Наши предки свято верили, что после смерти человек переносится в какое-то иное место. И снаряжая умерших в последний путь, обязательно снабжали их вещами, которые могли понадобиться «на том свете». Скажем, лесоруб «уносил с собой» топор, жнея – серп, воин – меч и щит. Все это, безусловно, так, однако… не совсем. Есть одна поправка, одно весьма интересное «но».
Дело в том, что мир древнего жителя Беларуси был насквозь пропитан магией. Боги и божки жили буквально в каждой вещи, а значит, все, что отправлялось вместе с усопшим в мир иной, имело не только утилитарное, но и сакральное значение. И попытки расшифровать этот древний мифологический код белорусов иногда приводят ученых к удивительным и непредсказуемым результатам.
– Существует представление, что наши предки клали в могилу абсолютно все вещи, известные в то время. Однако это не так. На самом деле, в курганах находят довольно ограниченный ассортимент, – говорит кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Национальной академии наук Эдвард Зайковский. – Здесь четко прослеживаются племенные особенности, потому что у кривичей, допустим, могли класть совсем не те вещи, что у дреговичей. Конечно, было много и общего, но племенные религии отличались, и потому разными были и похоронные обряды.
Любопытно, что в раннем Средневековье названия племен – кривичи, дреговичи, радимичи и прочие – относились не только и не столько к этнической принадлежности этих людей, сколько к их религии. И разница между ними была примерно такая же, как между современными православными и, скажем, католиками или баптистами. И если дреговичей, радимичей, волынян, полян и другие племена древние летописи относят к славянам, то с кривичами все сложнее.
– Кривичи нигде в летописях напрямую не названы славянами. Летописцы вообще избегают причисления их к кому бы то ни было. Возможно, у кривичей было много неславянских по происхождению черт, и потому древние хронисты сами не знали, как их классифицировать, – объясняет историк.
Так или иначе, множество верований наших предков породило немало таинственных обрядов, корни которых уходят в древнейшие времена. И все здесь было отнюдь не просто так…
Сковорода как преграда
Глиняные горшки и их обломки – пожалуй, самая распространенная находка археолога. А вот исследователям кургана у села Суемцы (Украина, Житомирская область) попала в руки довольно необычная вещь: урна с пережженными костями умершего была накрыта плоской сковородой, а вокруг покоились 12 хлебцов из глины. Захоронение это специалисты отнесли к пражской культуре. Нечто похожее было обнаружено и в Польше, в славянском кургане времен раннего Cредневековья. Какое же отношение к этим артефактам имели древние жители белорусских земель? Оказывается, самое непосредственное!
Сохранилось немало белорусских легенд, в которых женщина в отместку за утонувшего ребенка «закрывает» исток реки сковородой или камнем. Вода останавливается – и река превращается в болото.
– Есть такое предположение, что прообразом этой женщины в древности могла быть дохристианская богиня или жрица, выполнявшая определенный ритуал, – рассказывает Эдвард Зайковский. – Вообще же сковорода в мифологическом мышлении – это предмет, тесно связанный со стихией огня, и он может использоваться для борьбы с водной стихией.
Попробуем копнуть еще глубже. Русские говорят, что птицы по осени улетают на юг, а белорусы отправляют пернатых «у вырай» (или «ирий») – сказочную страну, расположенную за теплым морем или непосредственно под водой. Наши предки верили, что там находят приют не только птицы и змеи, спасающиеся от зимней стужи, но и… души умерших предков. А дорога в «вырай» лежит через «вир» – водоворот.
И вот мы подходим к самому интересному. Захоронения пражской культуры – явление довольно редкое. Курганы встречаются только по краям территории, где жили ее представители. В центральной же части погребений… нет.
– Существует мнение, – продолжает мысль Эдвард Зайковский, – что первоначально могли хоронить умерших каким-то особым способом, который трудно зафиксировать археологически. И вот отсюда предположение (опираясь на древние представления о том, что «вырай» находится где-то под водой), что до формирования пражской культуры или даже на первом этапе ее существования славяне могли помещать останки своих умерших на дно водоемов.
Вот и выходит, что накрывающая в кургане урну с прахом сковорода – отголосок более ранних верований. Логика примерно такова: место захоронения (в воде) нужно закрыть антиподом этой стихии (сковородой), чтобы покойный не вернулся с «того света». Эту версию подтверждает и тот факт, что в некоторых погребениях урны с прахом накрыты каменными плитами (а ведь именно камень наравне со сковородой упоминается в легендах о погибшем в воде ребенке!).
Ведьмино горе
В Беларуси сохранилось сразу несколько преданий об уничтожении рек и озер сковородой.
По одной из легенд, как-то в реке утонул княжеский сын. Нянчила его простая девушка, которая и недосмотрела ребенка. Бросилась она к реке, но где там – княжича уже не спасти… Поняла нянька, что и ей теперь не жить, схватила сковороду и закрыла ею ход речной воде. С тех пор река измельчала и стала болотом.
Другое предание рассказывает об озере, в которм утонул сын вдовы. Мать в это время как раз пекла блины. Как услышала она дурную весть, так и бросилась к воде – прямо со сковородой в руке. И в горе, проклиная озеро, швырнула эту сковороду вместе с блином в воду. С тех пор озеро превратилось в трясину, а блин сделалася болотной грязью. Но если кому-нибудь удастся отыскать сковороду и вытащить ее, то озеро станет прежним.
Пражская культура
Если верить энциклопедии, пражская культура – это археологическая культура древних славян, распространенная в V–VII веках в Центральной и Восточной Европе, от Эльбы до Дуная и среднего Днепра. Название ей дал чешский археолог Иван Борковский, обнаруживший характерную лепную керамику вблизи Праги. Он отметил, что подобная посуда встречается также на востоке Германии и в Польше.
Считается, что пражская культура зародилась и начала развиваться на территории Польши и Чехии. Затем она распространилась в Германии, на юге Беларуси, в Правобережной Украине, Молдове, Румынии. Есть также версия, что наиболее ранние следы пражской культуры надо искать как раз в Беларуси, в бассейне реки Припять. И датируются они IV веком.
Ведро – к женитьбе… на том свете
Даже если вы не верите в приметы, наверняка, встретив на улице человека с ведром, инстинктивно заглядываете внутрь – полное или пустое? И не удивительно ли, что примета эта встречается едва ли не у всех индоевропейских народов. Выходит, корни поверья прячутся в глубокой древности, где-то в эпохе неолита, когда и началось формирование индоевропейцев.
Особым почетом в давние времена пользовались ведра и на территории нынешней Беларуси. Их остатки обнаружены более чем в 60 курганных группах, в основном, XI–XII веков. Сами деревянные или берестяные сосуды, конечно, сгнили, а металлические обода и дужки стали добычей археологов.
– Я попробовал проследить, в каких именно погребениях встречаются ведра, – говорит Эдвард Зайковский. – Оказалось, что у балтов их нет совсем. Есть у славян, но выборочно. Например, у новгородских славян их не было, у вятичей не было. По сути, эти ведра встречались в курганах народов, которых в самом начале Средневековья византийские хронисты называли склавенами. То есть, вот как раз у представителей пражской культуры. Я начал прослеживать, откуда же пришел обычай. Оказалось, что эту традицию славяне позаимствовали у германцев, а те, в свою очередь, у кельтов!
С ведрами в захоронениях связаны еще две интересные особенности: их находят, во-первых, исключительно в богатых курганах – как в мужских, так и в женских, – а во-вторых, только в погребениях, в которых усопший не кремирован. Это X–XII век – время перехода на землях Киевской Руси от язычества к христианству. Причины пока объяснить не могут – эту тайну еще только предстоит раскрыть.
– Если говорить о значении ведра в мифологии, то его до конца я также еще не выяснил, – рассказывает ученый. – Дело это непростое. Поскольку древних письменных источников на эту тему не обнаружено, я попробовал сделать некоторые сопоставления с фольклором, что тоже довольно рискованно. Ведь белорусский фольклор в основном известен по записям XIX столетия, а здесь мы имеем дело с захоронениями X–XII веков. Значит, могут быть неувязки.
В народном представлении ведро считалось, прежде всего, «женской посудиной». Чтобы у матери не пропадало молоко, зачерпывали ведром воды и прикрывали его скатертью. Дальше нужно было ведро поочередно ставить на четыре угла колодца крест-накрест и четырежды выпить из него через скатерть.
В фольклоре ведро вспоминается обычно в песнях о любви. Взять, к примеру, напев о девушке, которая в ручье утопила «злата вядзерца»: «А хто тое вядзерца дастане, той са мною на ручнiку стане». То есть «изъятие» ведра из ручья – это, по сути, условие свадьбы.
– В фольклоре похороны иногда считались как бы эквивалентом свадьбы, только в другом плане. Возможно, тем людям, которые не успели пожениться или выйти замуж при жизни, и оставляли в могиле ведро. Получалось, что свадьбу «справляли» как бы «на том свете», – поясняет археолог.
Соотносили ведра и с пиром. Скажем, древние германцы обязательно снабжали усопших ведром для меда и вина.
Символ Перуна
Топор сотни лет назад был поистине одним из самых почитаемых предметов. При работе от него могли отлетать искры, и это вызывало священный трепет – ведь искра небесная подчинялась не кому-нибудь, а самому богу грозы, могущественному Перуну! Тот представал строгим, но справедливым богом, который покровительствовал урожаю и защищал его от нечистой силы. Потому и за топором закрепилось значение мощного оберега от всех бед.
Так, народные лекари топором «засекали болезнь»: этот предмет клали в головах людей, больных горячкой. Его же оставляли под кроватью молодоженов, чтобы защитить их от всякой напасти. А выгоняя впервые после зимы стадо в поле, хозяин клал под порог топор со словами: «Кладу сакiру i замок на варатах, коб ведзьма не прыйшла, сакiрай язык адсякаю ведзьме».
– Несмотря на почет, которым пользовался топор у наших предков, встречается этот предмет в курганах отнюдь не повсеместно. Скажем, в курганах радимичей топоров найдено мало. Несколько больше – в захоронениях дреговичей, но все эти находки отнесены к дреговичско-кривичскому пограничью. В погребениях на Полесье топоров практически нет. Зато есть они в славянских курганах Понемонья. И, наконец, много таких находок в погребениях раннесредневековых балтских племен на землях современных Литвы и Латвии, а также в восточнолитовских курганах, которые сохранились в Беларуси у реки Вилии, – водит карандашом по карте Эдвард Зайковский. – Это ярчайший пример того, как влияли древние верования на похоронный обряд. Ведь топором пользовались все, но не все «давали» его в последний путь усопшим.
Топор, как и другие острые и колючие предметы, использовался в жертвоприношениях. Им убивали. Отсюда его значение возводят к противостоянию жизни и смерти. Он был как бы средством перемещения между мирами, способом быстро попасть из этого мира в иной. А там – древние верили, – уже начиналась новая жизнь. И так бесконечно…
Каменный топор из Крапивно
Вера в магические свойства топора не покидала наших предков очень долгое время. Даже после принятия христианства этот языческий символ продолжал сопровождать усопших в «лучший мир».
Так, археологи были немало удивлены, вскрыв курган у деревни Крапивно Оршанского района. Датирован он XV столетием (то есть прошло практически пять веков с момента принятия христианства!). Под насыпью, в небольшом углублении, исследователи нашли останки женщины с грудным ребенком. И у них в головах обнаружился… кремневый топор, сделанный еще во времена неолита. В средневековое захоронение он попал явно как оберег!
Кстати, волшебными свойствами каменные топоры наделяли еще жители Древней Греции. Правда, там эти орудия считались знаками особого расположения Зевса, который так же, как и Перун, «заведовал» громами и молниями. Верили, что лучшие топоры – те, которые подняты со дна водоема. Обладателю такого амулета непременно будет сопутствовать успех во всем, за что бы он ни взялся.
Острый полумесяц
Серп в какой-то степени дублировал сакральное значение топора. С серпом (или с косой) приходила за человеком сама смерть. Но в то же время им жали хлеб, который символизировал жизнь и начало всему.
– Если говорить о серпах, найденных на территории соседних стран, то там они нередко связаны с жертвоприношениями. Так, в Звенигороде на Украине раскопали раннесредневековый культовый комплекс славян. Там были расчлененные человеческие костяки, присыпанные зернами пшеницы, а рядом лежали серпы. Понятно, что здесь мы имеем дело с каким-то ритуалом. На территории Беларуси подобных находок пока не было, но зато мы регулярно видим серпы в захоронениях, – рассказывает Эдвард Зайковский.
Больше всего серпов раскапывают в женских курганах. Оно и понятно! Ведь жать хлеб считалось женским занятием. Впрочем, этот атрибут встречается и в мужских могилах. Правда, вдвое реже. В основном, с серпами хоронили жителей северной и восточной частей Беларуси, много таких погребений вдоль берегов Вилии, а вот на Полесье их почти нет.
– Балты и те, кто находился под их влиянием, – вот, в основном, кто клал серпы в захоронения. Причем с довольно раннего времени – I–V века нашей эры, – снова обращается к карте Эдвард Зайковский. – А вот в могильниках славян Восточной Европы и Польши это редкая находка.
Наши предки клали серп, как и топор, на пороге жилища для защиты от злых сил. А на Пинщине был обряд, когда с серпом обходили дом, чтобы внутрь не мог попасть упырь – ходячий покойник.
Вплоть до прошлого столетия (пока серпы еще использовались) это орудие труда считалось как бы продолжением жнеи, воплощением ее жизненной силы. Отсюда и ряд запретов, которые соблюдались неукоснительно. Скажем, нельзя было передавать серп из рук в руки, нельзя класть на землю, а уж тем более, вбивать в нее – «iнакш нячысцiк хопiць серп и наробiць з iм псоты», то есть, испортит.
Амулет из глубины веков
Толстенький кругляш с крупную пуговицу с отверстием посередине – современный человек не сразу скажет, что это. А между тем, вплоть до позднего Средневековья эта вещь не только была необходимой в хозяйстве, но и считалась одним из самых мощных оберегов. Речь идет о пряслице – глиняном или каменном грузике, который надевался на веретено, чтобы увеличить инерцию и ускорить его вращение. Пряслица были изобретены в позднем неолите и вышли из употребления в позднем Средневековье, когда изменили конструкцию веретен – их начали делать уже с утолщением в нужном месте.
– С пряжей у многих народов связана сама жизнь. Достаточно вспомнить древнегреческую Афродиту, которую изображали с пряжей в руках, или римскую Юнону, прядущую «нити жизни». Была такая богиня-пряха и у древних славян – Макошь. Поэтому неудивительно, что в женских захоронениях пряслица частенько выступали как обереги. Например, они были найдены в специальных кожаных мешочках на поясе в курганах Толочинского района и на Посожье.
Пряслица, пожалуй, один из самых распространенных предметов в древних могилах. Они есть и в западнобалтийских курганах I–V столетий нашей эры, и в погребениях восточнолитовских племен, и в могильниках балтов. Много их в курганах кривичей, дреговичей, радимичей, в славянских захоронениях Понемонья.
– Пряслица практически полностью вышли из употребления в XIII веке, но еще в начале XX столетия этнографы отмечали, что крестьяне, живущие вблизи реки Птичь, использовали случайно найденные пряслица как сильное знахарское средство, – улыбается Эдвард Зайковский. – Их перетирали в порошок и принимали внутрь, если болел живот. Такие пряслица называли «помачник». А еще считалось, что вода, пролитая через отверстие пряслица, становилась целебной. Представляете, какая мощная мифологическая память! Через столько столетий люди помнили о сакральном значении этого предмета!
Пряслица, которые сохранились до наших времен, как правило, имеют надписи или рисунки. В большинстве своем – это изображение лучей солнца или свастики. «Коловрат», в частности, «украшает» пряслица, найденные на городище возле деревни Малышки (Вилейский район) и на селище возле деревни Тайманово (Быховский район). Помимо «солнечных» знаков, встречаются также рисунки человека или животных – быков, коз и лошадей. А еще просто кресты и кресты, выписанные в круги; просто ромбы и они же, разбитые крестом на четыре части; а также другие знаки и символы.
С приходом христианства пряслица не утратили своих магических свойств в представлении наших предков, изменились лишь изображения и надписи. Появились, например, такие: «Господи помози рабе своей и не дай…» или «Господи помози Георгас Мария».
Позже сакральное значение пряслиц частично переняло веретено, которое стали считать связующим звеном между «тем» светом и «этим» и своеобразным стержнем, вокруг которого вращается мир.
Пряжа как наказание
Интересно, что в белорусских легендах пряжа нередко выступает как наказание для пряхи.
Например, на Гродненщине рассказывают предание о девушке, которая так любила прясть, что пренебрегла запретом и села за работу в Рождественский вечер. Ночью к ней в окно кто-то постучал и сказал, что до утра она должна спрясть «двенадцать веретен», а если не успеет, пусть готовит себе гроб. Сделать такой объем работы за отведенное время ни за что не вышло бы, но и ослушаться мифического «заказчика» было нельзя. И девушка решила схитрить: она намотала пряжу на веретена только сверху, скрыв под слоем ниток «льняные отрепки». Только так можно было успеть к сроку.
На следующую ночь гость явился снова, и девушка услышала голос, который похвалил работу, но предупредил, что если она еще раз нарушит запрет, в следующий раз он принесет в три раза больше льна.
Перекрестившись, взглянула девушка в окно и увидела белого, как смерть, старика, уносящего ее пряжу. Бедняга упала без чувств и долго болела – родне едва удалось ее выходить.
Другую легенду можно услышать в Гольшанах. Говорят, что на возведение местного замка потребовались огромные деньги, и местная княжна так обложила крестьян налогами, что в буквальном смысле слова содрала с них последнюю рубашку. Ко всем мольбам жестокая госпожа оказалась глуха, и тогда подданные ее прокляли. Княжна в тот момент как раз села за пряжу. И вдруг ее руки принялись безостановочно прясть, и ни один лекарь, ни один знахарь так и не смог найти средство, чтобы остановить работу.
Гребень: от хаоса к порядку
В гроб женщине нужно обязательно положить расческу – наравне с крестиком и иконкой. А для чего? Потому что так принято, иначе усопшая будет беспокоить родных. Это убеждение, пришедшее из глубины веков, живо до сих пор. Но где его корни?
– Гребни белорусские археологи находят при раскопках курганов довольно часто, – объясняет Эдвард Зайковский. – Были они в захоронениях вблизи Рогачева, Логойска, Городка, Заславля. Много двухсторонних гребней попало в руки ученых из Браславского района (могильник у деревни Пашевичи). Вообще же, по наблюдениям специалистов, чаще всего этот предмет «уносили» в мир иной кривичи и радимичи, а вот дреговичи – относительно редко.
Наличие у гребня острых зубьев придавало ему свойства оберега – их вешали в стойле и клали в детскую колыбель для защиты от злых сил. В то же время и сам этот предмет иногда был символом демонических персонажей – русалок и привидений.
И вот здесь мы подходим к современному представлению о том, для чего усопшей необходимо «давать с собой» расческу. Оказывается, коренится эта вера в очень древних представлениях.
– Дело в том, что сам по себе гребень занимал промежуточное положение между освоенным и неосвоенным, «своим» и «чужим», – говорит Эдвард Зайковский. – Расчесывание волос – это переход от хаоса к порядку. В то же время гребень был мостом между миром живых и миром мертвых, и он же мог перекрывать дорогу «оттуда» «сюда». Вспомните сказки, когда герой бросал на землю гребень, и перед его врагом вырастал непроходимый лес.
