Река шевелилась. Тысячи людей со всего Киева подтягивались к Днепру. Женщины и мужчины, дети и старики, богатые и бедные, знатные и холопы – горожане, все до единого, вошли в воду. А как же иначе? Княжеский указ – не ослушаешься, не оспоришь!
«Боже великий, сотворивый небо и землю! Призри на новыя люди сия и даждь им, Господи, уведети Тебе, истиннаго Бога, якоже уведеша Тя страны христианския, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози, Господи, на супротивнаго врага, да надеяся на Тя и Твою державу, побежю козни его!» – произнеся эти слова, князь Владимир дал знак священникам, и те принялись отправлять обряд над киевлянами, заполонившими Днепр.
Так или примерно так 1025 лет назад (если верить «Повести временных лет») была крещена Киевская Русь. Шел 988 год. Киевом правил Владимир Красно Солнышко, который позже и войдет в историю как креститель земель русских и будет причислен к лику святых.
Но вот что любопытно: оказывается, в Восточной Европе, в том числе и на Полоцких землях, христиане появились задолго до Владимира. Об этом свидетельствует множество археологических находок.
Теперь узрел я бога истинного…
Князь Владимир Святославович – Владимир Великий, Владимир Святой и Владимир Креститель – одна из самых противоречивых и интересных личностей в истории Киевской Руси. Ему не посчастливилось: он не родился старшим сыном в семье великого князя Святослава Игоревича. Более того, его матерью была не княгиня, а Малуша, ключница княгини Ольги, матери Святослава. Но когда дело дошло до дележа наследства, юный княжич не был забыт. Он получил в качестве вотчины Новгород – второй по величине и значимости город Киевской Руси. Киев же достался Ярополку, старшему брату Владимира. Впрочем, ненадолго. Как говорят летописи, примерно в 980 году Владимир пошел на брата войной, выманил того на переговоры, где его и «подняли мечами под пазухи», после чего «победитель» сел на опустевший престол.
Этому предшествовал еще один драматический эпизод. Владимир задумал жениться на Рогнеде, дочери Полоцкого князя Рогволода. К тому времени к княжне посватался и Ярополк. Юная княжна отдала предпочтение старшему брату, объявив, что не желает «разути рабычича». За эти слова вскоре пришлось горько поплатиться не только ей, но и всему Полоцку. Владимир взял город, убил отца Рогнеды и ее братьев, а саму ее силой увел в жены. Однако дело здесь вряд ли было лишь в обидных высказываниях – жениха, скорее всего, привлекала не только невеста, но и ее наследство: Полоцкие земли представляли собой лакомый кусочек.
К слову, до принятия христианства Владимир не отличался благопристойностью. Вот как говорит о нем Лаврентьевская летопись: «Был же Владимир побежден похотью женскою, и вот какие были у него супруги: Рогнеда, которую посадил на Лыбеди <…>, от нее имел четырех сыновей: Изеслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и две дочери; от гречанки имел – Святополка; от чехини – Вышеслава; от другой – Святослава и Мстислава; а от болгарыни – Бориса и Глеба, а наложниц у него было 300 – в Вышгороде, 300 – в Белгороде и 200 – на Берестове <…>.
Если верить Лаврентьевской летописи, в 988 году Владимир взял греческий город Корсунь: «И послал к царям Василию и Константину, и так им передал: «Вот взял ваш город славный; слышал же то, что имеете сестру девою; если не отдадите ее за меня, то сотворю городу вашему (столице) то же, что и этому городу сотворил». И услышав это, они (Василий и Константин) опечалились, и послали ему весть, и так ответили: «Не пристало христианам выдавать жен за неверных. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное примешь, и с нами единоверен будешь».
В летописи упоминается, что как раз в это время Владимира поразила болезнь глаз – он едва не ослеп. Тогда Анна, которую он сватал, отправила ему весть, что недуг можно победить, обратившись в христианство. Владимир крестился, после чего действительно выздоровел. «Теперь узрел я бога истинного», – воскликнул князь. После этого, согласно легенде, он и принял решение крестить Русь. Назад в Киев Владимир вернулся с новой женой Анной. А все прочие браки были признаны недействительными.
Лаврентьевская летопись повествует, что Владимир «повелел кумиры опрокинуть – одних изрубить, а других – предать огню. Перуна же повелел привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью, и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево чувствует, но для поругания беса <…>. Вчера был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди <…>. И, притащив, сбросили его в Днепр. И сказал Владимир сопровождающим: «Если он где пристанет, вы отпихивайте его от берега, до тех пор, пока не пройдет пороги, тогда лишь оставьте его». Они так и сделали, как он велел».
Летописи и легенды называют князя Владимира Крестителем. Но так ли все было на самом деле?
– То, что Владимир крестил Русь, – сегодня факт неоспоримый. Но мало кто вспоминает, что до него были еще Аскольд (принял христианство в 867 году) и Ольга (крестившаяся около 956 года), – разъясняет Ольга Левко, заведующая центром истории доиндустриального общества Института истории Национальной академии наук Беларуси, доктор исторических наук, профессор. – Когда Владимир задумал крещение Руси, православие здесь уже существовало. Причем не только в виде христианских общин – крещеными были и некоторые правители.
Первый русский князь-христианин
Аскольд (в древнескандинавской транскрипции Haskuldr или Hoskuldr) правил Киевом в IX веке. По одной из версий, он принадлежал к потомкам князя Кия, основавшего, согласно преданию, Киев. «Повесть временных лет» причисляет его к боярам новгородского князя Рюрика, которые обосновались в Киеве. Если верить летописи, сами жители города на тот момент не имели сильного правителя и платили дань хазарам.
В 866 году Аскольд и его соправитель Дир почувствовали себя настолько уверенно, что предприняли поход на Царьград (Византию). Им удалось захватить город врасплох, и вызвать у его жителей настоящую панику. Но патриарх Фотий быстро сумел ее обуздать. Он призвал народ покаяться в грехах, а затем вывел горожан с крестным ходом.
По легенде, вид священников в полном облачении, стройное пение и народ, бесстрашно следующий за своими проповедниками, так поразили язычников, что они не тронули жителей Царьграда и сами обратились в христианство. Позже, когда в Киев прибыл епископ, приглашенный Аскольдом, местные жители потребовали чуда, заявив, что уверуют во Христа, если священник бросит в костер Евангелие, и оно не сгорит. Проповедник, помолившись, опустил книгу в огонь. И она уцелела. Узрев чудо, многие киевляне обратились в христианство. Случилось это почти за 100 лет до крещения Руси Владимиром.
Первая русская святая
Вершительница самой жестокой мести и первая русская святая. Как ни странно, все это об одном и том же человеке – о княгине Ольге.
Ольга (в крещении Елена) родилась около 890 года. Примерно в 12 лет ее выдали замуж за Игоря Рюриковича, великого князя Киевского. Ее ждала скромная роль жены и матери, как и всех женщин того времени. Но в 945 году Игорь погиб от рук своих данников-древлян, уставших от аппетитов князя. Ольга смерть мужа не простила и жестоко отомстила древлянам, предав огню их столицу.
Ольга фактически стала правительницей Киевской Руси – ее сыну Святославу, наследнику престола, было тогда всего 3 года. «Повесть временных лет» указывает: Ольга приняла христианство в 955 году. Летопись упоминает, что крестили княгиню лично император Константин VII Багрянородный и патриарх Феофилакт. Но интересно, что даже после этого большая часть дружины и народ остались язычниками. Старой веры придерживался и сын княгини Святослав.
После смерти (969 год) Ольга была похоронена по православному обряду. А в 1007 году ее внук Владимир перенес ее тело в церковь Святой Богородицы (Десятинную), основанную им в Киеве. Ольга была канонизирована в 1547 году. Интересно, что ее почитают и православные, и католики.
С огнем и мечом на Новгород
Нести новую веру в Новгород Владимир отправил дружинников Добрыню и Путяту. Интересно, что в тот момент в городе уже была христианская община и даже действовала церковь Преображения Господня. Однако Добрыня, вероятно, так рьяно взялся исполнять княжеский указ, что новгородцы учинили самый настоящий бунт, выйдя против «миссионеров» с оружием в руках. Иакимовская летопись свидетельствует о том, что была «злая сеча», некоторые горожане «пошли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан стали грабить. А на рассвете подоспел Добрыня с бывшими с ним воинами, и повелел он у берега некоторые дома поджечь, чем люди были весьма устрашены, и побежали они тушить огонь; и тотчас перестали сечь, и тоща первые мужи, придя к Добрыне, стали просить мира». Добрыня прекратил избиение бунтовщиков, однако всех идолов изрубил и бросил в реку. Язычники со слезами пытались вступиться за своих богов. Летопись сохранила ответ Добрыни на все их мольбы: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них чаять можете?»
Когда с идолами было покончено, Добрыня таки заставил горожан перейти в новую веру: желающих – мирно, остальных – насильно. Летописцы отмечали: «Путята крестил новгородцев мечом, а Добрыня – огнем».
– Полоцкая земля подобных потрясений, видимо, не испытывала, – отмечает Ольга Левко. – Во всяком случае, в летописях об этом ничего не говорится. И хотя первые христианские храмы во имя Пресвятой Богородицы в Полоцке и в Друцке известны уже вскоре после крещения Руси Владимиром, язычество на Полотчине еще долго не сдавало своих позиций.
Это удивительное мирное сосуществование непримиримых врагов – язычества и христианства, – пожалуй, лучше всего иллюстрирует терпимость здешних жителей к иноверцам. Что же лежало в ее основе?
Десятинные церкви или Богородичные храмы
Во имя Пресвятой Богородицы или Десятинные – так назывались первые церкви, построенные на Полоцких землях после крещения. На начало XI века их известно всего две – в Полоцке и Друцке.
– Почему они так назывались? – продолжает рассказ Ольга Левко. – Потому что самая первая церковь во имя Пресвятой Богородицы (Десятинная) была возведена в Киеве по велению самого Владимира. Он же дал распоряжение, чтобы от каждого прихода, на который распространялось влияние этого храма, отдавали десятую часть дохода на его нужды. Отсюда и название – «десятинная церковь». По этому примеру стали строиться и действовать другие храмы.
Появление Богородичной церкви в Полоцке было связано с именем Изяслава, сына Владимира и Рогнеды. Утверждая новую религию, князь Ясно Солнышко стал сажать своих сыновей наместниками в разных землях. К тому времени он решил вернуть вотчину потомкам некогда свергнутого им Рогволода, а заодно подтвердить свою власть на Полотчине. И лучшей кандидатурой был Изяслав. Юный княжич получил дедов престол вместе с распоряжением о строительстве храма и упрочении христианства. Некоторые исследователи отмечают, что в Полоцке епископская кафедра была учреждена в числе первых на Руси. Бесспорных доказательств этого факта нет, однако из документов известно, что вместе с Изяславом в его вотчину отправился и епископ, который вполне мог встать во главе кафедры.
– Богородичная церковь в Полоцке упоминается в источниках под 1007 годом, – говорит Ольга Левко. – Отмечено, что в храм перенесли мощи святых. Что это были за святые? Это как раз и были мощи Изяслава (умер в 1001 году), его сына Всеслава (умер в 1003 году) и его матери Рогнеды (умерла около 1000 года). Сам факт, что их перенесли в церковь, указывает на признание христианства именно княжеской верхушкой, знатными родами.
О Друцком храме упоминается во вкладной записи Друцкого Евангелия, датируемого XIV веком. Документ гласит, что в «граде Друцку» в 1001 году была построена церковь Пресвятой Богородицы и назначена десятина. Указаны также и села, с которых эту десятину надлежало собирать.
Но почему в XI веке на Полоцких землях было всего два храма? Не один и не десятки, а именно два? В этом нет ничего странного. В Полоцке утвердился Изяслав, который не мог ослушаться отцовского приказа. Друцк же располагался на пограничье Полоцкой и Киевской земель, и до того, как он стал одним из южных форпостов Полотчины, с его волости собирал дань киевский князь. Об этом свидетельствуют археологические находки – в частности клейма князя Владимира на горшках, найденных в Друцке.
– Полоцкие земли были «серединными», их стремились подчинить себе и Киев с юга, и Новгород с севера. Поэтому Полоцк боролся за самостоятельность, в то же время не упуская возможности утвердиться политически и расширить территорию своих собственных владений, – поясняет Ольга Левко. – Эта борьба потом отразится буквально на всем. И даже строительство знаменитой Полоцкой Софии будет своеобразным политическим ходом.
Полоцкая София, или Как Всеслав колокола умыкнул
– Первая половина XI века ознаменовалась строительством Софийских соборов: в 1037 году в Киеве и в 1050-м в Новгороде. Эти грандиозные храмы были символами величия и благополучия двух столиц Руси. Но и Полоцк стараниями Всеслава, вступившего на престол в 1044 году, укреплял свои государственные позиции, бдительно следя за действиями противников, – рассуждает Ольга Левко.
А следить было за чем: на севере Новгород расширял свои владения за счет Псковской волости, вплотную подступая к границе Полоцкой земли. На юге не было покоя от князей киевской коалиции, которые к тому же укреплялись на западных рубежах Полотчины. Так что строительство собственного Софийского собора, такого же роскошного, как у соседей, было вполне логичным ходом со стороны Всеслава – демонстрацией силы и достатка княжества, которое, если надо, сможет дать отпор. Впрочем, одной лишь постройкой храма дело не ограничилось. В 1066 году Всеслав предпринял поход на Новгород, откуда привез… снятые с Новгородской Софии колокола, а также иконы и церковную утварь. «Трофеи» украсили Полоцкий храм.
– Как можно расценивать действия Всеслава? – восклицает Ольга Левко. – Ну, уж явно не как богоугодный поступок. Более всего здесь просматривается меркантильный интерес. Колокола были очень дорогими в то время. Поэтому, с одной стороны, он хотел обеспечить свой храм всеми необходимыми атрибутами, а с другой – показать, что его собор, может быть, даже и больше достоин всего этого великолепия, чем другие.
Но вскоре Всеславу пришлось поплатиться за столь дерзкий поступок. Именно он стал одной из косвенных причин широко известной битвы на Немиге, когда в 1067 году братья Ярославичи пришли на земли беспокойного князя. «На Немиге снопы стелют из голов, бьют цепами булатными, на току жизнь кладут, веют душу из тела», – говорилось в «Слове о полку Игореве». И действительно, итоги битвы были ужасны – древний Менск практически сравняли с землей, а его жителей перебили или угнали в рабство. Сам же Всеслав попал в плен. После сражения Ярославичи выманили его с сыновьями на реку Ршу «для переговоров», но предали клятву-крестоцелование, схватили и бросили в темницу.
– Вообще, во времена раннего христианства на Руси правящая верхушка к новой религии относилась довольно своеобразно, – объясняет Ольга Левко. – В Византии император был выше, чем глава церкви. И этот вариант «союза» светской власти и церкви, которая обеспечивала духовную поддержку правителю, был привлекателен. В том числе и для Владимира. Изучив разные возможности самоутверждения в государстве, он понял, что это один из рычагов, который может усилить его влияние. Поэтому на Руси христианство действовало по образцу Византии.
Вероятно, именно такое потребительское отношение к новой вере давало православным князьям в X–XI веках возможность отступать от своих клятв и предавать крестоцелование. Никто не боялся нового бога и не страшился «геенны огненной». Этот страх, а вместе с ним и христианская духовность придут позже, в конце XII века. Пока же православие, особенно на Полоцких землях, причудливо переплеталось с язычеством, вступая с ним иногда в очень необычные союзы.
Пентаграммы и распятия
Полоцкий Софийский собор сохранился до наших дней. Правда, в сильно перестроенном виде. Но вот что любопытно: современным туристам экскурсоводы показывают плинфы (кирпичи) XI века от первой постройки храма с… языческими пентаграммами на них. Выходит, к Софийскому собору, одной из главных наших святынь, имели отношение язычники?
– В этом нет ничего удивительного. Большинство ранних храмов на территории нынешней Беларуси, как и в других местах, строились на месте капищ. Причем мы не встречаем свидетельств о том, что делалось это насильно, – поясняет Ольга Левко. – Софийский собор не исключение. Точно так же первый Богородичный храм в Витебске был возведен на Лысой горе. А, как известно, именно возвышенности с названием «лысая» служили местом расположения языческих святилищ.
Такая дальновидность древних православных священников принесла оригинальные плоды. С одной стороны, люди постепенно и безболезненно привыкали к новому Богу. Они приходили к «намоленным» местам и поклонялись – только уже не Перуну, а Христу. В то же время еще несколько столетий в одном углу крестьянского жилища висела икона, а в другом стояла мисочка с молоком для домового.
Не вместо, а вместе
Особенно долго отголоски язычества держались в погребальных обрядах. Корни «старой веры» оказались настолько глубокими, что еще и в XVII столетии в деревнях соблюдали древние традиции.
– Исследуя погребения этого времени на полоцких землях, мы четко видим переход от язычества к христианству. Скажем, тела умерших уже не сжигают, как это было раньше, но хоронят все равно не в яме, а под насыпью, – рассказывает археолог. – Найдены очень необычные кривичские захоронения, где наряду с характерными украшениями X века присутствуют и нательные крестики так называемого скандинавского типа, то есть равноконечные. Это самые первые крестики не только на территории Полоцкого княжества, но и в других землях восточных славян.
Один из самых интересных археологических памятников на территории нашей страны ученым посчастливилось найти в Друцке. Это курган, насыпанный в середине XII века. В нем обнаружено 38 захоронений. Исследователи пришли к выводу, что все эти люди погибли и были похоронены в одно время. В центральном, самом нижнем захоронении в могильной яме под каменным надгробием, покоился ребенок из княжеского рода. Рядом с плитой, на уровне поверхности земли, лежали несколько взрослых мужчин – воины, охранявшие княжича. Они были засыпаны землей и сверху уложены новые тела – скорее всего, слуги. Затем еще слой земли – и снова тела… Но если княжич и приближенные к нему люди похоронены как христиане, то некоторые из слуг были погребены с соблюдением языческих традиций. Выходит, даже в княжеском окружении спустя почти два столетия после официального крещения Руси некоторые люди держались старых верований. А православные относились к этому с уважением.
Опять же вблизи Друцка археологи вскрыли еще один весьма примечательный курган. Он датируется… XVII веком! Однако к концу XII столетия обряд насыпания курганов уже практически полностью исчез. Но это еще не все. Два найденных в насыпи женских погребения сопровождали монеты – так называемые «оболы мертвых».
Еще одно уникальное захоронение найдено у деревни Крапивно Оршанского района. Датировано оно XV столетием. Под курганной насыпью в небольшом углублении была погребена женщина с грудным ребенком, а у них «в головах» положено… кремневое орудие труда. Самое настоящее, из неолита. Предполагают, что в могиле времен средневековья оно оказалось не случайно, а как оберег.
– Вообще, наличие вещей в захоронении – это уже языческий признак, – объясняет Ольга Левко. – В христианских могилах обычно лежит костяк и все – никаких горшков, украшений, орудий труда и прочих предметов. Но в данном случае мы сталкиваемся с очень интересным явлением. Дело в том, что еще в Древней Греции существовала вера в чудодейственные свойства каменных топоров, которые нашедшему их человеку приносили удачу в жизни! Видимо, и в загробном мире предполагалось нечто подобное.
Наконец, в Дубровенском районе был раскопан один из наиболее интересных курганов. В нем, как и в Друцке, покоилось несколько усопших – около 15 человек. Разница была лишь в том, что все они были похоронены в разное время – начиная с X и вплоть до XVII столетия.
– Вероятно, это было кладбище какой-то общины, которая развивалась на протяжении многих веков, – резюмирует Ольга Левко. – Шло время, было принято христианство, но люди продолжали отправлять обряд, заведенный еще их предками, и хоронить покойных в уже существующем кургане.
Свет Ефросиньи
Воссиять православию на Полоцких землях помогла хрупкая 12-летняя девочка, княжна Предслава из рода Всеславичей. Не желая выходить замуж, она приняла постриг и тем самым отсекла от себя «духовным мечом» плотские страсти, чтобы посвятить всю жизнь служению Богу и просвещению соотечественников. Она вошла в историю под именем преподобной Евфросинии Полоцкой. Именно ее стараниями Полоцк стал центром христианства и просвещения. Ведь с основания Евфросинией знаменитого женского монастыря начинается совершенно новая эпоха в духовной истории Полоцкой земли.
