Лошадь любит овес, а воевода – принос
Краткий курс истории взяток
Недавно ушлые эксперты подсчитали – российские граждане ежегодно дают взяток не менее чем на… 37 млрд. долларов! Нашлись те, кто с ними поспорил и заявил: 37 млрд. – это только мелкие взятки (врачам, гаишникам, преподавателям…). Если учесть коррупцию в верхах, то сумма получится НА ПОРЯДОК больше.
Испокон веков цари да императоры пытались извести казнокрадов и лихоимцев. Все напрасно….
Интересный факт: Первый трактат с осуждением коррупции – Артхашастра – опубликовал один из министров Бхараты (Индии) в V веке до н.э. В нем он сделал пессимистичный вывод о том, что «подобно тому, как нельзя не воспринять мед, если он находится на языке, так и имущество царя не может быть, хотя и в малости, не присвоено ведающим этим имуществом».
Судьям то и полезно, что в карман полезло
В Киевской Руси и Российском государстве взятка или, как ее тогда называли, «посул», долгое время не рассматривалась как должностное преступление воеводы, дьяка или иного чиновника. Для должностных лиц на Руси действовала традиция «кормления». Жители «подконтрольной» территории должны были содержать «своих» чиновников. Государство вмешивалось в этот процесс только в случае поступления жалоб на власть имущих.
«Под следствием» государственный служащий оказывался в случае «озорства», т.е. превышения служебных полномочий и чрезмерных вымогательств. Однозначно преступным также считалось «воровство» – злоумышление против царя и власти, куда относилось и казнокрадство.
Одновременно с принятием в 1550 году «Судебника» Иван Грозный заменил «кормление» единым государственным налогом. Теперь воеводы и прочие местные чиновники должны были получать вместо неконтролируемого «кормления» содержание из казны – мощный удар как по феодальным традициям, так и по коррупции. Однако и в годы правления Ивана Грозного (1533–1584), и во времена Федора Ивановича, и в последовавшее за этим Смутное Время проконтролировать исполнение этого решения было некому. Опричнина и времена Смуты перечеркнули прогрессивные достижения эпохи Грозного. Первым Романовым пришлось начинать процесс централизации государства заново.
Впервые серьезно бороться против взяточников начал Петр Первый. Скорее всего, сделать это ему пришлось потому, что «птенцы гнезда Петрова» воровали так, как никто не воровал до них. Логика их была проста. Делаем, мол, великое дело. Буквально, страну из руин подымаем. А значит, имеем полное право положить себе в карман «толику малую». Кого из видных сподвижников царя-реформатора не вспомни – все они безбожно путали государственный карман со своим собственным. В разное время под следствием по обвинению в казнокрадстве находились Апраксин и Головнин, Волконский и Шафиров, вице-губернатор Петербурга Корсаков и многие другие.
Алексей Александрович Курбатов (бывший крепостной, придумавший использовать на Руси гербовую бумагу и еще несколько способов добывать деньги «из ниоткуда») самого себя тоже не обделил. Занятны два факта – во-первых, на словах Курбатов был ярым борцом с мздоимством, но, как видно, собственные «шалости» казнокрадством не считал. Во-вторых, под следствие «прибыльщик» попал по навету Меньшикова. Видимо, светлейшего очень раздражало, что кто-то хапнул деньги, на которые он сам мог наложить лапу.
Следствие уличило Алексея Александровича в получении «посулов» на сумму 16,5 тыс. рублей – это в те годы, когда хорошая изба стоила пять рублей, а рабочий конь – три. Годовое же содержание Навигацкой школы – главного военно-морского училища страны с 500 учеников, учителями и прочим обходилось казне в 22 тыс. рублей в год. Пока шло следствие по его делу, Курбатов умер и суд даже не смог решить, как хоронить сего достойного господина – как честного человека или как преступника.
Интересный факт: Как только следствие уличало Курбатова в очередной взятке, Алексей Александрович сразу же прибегал к знаменитому и истинно русскому методу оправдания «я – не я и лошадь не моя». То взятку он брал «спьяну, себя не помня», то крал государственные деньги «по скудоумию». Доходило до анекдотов. Будучи уличен в получении полутора тысяч рублей за предоставление хлебного подряда, Курбатов на суде заявил, что «запамятовал их отослать в канцелярию на содержание школ и шпиталей (госпиталей)».
Осатаневший от казнокрадства подчиненных Петр, которому хронически не хватало денег на его фантастические проекты, учредил в 1711 году Государственную фискальную службу. Но уже через семь лет под суд за «мздоимство» один за другим стали попадать и сами фискалы. Пикантность ситуации заключалась в том, что они накладывали на «подопечных» чиновников штрафы от имени государства – вот только до государственной казны они не доходили. А в 1722 году выяснилось, что и глава фискальной службы Алексей Нестеров с «татьбы» своих подчиненных имеет «долю малую» – где сто рублей, где триста, где часы серебряные… Развязку можно легко предугадать – арест, пытки и смертная казнь в 1724 году. Тогда же были казнены три фискала из ведомства Нестерова и обер-камергер Виллем Монс.
Однако количество казнокрадов в петровском окружении не убавилось. Ходит легенда, что, выслушивая очередное дело о «мздоимстве», император пригрозил издать указ, на основании которого любой, кто украдет у казны сумму, достаточную для покупки веревки, будет на этой веревке повешен. На это генерал-прокурор Ягужинский заметил государю: «Неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем, с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой».
Однако «топ-парад» российских взяточников и казнокрадов – и Петровской эпохи, и всех остальных эпох вместе – возглавляет, безусловно, Александр Данилович Меньшиков.
Не довольствуясь взятками с просителей, «светлейший» грабил имения польской и литовской шляхты во время Северной войны, закрепощал малороссийских казаков, отнимал земли у смежных с его имениями помещиков, обкрадывал казну на всевозможных подрядах, запускал руку в ежегодное содержание для Курляндского двора, наживался на спекуляциях зерном, присваивал военную добычу…
В 1708 году войска под его командованием учинили грабеж в Могилеве. Большая часть добычи утекла в меньшиковские карманы. С 1711 года и до окончания царствования Петра сановный вор почти не выходил из суда. Спасали Меньшикова расположение Екатерины и самого императора, а также несомненные заслуги перед только что возникшей Российской империей. Сколько наворовал Меньшиков – неизвестно. Но только наличными у князя в 1727 году было конфисковано 13 млн. рублей – это не считая вотчин и крепостных, а также 200 пудов золотой и серебряной посуды (для сравнения – военный бюджет России за 1724–1727 годы составил 17 млн.).
Сменившие Меньшикова Долгорукие прибрали к рукам немалую часть наследия «сановного вора» и благоразумно молчали об истинных размерах свалившегося на них богатства. Поговаривали об алмазах князя и прочих баснословных ценностях. Но Долгорукие недолго праздновали победу. Во времена Анны Иоанновны Василий Долгорукий все за то же взяточничество был лишен имущества и сослан на остров в Белом море.
Интересный факт: Что касается Меньшикова, то в истории он все-таки остался не как вор и пройдоха, а как мощная политическая фигура, свершившая немало действительно славных дел. Шила в мешке не утаишь – и воровство Меньшикова вышло наружу. Но тем, кто «ворует, а дело разумеет», прощается многое. К сожалению, наследники «светлейшего» этого не поняли. Воруют они не хуже, но дела при этом, увы, «не разумеют».
Земля любит навоз, лошадь – овес, а воевода – принос
Первым из таких, «не разумеющих дела», стал знаменитый временщик Анны Иоанновны Бирон. Явившись в Россию конюхом, он вскоре сколотил себе немалый капитал, в том числе и взятками. Кроме хапанья казенных денег у Бирона было еще одно хобби – лошади. Поэтому сей деятель, подобно герою Гоголя, брал не только деньгами, но и лошадьми. «Данниками» всесильного временщика становились и камергеры, и генералы. В 1735 году генерал Лев Измайлов обеспечил себе положение и протекцию графа Бирона, преподнеся тому «верховую лошадь карею» – явно не трехрублевую рабочую савраску. Покрывала герцога-лошадника сама императрица, но после смерти Анны Иоанновны Бирон попал в руки соответствующих органов и был обвинен в «…получении не по достоинству своему несметного богатства, тогда как в Россию он прибыл в мизерном состоянии».
Сменившая Анну на престоле Елизавета, с одной стороны, ужасалась коррумпированности собственных подчиненных, а с другой – сама поощряла их «к действию», «зажимая» деньги на государственные нужды со словами «ищите деньги, где хотите, а отложенные – наши».
Интересный факт: В пору правления Елизаветы чиновники отваживались на то, о чем даже не помыслили бы при Петре – получать «пенсионы» от… правительств других государств! Широко известный благодаря фильмам о «гардемаринах» граф Лесток получал от французского правительства по 15 тыс. ливров в год. А его не менее известный противник, граф Бестужев-Рюмин, при жаловании в 7 тыс. выбил себе у англичан «материальную помощь» в 12 тыс. рублей ежегодно. Естественно, и тот, и другой получали эти немалые суммы отнюдь не за красивые глаза. Тут уже стоит говорить даже не о получении взяток в особо крупных размерах, а о государственной измене. На кого могли работать эти чиновники? Наверное, на того, кто платил больше.
Четвертая дама на российском престоле, Екатерина II, со свойственной немцам педантичностью пыталась коррупцию и взяточничество искоренить. Но ни повышение жалования, ни угрозы не остановили процесс. Сложно требовать от подданных не совать руку в государственный карман, если у самой не все гладко. Любвеобильная немка за годы своего правления раздала фаворитам – Орловым, Зубову, Вяземскому, Потемкину – огромные суммы, тысячи крестьян и сотни поместий. Один Потемкин обошелся казне в 9 млн. рублей и 37 тыс. крестьянских душ. Спору нет, Потемкин дал России Крым, а Орлов – блистательную победу при Чесме. Они-то как раз относились к той категории, что «воруют, но дело разумеют». Только вот весь двор знал, что деньги и поместья эти деятели получают за подвиги совсем на другом «поле брани». И мздоимцы, глядя на императрицу, тоже не очень стеснялись красть без меры.
Интересный факт: Очень скоро Екатерина перестала смещать проворовавшихся губернаторов, полагая что «эти» уже наворовались, а новые еще хуже красть будут. Одному из своих подданных императрица даже подарила собственноручно связанный кошелек, чтобы он мог складывать туда взятки.
Всяк подьячий любит калач горячий
Что уж говорить о Екатерине или либеральном Александре I, если даже Николай I, прозванный «Николаем Палкиным», в годы своего правления не смог справиться с засевшим во всех эшелонах власти чиновным ворьем. Разве что взяточники и казнокрады научились лучше прятать концы в воду. Зачастую в прямом смысле. Когда из Москвы в Петербург нужно было отправить материалы дела о казнокрадстве одного из откупщиков, несколько десятков (!) подвод с документами бесследно исчезли.
Самым лихим комбинатором николаевской эпохи был тайный советник Александр Гаврилович Политковский. Сей деятель возглавлял инвалидный фонд, имел немало наград и жил весьма широко. Его балы и приемы гремели на всю столицу. Источников дохода Политковского никто не знал – сам тайный советник отговаривался тем, что постоянно выигрывает в карты у миллионера Саввы Яковлева и генерала Дубельта – с этого и живет. Неприятности начались, когда Яковлев умер, а Дубельт проговорился, что Александр Гаврилович чаще бывает в проигрыше, чем в выигрыше.
Когда дело дошло до следствия, подчиненные Политковского – казначеи инвалидного фонда – сразу раскрыли тайну богатств «петербургского Монте-Кристо». Оказывается, ларчик открывался просто – сановный прохвост регулярно запускал по локоть руки в казенные деньги, отпускаемые на содержание старых и увечных солдат. Один из казначеев даже вел особую тетрадь, в которую записывал все «займы», сделанные Политковским. Осваивать бы тайному советнику бескрайние просторы Сибири – но Александр Гаврилович вовремя умер. И долго еще ходили по столице пересуды о нашем герое – то ли сам отравился, то ли кто-то помог… Перед смертью он оставил конверт с запиской: «Сим свидетельствую, что в разное время взято мною взаимообразно от И.Ф. Рыбкина (казначей фонда) 900 тысяч рублей серебром. 8 июля 1851 года».
Интересный факт: Узнав о деле Политковского, Николай I был настолько шокирован цинизмом грабившего увечных солдат вора, что смог лишь сказать: «Даже Рылеев и компания никогда бы так со мной не поступили». Видимо, император имел в виду, что заговорщики-декабристы даже в случае победы не смогли бы унизить его больше, чем Политковский – своим воровством.
Дело «Петербургского Монте-Кристо» запомнилось еще и потому, что по его следам Николай I учинил жесточайшую кампанию по борьбе с коррупцией. До самой смерти императора чиновные воры сидели по своим норам, боялись шевельнуться, но… продолжали воровать!
В суд ногой – в карман рукой
Среди выдающихся взяточников эпохи Александра Второго оказались и женщины – видимо, начался процесс эмансипации. Любовница графа Адлерберга Мина Буркова и супруга самого императора княгиня Юрьевская широко использовали свое положение в обществе для устройства карьеры просителей – не бесплатно, естественно. А в 1864 году вскрылся факт хищения в самом Святейшем Синоде!
Интересный факт: Казначей Яковлев и директор Гаевский постоянно «занимали» денежки из казенных сумм. Во время ревизий они научились виртуозно покрывать друг друга – каждый брал для пересчета именно ту пачку денег, которую недавно «облегчил» его подельник. Естественно, каждый раз все оказывалось в порядке. Один «позаимствовал» 30 тыс. рублей, другой – 45. На суде Яковлев переплюнул даже Курбатова, с его «полученными спьяну» взятками. Он-де позаимствовал деньги из казны с тем, чтобы отдать их в рост и тем самым покрыть недостачу, образовавшуюся в результате хищений Гаевского. Суд внимательно выслушал эти бредни – и отправил обоих комбинаторов в Сибирь.
При Александре III коррупция, что называется, вышла на новый уровень. Первой ласточкой стал скандал, разразившийся вокруг Кронштадского банка. Его администрация за скромное вознаграждение выдавала всем желающим липовые сертификаты – дескать, у подателя сего есть счет на кругленькую сумму, он честный бизнесмен и ему можно верить. Под сертификаты Кронштадского банка многие дельцы получали беспроцентные ссуды, с которыми потом исчезали в неизвестном направлении. Знаменитый фабрикант Путилов, воспользовавшись Кронштадским сертификатом, получил ссуду в 200 тыс. рублей, которые потом не вернул до самой смерти.
Суд над директорами банка Шеньяном, Синебрюховым и Ландгвагеном никого ничему не научил. В 1887 году «экологическую нишу» Кронштадского банка занял Российский торговый и комиссионный банк, а когда в 1891 году прикрыли и его, липовые сертификаты стал выдавать банк «Рафалович и Ко».
Интересный факт: Липовые сертификаты и стремление чиновников набить собственный карман в начале ХХ века привели к трагическому результату. Несмотря на широкую продажу хлеба за границу, в России практически не было ни одного года, когда хотя бы несколько губерний страны не поражал голод.
Неурожай 1906 года не был чем-то из ряда вон выходящим. Тем не менее, правительство начало поставки хлеба в голодающие губернии. В этой истории оказался замешан некто Эрик Леонардо Иванович Лидваль. Заимев липовый сертификат о своей «финансовой состоятельности», он получил от товарища, заместителя министра внутренних дел камергера Гурко, подряд на поставку ржи. Гурко, видимо, тоже своего не упустил. Естественно, те, кто должен был, не получили от Лидваля ни пуда хлеба, а государственные деньги легли в карманы бизнесмена и камергера.
В России ХIX – начала ХХ века постоянно проходили крупные судебные разбирательства по делам о взяточничестве и казнокрадстве. То мировой судья Санкт-Петербурга надворный советник Паталеев вымогал у своих клиентов деньги, то кронштадский полицмейстер Шафров выколачивал дань из каждого городового на «подведомственной» территории и облагал «налогом» притоны и бордели… Однако многие дела закрывались, так и не успев толком начаться. Ниточки, за которые цеплялись следователи, уводили их на самый верх – в ближайшее окружение венценосных особ. И не удивительно. Едва ли не самыми крупными «сиятельными ворами» рубежа веков в России стали… Великие Князья дома Романовых.
Что позволено Юпитеру – не дозволено быку…
Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов князь Николай Николаевич, главнокомандующий русской армией, фактически «крышевал» целую стаю аферистов. Цены на все, абсолютно на все, поставляющееся в действующую армию, были вздуты до невероятных пределов. В карманах поставщиков и интендантов оседали громадные суммы – изрядный куш доставался и Николаю Николаевичу.
Великий князь Михаил Николаевич, наместник на Кавказе, был замечен в спекуляции земельными участками – причем делал он это с поистине княжеским размахом.
Великий князь Владимир Николаевич и его супруга Мария Павловна регулярно прикарманивали деньги, собранные «всем миром» на строительство знаменитого Спаса на Крови.
Великий князь Алексей Александрович крал миллионы. В его карманах застревали деньги, отпущенные на строительство флота, оседали огромные суммы Красного Креста. Князь был остроумен. Своей любовнице-балерине он преподнес чудесный крест с рубинами в тот самый день, когда по его ведомству вскрылась недостача в два миллиона.
Ужасающие результаты принесла «деятельность» великого князя Сергея Михайловича, генерал-инспектора артиллерии. Князь, содержавший балерину Матильду Кшесинскую, постоянно нуждался в деньгах. Деньги давали французы. И деньги были немалые.
Полученный «посул» Сергей Михайлович отработал сполна. При нем русская артиллерия фактически попала в монопольную зависимость от французской фирмы Шнейдера. Отказавшись от гораздо лучших во многих отношениях крупповских орудий, русскую армию начали оснащать шнейдеровскими пушками. Конкурсные испытания проводились только для видимости. Недостатки шнейдеровских пушек маскировались манипуляциями с протоколами испытаний. Все, что производилось не Шнейдером, объявлялось в современной войне ненужным. В результате в Русско-японскую войну русская артиллерия оказалась без гаубиц и современных горных орудий, а в Первую мировую – без тяжелой артиллерии.
Интересный факт: Всех переплюнул князь Николай Константинович, 24-летний полковник, который еще при Александре II ухитрился стать «гнусно прославленным» из-за того, что воровал не из казны, а… из дома! А дело было так.
В Зимнем дворце у императрицы Марии Александровны после вечерних семейных собраний стали пропадать драгоценности. Из Мраморного дворца, резиденции князя Константина Николаевича, исчезли очень ценные изумрудные серьги, подарок Константина супруге. И наконец в том же дворце из семейной иконы кто-то выковырял крупные бриллианты…
Скандал приключился страшный. Дело даже не в том, что по законам Российской империи кража из церкви либо воровство драгоценностей с киота считались особо тяжким преступлением (а в простом народе еще и святотатством). Икона висела в будуаре великой княгини, куда имели доступ считанные люди…
Довольно быстро выяснилось, что все эти кражи совершил молодой великий князь, дабы достойным образом содержать американскую кафешантанную певичку и танцовщицу Фани Лир.
