В течение всего декабря страны натовской коалиции, действующей в Афганистане, лихорадочно совещались. Американцы усилили яростные атаки на европейских союзников, требуя еще больше денег и еще больше солдат. Европейцы предсказуемо мялись и уходили от прямого ответа, все больше напирая на необходимость «мирного решения афганской проблемы» (первый признак скорой капитуляции и сдачи позиций).
Шеф Пентагона Роберт Гейтс, без особой рекламы посетивший президента Карзая в начале декабря, с трудом скрывал разочарование. По итогам странного визита никаких специальных заявлений не прозвучало. О позорной для коалиции битве за Муса-Калу в южной провинции Гельменд скромно умалчивалось. Все делали вид, что дела идут ровно так, как запланировано и «всемирная антитеррористическая операция» в самом разгаре.
В последние недели США действительно серьезно напрягли своих союзников по всему миру. Был объявлен очередной раунд охоты на лидеров полумифической «Аль-Кайды». Спецслужбы дружественных Штатам стран активизировались повсюду – даже на далеких Филиппинах. В середине декабря отсюда пришел рапорт об уничтожении на южном острове Тауи-Тауи во время ночной атаки Мобина Абдураджака, главаря «Абу-Сайяф» – организации, которую традиционно называют «филиппинским филиалом «Аль-Кайды» (причем правдивость сообщения об успешной спецоперации тут же была поставлена под сомнение рядом экспертов).
Но пиар пиаром, а от внимательных наблюдателей не укрылось ключевое обстоятельство – из Афганистана Гейтс прибыл в крайнем раздражении. Даже из приглаженных отчетов местного командования становилось ясно – никакого решающего военного перелома не будет.
При этом основная тяжесть боевых действий по-прежнему лежит на американцах. Карзаевская армия никуда не годится. Все союзники, кроме британцев, мирно сидят в казармах, предпочитая круговую оборону всем другим видам боевых действий.
Британцы пока ведут себя более или менее энергично, однако все чаще стараются избежать прямых столкновений, больше полагаясь на договоренности с местными полевыми командирами. Именно так был потерян Муса-Кала – британцы сдали его местным старейшинам, а те, в свою очередь, ни минуты не колеблясь сдали его талибам.
Талибы немедленно ввели в город гарнизон в несколько тысяч человек (которых они собрали без особого труда), опоясали его кольцами минных полей и безо всякого страха вызвали коалиционные войска на дуэль.
Бои под Муса-Калой похоронили миф о том, что ополчение «черных мулл» якобы не способно выдержать открытую атаку.
Авиация НАТО начала по всем правилам «утюжить» несчастный город. К Муса-Кале спешно перебросили американо-британские части и вспомогательные карзаевские соединения. Британская артиллерия много суток подряд вела беспрерывный обстрел города и окрестностей. Основную ударную силу составили американские десантники, переброшенные на вертолетах в предместья Муса-Калы.
В общем, ради ничтожного военного успеха пришлось напрячь силы всей коалиции. В Пентагоне еще раз ясно увидели – эффективно бороться с талибами никто не умеет и что делать дальше, никто не знает…
Ставка на племена
Ранее американцы в Афганистане исходили из трех базовых сценариев развития событий.
Первый – разгромить талибов собственными силами.
Второй – вооружить и обучить армию Карзая и использовать ее как «пушечное мясо» для окончательной победы над ополчением муллы Омара.
Третий – поддерживать статус-кво, рассчитывая на постепенное истощение талибов и пусть медленное, но неуклонное укрепление марионеточного режима Карзая.
Каждый из этих сценариев в большей или меньшей степени устраивал Штаты. Если бы не одно «но». Ни один из них в сегодняшних условиях не осуществим. И министр обороны Гейтс, как исключительно опытный политик и толковый стратег, это отлично понимает.
Прямой военной победы достигнуть невозможно. Чтобы перекрыть тайные горные тропы, чтобы ликвидировать отряды в труднодоступных селениях, чтобы постоянно патрулировать основные дороги на всем их протяжении явно недостаточно иметь гарнизоны только в крупных городах и на военных базах. Для этого необходимо держать в Афганистане одновременно сотни тысяч солдат, рассредоточив их по всей стране. А этого не может выдержать даже сверхбогатая экономика Штатов.
Сегодня американцы отказались от идеи перебросить в Афганистан пару-тройку ударных подразделений «дубленых загривков», то бишь частей знаменитого Корпуса морской пехоты США (почти 25 тыс. морпехов расквартированы в Ираке, большая часть из них – в провинции Анбар). Командующий морпехами генерал Джеймс Конуэй, предлагавший подобный сценарий, после консультаций с министром обороны Гейтсом внезапно умолк на этот счет, так и не пояснив, почему бы морпехам, вслед за десантниками, не побегать по афганским горам.
Однако из других источников просочилась информация – все дело в деньгах. Американцы не способны наращивать свою мощь в Афганистане с чисто финансовой точки зрения (в свое время Наполеон, отвечая на вопрос: «что нужно для того, чтобы успешно воевать?», сказал: «деньги, деньги и еще раз деньги»).
Кстати, именно это обстоятельство – невозможность содержать большую армию для перекрытия всей территории Афганистана – стало одной из базовых причин неудачи СССР в 80-е годы.
Карзаевская армия также не годится в качестве противовеса талибам. Опять повторяется история, которую уже проходил СССР, – армия кабульского режима отличается низкой боеспособностью и еще меньшей надежностью. Корни этого лежат в истории – в Афганистане никогда не было сильного центрального правительства, а провинции и отдельные племена всегда жили по принципу махновского «гуляй-поля».
Наконец, третий сценарий – поддержание статус-кво на протяжении ближайших 5–7 лет (в надежде, что все устроится как-нибудь само собой) – также неприемлем. Его не допустят сами американские граждане, которые все настойчивее требуют вывода войск не только из Ирака, но и из Афганистана.
Запаса политической прочности для удержания контингента в Афганистане хватит максимум на 3–4 года. Но это при условии, что ситуация будет зримо улучшаться, число жертв сокращаться, а карзаевское правительство реально усиливаться.
Покамест все происходит с точностью до наоборот – ситуация обостряется, американские потери растут, а Карзай постоянно демонстрирует собственную беспомощность. При таком раскладе рядовые американцы (и часть элиты) могут потребовать вывода войск гораздо раньше (т.е. уже в 2008–2009 годах).
Это более чем наглядно подтвердилось в ситуации с британским премьером Гордоном Брауном.
В середине декабря Браун неожиданно очутился почти на самой афганской передовой, в лагере Кэмп-Бэстион, всего в нескольких десятках километров от Муса-Кала, где в это время шли ожесточенные бои.
Браун выступил с бодрой речью, в которой пообещал, что британцы и дальше продолжат проливать кровь в тупиковой войне с талибами. После этого в Британии опубликовали данные опроса, согласно которому, если бы выборы проводились «здесь и сейчас», то Брауну пришлось бы срочно съехать с Даунинг-стрит.
В таких условиях последней спасительной соломинкой для США может стать часть пуштунских и белуджийских племен, чьи вожди по тем или иным причинам не поладили с талибами.
Именно эту идею сейчас активно продвигает в Вашингтоне шеф Пентагона Роберт Гейтс. Он указывает на Ирак, где американцы сравнительно успешно привлекают на свою сторону ряд местных вождей и племенных командиров.
Впрочем, к огорчению Гейтса заметим – Ирак в данном случае не показатель. В Ираке есть три большие общины, которые дрались друг с другом всегда – до Саддама, при Саддаме и после Саддама. Шииты воевали с суннитами почти столько же времени, сколько существует сам ислам. Курды воевали с арабами ничуть не меньше.
Вражда между иракскими общинами корнями уходит в седую старину – и потому в Ираке расчет американцев на стравливание местных жителей друг с другом отчасти оправдывается (если быть точным, то там и стравливания никакого не требуется – столь сильна память о вековой межобщинной вражде).
В Афганистане различные племена также не ладили друг с другом. Но здесь есть существенные отличия. Во-первых, в Афганистане нет столь сильных религиозных противоречий, как в Ираке между суннитами и шиитами. Во-вторых, здесь нет сильных и сплоченных групп – племен исключительно много и каждое пользуется определенной автономией. В-третьих, миллионы простых афганцев чудовищно устали именно от межплеменной грызни и гражданской войны – и как раз этим в первую очередь объяснялся фантастический успех талибов. В середине 90-х они несли обескровленной стране желанные мир и покой.
Иными словами, чтобы воплотить свой план в жизнь, американцам придется договариваться с множеством мелких племен – и процесс этот явно будет затруднителен и трудноуправляем.
Но самое главное состоит в ином. Впервые в истории Афганистана определенная идеология (в данном случае – «чистый ислам» талибов) для многих простых афганцев стала привлекательнее племенных обычаев, а авторитет «черных мулл» – весомее авторитета местных старейшин.
Собственно, в 90-е годы все именно так и получалось – страну разделили между полевыми командирами и племенными старейшинами. Они решали все и вся, не спрашивая ни о чем номинального президента Раббани, без особой цели квартировавшего в Кабуле.
Талибы же поставили «чистый ислам» выше племенных порядков и… получили поддержку миллионов простых афганцев, уставших от произвола местных вождей. Захватив власть в Кабуле, правительство талибов РЕАЛЬНО контролировало страну, беспощадно подавляя любые проявления сепаратизма. Фактически талибам удалось противопоставить племенным вождям обычный народ.
После бегства черных мулл в пакистанскую Зону племен (во время вторжения НАТО) нечто похожее произошло и там. Талибы нашли приют в этих негостеприимных местах не потому, что полюбились местным вождям, а потому что имели большой авторитет среди обычных горцев. И если бы вожди вазиров, пуштунов или белуджей пошли на сделку с генералом Мушаррафом или американцами и сдали бы «черных мулл», то, скорее всего, за подобное предательство их уничтожили бы собственные соплеменники.
Ситуация становится еще более запутанной, если учесть, что часть племенных вождей, с которыми планируют договориться Карзай и американцы, находятся в состоянии войны с Пакистаном.
Речь в первую очередь о командующих так называемой «Освободительной Армии Белуджистана», которые сегодня ведут переговоры с карзаевским правительством в Кабуле – причем содержание этих переговоров тщательно скрывается.
Подобная осторожность вполне объяснима. Белуджи могли бы стать неплохими союзниками в борьбе с талибами. Но! Главным их противником всегда был и остается официальный Исламабад. Долгие десятилетия белуджи боролись за отделение от Пакистана. С обоих сторон пролито немало крови. И по сей день никто не отказался от своих планов – белуджи по-прежнему желают независимости, Пакистан по прежнему не хочет их отпускать.
Узел запутался так, что и семь мудрецов не в силах с ним справиться. Судите сами. Карзай и американцы давно подозревают Мушаррафа в неискренности. Одной рукой он направляет войска против талибов, другой санкционирует кулуарные переговоры с вождями Зоны племен, которые фактически укрывают талибов.
Более того, есть веские основания полагать, что часть пакистанского генералитета, в том числе и руководителей разведки, по-прежнему тайно симпатизирует «Талибану» (что естественно – в конце концов, именно они его и создавали). Причем не просто симпатизирует, но оказывает вполне ощутимую финансовую поддержку.
Соответственно Карзай пытается договориться с вождями приграничных племен через голову Мушаррафа. Причем на переговоры привлекаются и заклятые враги пакистанцев (вроде тех же белуджей). Это делается как бы в отместку за двоедушие Мушаррафа в борьбе с талибами. Тем самым американцы намекают пакистанскому президенту – если продолжится политика «и нашим, и вашим», то США вполне могут поддержать сепаратистов в самом Пакистане.
Эти дипломатические намеки подкрепляются вполне конкретными действиями. Есть основания думать, что в последнее время на стол Мушаррафу легло несколько докладов спецслужб, в которых доказывается – афганская (карзаевская) разведка причастна к целому ряду атак на территории самого Пакистана, в частности, к недавнему взрыву на армейском плацу в Даргае, взрыву автомобиля у офиса главного инспектора полиции в Кветте, столице Белуджистана, ряду взрывов в Пешаваре, ракетным обстрелам и т.д.
Оперативные мероприятия и допросы арестованных исполнителей терактов, вероятно, дали возможность пакистанским спецслужбам раскрыть афганскую разведывательную сеть, привольно действовавшую на территории страны последние несколько лет.
Согласно этой версии, боевики, направлявшиеся из Афганистана в Пакистан, среди прочего планировали убийства пакистанских политиков и официальных лиц, которые, как считается, симпатизируют «Талибану».
Авторитетное издание «Asia Times» прямо называет одного из таких деятелей – Маулана Нур Мохаммада, депутата пакистанского парламента из Кветты. Очевидно, что одним Нур Мохаммадом список не ограничивается. Если верить источникам «Asia Times» (а это издание имеет обширные связи в пакистанских спецслужбах), подозреваемые в атаках на пакистанские армейские объекты на допросах признались – афганские «батальоны смерти» планируют расширять свою деятельность и в ближайшее время произведут ряд атак в Карачи и Исламабаде. И что самое важное – сети действуют в тесной координации с Кабулом, связь с которым поддерживается через афганские консульства в Кветте и Карачи.
Что здесь важно? Карзаевская разведка действует в тесном контакте с ЦРУ и военной разведкой Пентагона. Никакой самодеятельности кабульского режима на территории своего стратегического союзника (Пакистана) США никогда бы не потерпели.
Таким образом, игра идет очень рискованная. Американцы, пытаясь применить тактику замирения части племен, могут окончательно оттолкнуть стратегического союзника в регионе – Пакистан.
В общем, проект министра обороны Гейтса о «ставке на племена» более чем сомнителен. Кстати, он потерпел крах, едва начавшись. Дело в том, что сдача британцами пресловутой Муса-Калы планировалась как раз в рамках курса на укрепление доверия в отношениях с местными племенами (которых потом предполагалось натравить на талибов). «Курс на укрепление доверия» завершился позорно – старейшины, получив от британцев город, немедленно сдали его талибам.
Иными словами, дело идет к тому, что через год или максимум через пару-тройку лет Кабул придется сдавать талибам. Войдут ли они туда как единоличные победители или в союзе с деятелями типа Гульбеддина Хекматиара, который сегодня де-факто стал их союзником – неважно. Важно, что именно мулла Омар либо его наследники, скорее всего, станут определять политику Афганистана.
И тогда они попытаются осуществить то, что «не доделали» в 1999-2001 годах. В ту пору талибы открыто ставили перед собой задачу добить Северный альянс, перейти Амударью и двинуться на север. Они твердо верили – там их ждут. Они верили, что в бывшей советской Средней Азии есть место, где на их сторону станут десятки и сотни тысяч людей; место, где их встретят как освободителей. Место, откуда можно будет начать покорение всей Средней Азии.
Этим местом, по их глубокому убеждению, была Ферганская долина…
Долина,
кровью умытая
Многие вероятно помнят об андижанском мятеже, который в свое время поспешили назвать неудавшейся «цветной революцией» по-узбекски. Официальная версия президента Каримова (которую потом в основном подхватили и российские СМИ) звучала примерно так – в Ферганской долине зловредное исламистское подполье (местное отделение «Хизб-ут-Тахрир» и проч.) подняло мятеж с целью свергнуть законного президента Узбекистана.
Делались прозрачные намеки на то, что мятежники не обошлись без помощи западных фондов и эмиссаров (а заодно и «Аль-Кайды»). Ставка делалась на силу и, соответственно, подавление выступлений со стороны официального Ташкента можно рассматривать как нечто вроде «контртеррористической операции».
Однако «по горячим следам» андижанских событий звучали и несколько иные мнения. Вот что, к примеру, в мае 2005 года в интервью радио «Маяк» говорил о причинах мятежа Даниил Кислов, основатель знаменитого информационного агентства «Фергана.Ру»:
«Мне кажется, что власти Узбекистана в течение последних 15 лет сами рыли себе яму. Мне очень трудно понять логику узбекских элит, но тот политический прессинг, то отсутствие свободы, отсутствие экономических или политических прав, отсутствие легальной политической борьбы, отсутствие хлеба, отсутствие газа, отсутствие электричества в домах андижанцев вынуждали их на самом деле уже в течение последних полутора лет выходить на улицы. Всем известны андижанские «женские бунты», которые начались еще, если правильно помню, с сентября 2003 года. Основной причиной этих волнений, на мой взгляд, является, конечно, не международный терроризм, а ужасное экономическое положение жителей Ферганской долины.
…Если проехать в какой-нибудь кишлак, глубинку Андижанской области или просто в сам город Андижан, в котором живет около 300 тыс. жителей, то вы увидите картину, которая повсеместно одинакова на всей территории узбекской провинции, будь то Андижан, или Бухара, или Самарканд, или даже окраины Ташкента. Это голодные люди, которые стоят у обочин дорог и готовы наняться на любую поденную работу. Их называют «мардикёрами», это работники на один день, поденщики. Известны факты, описанные многочисленно в приватных беседах, каких-то сообщениях с мест, я приведу один пример, который, наверное, дает яркую картину. Работает в огороде мужчина, у него свой дом. Приходят к нему два молодых парня и говорят: «Дяденька, дайте нам какую-нибудь работу, мы можем вам помочь вскопать огород». Тот из вежливости отвечает: «Ребята, я тут сам уже управился». Они, помолчав минуту, говорят: «Ну тогда дайте хотя бы хлеба».
…Ферганская долина – это самый густонаселенный регион мира, на один километр приходится 300 жителей. Если не брать мегаполисы, если брать аграрные регионы, то уровень безработицы среди людей 30 лет, по нашим данным, составляет около 80 процентов. То есть это люди, которые, извините, готовы взять оружие в руки и пойти зарабатывать хлеб. Это люди, которые готовы идти грабить или убивать, потому что они доведены до отчаяния. Это люди, которых действительно может поджечь любой лидер, который появится, будь то исламский радикальный лидер, будь то светская оппозиция или еще какая угодно сила. Жители Узбекистана, жители Андижана, с которыми мы говорили вчера, я брал интервью у людей на площади перед областным хакимиатом, они говорили: «Дайте нам хлеба! Мы не устраиваем исламскую революцию. Не верьте власти, которая говорит, что мы террористы и исламские радикалы. Мы хотим работы, мы хотим хлеба. Нашим детям не в чем ходить в школу, потому что у них нет обуви и они пользуются одной парой галош на восьмерых для того, чтобы выйти на улицу».
В каждой из противоречивых версий, объяснявших андижанские события, содержалось зерно истины.
Прав был Каримов, когда заявлял, что в Андижане орудовали боевики, и если бы их не остановили, то в Ферганской долине за несколько недель появилось бы нечто вроде среднеазиатской Ичкерии.
Правы были те, кто указывал на ужасающую нищету многих жителей долины и их готовность идти за кем угодно, лишь бы дать волю своему гневу и отчаянию.
Правы были те, кто указывал на интересы наркоторговцев.
И, наконец, правы были те, кто призывал – чтобы понять корни андижанских событий, надо погрузиться в историю Ферганской долины, которая дает не только объяснение прошлому, но отчасти может предсказать и будущее…
Благодатные, плодородные почвы Ферганской долины с древнейших времен привлекали земледельцев, упорно пытавшихся основать здесь мирные поселения. Увы! Мечты о привольной, спокойной жизни редко сбывались. Один за другим приходили сюда завоеватели. Эти земли знали персидских сатрапов жестоких царей Дария и Ксеркса, израненных ветеранов Александра Македонского и полчища тюрков-кочевников, нахлынувших в долину из голодных северных степей.
В начале VIII века лихой полководец Кутейба ибн Муслим, прославленный правитель Хорасана, впервые принес в Фергану зеленое знамя Пророка. Ислам в долине утверждался долго и непросто. Еще знаменитый халиф Харун аль-Рашид получал донесения, что в этих краях по-прежнему немало язычников, истово поклоняющихся всемогущему Солнцу. О действующем храме Солнца упоминал и ученый Аль-Фергана, прекрасно знакомый с нравами и обычаями этих мест.
И все же постепенно древние верования забывались, уступая дорогу священным заветам Пророка. Однако справедливости ради стоит заметить – на протяжении многих веков Фергана отнюдь не отличалась особым религиозным фанатизмом. Правда, из этих краев происходили многие знаменитые муллы и улемы, имя которых вызывало глубочайшее почтение далеко за пределами Ферганы. Но сами местные жители скорее были обеспокоены видами на урожай, чем борьбой за «чистоту веры».
Около двухсот лет назад произошел перелом. Кокандские ханы, объединившие земли долины в своем государстве, призвали духовенство на помощь против эмиров могущественной Бухары. В эти годы ислам необычайно укрепился в Фергане.
Британская империя, подбиравшаяся к Средней Азии с юга, без особого восторга восприняла то, что Хива, Бухара, Коканд и туркменские степи попали под руку Белого царя (то бишь российского императора). И, когда в 1917-м Империя отправилась в небытие, англичане сильно забеспокоились по поводу среднеазиатских владений России.
Интересно, что так называемая «Британская военная миссия в Туркестане» (ее курировал генерал Маллесон) со штаб-квартирой в иранском Мешхеде была создана еще летом 1917 года, т.е. тогда, когда Россия еще не помышляла о выходе из Антанты.
Британцы действовали энергично. Воодушевленные ими местные ханы и беки один за другим стали объявлять о своем отложении от России. Басмаческие отряды росли как на дрожжах и вскоре стали представлять серьезную угрозу для частей Красной армии, действовавших в Туркестане.
Главные сражения развернулись в Ферганской долине. Ранней осенью 1919 года диковатые орды Мамин-бека и еще нескольких басмаческих вождей, захватив ряд опорных пунктов, двинулись прямо на Фергану. На их беду им пришлось иметь дело с легендарным командармом Фрунзе, который бил их нещадно.
Однако, несмотря на все поражения, басмаческое ополчение в Ферганской долине постоянно возрождалось, как феникс из пепла. Буквально через несколько месяцев после тяжелейшего удара, полученного от Фрунзе, в долине вновь образовалась армия в несколько десятков тысяч человек. Их вновь разбили, но в следующем году басмачи собрались вновь. Казалось, справиться с ними невозможно.
Осенью 1921 года древняя Бухара встречала редкого гостя. В Среднюю Азию прибыл сам Энвер-паша – один из самых известных лидеров тогдашней Турции (он возглавлял военное ведомство в первую мировую войну и одно время пользовался на родине значительной властью и популярностью).
Более 15 тыс. удальцов собралось под его знаменами. Под натиском лихой конницы Энвера-паши красные части начали отступление.
Но борьба была обречена с самого начала. В одиночку противостоять огромной России Энвер-паша не мог. Летом 1922 года Красная армия в нескольких сражениях разбила разноплеменное азиатское ополчение. К 1923 году дело было сделано. Крупные басмаческие ополчения канули в Лету. И хотя отдельные отряды рыскали вдоль советской границы до начала 30-х годов, никакого серьезного урона новой власти они уже не могли нанести.
В советские времена территория долины, ранее собранная в Кокандском ханстве, была разделена между тремя республиками – Узбекистаном (Ферганская, Андижанская и Наманганская области), Киргизией (Джалалабадская, Ошская и Баткенская области) и Таджикистаном (Согдийская область).
Несколько десятилетий здесь сохранялось относительное затишье. Однако к концу 80-х ситуация в долине резко изменилась….
«Абу-Сайяф» – радикальная группировка боевиков, энергично действующая на Филиппинах. Под ее контролем де-факто находится ряд труднодоступных районов на юге страны.
«Абу-Сайяф» ведет жестокую и кровопролитную войну с филиппинской армией. По утверждениям местных и американских спецслужб верхушка «Абу-Сайяф» входит во всемирную сетевую структуру «Аль-Кайды» и поддерживает связи с джихадистским подпольем в Индонезии, Аравии, Пакистане, Египте и странах Залива.
Классический промысел «Абу-Сайяф» – похищения людей с целью получения выкупа (плюс пиратство в прибрежных водах). Лидеры «Абу-Сайяф» известны своей жестокостью и особо трепетным отношением к точному соблюдению сроков внесения выкупа за заложников. Малейшая просрочка карается мгновенно – немедленным уничтожением заложников без всякого ведения переговоров. Боевики организации провели ряд дерзких и успешных терактов, самый известный из которых – подрыв в 2004 году парома «Суперферри-14», перевозившего несколько сотен пассажиров.
В прошлом году в боях с правительственной армией погиб предыдущий руководитель «Абу-Сайяф» Каддафи Джанджалани. Ему на смену пришел его родственник Мобин Абдураджак, которого в середине декабря атаковали филиппинские спецназовцы.
Несмотря на устоявшееся представление об «Абу-Сайяф», как о филиппинском крыле «Аль-Кайды», ни одного убедительного свидетельства подобного сотрудничества пока не представлено.
Более внимательный анализ действий «Абу-Сайяф» позволяет предположить – в данном случае мы скорее всего имеем дело с масштабной сепаратистской группировкой, действующей привычными бандитскими методами, чем с подразделением «всемирного террористического интернационала» (как на этом настаивают американские спецслужбы).
Один из деятелей международной исламской организации «Хизб-ут-Тахрир» (которую многие считают террористической и обвиняют в причастности в том числе к организации андижанского мятежа) в интервью известному Интернет-ресурсу «ЦентрАзия» говорил: «Легче всего взять власть с помощью оружия, но Пророк никогда не выбирал легкий путь. Мы должны достичь нашей цели убеждением, а не силой».
В этих внешне миролюбивых словах заложен глубокий смысл. Ряд идеологов «Хизба» не без оснований полагают – нет резона брать в руки оружие до тех пор, пока за тобой не идет большая часть общества. Если же тебе удастся склонить на свою сторону большинство, то власть сама упадет в твои руки без особых военных усилий.
В определенном смысле эта теория подтверждается жизнью. Самая знаменитая исламская революция, в Иране, произошла отнюдь не путем вооруженного захвата власти, а посредством мирного, ненасильственного сопротивления. Вообще падение шахского Ирана – это классический пример торжества духовной силы ислама над грубым материальным превосходством противника. В руках у шаха были все мыслимые и немыслимые силовые атрибуты – многочисленная армия, преданная полиция, жестокая охранка, миллиарды долларов, СМИ и полное покровительство сильных мира сего (прежде всего, США). У аятоллы Хомейни не было ни армии, ни боевиков, ни надежной агентуры, ни внешних покровителей, ни серьезных финансов, ни средств массовой пропаганды. По сути у него не было ничего, кроме великой идеи и столь же великой веры.
Шаха Пехлеви нельзя упрекнуть в отсутствии решительности. Изуверы из охранки резали людей по кусочкам (в прямом смысле слова) и пытали кипятком. В протестующих на демонстрациях стреляли танки (прямой наводкой!), их поливали свинцовым дождем из армейских вертолетов (будто затравленных волков из знаменитой песни Высоцкого…).
И что же? Вместо одного убитого на улицы выходили десятки других. И, когда на площадях одновременно оказались миллионы иранцев, шах поджав хвост бежал из страны вместе с охранкой (палачи всегда трусливы).
Надо понимать – фундаменталисты и джихадисты далеко не всегда берут власть с оружием в руках. Гораздо более мощным средством для них является сила веры и убеждения.
