Для большинства узников политического блока центральной тюрьмы Претории вторник 11 декабря 1979 года был обычным днем, наполненным нехитрой рутиной. Как всегда, в 16:00 заключенных препроводили в столовую и после скудного ужина развели по тесным и душным камерам-одиночкам. Традиционно эту процедуру сопровождал ропот негодования – не слишком громкий, но единодушный. Но в этот день как минимум трое заключенных не стали выказывать недовольства и покорно проследовали в свои клетушки. Мысли Алекса Мумбариса, Тима Дженкина и Стива Ли были заняты другим, более серьезным делом. Будущей ночью они намерены были проверить на прочность систему безопасности тюрьмы, считавшейся практически непроницаемой для беглецов.
Бытует убеждение, что политическими противниками режима апартеида были преимущественно чернокожие революционеры. Ошибочность такого представления подтверждает сам факт существования политического блока Преторианской тюрьмы, в котором содержались исключительно белые узники. Располагался он на втором этаже массивного Г-образного здания, построенного в 1960-х годах. Фактически это была тюрьма в тюрьме. Зарешеченные окна камер выходили во двор, который в темное время суток освещался мощным прожектором. По периметру здание было огорожено 6-метровым кирпичным забором. Внутреннее пространство двора охраняли сторожевые собаки, натасканные на людей. Чтобы загрызть человека насмерть, такому псу достаточно было несколько секунд. Дополнительно во дворе был оборудован пост охраны, на котором круглосуточно дежурил вооруженный часовой. Он имел разрешение стрелять на поражение в любого, кто появится во дворе в неурочное время. Камеры блока представляли собой узкие боксы, оборудованные койкой, умывальником и примитивной парашей. Влажный и жаркий климат Южно-Африканской Республики превращал пребывание в этих клетушках в настоящую пытку. Обращение с заключенными было достаточно жестким, и любая попытка бунта пресекалась на корню. Только действительно стойкий и хорошо мотивированный человек способен был не сломаться в таких условиях и не смириться со своей судьбой.
Именно таким был Александер Мумбарис – грек по национальности, родившийся в Египте, но значительную часть жизни проживший в Австралии и Франции. Он приехал в ЮАР, имея в кармане два паспорта, и поступил в Кейптаунский университет. За годы учебы Алекс близко сошелся с француженкой Мари-Жозе, и после окончания университета молодые люди поженились. Девушка и понятия не имела о тайной жизни, которую уже несколько лет вел ее избранник. Мумбарис был убежденным коммунистом и являлся членом запрещенного в ЮАР Африканского Национального Конгресса (АНК), причем принадлежал к радикальному крылу партии – военной организации «Умконто ве сизве» («Копье нации»). Власти страны считали эту организацию террористической, и в случае поимки ее членам грозили длительные сроки заключения или даже смертная казнь. Свадьбу сыграли во Франции, но спустя некоторое время Алекс с женой решили вернуться в ЮАР. Границу они переходили нелегально, поскольку Мумбарис имел при себе несколько зашифрованных посланий, которые должен был передать лидерам местных революционных ячеек. 19 июля 1972 года пара перебралась из Ботсваны на территорию Южно-Африканской Республики и практически сразу была схвачена полицией. Жандармы проигнорировали объяснения молодых людей, что они заблудились во время свадебного путешествия, без внимания был оставлен и тот факт, что Мари-Жозе, гражданка Франции, беременна. Семейную чету экстренно перевезли в Преторию и доставили в Главное управление Бюро государственной безопасности. Несколько минут общения со следователем было достаточно Мумбарису, чтобы понять, что он оказался жертвой тайного провокатора в рядах АНК.
Молодых людей поместили в отдельные камеры и изводили бесконечными допросами. Основной упор был сделан на Мари-Жозе – полиция рассчитывала, что доведенная до отчаяния девушка раскроет секреты мужа. В ход шли прямые угрозы. Мари довели до нервного истощения, но никакой полезной информации добиться не смогли. В ноябре французским родственникам девушки удалось добиться освобождения, но Мумбарис остался в следственном изоляторе. В июне 1973 года состоялся суд, на котором Алекса признали виновным в связи с АНК и причастности к подрывной работе в пользу этой организации. К счастью, следователи не смогли доказать его принадлежность к компартии и «Умконто ве сизве». Только это спасло Мумбариса от виселицы. По обвинению в террористической деятельности он был осужден на 12 лет строгого режима с содержанием в камере-одиночке политического блока Преторианской тюрьмы.
12 лет – большой срок. А специфические условия тюрьмы превращают его в вечность. Мириться с тем, что целая жизнь пройдет мимо, Мумбарис не желал и каждую минуту думал о побеге. Долгие часы в камере он разрабатывал возможные схемы бегства и скрупулезно анализировал их выполнимость. Постепенно у него сформировалось понимание, что в одиночку выбраться на свободу невозможно. Но как найти единомышленников? Большую часть суток заключенные проводили в своих клетушках. Лишь на несколько часов двери камер открывались, и узники могли погулять в общем коридоре или поработать в тюремной мастерской. Сойтись накоротке в такой обстановке было крайне трудно. Не следовало исключать и возможность провокации – за попытку побега к сроку автоматически добавлялось еще 5 лет.
Летом 1977 года из корпуса для африканцев бежали несколько заключенных. Условия там были не такие жесткие, как в политическом блоке, узники содержались в общих камерах. Смельчаки перепилили решетку на окне и спустились с третьего этажа по веревке, которую сплели из разорванных на полосы тюремных простыней. Однако спустя всего несколько дней беглецов поймали, хорошенько обработали и, добавив срок, перевели на печально известный остров Роббен. Организатора побега приговорили к смертной казни. Для многих это стало уроком – из тюрьмы Претории можно выйти, лишь отсидев свой срок. Мумбарис оказался в своеобразном вакууме. Его окружали смирившиеся со свой участью и морально подавленные люди.
Только в июне 1978 года попытки найти единомышленников, наконец, увенчались успехом. В политический блок прибыла очередная партия осужденных революционеров – коллег Мумбариса по АНК. Тимоти Дженкин и Стивен Ли обвинялись в распространении антиправительственных листовок, призывающих к «насильственному свержению существующего режима». Ли был без пяти минут магистр искусств, Дженкин работал в институте социального развития при университете Кейптауна. Их арестовали в марте 1978 года и, в отличие от Мумбариса, проводили дознание без особых сантиментов. Ночные допросы с побоями сменялись днями, проведенными в полузабытьи. Сломить «борцов с режимом» удалось только под угрозой мести их родственникам и друзьям. Стремление нормализовать общественный порядок в стране дорого обошлось Дженкину и Ли – суд приговорил их к 12 и 8 годам заключения соответственно.
Молодые борцы с апартеидом с первого взгляда понравились Мумбарису. Достаточно было нескольких минут общения, чтобы понять, что они не меньше Алекса стремятся покинуть тюрьму. «Знайте, парни, – заявил Мумбарис. – Если вы вынашиваете планы побега, я готов стать одной из наседок». Тим поделился с Мумбарисом секретом – ему удалось тайно пронести в тюрьму довольно крупную сумму денег, спрятав их в тюбике из-под зубной пасты. Их можно использовать для подкупа охранников. С этой минуты тройка стала неразлучной. Алекс, отсидевший в политическом блоке уже 5 лет, в совершенстве изучил всю тюремную рутину и сразу же отверг предложение новичков бежать через тюремный двор. За годы раздумий он пришел к выводу, что выбраться из центральной тюрьмы Претории можно только тем путем, каким в нее попадаешь – через главный вход и вереницу коридоров и лестниц административного корпуса. Особенностью Преторианской тюрьмы было то, что после 16:30, когда заключенных разводили по камерам, в блоках дежурили лишь несколько охранников, а прочий персонал уходил домой. Административное здание всю ночь оставалось совершенно пустым. Главной препоной на пути к свободе были двери и стальные сдвижные решетки, которых в общей сложности беглецы насчитали 10, не считая запоров их собственных камер и ячеек. При этом одна из дверей имела электрический замок, который отпирался дистанционно с пульта управления в комнате ночного надзирателя. Изготовить отмычки от всех этих дверей казалось непосильной задачей.
Дженкин и Ли склонялись к тому, что следует попытать счастья во дворе. Пробраться туда было гораздо проще, собак нередко выпускали с опозданием, а вооруженный охранник время от времени покидал свой пост, чтобы справить нужду. Так что шанс был. В конце концов друзья сошлись на том, что для начала следует изыскать возможность выбраться из камер. Дженкин предложил изготовить копии ключей из дерева – он с детства неплохо столярничал. Мумбарис выразил сомнение, что отмычка из такого мягкого материала способна отпереть мощные тюремные запоры, но Тим предложил хотя бы попробовать. Две недели он пристально изучал принцип действия замка в своей камере. Разглядывая связку ключей охранника, Дженкин убедился, что бородки на большинстве ключей симметричны (чтобы можно было запирать двери с обеих сторон замка) и имеют не так уж много отличий. С помощью бумажного щупа он промерил замочную скважину и определил размер внешней части бородки, а также примерное расположение сувальды. Далее пришлось действовать методом проб и ошибок. К счастью охранник всегда носил связку на виду, словно дразня заключенных и внушая им, кто здесь истинный хозяин. Для удобства тайного хранения отмычку решили делать из трех частей – ручки, черенка и собственно бородки. Первое время Дженкинс прятал их в тюремной мастерской, затем переправил в камеру. Прошла уйма времени, прежде чем самодельный ключ наконец провернулся в замке. Дженкинс доказал, что мебельная древесина вполне годится для изготовления отмычки.
Вскоре выяснилось, что самодельный ключ отпирает двери всех камер политического блока, и Дженкин спешно изготовил еще два экземпляра. Настало время заняться дверью, ведущей из ячейки в общий коридор. Проблема состояла в том, что это была не решетчатая, а стальная дверь, и открыть ее можно было только снаружи. К счастью, рядом с дверью находилось небольшое окошко, но чтобы вставить отмычку в замочную скважину, необходимо было изготовить специальное приспособление. Снять размеры скважины по тому же принципу, что и в камере, также оказалось невозможно. Но Дженкинса все это не испугало. Он заметил, что внешне этот ключ мало отличается от отпирающего замки камер. Взяв за образец первую отмычку, Тим изготовил несколько болванок, рассчитывая, что одна из них должна сработать. Мумбарис и Ли тем временем разрабатывали приспособление для того, чтобы доставить отмычку к замочной скважине. Несколько первых конструкций оказались слишком сложны, но решение было найдено. Используя ручку от швабры и деревянные заготовки, украденные в мебельной мастерской, заговорщики изготовили хитроумный кривошипный механизм, позволявший и вставить самодельный ключ в замок, и провернуть его. Первое испытание устройства едва не закончилось провалом. Одна из изготовленных заготовок провернула замок лишь на пол-оборота, а потом застряла. С большим трудом ее удалось извлечь из замка, но ригель так и остался заблокированным. К счастью, охранники посчитали, что это кто-то из них проявил халатность, и все обошлось. Дженкин доработал бородку отмычки, и в следующий раз все прошло как по маслу.
Скрывать свои помыслы от других обитателей политического блока стало невозможно, и тройка вынуждена была рассказать о планах побега товарищам по борьбе. Беглецы готовы были принять в группу любое количество добровольцев, однако таковых не оказалось. Часть заключенных отнеслась к экзерсисам с ключами как к очередной форме протеста, вроде отказа убираться в камере, другие искренне желали успеха смельчакам и даже готовы были содействовать по мере сил, но в успех предприятия не верили.
Дженкин, Мумбарис и Ли, напротив, были окрылены первым успехом. Заручившись поддержкой товарищей по несчастью, они продолжили изготовление отмычек. Дверь на лестничный пролет поддалась на удивление легко – во время уборки камер охранник оставил ключ в замке, и Дженкин, сличив его с заранее изготовленной болванкой, определил, какие части бородки следует выпилить. Группа получила доступ во внутренний двор, но Мумбарис оставался решительным противником такого варианта побега. Ему пришлось потрудиться, чтобы убедить друзей, что шансы обмануть одновременно и собаку, и охранника с винтовкой равны нулю. Кроме того, двор и стена просматриваются из окон уголовного блока. Где гарантия, что их не заметят оттуда и не поднимут тревогу? Точку в размышлениях поставила неудачная попытка прикормить караульных собак. Брошенные им куски мяса псы проигнорировали и подняли громкий лай. Мумбарису и Ли пришлось потрудиться, чтобы убедить охрану, что они не замышляют ничего дурного.
Для того чтобы попасть в административный блок, нужна была серьезная причина – болезнь, плановый медосмотр, свидание с посетителем с воли. Друзьям пришлось запастись терпением, выжидая, когда случай позволит «проинспектировать» очередной замок. Время от времени удача улыбалась заговорщикам. Однажды охранник в мебельной мастерской, которого заключенные прозвали Логги, поленился лично принести из каптерки запрошенный Дженкином инструмент и вручил заключенному связку ключей. Тим не растерялся и вдавил бороздки нескольких самых сложных ключей в кусок мыла. В другой раз рабочие, которых вызвали для ремонта водонагревателя в душевой комнате, оставили открытой дверь в чулан. Заговорщики сняли замок, изучили его и вернули обратно. Спустя несколько дней Дженкин изготовил самодельный ключ, и у друзей появилось вполне безопасное место для хранения своего нелегального снаряжения. Удобство чулана заключалось в том, что даже если охрана найдет этот склад, определить владельца запрещенных вещей будет невозможно.
Важным вопросом стал поиск гражданской одежды. Узники политического блока носили специальную униформу. Безумием было появиться за пределами тюрьмы в этих комбинезонах. К счастью, в блок часто доставляли мешки с тряпьем для мытья полов, в них попадалось довольно много приличных брюк, рубашек и пуловеров. Постепенно тройка оказалась достаточно экипирована, чтобы не вызвать подозрения на улицах города.
Время между тем уже поджимало. В ЮАР началась денежная реформа, а сумма, которую Дженкин припрятал в тюбике из-под зубной пасты, была в купюрах старого образца. Без средств же беглецам достаточно сложно было бы покинуть страну. Так что следовало поторопиться. Они имели отмычки на восемь из десяти дверей. Оставшиеся два ключа – от секции для свиданий и внешней двери – раздобыть не удалось. Дженкинс подготовил несколько типовых отмычек в расчете, что хоть одна из них подойдет, а более практичный Мумбарис стащил из каптерки в мастерской ножовочное полотно, стамеску и несколько отверток. Но в случае чего он готов был высадить эти двери силой.
Важно было, чтобы ночным дежурным в день побега оказался сержант Вермюлен – самый бестолковый и нерасторопный охранник в блоке. Мумбарис отметил, что сержант почти никогда не запирал за собой двери, как того предписывает устав тюрьмы. Это вполне устраивало беглецов. На первом этапе Мумбарис был настроен даже захватить Вермюлена в заложники. По его мнению, это решило бы проблему проникновения в административный корпус. Кроме того, личный автомобиль сержанта тоже можно было бы использовать. По настоянию Алекса из дерева был изготовлен муляж пистолета «Беретта». Для придания металлического блеска, его натерли грифелем простого карандаша. Но вскоре Стивену пришла в голову идея, каким образом можно выманить ночного дежурного с поста, и от идеи с заложником отказались.
Приготовления были закончены, надо было определяться с датой побега. Несколько раз ее пришлось переносить, сначала из-за праздников, изменивших график дежурств, потом из-за болезни Вермюлена. В конце концов, днем «Д» был назначен вторник 11 декабря 1979 года.
В 16:40 Мумбарис, Дженкин и Ли, каждый в своей камере, стащили с себя тюремную робу и принялись набивать ее заготовленным накануне тряпьем. Получившиеся чучела они засунули в постели и накрыли простынями. Со стороны могло показаться, что измученный жарой узник забылся тяжелым сном. Затем беглецы переоделись в перенесенную накануне из тайника гражданскую одежду. Уходить решено было в носках, поэтому кроссовки они повесили на шею, связав шнурки. За несколько минут до пяти вечера все трое открыли деревянными отмычками решетчатые двери камер. Мумбарис, орудуя отмычкой, провернул замок в двери своей ячейки и оказался в коридоре. Через минуту были открыты ячейки Стивена и Тима. Из чулана в душевой беглецы извлекли снаряжение и, бросив прощальный взгляд на свою темницу, направились к двери, ведущей на лестницу. Покинув блок, они тщательно заперли дверь, после чего вскрыли висевший рядом с ней распределительный щиток. Дженкин аккуратно замкнул предохранитель и на всем этаже разом погас свет. Тройка поспешила спуститься на цокольный этаж и спряталась под лестницей. Ждать пришлось недолго. Заключенные весьма остро прореагировали на внезапную темноту. Стук и вопли недовольных с каждой минутой становились все громче. Вскоре клацнул замок двери, соединяющей тюремный корпус с административным блоком. Вермюлен, как и предсказывал Мумбарис, оставил дверь открытой и, проклиная на чем свет стоит проклятых «комми», стал подниматься наверх. Услышав, что он открывает дверь в политический блок, Тим, Алекс и Стивен бесшумно проскользнули в коридор административного корпуса и со всех ног помчались к кабинету ночного дежурного. Нужно было торопиться. Включив свет, Вермюлен вполне мог устроить проверку заключенных, а камеры Стива и Тима находились у самого входа.
Оставив Дженкина и Ли разбираться с замком на сдвижной решетке, Мумбарис метнулся в дежурку и склонился над пультом. Вот и заветный тумблер, открывающий дверь с электронным замком. На короткий миг Алекс замер – вдруг завоет сирена? – потом решительно надавил на кнопку. До них донеслись гудение и характерный лязг – в дальнем конце административного корпуса открылась массивная стальная дверь. Но до нее еще предстояло добраться. Тим и Стив быстро справились с решеткой и занялись дверью, ведущей в тамбур перед отделением для свиданий. И снова успех. Но теперь им предстояло иметь дело с первой настоящей проблемой – в следующей двери им неизвестен был даже тип замка. Дженкин внимательно осмотрел замочную скважину и принялся подбирать отмычку. Ли и Мумбарис нервно переминались с ноги на ногу. До этого момента им удивительно везло. Неужели запас везения подошел к концу? Но волнения оказались напрасными: вторая по счету отмычка плавно провернула механизм замка. Беглецы помчались по коридору мимо комнат для свиданий и вихрем проскочили через открытую из дежурки стальную дверь с электронным замком. Только перед выходом из административного корпуса они остановились, чтобы перевести дух. Адреналин буквально кипел у них в крови. Отмычка снова легко справилась с задачей. Теперь от свободы их отделяла всего одна преграда – внешняя дверь тюрьмы. Мумбарис прильнул к глазку, снаружи было спокойно. Часового, который патрулировал периметр, не видно. Можно вскрывать. Но с этой последней дверью случилась загвоздка. Ни одна из отмычек не подошла к замку. Некоторые позволяли сделать один оборот, но на втором застревали. Дженкин покрылся холодным потом. Остановиться в шаге от свободы – это казалось немыслимым. Он уступил место у двери Стиву, но и тому не удалось справиться с проклятым замком. В какой-то момент у Дженкина мелькнула мысль, что надо возвращаться, пока часовой не застукал их. Но Мумбарис не намерен был сдаваться: «Я вскрою чертову дверь, чего бы мне это не стоило!»
Он вынул стамеску и принялся срезать куски дерева с косяка двери, рассчитывая добраться до паза, в который входит ригель замка. Издаваемый им шум ужаснул Дженкина. Он бросился сначала к глазку, потом – к стальной двери, ожидая в любой момент услышать шаги Вермюлена или даже сирену. Мумбарис, напротив, обрел полное спокойствие. Он методично работал стамеской, а Стивен помогал ему, отгибая дверь отверткой. Дженкин спросил, что следует делать ему, и Алекс без тени улыбки ответил: «Съешь конфету, помогает справиться с адреналином». Как ни странно, конфета действительно вернула Тиму способность здраво рассуждать. Ушло не меньше 20 минут на то, чтобы победить упрямый замок. Приоткрыв злосчастную дверь, Стивен выглянул наружу. Часовой по-прежнему отсутствовал, очевидно, прохлаждался где-то по другую сторону тюрьмы. На внешнем дворе было пусто, створки ворот, ведущих на городскую улицу, приоткрыты. Трое беглецов поправили одежду и, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, переступили заветную черту, отделяющую заточение от свободы. По Сетдоринг-стрит они вышли на улицу Потгитер, где без труда поймали такси. Полчаса спустя они благополучно добрались до тайного убежища АНК.
Беглецов хватились только утром. Администрация тюрьмы немедленно известила руководство службы безопасности, и все полицейские силы были подняты по тревоге. На основных дорогах, вокзалах и в приграничных населенных пунктах выставили усиленные кордоны. Глава департамента полиции генерал Янни Роукс, прибывший в тюрьму, чтобы осмотреть место преступления, устроил разнос охранникам и объявил их в пособничестве террористам. По требованию Роукса была спешно создана специальная комиссия, которая обвинила во всем недалекого Вермюлена. Под угрозой пыток несчастный сержант признал все выдвинутые против него обвинения, но в его показаниях оказалось столько неувязок и нелепостей, что следствие в конце концов зашло в тупик.
Беглецы по тайным каналам АНК были переправлены сначала в столицу Мозамбика Мапуту, а затем в Европу. Алекс Мумбарис обосновался с женой и сыном в Париже и устроился на работу в компьютерную фирму. Стивен Ли уехал в Лондон и стал сотрудником столичной газеты. Оба вплоть до освобождения Нельсона Манделы и формального прекращения действия «Умконто ве сизве» оставались активными членами АНК и коммунистической партии ЮАР. Тим Дженкин также на первых порах перебрался в Англию, где посвятил себя политической борьбе. В 1987 году он издал книгу «Побег из тюрьмы Претории», в которой подробно изложил обстоятельства поразительного бегства, поставившего в тупик южно-африканскую службу безопасности. В 1991 году Дженкин вернулся в ЮАР и живет сейчас в Йоханнесбурге, являясь пресс-атташе АНК и участвуя в разнообразных общественных проектах.
