Как о потенциальном крупном игроке мировой экономической арены о Китае заговорили практически сразу же, как только страна избрала курс на политику «реформ и открытости». Именно так называлась программа экономических изменений, стартовавшая в конце 1970-х и нацеленная на создание так называемого «социализма с китайской спецификой». Стоит отметить, что к тому моменту – после провала «Большого скачка» и ряда других неудачных кампаний, проведенных Мао Цзэдуном, – экономика государства находилась на грани катастрофы. Хотя надо признать, что тяжелые времена для нее наступили уже в середине XIX века, когда Китаю, проигравшему Опиумные войны, пришлось подписывать неравноправные договоры, открывшие его морские порты для иностранной торговли. Таможенные пошлины были зафиксированы на уровне 5 % и начиная с того момента в течение целого столетия оставались одними из самых низких в мире. Так, в 1925 году они были равны 8,5 %, тогда как в те же годы в США пошлины составляли 30 %. Как итог, до 1950-го показатель ВВП на душу населения в Китае оставался (с крайне незначительными колебаниями) на том же уровне, что и в начале XIX века. При этом в западных странах ВВП за этот период увеличился в разы.
Некоторые улучшения наметились в начале 1950-х, когда пришедшие к власти коммунисты во главе с Мао Цзэдуном сконцентрировали свое внимание на объединении страны после периода раздробленности и модернизации народного хозяйства. Эти годы характеризуются умеренным ростом индустриализации Китая и, как результат, повышением благосостояния народа, однако совсем скоро все усилия были сведены на нет неудачными экономическими и политическими экспериментами. Главный из них – «Большой скачок» – не только не смог решить стоящие перед государством проблемы, но и привел его к кризису и массовому голоду, унесшему жизни десятков миллионов граждан.
Неудачный скачок
Название «Большой скачок» получила экономическая и политическая кампания, проходившая в Китае с 1958 по 1960 год. В то время страна, на 90 % представленная аграрным хозяйством, остро нуждалась в модернизации, а потому новая программа была направлена как раз на укрепление индустриальной базы и резкий подъем экономики за этот счет. Основывалось все это на уверенности, что «догнать и перегнать» ведущие государства за короткий срок можно, если заменить мелкие коммуны крупными и начать всеобщее преобразование экономики. Выбор пал на производство стали, на которое решили бросить все силы, чтобы уже в 1958-му удвоить этот показатель по отношению к предыдущему году. В общем же составленный на ближайшую пятилетку (1958 – 1962) план предполагал, что производство металла вырастет с 10 млн. тонн до 100 млн. Новый план также предусматривал резкое ускорение темпов экономического развития Китая: увеличение выпуска промышленной продукции в 6,5 раза; сельскохозяйственной – в 2,5 раза.
Ускорить экономический рост планировалось в первую очередь за счет резкой коллективизации и подмены профессионализма энтузиазмом. Основным принципом, на котором основывались народные коммуны, стало тотальное обобществление всей жизни их членов. Приусадебные участки и личные хозяйства были ликвидированы; деньги заменились трудоднями. При этом крестьяне должны были сами развивать промышленное производство – плавить металл, изготавливать необходимый инвентарь и даже транспортные средства. В итоге на обработку части полей у них просто не оставалось времени – и земли приходили в запустение. Несмотря на все это, местные власти скрывали истинное положение дел, прибегая, например, к подтасовке отчетов. И уже через несколько лет такой подход привел к серьезной продовольственной проблеме – в 1960-м гибель крестьян от голода приобрела массовый характер.
Наглядным примером того, насколько ошибочны и недальновидны были многие из тех решений, что принимались руководством страны во время «Большого скачка», является уничтожение воробьев. Это была одна из составляющих масштабной кампании по борьбе с четырьмя сельскохозяйственными вредителями: крысами, комарами, мухами и воробьями. И именно война с последними приобрела массовый характер – все крестьяне, а также привлеченные им в помощь школьники и горожане, должны были размахивать шестами и тряпками, кричать, бить в гонги, барабаны или тазы, стоя на земле и на крышах домов, чтобы напугать воробьев и не дать им укрыться. Все дело в том, что эти птицы могут пробыть в воздухе без отдыха лишь небольшое время, около 15 минут, а после, утомленные, замертво падают на землю. Этого, собственно, и добивались участники чудовищной кампании. После они выставляли напоказ фотографии гор мертвых воробьев высотой в несколько метров.
Пропаганда объясняла: воробьи едят зерно, а значит, наносят колоссальный ущерб сельскому хозяйству. Мол, ученые подсчитали: того, что за год съедают эти птицы, хватило бы, чтобы прокормить 35 млн. человек. Так что сам Мао Цзэдун призывал всех вступить в борьбу. К слову, численность оставшихся врагов – мух, комаров и крыс – осталась практически неизменной, тогда как популяции воробьев был нанесен непоправимый урон. К концу 1958 года, по неполной статистике, в Китае было уничтожено около 2 млрд. птиц.
И в первый год после этой кампании урожай злаковых действительно стал лучше, так что компартия радостно отрапортовала об успехах. Вот только без естественного регулятора, которым были воробьи, расплодились гусеницы и саранча. Как результат, еще через год урожай уменьшился настолько, что вместе с другими факторами это привело к голоду. Начинание было свернуто, но отголоски «Большого скачка» иногда были слышны и в более поздние времена. В начале XXI века в Китае началась массовая кампания по защите воробьев.
В январе 1961-го было принято решение о приостановке «Большого скачка» и закупке зерна в Канаде и Австралии, чтобы решить продовольственную проблему в государстве. Три года этого эксперимента обошлись Китаю почти в 70 млрд. долларов, что составляло на тот момент около трети валового национального продукта страны. Но самая страшная цена – миллионы человеческих жизней (согласно архивным данным компартии Китая, между 1958 и 1962 годами от голода погибли примерно 45 млн. человек), что сделало «Большой скачок» крупнейшей социальной катастрофой ХХ века после Второй мировой войны.
Новый виток
Несмотря на то, что ошибочность «Большого скачка» была признана еще в конце 1960-го, а в январе следующего года кампания была и вовсе приостановлена, нельзя сказать, что во времена правления Мао Цзэдуна экономическая политика Китая претерпела серьезные изменения. Они начались лишь после его смерти, когда к власти пришло так называемое второе поколение китайских руководителей, ядром которого стал Дэн Сяопин. К слову, этот политик никогда официально не занимал пост главы государства, однако был его фактическим лидером с конца 1970-х до начала 1990-х. Именно он разработал принцип «социализма с китайской спецификой», стал инициатором внедрения нового мышления и реформ, которые продолжаются до настоящего момента, заложил основы для стремительного развития. Он не просто помог Китаю заслужить репутацию страны с самой быстрорастущей экономикой в мире, но и вывел его в число основных игроков мировой экономической арены.
Главными сторонниками Дэна Сяопина в проведении политики «реформ и открытости» стали прагматически настроенные представители коммунистической партии Китая, многие из которых еще в 1958-м высказывались против идеи «Большого скачка», однако проиграли борьбу. Унаследовав после Мао Цзэдуна разрушенную и сотрясаемую социальными и политическими конфликтами страну, они сразу поставили перед собой цель не просто стабилизировать ситуацию, а действительно вывести экономику на новый уровень. А для этого были нужны и новые методы. Но в первую очередь необходимо было решить проблему мотивации рабочих и крестьян, а также ликвидировать существовавшие экономические диспропорции. Одной из отличительных черт стартовавших тогда реформ стало отсутствие какого-либо долгосрочного стратегического плана – большинство из них представляли собой немедленный ответ на насущные проблемы, были инициированы снизу и подхвачены верхами. Более того, некоторые руководители провинций разрабатывали и реализовывали реформы без согласия центрального правительства, и если их действия приносили успех, то позже они применялись на более обширных территориях, нередко приобретая общегосударственный масштаб.
Но все же идеологами реформ, разработавшими их теоретическую основу и предоставлявшими политическую поддержку, были Дэн Сяопин и его ближайшие соратники. Они активно использовали опыт так называемых «азиатских экономических тигров» и прилагали недюжинные усилия для улучшения отношений Китая с внешним миром. Дэн Сяопин много выезжал за рубеж, встречался с западными лидерами, перенимал опыт, вел переговоры. В числе наиболее важных достижений можно назвать подписание в 1984 году соглашения между Великобританией и КНР, по которому Соединенное Королевство обязуется вернуть Китаю Гонконг. После подобный документ был подписан и с Португалией относительно Макао. Заметно улучшились и японо-китайские отношения; прошли переговоры с Тайванем о воссоединении. Пожалуй, едва ли не единственным государством, в отношении которого Дэн Сяопин не предпринимал никаких шагов, направленных на сближение, был СССР. Здесь изменения начались лишь в самом конце 1980-х.
Однако при всей важности внешней политики для дальнейшего развития Китая приоритетом считалось все же проведение реформ внутри страны. Их основой стал принцип «четырех модернизаций», согласно которому экономика была разделена на 4 сектора: сельское хозяйство, оборонную промышленность, промышленное производство и науку. Для стимулирования иностранных инвестиций – в первую очередь из США, Гонконга и Тайваня – в середине 1980-х правительство создало 4 экономические зоны: Шанхай, Чжухай, Шаньтод и Хайкоу. Впервые за долгое время западные инвесторы получили возможность выхода на крупные внутренние рынки Поднебесной.
На Западе подобные шаги были восприняты как возвращение Китая к капитализму, однако от своих идеологических принципов он отказываться не собирался, утверждая: приоритетная стратегия, которая была выбрана государством, является не чем иным, как «социалистической рыночной экономикой» или «социализмом с китайской спецификой». Тут уж, как говорится, кому как больше нравится. Со временем, правда, идеология стала играть в экономике страны минимальную роль, что только пошло ей на благо. В начале 1990-х, в очередной раз отвечая на вопрос, чем же все-таки является новый путь развития Китая, Дэн Сяопин сказал: «Не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя это все носит – социализм или капитализм». Главным, по его мнению, являлось то, что это работает. И многие китайцы были полностью с ними солидарны. Тогда же они вспомнили другое высказывание Дэна Сяопина, произнесенное еще в 1961 году и ставшее крылатым: «Не важно, черная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей – это хорошая кошка».
Китайский дракон
В 1990-х многие эксперты заговорили о Китае как о главном сопернике США в гонке за лидерские позиции в мировых рейтингах. Тем более что к этому моменту, благодаря политике «реформ и открытости» иностранные аналитики получили доступ к большому объему данных. И даже несмотря на то, что китайские статистические понятия и методы нередко сильно отличались от общепринятых, а достоверность некоторых показателей вызывала сомнение даже у местных экономистов, это однозначно был новый виток отношений государства и со своими гражданами, и с остальным миром. Конечно, находились и скептики, которые уверяли, что нынешний подъем китайской экономики – явление временное. Начало XXI века показало, что они серьезно ошиблись.
Сейчас Китай является мировой индустриальной сверхдержавой, занимающей первое место по объемам промышленного производства. Он безоговорочный лидер по добыче угля, железных, марганцевых, свинцово-цинковых, сурьмяных и вольфрамовых руд, а также древесины. На его территории ведется разработка месторождений нефти, газа и урана. В Китае также находится 37 % мировых запасов редкоземельных металлов, таких как молибден, ванадий, сурьма, а благодаря грамотным инвестициям, страна является практически монополистом в их добыче. Не менее высоким уровнем отличается и сельское хозяйство: Китай – лидер по производству мяса, риса, сорго, пшеницы, хлопка, табака, шелковичных коконов и вылову рыбы; имеет крупнейшие в мире поголовья птицы, свиней, овец, коз, лошадей и яков. Кроме того, ежегодно страна выпускает больше автомобилей, чем США и Япония вместе взятые.
Характерной чертой современной китайской экономики является ее зависимость от внешнего рынка, что неудивительно для страны, занимающей первое место в мире по объему экспорта, номенклатура которого насчитывает не менее 50 тыс. наименований. Китай поддерживает торгово-экономические отношения более чем с 180 странами и районами мира; с 80 из них подписаны межправительственные торговые соглашения и протоколы. Внутри страны в экспортных отраслях занято около 20 млн. человек. Внешняя торговля приносит не менее 80 % валютных доходов государства. При этом Китай располагает половиной мировых запасов валют и является одним из главных инвесторов в мире. Постепенно выходят за рубеж и китайские банки. При этом в последнее время страна заметно сокращает скорость накапливания долларов США в своих резервах и говорит о том, что в ее планах полный отказ от этой валюты в международных взаиморасчетах. К слову, еще осенью 2014 года Китай и некоторые другие страны, отчаявшись добиться от Соединенных Штатов Америки реформы МВФ, объявили об учреждении банка развития, который в будущем может стать альтернативой этой организации. И таких примеров соперничества двух мировых лидеров можно найти немало.
Но, пожалуй, не меньше, чем конкуренты, Китай волнует опасность перегрева экономики – ситуации, при которой темпы экономического роста приобретают неподконтрольный характер и поглощают все ресурсы, после чего подходят к черте, при которой дальнейший устойчивый рост становится невозможным и начинается рецессия. В прошлый раз с этой проблемой страна столкнулась в середине 1990-х, и тогда было принято решение об искусственном сдерживании темпов роста в пределах 8 – 9 % (для сравнения: в 1992 году этот показатель равнялся 14,2 %). Сейчас эта проблема возникла вновь и привела к обвалу фондового рынка Китая летом 2015-го. Из-за падения индексов началась паника, и более 500 крупных компаний на следующий день приостановили торги ценными бумагами из-за риска обанкротиться. Эти события мгновенно отразились на мировом фондовом рынке. Несмотря на ряд принятых мер, включая выделение средств на поддержку биржевой активности, обвал фондового рынка Китая продолжился и в начале этого года, так что 4 января официальный Пекин понизил курс национальной валюты по отношению к доллару. В марте Международное рейтинговое агентство Moody’s приняло решение о понижении прогноза по кредитному рейтингу Китая.
Однако уже во второй половине 2016 года ситуация улучшилась, и большинство экспертов уверены, что правительству удастся ее стабилизировать. Правда, не исключено, что для этого будет необходимо не только провести масштабную перебалансировку экономики, но и принять ряд непопулярных решений – например, о реструктуризации крупных государственных предприятий, что может привести к сокращению рабочих мест. Не исключено, что речь идет о 5 – 6 млн. человек, занятых в промышленных секторах, наиболее пострадавших от кризиса. Однако уже сейчас правительство готово выделить 100 млрд. юаней на их переподготовку, и в случае необходимости эта сумма может быть увеличена.
При этом ни руководство Китая, ни аналитики внутри страны и за ее пределами не ставят под сомнение, что политика «реформ и открытости» работает, просто требует корректировок в соответствии со временем. Так, премьер Государственного совета КНР Ли Кэцян после ежегодной сессии парламента заявил: «Мы полностью уверены в экономическом росте Китая в долгосрочной перспективе. Для этого есть основания, поскольку мы уверены, что пока мы продолжаем политику «реформ и открытости», экономике Китая не грозит падение». И в этом заинтересованы не только сами китайцы, но даже их ближайшие конкуренты – серьезные проблемы каждого крупного игрока мировой экономической арены мгновенно отражаются на других государствах. И тем более когда речь идет о мировой индустриальной сверхдержаве.
В настоящий момент Китай продолжает занимать вторую строку рейтинга Мирового валютного фонда и Всемирного банка по номинальному значению ВВП. Лидируют по-прежнему США. Замыкает тройку Япония. И только на четвертой, пятой и шестой позициях располагаются европейские государства – Германия, Великобритания и Франция соответственно. Правда, если рассматривать Европейский союз как единую экономику, это сразу меняет положение дел. По крайней мере, сейчас – пока Соединенное Королевство еще является частью ЕС. Но все же в «личном зачете» соперничать с такими столпами мировой экономики, как Китай и США, пока не может никто.
