Пилотов 140-го бомбардировочного крыла специального назначения Королевских ВВС трудно было удивить необычностью задания. С лета 1943 года они выполняли самые разнообразные миссии над территорией оккупированной нацистами Западной Европы – от точечных бомбовых ударов по объектам особой важности до доставки диверсионным группам оружия и припасов. Однако февральским утром 1944 года эти видавшие виды асы полетов на сверхмалых высотах были действительно озадачены. Им предстояло ни много ни мало помочь бежать приговоренным к смерти узникам тюрьмы французского города Амьен.
Хотя формально днем рождения Движения Сопротивления принято считать 18 июля 1940 года, когда генерал Шарль де Голль обратился к согражданам из студии французской службы Би-Би-Си в Лондоне с призывом не сдаваться и всеми силами противостоять оккупантам, до февраля 1944 года Сопротивление во Франции представляло собой причудливую смесь заклятых союзников. Попытки Управления специальных операций (SOE – Special Operations Executive), созданного в Лондоне для поддержки и координирования действий подпольных организаций на оккупированной Германией территории, консолидировать многочисленные группировки французских борцов за освобождение не давали желаемых результатов. Причина разногласий крылась в традиционно сложной политической обстановке в стране. В Сопротивление были вовлечены представители всех слоев французского общества – от консервативных католиков до анархистов и коммунистов. Но ни одно из течений не обладало достаточным авторитетом в обществе, чтобы возглавить борьбу и сделать ее централизованно управляемой.
Считается, что не менее 10 % населения Франции, то есть 2 млн. человек, были в той или иной степени вовлечены в так называемое «пассивное Сопротивление». Как правило, оно включало в себя незначительные акты саботажа, призванные продемонстрировать самоуверенным бошам, что у французов еще сохранились остатки достоинства и национальной гордости. Достаточно распространенным явлением был выпуск нелегальной прессы, которая распространялась среди доверенных лиц. Отдельные смельчаки рисковали жизнью, изготавливая и расклеивая листовки, в которых информировали об истинном положении дел на фронтах. Верхом пассивного протеста было уклонение от введенной оккупантами трудовой повинности. Молодые люди, получившие направление на работу в Германию, бежали из городов и прятались в сельской местности, у дальних родственников и знакомых.
Число активных бойцов было значительно меньше и никогда не превышало 2 % населения, т.е. 400 тыс. человек. При этом лишь десятая часть из них вела настоящую партизанскую деятельность. В массе своей это были люди, у которых просто не оставалось иного выхода, поскольку нацисты и режим Виши преследовали их по национальному, религиозному или политическому признаку. Вынужденные вести бескомпромиссную борьбу за выживание, они составили костяк того, что вскоре стали именовать корсиканским словом «маки». Как и всякое партизанское движение, «маки» неоднозначно воспринимались местным населением. Многие фермеры, попавшие под экспроприации в пользу партизан, искренне считали их бандитами, террористами и возмутителями спокойствия. Но, к счастью, значительная часть населения была солидарна с «маки» и с готовностью оказывала патриотам посильную помощь. А вот среди самих партизан единодушия не наблюдалось. Политические и идеологические разногласия серьезно усложняли их нелегальное существование. Особенно явными были различия между представлявшей правое крыло Сопротивления «Организацией гражданского населения и военных» (OCM – L’Organisation civile et militaire) и придерживавшихся коммунистической идеологии «Франтиреров и партизан» (FTP – Franc-Tireurs et Partisans). ОСМ состояла преимущественно из бывших офицеров французской армии и поддерживала тесный контакт с Лондоном. В сферу ее деятельности входили агитационная и разведывательная работа, помощь и спасение военнопленных и сбитых пилотов союзников, накопление оружия и подготовка резервистов для будущей армии освобожденной Франции. Прямых боевых действий лидеры ОСМ старались избегать, поскольку с первых дней оккупации немцы широко применяли в стране печально известный приказ о заложниках. На каждый случай активного сопротивления нацисты незамедлительно отвечали расстрелами мирных жителей. Решительно настроенные бойцы FTP были убеждены, что отказ от ударов по оккупантам и их инфраструктуре является своего рода вялотекущим коллаборационизмом. В своей деятельности они руководствовались простым, но весьма мотивирующим принципом: «Чем больше немецких солдат увязнут в антипартизанской войне во Франции, тем меньше их отправится на русский фронт». Спустя десятилетия после окончания Второй мировой войны даже самые ярые критики коммунистической идеологии вынуждены будут признать, что наибольший вклад в освобождение страны оказали именно партизаны левого крыла.
Влияние Управления специальных операций на FTP было ничтожным. Самое большое, на что могли рассчитывать британские агенты, это взаимная координация действий. Бойцы FTP при этом придерживались своих собственных планов и из всех вариантов выбирали тот, при котором противник нес самые значительные потери. Ответные меры немцев практически никогда не брались в расчет. Один из таких случаев произошел в ноябре 1943 года. Неподалеку от городка Мирмон отряд партизан устроил диверсию на железной дороге, в результате чего два военных эшелона столкнулись. Около сотни офицеров СС, включая одного генерала, погибли. Немецкий ответ был жестким и незамедлительным. По Северной Франции прокатилась волна арестов. В руки гестапо попали десятки подпольщиков, и среди них – идейный вдохновитель диверсии Жан Борен. Под маховик репрессий угодили не только коммунисты. Многие члены ОСМ также были брошены за решетку. Глава сети ОСМ в Северной Франции Доминик Поншардье чудом избежал ареста, но был схвачен его зять и вместе с другими арестованными препровожден в печально известную тюрьму города Амьен – административного центра Пикардии, в 150 км севернее Парижа. Тюрьма использовалась гестапо как одно из мест приведения в исполнение смертных приговоров политическим противникам новой власти. Несколько недель спустя в Амьен были доставлены еще несколько видных деятелей ОСМ, в том числе лидер подпольной сети в департаменте Сомма доктор Манс. В начале декабря после стремительного дознания первая партия из 12 подпольщиков была расстреляна. Такая же участь ожидала и остальных арестованных.
У ОСМ и FTP появились достаточно веские причины забыть о политических разногласиях и сплотиться во имя благородного дела – освобождения приговоренных к смерти товарищей. Обычно партизаны FTP весьма неохотно прибегали к помощи посторонних. Но недавние аресты и несколько неудачных акций настолько ослабили их ряды, что руководители коммунистического подполья вынуждены были не только обратиться за помощью к имеющей поддержку Лондона ОСМ, но и доверить своим политическим оппонентам право осуществлять планирование будущей операции.
Поншардье связался с Лондоном. Получив по сети «Алиби» информацию о планируемой атаке на тюрьму в Амьене, французский отдел SOE немедленно признал, что в случае успеха акция окажет самое позитивное влияние на боевой дух антинацистского подполья. Положение сил Сопротивления в Северной Франции было в тот период весьма шатким: сеть агентов SOE зияла огромными брешами, дух подпольщиков упал до критической отметки. В свете готовящейся высадки союзников любое ободряющее партизан действие приобретало особый смысл. Нужно было сделать все возможное, чтобы обеспечить спасение узников.
От заманчивой идеи высадить на тюрьму парашютный десант отказались практически сразу. Истребители люфтваффе и ПВО немцев растерзают тихоходные транспортные самолеты еще над береговой линией. Куда более здравым выглядело предложение ударить с воздуха по внешней стене тюрьмы, обеспечив таким образом проход во внутренний двор атакующих подразделений партизан. Однако немедленно выявилось неразрешимое противоречие. Тюрьма в Амьене представляла собой комплекс зданий, стоящих вплотную друг к другу и обнесенных по периметру мощным 6-метровым забором метровой толщины. Вскрыть внушительную стену, причинив минимум вреда узникам, можно было лишь путем точечного бомбометания в светлое время суток. Однако при свете дня не могло быть и речи об атаке тюрьмы силами партизан. Выход из положения был найден достаточно быстро. Если авиация способна проделать брешь во внешней ограде, то что мешает пилотам такими же «хирургическими» ударами нейтрализовать охранный гарнизон тюрьмы?
Несколько недель по секретным коммуникациям SOE шел весьма активный обмен сообщениями. Планировщики в Лондоне запрашивали все новую и новую информацию о конструкции и местоположении тюремного комплекса, а также любые сведения о внутреннем распорядке и особенностях содержания узников. Большую часть таких сведений могли предоставить только сами заключенные, поэтому глава местной сети FTP Рене Шапель нашел способ связаться с Жаном Бореном и ввел его в курс дела. Каналом связи стала мать Борена Мари. В тюрьме содержались оба ее сына, так что частые визиты немолодой женщины не привлекали лишнего внимания. Помимо сбора информации Жан и его брат Роже должны были исподволь подготовить товарищей к тому, что если в один прекрасный день появится возможность бежать, делать это следует без промедлений. Шапель постарался донести до Борена тот факт, что даже при самом благоприятном ходе операции бомбы могут убить часть заключенных. Борен ответил, что прекрасно это понимает. «Мы все смертники. Атака дает нам хоть какой-то шанс. А если уж погибать, так лучше от бомб англичан, чем от пуль проклятых бошей».
Постепенно план операции приобрел четкие рамки. Информаторы в Амьене настаивали, что налет следует проводить в полдень, когда большая часть гарнизона обедает в тюремной столовой. Летчики вскроют внешнюю стену и нейтрализуют охрану. Люди Поншардье будут ожидать в непосредственной близости от тюрьмы с транспортом и документами и оперативно доставят беглецов в надежные убежища. Пришло время определиться, кому поручить эту более чем деликатную миссию.
В Королевских ВВС было несколько подразделений, оснащенных скоростными бомбардировщиками «Москито», спроектированными для точечных ударов в глубоком тылу противника. Но все склонялись к тому, что налет на тюрьму следует поручить 140-му бомбардировочному крылу. Причин было несколько. Во-первых, пилоты крыла не без основания считались асами «хирургических» ударов, во-вторых, они хорошо знали Северную Францию, и в-третьих, старший офицер крыла коммандер Чарльз Пикард был лично знаком с Поншардье, а одна из эскадрилий – 161-я – уже много месяцев сотрудничала с партизанами. Будет весьма символично, если именно эти люди помогут спастись французским патриотам.
Ответственным за исполнение операции, которая получила на удивление точное название «Иерихон», был назначен командующий бомбардировочной группы 2-й тактической воздушной армии вице-маршал авиации сэр Бэзил Эмбри. Специфика 140-го крыла состояла в том, что две из трех входящих в него эскадрилий были подразделениями доминионов – в 487-й эскадрильи служили новозеландцы, а 464-й – австралийцы. Бэзил Эмбри относился к той части британских военных, которые считали солдат и офицеров доминионов более самоотверженными и мотивированными бойцами, чем выходцы из метрополии. Так что он предпочел поручить им основную часть миссии, а британскую 21-ю эскадрилью оставить в резерве. Из каждой эскадрильи крыла было выделено по 6 машин. Их разделили на 3 самостоятельные атакующие волны. Первой шестерке «Москито» из 487-й эскадрильи предстояло разбомбить внешнюю ограду тюрьмы. Удар решено было проводить фугасными бомбами с высоты 15 м. Целями 6 самолетов 464-й эскадрильи стали столовая, казарма охраны и северная стена тюрьмы. Австралийцы будут атаковать под прямым углом к траектории движения новозеландцев. Шестерка резервных бомбардировщиков 21-й эскадрильи вступит в игру только в том случае, если летчики доминионов по каким-то причинам не справятся со своими задачами. Защищать атакующую группу от истребителей люфтваффе было поручено истребителям-бомбардировщикам «Тайфун» 174-й и 198-й эскадрилий Королевских ВВС.
Специалисты пришли к выводу, что 230-килограммовые бомбы не только смогут разрушить внешние стены, но и вызовут самопроизвольное открытие внутренних дверей тюрьмы. Чтобы летчики могли в совершенстве изучить будущую цель, на аэродроме Хансдон была изготовлена гипсовая модель тюремного комплекса и прилегающей к ней местности.
Тем временем поступили тревожные новости из Франции. Казнь первой партии узников назначили на 19 февраля. Следующая экзекуция должна была состояться 25 февраля. В общей сложности нацисты намеревались расстрелять более 100 человек. Время поджимало. Однако погода была явно на стороне нацистов. Начало февраля 1944 года в Англии было чрезвычайно холодным и снежным. Бураны и метели надежно приковали самолеты к земле. С каждым днем нервозность пилотов становилась все ощутимее. Чтобы хоть немного развеять неопределенность, Эмбри объявил, что 18 февраля атакующая группа вылетит в Амьен, несмотря ни на что. Вице-маршал намеревался лично возглавить рейд, но вмешался его непосредственный начальник маршал авиации сэр Артур Коннингем. Он категорически запретил Эмбри лететь, мотивируя это несколькими причинами. Во-первых, Эмбри по долгу службы был посвящен в секреты запланированной на лето высадки союзников на континент. Нельзя было допустить, чтобы командир такого уровня попал в руки врага. Во-вторых, сэр Бэзил уже был однажды в немецком плену и успешно бежал. По немецким законам в случае повторного захвата его неминуемо ожидал расстрел. Вице-маршал вынужден был спешно искать себе замену, и единственной достойной кандидатурой являлся коммандер Чарли Пикард, недавно назначенный исполняющим обязанности командира крыла. Это была неравноценная замена – Пикард не обладал еще достаточным опытом, но времени на тонкости и комбинации уже не оставалось.
SOE известило Сопротивление, что удар будет осуществлен 18 февраля. Чтобы передать эти сведения узникам, мать Жана Борена закатила во время очередного посещения сыновей истерику, выкрикивая обвинения в адрес Германии и Гитлера. Женщину арестовали и посадили в камеру. Отсюда по «тюремному телеграфу» новость быстро достигла нужных людей.
В 10:50 18 февраля 19 легких бомбардировщиков «Москито» Mk. VI вырулили на взлетную полосу аэродрома Хансдон. Дополнительный самолет принадлежал Отделу кинохроники Королевских ВВС. Установленные на борту камеры должны были в подробностях запечатлеть уникальный рейд и в случае успеха обеспечить военных пропагандистов материалом для изготовления повышающего боевой дух киножурнала. Погода по-прежнему не радовала, но пилоты твердо решили идти до конца. В условленной точке у побережья Сассекса отряд встретился с эскортом «Тайфунов». Снежная буря с каждой минутой становилась все сильнее. Видимость упала практически до нуля. Ударная группа еще не достигла канала Ла-Манш, когда появились первые потери. Два самолета 464-й эскадрильи отстали, стольких же машин недосчитались и в отряде 21-й эскадрильи, а эскорт «похудел» на четыре «Тайфуна». К счастью, все пропавшие самолеты сумели благополучно приземлиться, но для них миссия «Иерихон» закончилась, не успев начаться.
Весь полет через Ла-Манш проходил на высоте 50 м. Выйдя к побережью северо-восточнее Дьеппа, соединение поднялось на 1,5 км и взяло курс на Амьен. Северная Франция была покрыта снегом, но погода над ней была заметно лучше английской. Пилоты не испытывали проблем с навигацией, и довольно скоро штурман передовой машины заметил впереди обсаженную тополями дорогу, которая, как вытянутый вперед палец, указывала прямо на тюрьму. «Москито» снизились до высоты верхушек деревьев и перестроились в боевой порядок. «Тайфуны» остались в прежнем эшелоне, готовые атаковать любой обнаруженный самолет врага. В 12:03 ведущий отряда 487-й эскадрильи уинг-коммандер Смит развернул свой «Москито» вдоль рю Альбер и пошел в атаку на стену тюрьмы. Первые три самолета промахнулись. Только лейтенантам Мерву Даррелу и Бобу Фаулеру удалось уложить бомбы впритирку к стене, проделав в ней аккуратные дыры. Практически сразу два «Москито» 464-й эскадрильи ударили по столовой и казарме, а замыкающая пара атаковала западную стену комплекса.
Оператор Отдела кинохроники в самолете лейтенанта Тони Уикэма тщательно фиксировал на пленку все происходящее. «Когда мы зашли на первый круг, стало ясно, насколько успешным был удар. В здании зияла брешь, внешняя стена также получила несколько пробоин. Во дворе тюрьмы мы видели большую группу узников, которые успешно выбирались наружу», – записал Уикэм в оперативном рапорте. Видя, что дело сделано, он послал в эфир кодовый сигнал «Красный, красный, красный», означавший, что привлечение самолетов резервного отряда не требуется.
Реакция противника была стремительной. По атакующим бомбардировщикам был открыт шквальный зенитный огонь. Попадание получили самолет 487-й эскадрильи (пилоту Тичу Хэнэфину тем не менее удалось дотянуть до Хансдона) и «Москито» 464-й эскадрильи (машина рухнула на окраине Амьена, при этом штурман лейтенант Ричард Сэмпсон погиб, а пилот сквадрон-лидер Йен Макричи попал в плен). У Чарльза Пикарда, кружившего над местом действия и оценивавшего эффективность рейда, сыграл инстинкт пилота. Он бросил свой самолет вниз, очевидно, пытаясь выяснить, что случилось с машиной Макричи, и был немедленно перехвачен прибывшими на поле боя двумя немецкими истребителями FW 190. Залп 20-мм авиационных пушек сокрушил хрупкий, изготовленный из полированной фанеры корпус «Москито». Бомбардировщик развалился на части и упал возле хутора Сен-Гратьен. Коммандер Пикард и его штурман лейтенант Джон Бродли погибли. На обратном пути в результате боя с вражескими истребителями, пытавшимися нагнать и покарать рейдеров, был потерян один самолет эскорта, а еще два «Тайфуна» получили настолько серьезные повреждения, что совершили вынужденную посадку.
Вернувшихся в Хансдон пилотов обуревали двойственные чувства. Из кокпита «Москито» налет выглядел достаточно эффективным, да и оператор Отдела кинохроники это подтверждал, но цена, заплаченная за успех, представлялась чересчур высокой. Еще меньше оптимизма было у тех, кто был осведомлен об истинных последствиях бомбовых ударов.
Как только за внешней оградой стали рваться бомбы, в тюрьме началась предсказанная планировщиками сумятица. А вот ожидаемого чуда не произошло. Хотя при бомбардировке использовались заряды малой мощности, повреждения внутри центрального здания оказались на порядок больше необходимых для успешного бегства узников. Взрывная волна вывела из строя запоры на дверях, но при этом обрушила перекрытия и лестничные пролеты. Полторы сотни убитых и раненых лежали среди руин и обломков. Доктор Манс, спасение которого было заявлено одной из целей операции, вместе с несколькими коллегами оказывал помощь тем, кого еще можно было спасти. (Кстати, немцы приняли в расчет самоотверженность француза в нестандартной ситуации и заменили доктору казнь заключением в трудовой лагерь, но соратники Манса по ОСМ, добровольно отказавшиеся бежать, были расстреляны).
В общей сложности через бреши в тюремной стене бежали 258 заключенных, но из них лишь 79 являлись политическими узниками. Остальные 179 были уголовниками разных мастей. Среди погибших доля бойцов Сопротивления оказалась еще выше. Жан Борен и три десятка партизан-коммунистов сумели вырваться на свободу, но брат отважного подпольщика погиб, а мать получила тяжелое ранение и осталась инвалидом. Среди спасшихся соратников Доминика Поншардье было несколько значимых лидеров ОСМ, в том числе убежденный голлист Мишель Вивант, которого водворили в тюрьму всего за 48 часов до налета. Но вряд ли это можно было назвать поводом для ликования. Реакция гражданского населения на налет оказалась по большей части негативной, тем более что бомбы разрушили несколько прилегающих к тюремному комплексу частных построек и повредили приют. Впрочем, градус негодования заметно упал после того, как все бежавшие уголовники были оперативно схвачены местной полицией.
В резиденции «Свободной Франции» в Лондоне к известию о нападении на тюрьму Амьена отнеслись без особого оптимизма. Комитет национального освобождения не видел смысла пропагандировать акцию, в результате которой на свободе оказались Жан Борен и другие убежденные коммунисты – то есть будущие политические противники в борьбе за власть в стране. После некоторых раздумий было принято решение не упоминать о рейде в новостях и опубликовать информацию только после освобождения страны. Поэтому фактически рейд на Амьен стал достоянием общественности лишь 28 октября 1944 года.
В 2005 году французский историк Жан-Пьер Дюсельер, много лет изучавший операцию «Иерихон», заявил, что акция была частью масштабного плана «Фортитьюд» по введению в заблуждение немцев относительно места будущей высадки союзников во Франции. При этом спасение партизан рассматривалось лишь как побочная цель и не ставилось во главу угла. Тем не менее, несмотря на многие огрехи, несколько десятков отважных французских патриотов сумели избежать казни, и потому официальная история Королевских ВВС вполне заслуженно относит рейд на Амьен к числу выдающихся примеров доблести и самопожертвования.
