Много веков назад пол-Европы плюс все Средиземноморье было объединено в единое пространство, которое вошло в историю под грозным именем Римской империи.
В начале XXI века глава Франции задумал грандиозный проект – полномасштабное сближение Евросоюза и стран Средиземноморья.
Как и почти все предыдущие инициативы Саркози, эта идея отличается масштабом и внешним блеском.
И как многие другие начинания неутомимого французского президента, создание «Римской империи-2», скорее всего, обречено на провал.
Несколько недель назад в мире появился очередной «интеграционный проект». На этот раз «интегрироваться» решили северный и южный берега Средиземного моря. На пышном саммите в Париже с помпой был образован некий «Союз для Средиземноморья».
В Союзе собралась веселая компания. Помимо членов ЕС в него на правах «бедных родственников» вошли еще и почти все средиземноморские страны (как всегда, особую позицию заняла Ливия, что мало кого удивило).
Заявленные цели Союза, как часто бывает в подобных случаях, оказались столь широки и глобальны, что никто не понял, чем именно он будет заниматься. Союзу, собравшему воедино «ноев ковчег» государств (среди которых есть и такие, что находятся на грани войны друг с другом), авансом были обещаны всяческий успех и процветание. Министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер не мелочился: «Объединение двух берегов Средиземноморья означает объединение двух цивилизаций, двух таких культур, как ислам и христианство». Судя по всему, в это не поверили даже те, кто ставил подписи под соглашением о его создании.
Принципиально сам вопрос решили еще весной, на одном из саммитов ЕС. Проект протащили исключительно благодаря бешеной энергии Саркози. Канцлер Меркель согласилась, охая и вздыхая. Флегматичные лидеры стран с умеренным климатом выглядели мрачно, но уступили южному темпераменту президента Франции.
Впрочем, победил Саркози лишь наполовину. В первом варианте, который с азартом отстаивал Елисейский дворец, в cоюз должны были войти лишь те страны ЕС, которые имеют выход к Средиземному морю. При этом программы нового союза могли бы подпитываться из… бюджетных средств всего ЕС!
Ситуация получалась забавной. Первую скрипку в новом объединении, безусловно, играла бы Франция, а платила бы за это остальная Европа (и в основном вечный евродонор – Германия).
На первый взгляд, непонятно, на что рассчитывал Саркози, предлагая столь обескураживающий проект. По слухам, немецкие чиновники, получив сие оригинальное предложение, несколько раз переуточняли – правильно ли они поняли французских коллег. Оказалось, что правильно. После этого официальный Берлин на некоторое время потерял дар речи (по-видимому, теряясь в догадках, что сие было – изощренное хамство или неудачная шутка).
На самом деле, революционное предложение Саркози не было ни тем, ни другим. Скорее всего, французский президент отлично все рассчитал. Прекрасно понимая, что, продвигая идею средиземноморской интеграции, он в первую очередь столкнется с глухой оппозицией Германии, Саркози решил действовать шоковым методом по принципу – проси побольше, получишь хоть что-нибудь.
Метод себя оправдал. Германия заняла активную оборону и потребовала находить компромисс. Однако сама идея с порога уже не отметалась. Таким образом, Парижу удалось взять первый и главный редут.
Правда, прагматичные немцы не захотели сдать позиции просто так, за «здорово живешь». Взамен на свое принципиальное согласие они потребовали поддержки Франции по весьма щекотливому вопросу о сокращении вредных выбросов автопроизводителями. Берлин, подсчитав убытки немецких компаний, пришел в состояние легкого шока и принялся энергично добиваться изменений в принятые ранее законы. В итоге Меркель выбила из Саркози обещание в той или иной форме присоединиться к германским требованиям.
На востоке ЕС южный порыв Саркози вызвал легкую грусть и уныние. Явно никто не возражал, однако польский премьер Туск еще весной робко напомнил, что Африка Африкой, но не стоит забывать и об Украине. Туску сочувственно улыбнулись, дипломатично давая понять, что ничего путного из его прожектов не выйдет.
Вообще же, у многих инициатива Саркози вызвала откровенное раздражение. Строительство нового мегасоюза в условиях, когда старый (ЕС) начинает медленно трещать по швам, смотрелось по меньшей мере забавно. В позиции скептиков четко прослеживалась железная логика – вначале выйдите из тупика с евроконституцией, а потом уж начинайте строить воздушные замки с арабами и израильтянами.
Однако французского президента это нисколько не смущало. Браться за одно дело, не завершив предыдущего, весьма характерно для чересчур деятельных особ с взрывным темпераментом.
Никто толком не мог понять, в чем же состоит «стратегический замысел» беспокойного хозяина Елисейского дворца.
Были предположения о том, что Саркози желает как-то примирить французское общество. Его вечный ночной кошмар – это пылающие пригороды и бунтующая молодежь (большая часть которой как раз и является выходцами из арабской Северной Африки). Протягивая руку странам южного побережья, Саркози тем самым вроде бы пытается увлечь коренных французов и арабов общей интеграционной идеей.
Во все это верится с трудом. Если же дело обстоит именно так, то французского президента необходимо признать неисправимым идеалистом, коим он, безусловно, не является. Благие пожелания и сладкие лозунги интеграции не остановят приток иммигрантов, не решат их социальные проблемы и не привьют им новую культуру. Точнее, теоретически это, конечно, возможно, но лишь в столь отдаленной перспективе, что лично для Саркози ровным счетом не имеет никакого значения.
В России появление «средиземноморского альянса» вызвало легкое беспокойство (судя по всему, совершенно напрасное). Аналитики принялись рассуждать о том, что новые интеграторы ставят целью помешать созданию так называемого «газового ОПЕК». Речь идет о туманном проекте альянса стран крупнейших производителей газа. Якобы в него могли войти Россия, Катар, Иран, Алжир и даже далекая Малайзия. В этом случае на свет божий явилось бы нечто вроде аналога уже существующего нефтяного картеля, то бишь теплая компания стран, на долю которых приходится чуть ли не три четверти мировых запасов газа.
Так вот, по мнению некоторых российских аналитиков (до сих пор склонных видеть в любом шевелении Запада непременно некий «ответ» РФ), средиземноморский союз – это спонтанная, нервная реакция Европы на возможность появления этого самого «газового ОПЕК».
Опасения россиян кажутся излишними. Безусловно, в средиземноморском проекте присутствует энергетический момент (а где и в чем он сегодня не присутствует?). Ясное дело, что покрепче привязать к себе тот же газоносный Алжир никто не против. Однако вряд ли в Европе кто-то сильно запаниковал из-за пресловутого «газового ОПЕК». Перспективы последнего еще более сомнительны, чем перспективы «Союза для Средиземноморья». Скрепляющей осью «газового ОПЕК» должен был бы стать крепкий союз России и Ирана. Это, в свою очередь, означало бы решительную смену всего внешнеполитического курса РФ, который сегодня (как, впрочем, и все последние лет двадцать) нацелен на избежание решительных, лобовых столкновений с США и ЕС. Россия всегда позволяла себе проводить по отношению к Тегерану свою, особую политику (что наблюдалось даже в ельцинские времена). Тем не менее, эта «особая политика» всегда выдерживалась в определенных рамках, переступать которые ни один из российских правителей последнего времени даже не планировал.
Точно так же сомнительны перспективы присоединения к «газовому ОПЕК» столь важного газодобытчика, каковым является Катар.
В нефте- и газоносных арабских странах Залива США чувствуют себя весьма уверенно. Здешние шейхи, султаны и короли могут все – от строительства километровых небоскребов до издания экзотических законов. Но уклоняться от стратегической линии, которую определяет Вашингтон, никто им не позволит. Миллиарды, вложенные шейхами в американские банки, фонды и корпорации плюс мощнейшая военная группировка США в регионе – отличные страховки от непредсказуемых поворотов политики стран Залива.
Поэтому в рассуждениях о создании «газового ОПЕК», который якобы возьмет «за горло» США и Европу, очень много тумана и естественного журналистского стремления выдать желаемое за действительное.
Высказывалась версия и о том, что «Союз для Средиземноморья» – это некий утешительный приз Турции.
С Турцией на самом деле беда. Путь страны в ЕС описывается печальной формулой – войти пригласили, а дверь не открыли. Турция который год топчется у калитки, все больше раздражаясь глупостью положения. Обидная для Анкары ситуация не может длиться долго.
Движение в Европу начал еще легендарный Ататюрк. «Отец всех турок» искренне стремился к «модернизации и европеизации Турции». Так написано во всех учебниках по истории – причем это как раз тот случай, когда исторические учебники не лгут.
Почти целое столетие турецкая элита вела кропотливую работу по искоренению любых намеков на исламский фундаментализм. Дело закончилось пшиком – исламисты победили на выборах, образовали свое правительство и лишь позиция армейской верхушки пока удерживает страну от перехода в когорту «исламских государств».
Кстати, помимо всего прочего, Турция крепко обижена на европейцев, которые практически игнорируют курдскую проблему. Турки требуют выдачи курдских боевиков, шныряющих в разных концах Европы, – страны ЕС хранят непроницаемое молчание. Турция призывает оказать мощное давление на правительство в Багдаде (дабы остепенить иракских курдов) – ЕС ограничивается дипломатической эквилибристикой.
В общем, с Турцией надо что-то делать (а что именно в Европе никто не знает). Тем не менее, если кто и думал, что средиземноморский союз станет для Анкары утешительным призом, то он жестоко ошибся.
Турецкие лидеры четко дали понять – союз союзом, но интеграции в Европу он не заменит. Похоже, в Анкаре не верят ни в то, что Турция станет «осью» нового средиземноморского образования, ни в то, что из этого «образование» вообще выйдет что-либо путное. И судя по всему, в своем печальном предчувствии они не одиноки…
