Совсем недавно Planeta.by писала о европейских проблемах радикального исламизма и набирающего силу национализма. В январе, увы, появился новый повод вернуться к этой теме. Речь, конечно, о трагедии в редакции журнала «Шарли Эбдо». Чтобы ни говорили о творчестве погибших журналистов, какие бы претензии им ни выставляли, ничто не может оправдать кровавую расправу. Миллионы, вышедшие на марш памяти по всему миру – самое впечатляющее тому свидетельство. Однако проблемы, сделавшие парижский кошмар возможным, никуда не делись. И от их решения зависит будущее не только Европы, но и всего мира.
За кулисами парижской трагедии
Имена убийц – братьев Саида (старший) и Шерифа (младший) Куаши – стали известны почти сразу после дерзкого теракта, произошедшего практически в центре Парижа. Полиции помогло оставленное в брошенном автомобиле удостоверение личности одного из преступников. Вскоре начали выясняться и другие подробности.
Братья (или как минимум младший из них), как утверждается некоторыми изданиями со ссылкой на американские и йеменские спецслужбы, давно имели связи с исламистскими организациями и, вероятно, состояли в группировке «Джихад 19-й Сети», основанной еще в 2001 году мусульманами-радикалами из пригородов Парижа.
Шериф Куаши вербовал французов для участия в боевых действий против западной коалиции в Ираке. В 2005 году, накануне отъезда в Сирию (а оттуда, скорее всего, в Ирак), он был арестован и осужден. На суде он рассказывал, что занялся вербовкой боевиков, когда узнал о пытках, которым подвергались заключенные печально известной американской тюрьмы Абу-Грейб.
Во время первого ареста Шериф Куаши познакомился с уголовником Амеди Кулибали, отбывавшим срок за наркоторговлю и разбой. Именно Кулибали убил четырех посетителей кошерного супермаркета и угрожал расстрелять других заложников, требуя от полиции разблокировать типографию, в которой укрылись братья Куаши.
Есть также версия, что Шериф Куаши был связан с историей неудачного побега Али Белькасема – экстремиста из алжирской вооруженной группировки, отбывающего во Франции пожизненное заключение за теракт в пригородном поезде в 1995 году.
Старший из братьев – Саид – в поле зрения правосудия не попадал. Однако есть сведения, что в 2011 году он побывал в Йемене, где проходил обучение в одном из лагерей «Аль-Кайды» и, вероятно, имел встречу с местным лидером исламистов – радикальным имамом Анваром аль-Авлаки (в том же году, кстати, уничтоженным американским беспилотником). В программу обучения входили такие насущные темы, как обращение со стрелковым оружием, прицельная стрельба и изготовление взрывных устройств.
В общем, не удивительно, что по совокупности «заслуг» братья числились в черных списках ЦРУ (базе данных террористов TIDE) и им был запрещен перелет в США. Знала об этом и французская разведка.
Завершали же подготовку, по данным французского издания Le Point, Саид и Шериф совместно – летом 2014 года в сирийском городе Ракка, где сегодня находится… штаб-квартира подразделения «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ) в Сирии.
Это дает повод задаться вопросом: кто же был реальным заказчиком преступления? «Аль-Кайда» (в лице йеменской структуры, известной как «Аль-Кайда на Аравийском полуострове») или ИГИЛ? Нарс аль-Анси, сменивший убитого американским беспилотником аль-Авлаки, или Абу-Бакр аль-Багдади, успешно стартовавший с альтернативным «Аль-Кайде» проектом «Исламского государства»?
Старые связи говорят в пользу первой версии. Тем более что 14 января Нарс аль-Анси официально взял на себя ответственность за «выбор цели, разработку плана и финансирование» убийств в «Шарли Эбдо». Назвал и бюджет операции – 20 тыс. долларов.
Но есть одна нестыковка. Одновременно йеменский главарь «Аль-Кайды» записывает на свой счет и действия Амеди Кулибали (что, с учетом его близких отношений с братьями Куаши, выглядит вполне достоверно), вот только сам террорист, предъявляя свои требования, ссылался на ИГИЛ… Не нашли доказательств контактов в последние месяцы с «аравийской» «Аль-Кайдой» и американские агенты.
Второй версии склонны верить и многие эксперты. Они обращают внимание, что именно в ИГИЛ сегодня наиболее сильна «французская фракция» – в рядах боевиков группировки выходцы из Франции значительно превосходят числом джихадистов из других стран.
Обращает на себя внимание и другой факт. Именно ИГИЛ грозило расправами тем, кто оскорбляет ислам. А ведь именно карикатуры на пророка стали поводом (именно поводом – об этом ниже) нападения на редакцию «Шарли Эбдо».
Наконец, выбор в качестве цели именно Парижа также наводит на мысли о соратниках аль-Багдади. Ведь именно Франция стала активным участником боевых операций против «Исламского государства» в Ираке. «Аль-Кайде» она насолила куда меньше.
Правда, в свете последних изменений в тактике джихадистов вопрос о заказчике преступления может оказаться в каком-то смысле второстепенным. Обе глобальные террористические группировки в одинаковой мере одобряют, поощряют и финансируют теракты. И опасаться нужно и тех, и других.
Гибридный террор
Этот новомодный термин, по аналогии с «гибридной войной», ввела после событий в Париже влиятельная газета Financial Times. Новая тактика террористов, – считают в издании, – объединяет подходы одновременно «Аль-Кайды» и ИГИЛ.
Газета приводит мнение эксперта по безопасности Патрика Скиннера, выходца из ЦРУ: «Подход «Аль-Кайды» подразумевает «эффектные, но сложные» вылазки. «Исламское государство» сосредоточенно на менее крупных и более «любительски» подготовленных нападениях, которые затем «раскручиваются» через социальные СМИ для вербовки лиц на Западе. Однако кровавая активность парижских стрелков носит отпечатки подходов как «Аль-Кайды», так и ИГИЛ: тщательно спланированная, профессионально осуществленная, эффектная, но одновременно требующая ограниченных ресурсов и очень малого числа участников».
Опасность такой гибридной тактики очевидна – подготовку точечных акций гораздо сложнее отслеживать. А это означает принципиально новый уровень уязвимости стран перед угрозой терроризма.
Возможно, с применением новых подходов джихадистов уже столкнулась британская контрразведка (МI5). Ее гендиректор Эндрю Паркер в интервью BBC отметил: «Мы фиксируем увеличивающееся число грубых, но потенциально смертоносных террористических планов. Такие атаки спецслужбам по определению труднее обнаружить. И хотя мы и наши партнеры делаем все от нас зависящее, мы знаем, что разрушить все планы террористов мы не можем».
Расстрелы в редакции «Шарли Эбдо» и тот факт, что террористы были неплохо знакомы правоохранителям, ставит вопрос о реальной возможности предотвращения подобных преступлений в будущем.
Европа, вообще говоря, с терактами сталкивается далеко не впервые. Можно сказать, само понятие идеологического терроризма зародилось именно на ее просторах. Ирландская Республиканская Армия, Баскская группировка «ETA», Красные бригады – лишь самые известные проявления этого кровавого изобретения.
Не нов для Европы и исламистский террор. Достаточно вспомнить взрывы в четырех пригородных поездах, которые прогремели в Мадриде 11 марта 2004 года и унесли жизни 191 человека. Или лондонское метро, которое террористы-смертники взорвали 7 июля 2005-го (52 погибших и 7 сотен раненых). Наконец, Франция уже сталкивалась с волной терроризма, порожденного алжирской войной: в результате нападений Вооруженной исламской группы в 1994–1996 годах лишились жизни 19 и пострадали более 300 человек.
Могут ли спецслужбы защитить своих граждан от терактов, подобных парижскому? Таким вопросом сегодня задаются и журналисты, и эксперты, и простые обыватели. Однозначного ответа на него, увы, нет.
С одной стороны, имеется статистика выявления готовящихся терактов. Их регулярно раскрывают и предотвращают, а незадачливых организаторов отправляют куда следует.
С другой стороны, представители французской полиции и других заинтересованных структур сетуют, что количество объектов, которые стоило бы держать под контролем, постоянно растет. Если раньше они исчислялись десятками, то сейчас счет идет на сотни, а то и тысячи.
В одной только Сирии, по имеющимся данным, воюет не менее 800 французских граждан. МI5 располагает сведениями примерно о 600 британцах, занятых тем же. А есть еще немцы, бельгийцы и многие другие. Сегодня они с оружием в руках сражаются под знаменами ИГИЛ, «Аль-Кайды» и прочих. Завтра – вернутся со своим боевым опытом в старушку Европу.
Чтобы справиться с этой угрозой, спецслужбам как всегда не хватает двух вещей – денег и полномочий. Ведь стоит им только заикнуться, например, о дорогостоящей программе прослушки телефонных переговоров, как со всех сторон начинаются обвинения в разбазаривании бюджетов (частенько, правда, справедливые) и ущемлении прав человека.
Кратко, но емко ситуацию охарактеризовал все тот же Эндрю Паркер: «Я, как генеральный директор MI5, вижу острейшую проблему в растущей пропасти между увеличивающимися угрозами и сокращающимися возможностями им противостоять».
Впрочем, ему-то как раз сильно жаловаться не пристало. Парижские события в кабинете Дэвида Кэмерона были восприняты как сигнал к немедленным действиям. Уже спустя пару дней министр финансов Великобритании заявил, что правительство решило дополнительно выделить на нужды национальной безопасности ни много ни мало 100 миллионов фунтов стерлингов.
Весьма вероятно также, что на волне шока от терактов в Евросоюзе решатся, наконец, на простую, но действенную меру – вести учет пассажиров авиарейсов, прилетающих в Европу и покидающих ее гостеприимные пределы. По аналогии с теми самыми штатовскими черными списками, в которых числились братья Куаши. По крайней мере, это даст шанс с большей точностью выявлять наемников, которых джихадисты сотнями вербуют в европейских странах.
Окажется ли этих мер достаточно? Покажет время.
Пока же вероятность совершения новых терактов на территории Евросоюза расценивается специалистами как достаточно высокая. И это не говоря еще о психологическом эффекте любой такой «акции». Это подводит нас вплотную к еще одному вопросу…
О мотивах и поводах
Официальным «объяснением» расстрела парижских сатириков послужила публикация ими карикатур на пророка Мухаммеда, священной фигуры для любого мусульманина. Об этом громко и не раз кричали сами террористы (это зафиксировано камерами видеонаблюдения и репортажами телеканалов). Об этом же заявил и вероятный заказчик – йеменская «Аль-Кайда».
Сейчас много пишут о том, что ислам категорически запрещает изображение животных и людей, особенно пророка Мухаммеда. На самом деле это преувеличение. В шиитском течении ислама к изображениям пророка относятся довольно терпимо. В суннитском запрет также не бесспорен. Наиболее категоричны в этом вопросе представители малых (и, как правило, наиболее радикально настроенных) религиозных групп.
При этом стоит отметить: последняя публикация карикатур на пророка появилась в «Шарли Эбдо» еще в 2012 году (почти три года назад!). Так что об импульсивной реакции искренне верующих людей речь точно не идет. Искренне реагировали те, кто выходил на акции протеста по всему миру тогда, в 2012-м. Братья же Куаши и их вдохновители в это время хладнокровно планировали убийство, руководствуясь не верой, но политической целесообразностью.
Не стоит забывать и о том, что вместе с сотрудниками журнала пострадали и вовсе не причастные к карикатурам люди. Случайный прохожий, у которого братья-террористы уточняли адрес редакции, посетители магазина кошерных продуктов. Это при условии, что всех своих потенциальных жертв убийцы знали по именам (об этом сегодня рассказывают выжившие очевидцы).
Можно еще вспомнить, что автор первых карикатур на пророка был совсем не французом, а датчанином. В его адрес также поступали угрозы, но стрельба случилась все-таки в Париже. В общем, выбор времени и объекта теракта, длительность и тщательность его подготовки позволяют судить о реальных намерениях его организаторов.
Очень сомнительно, что их целью была «свобода слова» как таковая. Суровым бородатым бойцам джихада на свободу слова, журналистов и СМИ, в общем-то, плевать. Они умело используют ее там, где это необходимо. Но не более того. Журналисты были избраны жертвами только и исключительно из-за того, что это обеспечивало максимально широкую реакцию на событие. Чего в итоге и добивались террористы.
Примечательный факт. В тот же день, когда братья Куаши расстреляли журналистов «Шарли Эбдо», в Йемене произошел взрыв возле колледжа полиции. Погибло более 50 человек. Но об этом почти не писали и не говорили. Зато в течение нескольких дней не было ни одной, наверное, газеты, ни одного новостного сайта и ни одного выпуска теленовостей, где не рассказали бы о парижской трагедии. Расчеты джихадистов-кукловодов на общественный резонанс оправдались в полной мере.
На какие же реальные цели работали террористы?
Первое и очевидное – сигнал-предупреждение участникам коалиции против ИГИЛ. Париж – один из главных инициаторов и наиболее активный европейский участник авиаударов. С этой точки зрения цели террористов традиционны и банальны. Они надеются, что шокированное французское общество окончательно откажет в доверии и так не слишком популярному президенту Олланду, одному из первых ястребов в кругу европейских политиков высшего ранга.
Второе – беспринципная игра на религиозных чувствах мусульман, проживающих за пределами Европы. Они, скорее всего, никогда и не слышали ни про каких «Шарли Эбдо». Но ловкие пропагандисты из «Аль-Кайды» и ИГИЛ, конечно, смогут им все «объяснить» и выставить себя единственными защитниками истинной веры от посягательств неверных. Это моральный ресурс, который потом оборачивается вполне реальными политическими дивидендами в странах Азии, Африки и Ближнего Востока.
Методы «работы» с общественным мнением исламского мира хорошо продемонстрировал первый скандал с карикатурами на пророка Мухаммеда, опубликованными в датской газете Jyllands-Posten в 2005 году. Всего на страницах издания появилось 12 изображений. Но эмиссары, объезжавшие мусульманские государства, демонстрировали… 15 картинок. Три дополнительных (и чрезвычайно оскорбительных) в газете никогда не публиковались, и авторство их так и осталось неизвестным. Но результат был впечатляющим – сотни тысяч разъяренных демонстрантов, готовых разорвать любого причастного к оскорблению пророка.
Наконец, третье – попытка вбить клин между мусульманским и немусульманским населением европейских стран. Цель наименее очевидная, но, потенциально, наиболее важная во всей «операции». И здесь опять-таки Франция представляется идеальной мишенью.
Расстановка сил
Сегодня во Франции по разным оценкам проживает от 4 до 6 млн. мусульман из разных стран. Многие из них, имея иностранные корни (как выходцы из Алжира Куаши), родились на территории республики или даже являются ее гражданами во втором-третьем поколении. Многие этнические французы, и это давно не секрет, опасаются, что эта огромная мусульманская диаспора способна коренным образом изменить политическое, правовое и религиозное самосознание республики. И, что самое главное, не видят в этом для себя ничего хорошего.
Похожая ситуация наблюдается и в других странах Европы. В тех же Бельгии, Германии, Великобритании мигрантов мусульманского вероисповедания тоже немало. Но во Франции на это накладывается не самая лучшая социально-экономическая ситуация.
Всем памятны беспорядки на окраинах Парижа, спровоцированные гибелью двух подростков из семей мигрантов, пытавшихся укрыться от полиции в трансформаторной будке. Вспыхнувшие в столице протесты перекинулись на другие регионы – в течение нескольких недель было подожжено множество автомашин, телефонных будок и мусорных контейнеров. Проявления насилия многие восприняли как результат тяжелых условий жизни в предместьях французских городов, где осело большинство мигрантов.
Одновременно во французской политике сильны позиции националистов. «Национальный фронт» Марин Ле Пен имеет прочные электоральные позиции, что доказывает на всех выборах последнего времени. Лишь существующая в стране мажоритарная система не позволяет ему играть существенную роль в политике. Но не считаться с настроениями почти четверти избирателей официальному Парижу все сложнее.
Между тем госпожа Ле Пен не стесняется в выражениях. В декабре 2010 года она назвала публичные молитвы мусульман «оккупацией» французской земли. «Конечно, она происходит без танков и солдат, тем не менее, это оккупация, и страдают жители», – заявила Ле Пен. Подобные высказывания, конечно, вызывают вполне обоснованные нарекания со стороны умеренных мусульман, желающих на деле быть гражданами Франции.
Ну, а если прибавить к этому исторически низкие рейтинги центрального правительства и лично президента Олланда, то становится ясно – ситуация во Франции прекрасно подходит для «раскачивания лодки».
И идеальным исходом для организаторов расстрела редакции «Шарли Эбдо» было бы огульное обвинение в поддержке терроризма в отношении всех мусульман, проживающих во Франции. Желательно с репрессиями и погромами. Именно тогда страна превратилась бы в неиссякаемый источник ресурсов (как людских, так и материальных) для «братьев по вере», строящих очередной халифат на Ближнем Востоке. Вести пропаганду среди несправедливо обиженных – самое легкое дело. Это вам любой профессиональный революционер подтвердит.
А при достаточной глубине раскола общества очень скоро оказалось бы, что и к активной политике на внешней арене французское правительство больше не способно. Бомбардировки позиций боевиков в Ираке и других регионах прекратились бы просто сами собой.
А следом за Францией «посыпались» бы и другие государства Европы. Экономика Евросоюза требует постоянной накачки дешевой рабочей силой из бывших колоний, а интегрировать новых граждан на традиционных условиях получается слабо. Недаром ведь пару лет назад лидеры Германии, Франции и Великобритании официально признали провал политики мультикультурализма. С тех пор никакой внятной замены этому принципу предложено не было. Тему тихонько вывели из информационного поля. Но проблемы-то остались.
В высоких парижских кабинетах подобные печальные перспективы наверняка просчитали. А потому основные усилия государственной пропаганды после трагедии 7 января были направлены на то, чтобы погасить возможный всплеск радикального национализма.
Марш миллионов, на который вышли все главные французские города, стал крупной победой государства. Тем более что его удалось подкрепить мощнейшей внешнеполитической поддержкой. В колонне рядом с Олландом шли главы государств и правительств нескольких десятков стран.
Большинство из них, как ловко подметил один из комментаторов, вряд ли можно было назвать поклонниками творчества «Шарли Эбдо» (а некоторые, будучи объектом его далеко не мягких «шаржей», вполне возможно, испытывали к погибшим стойкую неприязнь), но они прекрасно понимали ставки в игре, и играли на пользу стабильности, временно отбросив прочие соображения.
Второй шаг был куда более спорным. Публикация в новом номере «Шарли Эбдо» новой карикатуры на пророка Мухаммеда (тиражом 7 млн. экземпляров!) позволила организаторам убийств частично отыграть свое. Снова тысячи мусульман (никогда не видевшие ни старый, ни новый журнал) требуют уважения к своей вере на улицах мусульманских городов. Снова в столкновениях с полицией гибнут люди, горят христианские церкви и забрасываются камнями посольства. Это льет воду на мельницу националистов Старого Света и одновременно их противников-джихадистов, действующих по принципу: чем хуже, тем лучше.
Полагаем, что Франсуа Олланд, если бы у него спросили мнение о том, что публиковать в новом журнале, вряд ли бы высказался за карикатуры на пророка. Но его не спрашивали. Пресса с удовольствием подхватила легенду Елисейского дворца об атаке на свободу слова и дала свой сверхсвободный ответ, предоставив все тому же Олланду думать о последствиях.
А подумать есть над чем. Эмоциональный накал, царящий в январе, пройдет. Забудется и необыкновенное чувство единения, испытанное участниками марша памяти. А проблемы останутся. И решать их придется не на митингах в Париже.
