Удивительное ближе, чем кажется. Оно в нас самих. Допустим, знали вы, что генофонд современного белоруса начал формироваться еще в каменном веке? А про два антропологических типа людей, которые сейчас живут на территории Беларуси? А про то, что, возможно, мы – родственники знаменитого «ледяного человека», мумия которого (возрастом примерно 5300 лет!) была найдена в 1991 году в Альпах?
Но обо всем по порядку.
Антропология как способ узнать больше
Если хочешь знать о себе и своих корнях больше, так или иначе придешь к антропологии. На Западе антропологами называют довольно широкий круг ученых – это и археологи, и этнографы, и вообще все те, кто так или иначе изучает человека. В нашей, как, впрочем, и в российской науке, это понятие несколько уже. Антрополог – это тот, кто изучает особенности строения современных людей и их ископаемых останков. Кости скелета могут рассказать о таких важных вещах, как рост человека и его телосложение. Но еще ценнее для специалистов череп.
– Чем интересен череп? Тем, что на нем сконцентрированы расовые особенности. То есть можно определить, как выглядел его обладатель. Чем он отличался от соседей и своих же предков? Антропологию в данном случае еще можно сравнить с чуть-чуть приоткрытой дверью, через которую мы смотрим на определенный исторический период, – говорит научный сотрудник отдела антропологии Института истории Национальной академии наук Беларуси Николай Помазанов.
По черепу и скелету в целом можно судить о питании человека, его болезнях, а иногда даже установить род занятий! Мы мало задумываемся о том, что, выполняя каждый день одну и ту же работу, развиваем определенные группы мышц. В местах их прикрепления кости становятся более массивными. Так, например, у кузнеца будет сильнее развито предплечье, у всадника – голени.
Кроме того, ископаемые кости могут рассказать и об уровне агрессии в обществе – например, если это братская могила, а на скелетах есть серьезные повреждения. Так, в Глуске (Могилевская область) на территории, где некогда стоял замок, во время раскопок археологи нашли сотни захоронений – детей и взрослых, мужчин и женщин. На многих костях четко просматривались следы рубящих ударов. Было очевидно, что все эти люди умерли насильственной смертью. И действительно, сохранились рукописи, в которых говорится, что 4 марта 1655 года во время войны России с Речью Посполитой казаки Ивана Золоторенки «место Глуское» сожгли, а жителей «под меч подклонили». Так исторические документы подтвердили данные, полученные антропологами, – все сошлось.
Пожалуй, из древних захоронений можно было бы узнавать еще больше, если бы не одно но: на протяжении долгих веков наши предки сжигали своих мертвых. Самые древние курганы, обнаруженные в Беларуси, относятся к V – VII столетиям. В них, как правило, находят горшки с кальцинированными костями, которые представляют собой мелкие обожженные обломки. Причем вместе с людьми иногда кремировали еще и животных.
– Из таких захоронений мы имеем очень мало информации, – качает головой Николай Помазанов. – Можно определить, человеческие это останки или животных. Если люди, то сколько их. Может быть, возраст. Вот и все…
Тела умерших было принято сжигать вплоть до принятия христианства. А в некоторых местностях, там, где языческие традиции были особенно сильны, – и дольше, до XII – XV веков.
Тем не менее с появлением курганов ученые получили хоть что-то. А вот как хоронили людей до того, как на наши земли пришел обычай делать насыпи (и какими были сами эти люди), до конца не ясно. В том смысле, что докурганных погребений не найдено до сих пор.
– Здесь мы имеем дело с какими-то ритуальными особенностями. Ведь можно кремировать и потом собрать пепел, а можно просто развеять по ветру или же бросить в воду, – объясняет Николай Помазанов. – Как вариант, может быть и такое, что захоронения эти сложно обнаружить. Опытный глаз археолога легко отличит, что вот это курган, а это моренный холм, который притащил ледник. Все благодаря насыпи. А когда ее нет?
Кстати, о захоронениях в воде. На территории Литвы специалистам удалось найти несколько таких погребений. Вполне возможно, были они и здесь, но это пока только гипотеза.
Зато вполне реальны останки жителей бронзового века, которые белорусским специалистам все же удалось заполучить. Их мало, и обнаружены они случайно. Тем ценнее эти находки для науки.
Три человека из бронзового века
Самый известный древний предок белорусов получил прозвище Шахтер. Его нашел археолог Михаил Чернявский в 60-х годах прошлого века на месте доисторических шахт по добыче кремня близ поселка Красное Село, в Гродненской области. Как умер Шахтер, пока остается загадкой. Однако ученым удалось выяснить, что этот человек жил в бронзовом веке (примерно в середине II тысячелетия до н. э.), ростом был примерно 170 – 175 см, в момент смерти было ему 30 – 40 лет. Еще антропологи отметили, что Шахтер имел довольно правильные европеоидные черты лица и по строению тела походил на обитателей Новогрудка и его окрестностей, живших в XI – XII веках.
– У него такая была внешность… Если одеть в современную одежду, то никто не выделит из общей массы, – улыбается Николай Помазанов.
Еще одна подробность: зубы Шахтера были испорчены кариесом, а десны разрушены из-за воспаления. Впрочем, для древних людей это, вероятно, не было редкостью – кому ж тогда приходило в голову следить за гигиеной рта?
В 1980-х в Ветковском районе Гомельской области археолог Елена Калечиц нашла останки еще одного древнего человека, жившего в первой половине II тысячелетия до н. э. Антропологи пришли к выводу, что внешне он был едва ли не полной противоположностью первого. Невысокого роста, с большой, круглой и массивной головой. Специалисты намерены реконструировать внешность этого человека, но есть одна сложность – нижняя челюсть у него отсутствует. Поэтому реконструкция будет «бородатой» – чтобы скрыть растительностью те черты лица, которые не получится достоверно воспроизвести.
Но еще больше хлопот у ученых с третьим черепом древнего человека. Обнаружен он был археологом Максимом Чернявским в 2013 году во время раскопок близ деревни Кривино (Витебская область). Свою находку специалисты отнесли к середине II тысячелетия до н. э. Известно, что останки принадлежали мужчине в возрасте около 50 лет.
– Здесь мы имеем только мозговой отдел черепа, без лицевого. Техника, которая занимается мелиорацией, поездила, и потом, когда проходили раскопки, мы уже собирали череп по кусочкам. Он на данный момент существует в виде фрагментов, которые предстоит склеить, – констатирует Николай Помазанов.
Собственно, все. Это самые древние останки людей, обнаруженные на территории Беларуси. И на основе такого отнюдь не обширного материала общих выводов не сделаешь. Так что, каким был древний обитатель здешних территорий, по-прежнему приходится во многом догадываться.
«Тутэйшыя» мы
Антропология выделилась в самостоятельную отрасль науки в XIX веке. В то время раскопками занимались любители и представители смежных наук. Они, по сути, были первыми археологами, антропологами и этнографами в придачу – изучали обычаи населения по обряду захоронения.
– Вообще, эту триаду – археология, антропология, этнография – стоит возродить, – рассуждает Николай Помазанов, – но немного на другом уровне. На более современном. Если правильно интегрировать эти исследования, то данные и археологии, и антропологии, и этнолингвистики, и, скажем, молекулярной биологии совпадут и будут дополнять друг друга.
Вот, например, археологи видят, что образ жизни людей остался прежним – и постройки, и одежда, и вещи, которыми они пользовались. А вот антропологи фиксируют изменение особенностей строения тела обитателей той или иной местности. Значит что? Возможно, была миграция, пришло новое население, которое смешалось с местным и переняло его обычаи. Дальше можно продолжить поиски в материалах этнографии – изменилось ли что-нибудь в обрядах? Можно задействовать еще лингвистику. Появились ли в языке новые слова? Это тоже означает контакт с новым, пришлым племенем.
Постепенно из маленьких частичек мозаики, которые дают различные науки, можно выстроить достаточно целостную картину. И вот тут мы подходим к одному из самых удивительных откровений, которое таится в древней истории белорусов.
– Мне хочется сослаться на работы наших белорусских генетиков. В частности, на те, что были проведены Еленой Кушнеревич под руководством доктора биологических наук Олега Давыденко. Белорусские генетики пришли к выводу, что генофонд современных жителей Беларуси сформировался во времена верхнего палеолита. В каменном веке, – говорит Николай Помазанов.
Только задумайтесь. Наши предки жили здесь уже 11 – 17 тыс. лет назад! И это наша земля, что называется, по праву рождения.
– Вот в XVIII веке часто спрашивали у людей, мол, кто вы? И кто-то мог сказать: «Мы – литвины». Но это скорее о государственной принадлежности – к Великому княжеству Литовскому. Простые же люди чаще всего отвечали: «Мы тутэйшыя». И вот современные исследования генетиков подтверждают, что белорусы действительно «тутэйшыя», – комментирует этот вывод антрополог.
Впрочем, тут есть интересный момент. С одной стороны – да, корни белорусов уходят в далекие и древние глубины, а с другой – в наших жилах течет и кровь пришлых народов. Ученые выделяют несколько волн миграции, которые всерьез повлияли на наш генофонд.
– Самую первую миграцию мы видим сразу за отступившим ледником, 11 – 17 тыс. лет назад. Потом миграция уже с севера. Эти люди имели много общего с современным финно-угорским населением. И это была некая «протонародность», предковая для современных финно-угорских народов (венгров, эстонцев, финнов, удмуртов). И часть этой «протонародности» влилась в генофонд современных белорусов через балтские племена, расселившиеся 4 – 5 тыс. лет назад по этой территории и впитавшие генетические особенности древнего предшествующего населения. А затем – еще миграция с юга. И связана она с предками славян, через которых пришло земледелие на территорию современной Беларуси, – добавляет Николай Помазанов.
– Я дополню коллегу, – подключается к разговору младший научный сотрудник отдела антропологии Института истории Национальной академии наук Беларуси Владимир Шипилло. – В свое время известный антрополог, доктор исторических наук Татьяна Алексеева отметила, что балтов и славян тяжело отличать по антропологическим особенностям. У тех и других, например, относительная или умеренная широколицесть. И был сделан вывод, что балты и славяне формировались на единой антропологической базе. Было какое-то «протонаселение» – основа для тех и других.
Этци и гродненские крестьяне XIX века
Этци (нем. Цtzi, встречаются также варианты написания Эци и Отци) – одна из самых знаменитых ледяных мумий человека. В 1991 году останки нашли туристы в Тирольских Альпах. Ученые выяснили, что бедняга пролежал во льдах примерно 5300 лет, а при жизни, скорее всего, занимался охотой, и на момент смерти было ему около 45 лет. Позже удалось воссоздать и внешность «ледяного человека». С картинок-реконструкций на нас смотрит немолодой бородатый мужчина.
– А вот взгляните, – Николай Помазанов листает снимки у себя в ноутбуке, – это крестьяне из гродненской губернии. Фото конца XIX – начала XX веков. Как говорится, найдите 10 отличий. Это свидетельствует о том (хотя вывод в большей степени научно-популярный, нежели научный), что в нашем антропологическом типе, скорее всего, есть компонент и постледникового населения. Эти люди осваивали территорию нынешней Беларуси, идя за отступающим ледником.
Кривичи, дреговичи, радимичи
Из бронзового века перенесемся во времена куда более близкие к нам – в X – XI века уже нашей эры. Именно в это время активно формируются всем знакомые из школьных учебников племенные союзы кривичей, дреговичей и радимичей.
Археологи различают их по вещам, которыми они пользовались, и украшениям, которые они носили, жилищам, погребальным обычаям, а вот с точки зрения антропологии все несколько сложнее. В 30-е годы прошлого века Георгий Дебец, известный антрополог и доктор биологических наук, специально приезжал в Беларусь, чтобы исследовать коллекцию черепов кривичей, дреговичей и радимичей. Их было около 70. Ученый долго и тщательно изучал каждый, а затем пришел к неожиданному выводу – черепа мало отличаются друг от друга. Затем было решено сравнить их с останками, найденными на соседней с Беларусью территории – в Люцинском могильнике (Латвия). И снова совпадение! Выходит, люди, жившие в XI веке на территории нынешней Беларуси – родственники своих современников с латвийских земель? Но удивительнее всего, что белорусские черепа оказались схожими и с черепами финнов, живших на Поволжье. Это что же – белорусы произошли от финнов? Или наоборот? Оказывается, ни то, ни другое.
– Комментируя свои открытия, ученый Георгий Дебец пишет о том, что в основе и белорусской нации, и финно-угорских народов, и представителей балтских племен, останки которых были подняты из Люцинского могильника, лежит та самая «протонародность», о которой мы уже говорили, – объясняет Николай Помазанов.
И все же другие исследователи утверждают, что разница в черепах имеется. Останки дреговичей и радимичей по своему строению очень близки к скелетам, найденным в Украине (близ Чернигова). А вот кривичи, жившие в свое время на Полоцких землях (на севере теперешней территории Беларуси) – те как раз родственны классическим литовским балтам.
– В этих хитросплетениях непросто разобраться, – улыбается Николай Помазанов. – Давайте попробуем. По сути, еще в каменном веке и чуть позже на наших землях начали формироваться два антропологических типа людей. Первый – широколицый (северный), а второй относительно узколицый (южный). Первый антропологический тип можно ассоциировать с балтами или их предками, а второй – со славянами или их предками.
И вот здесь мы приближаемся к еще одному удивительному факту, который не является достоянием широкой общественности, зато отлично известен антропологам: в Беларуси живут люди двух антропологических типов. Или две так называемые малые расы.
Генофонд и «чужие» гены
Понятие генофонда еще в 1928 году в науку ввел советский генетик Александр Серебровский. Он писал: «Совокупность всех генов данного вида… я назвал генофондом, чтобы подчеркнуть мысль о том, что в лице генофонда мы имеем такое же национальное богатство, как и в лице запасов нефти, запасов золота, угля, скрытых в наших недрах».
Учитывая то количество войн, которые прокатились по территории Беларуси, можно подумать, что в нашем генофонде кто только не топтался. Но это не совсем так. Оказывается, генофонд обладает поразительным свойством – растворять чужие гены.
Да, во время войн и эпидемий население сильно редело, но затем снова восполнялось за счет тех, кто оставался жив.
– Генофонд существует и развивается по своим законам, и его сложно уничтожить. Для этого придется полностью вырезать население. Генофонд все равно воспроизводится, и чужеродные гены растворяются. Не исчезают, но и не являются доминирующими. Так было, например, с татарами. Но и не только. Известно, что до татар на территории Побужья (нынешняя Брестская область) были переселены половцы, чтобы они защищали Галицко-Волынское княжество с севера от нападения ятвягов. Современные украинские и белорусские исследователи отследили те территории, которые они заселяли. Выяснилось, что эти люди просто растворились. Остались половецкие названия, а само население исчезло в местном генофонде.
Еще раз о расах
Со школьной скамьи мы все твердо усваиваем, что бывает всего три расы людей: монголоидная, негроидная и европеоидная. И мало кому приходит в голову исследовать этот вопрос глубже. Между тем в мире существуют сотни видов, к примеру, кошачьих: львы, тигры, пантеры, гепарды. Даже домашние кошки – и те подразделяются на множество пород. А люди? Оказывается, и у людей бывает множество фенотипов.
Так вот. Помимо трех глобальных рас первого порядка существуют еще более мелкие – второго, третьего и прочих порядков. А самая мелкая расовая категория – антропологический тип – может объединять жителей всего лишь нескольких деревень. При условии, что те живут довольно обособленно и предпочитают заключать браки друг с другом.
Что касается Беларуси, то ее жителей (которые, как мы все знаем из школьной программы, относятся к европеоидной расе), оказывается, дополнительно можно разделить на два антропологических типа – северный и южный. А условный рубеж между ними пройдет как раз где-то посередине – в Минской области.
– Наши предки, осваивая новые территории, передвигались по водным артериям. Как известно, по Беларуси проходит линия водораздела Балтийского и Черного морей, – продолжает рассказ Николай Помазанов. – Так вот северо-белорусский тип распространен на территории, которая относится к рекам, составляющим бассейн Балтийского моря. А южный антропологический тип связан с территорией, где протекают реки Черноморского бассейна.
Итак, северный тип белорусов. Чаще всего это довольно высокие люди со светлой кожей, светлыми волосами и светлыми оттенками глаз. Кроме того, у них несколько уплощенное лицо, вытянутая форма головы и нередко курносый нос. Этот последний признак, кстати, очень древний, унаследованный еще от наших пращуров из каменного века. Северных людей легко соотнести с балтами. Причем чем дальше на север Беларуси, тем больше будет признаков, общих с современными жителями стран Балтии.
Южный тип – это светло-каштановые и темно-русые шатены. Не очень высокого роста, с более округлой головой и выпуклой спинкой носа. Собственно, человека с такой внешностью будут принимать за своего и в Украинском Прикарпатье, и даже в Сербии, потому как корни тех, других и третьих уходят к южным славянам. Да-да, к тем самым, что начали проникать к нам с IV века н.э.
– Если брать археологию, антропологию и этнологию, то в каждой из этих наук прослеживаются два компонента – северный и южный, – продолжает Николай Помазанов, – два субэтноса фактически сформировали белорусский этнос. У лингвистов существует понятие: северные и южные белорусские диалекты. Но в разные исторические эпохи эта граница немного смещалась. Скажем, во времена Древнерусского государства она могла совпадать с границами Полоцкого и Киевского княжеств.
Еще одну интересную теорию разработал Виктор Бунак, выдающийся советский ученый и один из основоположников советской антропологической школы. В середине прошлого века он проводил исследования на территории Беларуси. И тогда же заговорил о балтийской антропологической зоне, к которой отнес северных белорусов наряду с жителями стран Балтии.
Портрет целой нации
Один из наиболее интересных способов изучения нации – обобщенный портрет.
– Надо просто ездить с фотоаппаратом и снимать коренное деревенское население, а затем вот это множество снимков накладывается друг на друга – и получается усредненный портрет, – говорит Николай Помазанов. – Чем однороднее население, тем более четкий обобщенный портрет. Если население неоднородное, то изображение будет просто размытым облаком.
В 60 – 70-х годах прошлого века в СССР были сделаны такие портреты. Причем для выборок брали снимки как представителей отдельных народов (например, усредненный портрет русского, украинца или белоруса), так и жителей отдельных регионов или даже деревень.
В итоге можно было наглядно посмотреть, чем же мы отличаемся друг от друга. Сейчас таких исследований в Беларуси не проводят. А жаль.
Малые расы: наука и личные наблюдения
Говоря про малые расы, ученые предупреждают: не стоит путать выводы, сделанные на основе изучения больших групп людей, со своими собственными наблюдениями. В том смысле, что неверно будет сказать: «А вот мой дядя Вася живет на самом севере Витебской области, и у него черные волосы, а значит, нет никакой северной расы». Или так: «Моя тетя Света родилась на границе с Украиной, она высокая, курносая и к тому же натуральная блондинка, а значит, про южную расу все придумали».
Объективно – есть северный и южный антропологические типы белорусов, оба относятся к европеоидной расе. Просто у данного и конкретного «дяди Васи» или вот именно у этой «тети Светы» в роду могут оказаться люди с определенными признаками. Может, прапрадедушка дяди Васи прибыл сюда прямиком из Болгарии и привез свои «темноволосые» гены? А у тети Светы прапрабабушка из самой Скандинавии – приехала и вышла замуж за белоруса? Пока «импортные» гены растворятся в местных, несколько сотен лет пройдет…
Одно можно сказать определенно. Белорусы – загадочный и древний народ, генетический код которого хранит еще немало тайн, будоражащих воображение. Так что давайте присмотримся к себе повнимательнее. Ведь удивительное ближе, чем кажется. Удивительное в нас самих. Оно и есть мы.
