Алькатрас – крохотный остров в заливе Сан-Франциско – давно уже превратился в такой же символ Америки, как небоскребы, Большой каньон или статуя Свободы. Федеральная тюрьма особого режима, занимавшая практически всю территорию острова, позиционировалась ФБР как самая надежная в стране. По официальным данным, за почти тридцать лет ее работы не зафиксировано ни одного успешного побега заключенных, а те редкие случаи, когда беглецам удавалось выбраться за внешний периметр, заканчивались либо поимкой преступников, либо их гибелью. Однако тот факт, что трое из пяти не обнаруженных ни живыми, ни мертвыми беглецов по-прежнему числятся в розыске, позволяет допустить, что мрачная темница на острове Пеликанов оказалась не настолько неприступной, как хотелось бы властям.
Первооткрывателем залива Сан-Франциско считается испанский путешественник Хуан Мануэль де Айала, который в 1773 году составил карту бухты и дал названия расположенным в акватории островам. Именем Ла Исла де лос Алькатрасес испанцы нарекли совершенно другой остров. Но в 1828 году английский географ Фредерик Уильям Бичи совершил оплошность при переносе данных с испанских карт. С той поры островом Пеликанов стал именоваться продолговатый участок суши площадью меньше квадратного километра в непосредственной близости от пролива Золотые Ворота.
Долгие годы он оставался безлюдным, однако в середине XIX века в Калифорнии грянула золотая лихорадка и тысячи искателей приключений хлынули в Сан-Франциско. Город, население которого за несколько лет выросло в тысячу раз, оказался в центре внимания всего мира. Власти штата Калифорния справедливо рассудили, что золотые прииски нуждаются в защите с моря. В 1850 году президент США распорядился оборудовать на острове Алькатрас форт. Параллельно решено было возвести и маяк, необходимость в котором остро назрела после значительного роста судоходства в заливе. Спустя три с половиной года сначала маяк, а затем и форт вступили в строй. Поначалу вооружение острова ограничивалось 11 орудиями, но к концу десятилетия их количество было доведено до 110. Росла и численность расквартированных на Алькатрасе военных. Вскоре комендант столкнулся с проблемой: как поступать с нарушителями дисциплины? Посчитав, что отправка их на материк слишком обременительна для казны, он распорядился выделить одно из помещений форта под военную тюрьму.
Постепенно становилось ясно, что угроза вторжения извне преувеличена – форту ни разу за всю историю не пришлось пустить в ход орудия. Между тем особенное географическое положение острова делало его идеальным местом для содержания военных преступников. Первыми «прелести» острова Пеликанов испытали на себе захваченные в плен солдаты Гражданской войны, а в 1898 году вынужденными жителями острова стали военнопленные испано-американской войны. В 1906-м остров впервые принял и гражданский контингент – после мощного землетрясения в Сан-Франциско несколько сотен заключенных из разрушенных стихией тюрем были переведены на Алькатрас. Спустя три года армия США окончательно отказалась от использования форта в качестве военного объекта. Казематы снесли, а подвалы крепости превратили в фундамент новой тюрьмы. Строительные работы велись силами заключенных. Полной перестройке подвергся и маяк. В 1912 году массивный комплекс был закончен и включен в структуру Тихоокеанского отделения дисциплинарных казарм армии США. В среде заключенных тюрьма получила название «Скала», и довольно скоро так же стали именовать и весь остров.
Алькатрас постепенно приобретал мрачную репутацию. Два с половиной километра пролива, отделявшие остров от побережья Сан-Франциско, обеспечивали надежную изоляцию тюрьмы от внешнего мира. Низкая температура воды и сильное течение превращали пролив в непреодолимую преграду. Нередкими гостьями в этих водах были океанские акулы, а охрана тюрьмы активно поддерживала слухи о том, что хищников регулярно подкармливают. Порядки непосредственно в тюрьме были, впрочем, не слишком суровыми, поскольку большинство узников составляли мелкие дебоширы, дезертиры и уклонисты. Перевоспитывали их дисциплинарными средствами, диапазон которых был очень широким – от принудительных работ до содержания в карцере. Серьезно подавлял узников тот факт, что бурлящий жизнью Сан-Франциско казался таким маняще близким. Довольно часто ветер доносил до острова не только звуки, но даже запахи огромного города, однако путь туда был закрыт. Побеги из «Скалы» были в тот период крайне редким явлением. Незначительные сроки заключения сводили на нет желание заключенных рисковать жизнью. К середине 1920-х годов условия содержания контингента на острове стали беспрецедентно мягкими. Дисциплинарные наказания были вытеснены мероприятиями по воспитанию у заключенных командного духа. На острове открыли поле для бейсбола, а пятничные боксерские матчи завоевали невероятную популярность среди жителей Сан-Франциско.
Великая депрессия положила конец идиллии. Порожденная кризисом преступность быстро вышла из-под контроля. Войны гангстеров за сферы влияния стали обычным делом, а коррупция достигла невиданных размеров. Затраты на содержание военной тюрьмы превысили возможности бюджета, и «Скалу» закрыли, передав в ведение Министерства юстиции. Но когда борьба с гангстерскими кланами переросла в сражение за выживание всего общества, власти решили вернуть Алькатрас в строй. Федеральная тюрьма особого режима, которую в спешном порядке необходимо было создать на острове, имела целью надежно изолировать от общества самых влиятельных преступников и вселить ужас в тех, до кого еще не дотянулась рука закона. Старое здание снова было снесено до фундамента, а на его месте по проекту Роберта Бёджа возвели новую «Скалу» – модернизированную, отвечающую последним требованиям безопасности и абсолютно защищенную от побега. Четыре ее блока рассчитаны были на содержание в одиночных камерах-клетушках 2,5 на 1,5 м до 400 заключенных.
Хотя Алькатрас виделся властям как место заточения самых отъявленных злодеев, главный принцип тюрьмы состоял в том, чтобы предоставлять возможность исправиться тем, кто решил сойти с кривой дорожки. Первым начальником «Скалы» был назначен Джеймс Джонстон, убежденный сторонник возвращения заключенных в лоно общества с помощью трудовых и образовательных программ. Труд, по его мнению, должен был быть не наказанием, а привилегией. Безвозмездно заключенные получали лишь скудное количество пищи и воды, минимальную одежду, постель, а также самую необходимую медицинскую помощь. Право на получение писем, посещение библиотеки, дополнительный паек, минимальное хобби необходимо было заслужить примерным поведением и самоотверженным трудом. При этом режим не позволял зэкам ни на минуту забыть, кто они и где находятся. В течение суток проводилось 13 проверок, не считая дополнительных перекличек в цехах и мастерских тюрьмы. Самых непокорных ожидал изолятор, температура воздуха в котором редко поднималась выше 5 °С. Заключенный содержался здесь в полной темноте и вынужден был постоянно двигаться, чтобы сохранить тепло. Матрац предоставлялся только на ночь, а туалетом служила дыра в полу, распространявшая нестерпимую вонь. Несколько суток в изоляторе способны были укротить самых своенравных нарушителей спокойствия.
Пресса, придумавшая для «Скалы» эффектное имя «Американская Сибирь», постоянно напоминала обывателям, что на остров попадают лишь самые опасные враги государства и общества. Определенная доля правды в этих заявлениях присутствовала. Одним из самых одиозных клиентов Алькатраса был гангстер №1 Альфонс Капоне. На пике преступной карьеры он зарабатывал 100 тыс. долларов в неделю, сконцентрировав в своих руках контроль над всем нелегальным бизнесом в Чикаго. Уличенный в неуплате налогов, Капоне угодил за решетку и в 1934 году был препровожден в Алькатрас. Попытки подкупить администрацию «Скалы» провалились, и король Чикаго задержался на острове на 4 года, ведя жизнь рядового заключенного. В разные годы Алькатрас почтили вниманием известный громила и похититель Джордж «Пулемет» Келли, хладнокровный убийца Роберт «Птицелов» Страуд, один из боевиков банды Баркера и Керписа Артур «Док» Баркер. Но львиную долю узников Скалы составляли менее известные преступные личности, отобранные государством по единственному общему признаку – неистребимый бунтарский дух и нежелание подчиниться системе. Неудивительно, что, несмотря на жесткие ограничения и строгую систему наказаний, искоренить попытки побега оказалось невозможно.
Нередко бунтарский дух просто брал верх над разумом, и тогда беглец мчался к свободе очертя голову безо всякой надежды уцелеть. Именно такую форму носил первый побег, когда 27 апреля 1936 года Джо Боуэрс, обслуживавший в тот день печь для сжигания мусора, стал карабкаться на внешний забор. Охрана на Западной башне открыла прицельный огонь. Раненый Боуэрс перевалился через ограду, рухнул на берег с высоты 25 метров и умер от полученных травм. Спонтанные попытки побега могли сопровождаться захватом заложников, но гораздо чаще узник просто использовал случайно обнаруженную возможность улизнуть за периметр. Как правило, ледяная вода залива быстро остужала пыл таких беглецов.
Громилы и гангстеры предпочитали идти напролом, как, например, упоминавшийся выше «Док» Баркер. 13 января 1939 года в компании с четырьмя такими же головорезами он вскрыл решетку на окне тюремного изолятора, а когда полиция взяла группу в кольцо у береговой линии, оказал яростное сопротивление. Эта авантюра стала последней для Баркера – он был застрелен.
Обоюдное насилие довольно часто сопровождало попытки побега: заключенные беспощадно атаковали охранников, а те без раздумий пускали в ход оружие. Самый кровавый инцидент вошел в историю как «Сражение за Алькатрас». Началось все с того, что 2 мая 1946 года грабитель банков Бернард Кой сумел пробраться в помещение охраны и завладел ключами от камер и оружейной комнаты. Вооружившись винтовками, дубинками и гранатами со слезоточивым газом, преступники нейтрализовали и заперли в камере 9 охранников, но выбраться наружу им помешала нелепая случайность – один из офицеров по оплошности забыл вернуть ключ от внешних дверей на место. Поиски закончились кровопролитием, в тюрьме подняли тревогу, и в дело включились сначала федеральные власти, а затем и армия. Первая попытка штурма с треском провалилась. Лишь к утру 4 мая мятежный корпус был взят под контроль морскими пехотинцами. Обе стороны понесли потери: два офицера охраны погибли, 18 были ранены, трое заключенных убиты во время штурма, а еще двое приговорены позже к смертной казни.
Завидную изобретательность в стремлении выбраться с острова Пеликанов продемонстрировал Джон Джайлз. В 1940-х годах тюремная прачечная, где он работал, время от времени выполняла заказы по стирке армейской униформы. Обманывая приемщиков, Джайлз постепенно обзавелся полным комплектом обмундирования. 31 июля 1945 года, натянув поверх тюремной робы форму лейтенанта армии США, он присоединился к группе военнослужащих, прошел через главные ворота и погрузился на катер, уверенный, что тот направляется в Сан-Франциско. Однако катер следовал на расположенный неподалеку остров Ангела, где маскарад Джайлза моментально раскрыли.
В общей сложности за 29 лет существования федеральной тюрьмы было предпринято 14 попыток убежать с острова. Но только одна из них всколыхнула общество настолько, что вошла в историю.
18 января 1960 года паром доставил на Алькатрас заключенного AZ-1441 – 34-летнего Фрэнка Ли Морриса, по прозвищу «Туз», грабителя банков и убежденного беглеца. Этому человеку предстояло сокрушить репутацию самой защищенной тюрьмы Штатов. Фрэнк не был ангелом. Первый тюремный срок он получил в 14 лет и с тех пор сменил множество исправительных учреждений. Обычно Моррис промышлял кражами со взломом и нелегальными боксерскими матчами, но самый серьезный срок – 14 лет – получил за дерзкое ограбление банка в Луизиане. Когда по специальному решению суда он оказался на острове, за плечами у него было уже 11 попыток побега, из которых как минимум три завершились успехом. По мнению правосудия, только Скала могла излечить неисправимого «бегуна».
К началу 1960-х в Алькатрасе многое изменилось. Блок Д и часть особенно холодных камер первого уровня закрыли. Численность узников сократилась. Определенные послабления были введены в режим содержания, но главный принцип, установленный первым комендантом тюрьмы, оставался неизменным: чтобы получить послабления, по-прежнему необходимо было прилежно трудиться.
Обживаясь на новом месте, Моррис первым делом познакомился с обитателем соседней камеры. Угонщик автомобилей из Нью-Йорка Ален Уэст был прямой противоположностью Фрэнка, любил поболтать, а по вечерам с упоением учился играть на аккордеоне. Он отбывал в Алькатрасе второй срок и стал для нового соседа прекрасным гидом. Вскоре Моррис повстречал знакомых. С братьями Энглин – Джоном и Кларенсом – его пути пересекались в тюрьме Атланты. Крепкие физически грабители банков из Флориды не меньше Морриса были склонны к побегу. Но им не хватало фантазии и рассудительности – именно того, чем с избытком был наделен «Туз». Несколько месяцев ушло на сбор информации. Моррис обращал внимание на любые мелочи, анализировал слухи, которые в избытке доставлял ему Уэст. Ключевым стало известие, что тремя годами ранее из вентиляционной шахты блока Б демонтировали вентилятор. Также удалось выяснить, что вдоль дальней стены блока располагается узкий технический коридор, дающий доступ к коммуникационным линиям. Закрытая решеткой крохотная вентиляционная отдушина у самого пола камеры выходила как раз в этот коридор. Моррис ковырнул стену у решетки маникюрными ножницами и удивился податливости бетона. Работа закипела. Мусор и цементную пыль Фрэнк спускал в унитаз. Ширящееся отверстие необходимо было как-то скрыть от глаз охраны. Например, заслонить футляром аккордеона, вроде того, что был в камере Уэста. За деньги, заработанные в мастерской, Моррис приобрел инструмент, и к вечерним экзерсисам Алена прибавилось неуклюжее пиликанье Фрэнка. Однако проникновению сквозь стену он уделял гораздо больше времени и сил, чем музыке. Вскоре отверстие увеличилось настолько, что Моррис мог просунуть через него голову. Футляр уже не обеспечивал достаточную маскировку, и Моррис изготовил фальшивый фрагмент стены. В полумраке камеры нарисованная на листе фанеры решетка почти не отличалась от настоящей.
Моррис ввел в курс дела братьев Энглин, и вскоре звуки аккордеона стали доноситься еще из двух клетушек сектора Б, вызывая язвительные замечания соседей. Две пары заговорщиков вскрывали стену по очереди – пока один возился в углу камеры, второй стоял на стреме. Все четверо неожиданно проявили живой интерес еще и к живописи и заказали в камеры мольберты, кисти, краски и комплекты художественной бумаги. Моррис понимал, что в скором времени ему и его подельникам придется надолго покидать свои клетушки – сложно сказать наверняка, сколько времени понадобится, чтобы отыскать путь на крышу в лабиринте технических коридоров. Чтобы замаскировать временное отсутствие в камере, он решил изготовить из папье-маше муляжи голов.
Все острее вставал вопрос инструмента. Маникюрные ножницы и пилочки для ногтей быстро изнашивались, работать ими было неудобно и утомительно. Тогда Моррис догадался соединить воедино режущую часть ножниц и ручку украденной из столовой ложки. Он сплавил их вместе, используя пучок спичек и металлическую стружку, которую настругал с десятицентовой монеты. Работа пошла быстрее, но не настолько, чтобы устроить заговорщиков. Тогда в дело вступил Уэст. Он работал уборщиком и знал несколько способов обойти металлодетекторы на входе в жилой блок. Уэст умудрился стащить и пронести в камеру мотор от пылесоса, а также детали, позволившие собрать примитивную дрель. Сверлить можно было только во время «музыкального часа», и аккордеонисты старались вовсю, пока один из них дырявил заднюю стену своей камеры.
Параллельно шло изготовление фальшивых голов. Бумагу рвали на мелкие кусочки, размачивали в воде и превращали в кашицу. Из неё формировался шар, а когда папье-маше немного подсыхало, бумажной голове по мере сил придавалось портретное сходство с оригиналом. Когда муляж окончательно высыхал, его раскрашивали и приклеивали прически и брови из натуральных волос, которыми снабдил товарищей работавший в тюремной парикмахерской Кларенс Энглин.
Подошло время первой вылазки наружу. Дождавшись отбоя, Моррис взбил постель, засунул туда фальшивую голову и проник в технический коридор. Осторожно ступая среди переплетения кабелей, он добрался до вентиляционного колодца. Забраться в него в одиночку было невозможно – труба проходила на высоте полутора метров от пола. Спустя несколько ночей Моррис пробрался в коридор уже вместе с Кларенсом, который помог ему влезть внутрь трубы. Разведка повергла Морриса в отчаяние. Выход на крышу перекрывали два стальных бруса, на которых ранее был установлен вентилятор, а также решетка и колпак от дождя. Все это крепилось прочными стальными болтами.
Несколько дней ушло на мучительные поиски решения. Интеллект снова не подвел Морриса – перепилить болты поможет карборундовый шнур, хранившийся в мастерской. Необходимое количество шнура было украдено, и потянулись ночи утомительной и опасной работы, сопряженной с риском провала. Один за другим все болты были спилены и заменены муляжами из мыла. Чтобы не терять времени, другие заговорщики занимались заготовкой резиновых плащей, из которых решено было сделать спасательные жилеты и плот.
К началу лета 1962 года все было готово. Энглины рвались бежать немедленно, но Моррис настоял на отсрочке, ожидая самых благоприятных условий. Он потратил немало времени, изучая приливы и течения в заливе, и не хотел напрасно рисковать. Однако начавшаяся в тюрьме выборочная проверка камер внесла сумбур в планы беглецов. Фальшивая стена в камере Уэста все время норовила отвалиться. До намеченной даты оставалась еще неделя и он закрепил фанеру быстросохнущим цементом. Но 11 июня братья Энглины обнаружили, что их клетушки обшаривали охранники, и терпенье у горячих южан лопнуло. В 9 вечера Джон Энглин пробрался в технический коридор и сообщил Моррису, что они уходят немедленно. Возражать было поздно. Уэста, который слышал разговор, охватила паника. Он принялся ковырять схватившийся намертво раствор, проклиная братьев на чем свет стоит. Некоторое время Моррис ждал напарника, но потом понял, что Уэст не успеет открыть свою дыру в стене до отбоя, и ушел вслед за Энглинами. Втроем они выбрались на крышу, и тут едва не произошел провал. Порыв ветра опрокинул и с грохотом потащил по крыше только что снятый дождевой колпак. Охрана слышала этот резкий звук, но старший офицер не посчитал нужным устраивать проверку. Утром он горько пожалел о своей оплошности.
На рассвете, во время подъема, охранники с удивлением обнаружили, что три камеры блока Б пусты. От заключенных остались лишь фальшивые головы в холодных постелях. Была объявлена общая тревога, в воздух подняты самолеты, залив бороздили патрульные суда, армия и полиция с собаками прочесывала побережье и близлежащие острова. Все тщетно. Проведенное по горячим следам расследование показало, что беглецы успешно преодолели внешнее ограждение и вышли к воде примерно в десять вечера, когда море было спокойно, а течение вполне им благоприятствовало. Если тройке удалось надуть изготовленные из рукавов плащей баллоны и соорудить плот, велика была вероятность, что они благополучно достигли материка.
Споры о дальнейшей судьбе «аккордеонистов Алькатраса» не утихают по сей день. Оптимисты считают, что Моррис и братья Энглины благополучно добрались до материка и скрылись в одной из южно-американских стран. Родственники братьев намекали, что получали открытку, подписанную обоими Энглинами, и пришла она именно из Южной Америки. А Моррис прекрасно владел испанским и хорошо знал район Гвадалахары, так что раствориться в Мексике для него не представляло труда. Сам факт возможности вплавь пересечь пролив подтвердил спустя всего полгода после побега «аккордеонистов» Джон Пол Скотт. 16 декабря 1962 года вместе с Дарлом Паркером он предпринял попытку побега со Скалы и сумел добраться до Форт-Пойнта, где был схвачен полицией. Хотя Скотт совершенно выбился из сил и не мог самостоятельно передвигаться после изматывающего сражения с течением, следует принять во внимание факт, что он не использовал никаких вспомогательных средств, а вода в это время года была совершенно ледяной. В 2003 году создатели и ведущие телесериала «Разрушители легенд» воспроизвели в деталях побег «аккордеонистов» – построили плот из 30 плащей, дождались сходных погодных условий и использовали куски фанеры в качестве весел. До мыса Мартин у северной башни моста Золотые Ворота они добрались примерно за 40 минут, убедительно доказав скептикам, что «аккордеонисты» не были столь обречены в проливе, как утверждали официальные источники.
Вместе с тем довольно много фактов говорит и в пользу того, что для тройки смельчаков ночь 11 июня была последней в жизни. 7 июля 1962 года с борта норвежского сухогруза «Норифьель» было замечено дрейфующее северо-западнее моста Золотые Ворота тело человека в одежде, напоминающей форму заключенного. Однако идентифицировать фатально поврежденный труп не удалось, и его похоронили в море. Не исключено, что это был один из трех беглецов. Официальное расследование, проанализировав обнаруженный у острова Ангела пакет с документами и семейными фото братьев Энглин, пришли к выводу, что самодельные баллоны должны были пропускать воздух, но, похоже, полиция пыталась выдать желаемое за действительное.
В рассекреченных сравнительно недавно документах ФБР, посвященных побегу, имеется целый блок донесений о том, что в разных местах США были замечены личности, весьма похожие на Джона и Кларенса Энглинов. Причем имена свидетелей и названия городов из документов вымараны. Очевидно, несмотря на давность лет, точка в этом деле до сих пор не поставлена.
Больше всех ответ на вопрос, что сталось с беглецами, мучил Алена Уэста. До конца дней Уэст не мог определиться: проиграл он или выиграл от того, что не присоединился к Моррису и Энглинам. Ален, благодаря которому полиция узнала все детали подготовки знаменитого побега, так и не увидел свободы и умер в 1978 году в Филадельфийской окружной тюрьме.
Вышедший в 1979 году фильм «Побег из Алькатраса» с Клинтом Иствудом в главной роли окончательно романтизировал образ Фрэнка Ли Морриса.
Побег «аккордеонистов» продемонстрировал общественности, что карьере «Скалы» пришел конец. Тюрьма, созданная для усмирения гангстеров, выглядела пережитком прошлого, и в марте 1963-м заключенных вывезли с острова и распределили по тюрьмам на материке. Спустя 10 лет здесь открыли музей, который ежегодно привлекает сотни тысяч туристов со всего мира.
