Давно замечено, оппозиция старается не разочаровывать Главу государства. Все прогнозы Александра Лукашенко по поводу действий оппозиции всегда удивительным образом сбываются.
Старт президентской кампании лишь подтвердил это непреложное правило.
Как-то после очередного заявления о «создании единого фронта демократов» Александр Лукашенко вскользь обмолвился о том, что «единых кандидатов» окажется штук пять или шесть, а может и того более. Так оно и случилось – как только выборы были объявлены, от «единства» оппозиции не осталось и следа. В Центризбирком гуськом потянулись многочисленные «борцы с режимом». «Единый кандидат» оказался един аж в шести (!) лицах.
Этап регистрации инициативных групп прошел исключительно демократично – зарегистрировали всех желающих.
Судя по всему, этот факт сильно озадачил «кандидатов в кандидаты». Добрая половина из них прекрасно понимала, что ни малейших шансов собрать подписи у них нет (в силу отсутствия элементарных навыков работы с избирателями). Собственно, расчет строился на том, что власть возьмет да и откажет в регистрации – в этом случае можно будет преспокойно оправдаться перед спонсорами кознями «диктатуры» и продолжать малохлопотное проедание евроатлантических грантов.
Но власть сыграла с оппозиционерами злую шутку – она предоставила им возможность позаниматься тем, что белорусская оппозиция ненавидит больше всего на свете, а именно – вести с гражданами РЕАЛЬНУЮ агитационную работу.
Печальная перспектива оказаться лицом к лицу с избирателями столь печальным образом подействовала на умы некоторых кандидатов, что они начали неуклюже пятиться назад. Появилось редкое (а может, и единственное) в демократической практике всех времен и народов заявление оппозиционных претендентов – мы будем участвовать в выборах лишь в том случае, если наш главный соперник (Лукашенко)… добровольно сойдет с дистанции (!).
Эта удивительная формула (я буду участвовать в выборах, если в них не будет участвовать мой соперник) обнажила главную текущую задачу белорусской оппозиции – уклониться от участия в выборах. Решение этого, на первый взгляд, нехитрого политического ребуса (чего проще – не хочешь (или не можешь) участвовать – сойди с дистанции) осложняется тем, что из предвыборного марафона надобно выйти так, чтобы были все возможности обвинить в этом власть.
Но власть (экая досада!) почему-то не желает подыгрывать своим политическим противникам.
Собственно ничего иного ожидать от власти и не приходится. Беспокоиться ей не о чем и незачем. Президент спокойно может сойтись на избирательном ринге с каким угодно количеством альтернативных кандидатов. Соответственно, у него нет ни желания, ни намерения, ни необходимости кого-то «не пущать».
В интервью газете «Обозреватель» об этом весьма точно сказал спикер белорусского парламента Владимир Коноплев: «К этим выборам власть пришла со спокойной душой, потому что все те обязательства, которые были взяты, по большому счету, выполнены».
Между прочим, по всем опросам действующего президента уже сегодня поддерживает более 80% избирателей. И даже службе Гэллапа пришлось признать: за Александра Лукашенко готово проголосовать большинство избирателей (можно с недоверием относиться к данным государственных социологов, но уж Гэллап точно нельзя упрекнуть в излишних симпатиях к белорусскому лидеру).
Конечно, в конце концов найдут, в чем обвинить власть. Если бы, кто-то был не зарегистрирован, то обвинили бы в «незаконном снятии с дистанции». Если бы кого-то оставили, а кому-то отказали, то поднялся бы конспирологический шум по поводу того, что якобы двигают псевдооппозиционеров, а настоящих «бойцов» оставляют за бортом. Ну, а когда зарегистрировали всех, то стали обвинять в «сознательном раскалывании демократического электората». Как говорится, было бы что раскалывать…
Помнится, в 2001 году Гончарик был один-одинешенек. Его «электорат» никто не растаскивал. Сие ему не помогло, ибо электоральные проценты оказались столь малочисленны, что «растаскивать» было попросту нечего.
Оппозиция с нетерпением ждет нервозности власти. Ей всегда желательно спровоцировать власть на «борьбу» с собою. Парадоксальным образом «репрессии» оппозиции весьма кстати – сшиблись ли пикетчики с ОМОНом, приостановили ли на пару недель выпуск газеты – все это как бальзам на душу «борцам с режимом». Есть что показать по телеканалам, есть на что пожаловаться. Есть, в конце концов, чем объяснить удручающую малочисленность оппозиционных митингов – дескать, «люди запуганы».
Полагаю, что власть преподнесла бы оппозиционерам исключительно неприятный сюрприз, если бы вдруг перестала обращать внимание на их сборища (пусть даже и несанкционированные). Понятно, что если бы ОМОН спокойно отдыхал на своих базах, количество пикетчиков отнюдь бы не выросло – потому как на оппозиционные мероприятия люди не ходят, не потому что боятся, а потому что политика вкупе с оппозицией им глубоко безразличны.
А ежели бы параллельно с отсутствием ОМОНа на мероприятия оппозиции перестали бы ходить «люди в штатском», то от всех пикетов и маршей осталась бы знаменитая формула Федора Михайловича Достоевского – «четыре с половиной человека».
Думается, что рано или поздно так и произойдет, и тогда белорусской оппозиции придется проявить недюжинную изобретательность, дабы пририсовать новые фантастические иллюстрации к весьма неубедительной картине белорусской «диктатуры».
В любом случае, нынешнее ледяное спокойствие Президента Лукашенко сильно раздражает его соперников. Выборы, которые власть проводит скрупулезно соблюдая закон, выявляют весьма неприятный для оппозиции факт – все прошедшее время никакой реальной работы с гражданами она (оппозиция) не вела.
А между тем, времени для этого у нее было более чем достаточно. Никто не мешал им «ходить от двери к двери» все прошедшие пять лет. Кстати, для РЕАЛЬНОГО общения с избирателями это более эффективная технология, нежели скоморошьи пикеты на 5–10 человек. И, как известно, в демократических странах проигравшая сторона начинает готовиться к следующей избирательной кампании немедленно после окончания текущей. Но белорусские оппозиционеры «были заточены» отнюдь не под это – хождению по дворам и квартирам «борцы с режимом» неизменно предпочитали заседания в президиумах партийных съездов да евроамериканских семинаров.
Постепенное осознание многими того, что белорусская оппозиция не имеет никаких перспектив привело к интересной перегруппировке внешних сил вокруг Беларуси.
Еще год назад в празднично-оранжевой атмосфере украинской «революции» Беларусь поспешили зачислить в кандидатки на скорую «демократизацию».
Разудалые ухари из Вашингтона и Варшавы вкупе с неугомонным Саакашвили стали говорить о «белорусской революции» как о деле почти свершившемся. Не сильно разбирающиеся в белорусской специфике московские политтехнологи, только-только провалившие украинскую кампанию, озабоченно заохали по поводу скорого краха «нашего» Лукашенко. И даже сверхосторожный Брюссель кисло выразил «сдержанный оптимизм» по поводу перспектив «демократизации Беларуси».
И радость госдепа, и «сдержанный оптимизм» Евросоюза, и страхи именитых московских политтехнологов – все было зря. Те, кто знал нашу республику, прекрасно сознавали: Беларусь и «революция», как говорили классики, две вещи несовместные. Умеющие нешаблонно мыслить российские политологи (таковых, правда, оказалось немного) также предрекали: в список кандидатов на «революцию» можете ставить кого угодно, но не Беларусь.
Надо отметить, что по мере приближения 2006 года это понимание (для кого-то – ощущение) передалось почти всем.
Это стало особенно заметно, если обращать внимания не столько на слова, сколько на реальные действия.
Ярчайший тому пример – Европа. Вопреки всем пламенным публикациям давнего знакомца белорусской власти Ханса-Георга Вика, к организации идеологической атаки на Беларусь Европа отнеслась исключительно лениво.
Разговоры о создании спутникового телеканала тянулись так бесконечно долго, что стало ясно – демократические сигналы из далекого космического пространства снизойдут на Беларусь еще не скоро.
Вся информационная помощь Евросоюза белорусской оппозиции свелась к анекдотическим 15 минутам вещания на «Немецкой волне», которую в Беларуси слушают разве что сотрудники соответствующих подразделений спецслужб.
Между прочим, оппозиция даже здесь умудрилась устроить склоку, развернув масштабную дискуссию по безусловно принципиальному для судеб белорусской демократии вопросу: на каком именно языке лучше вещать «Немецкой волне» – на русском или на белорусском. Почти никто не догадался указать на простой факт: в пустоту можно вещать на любом языке – хоть на русском, хоть на белорусском, хоть на фарси или суахили – все равно никто не услышит.
Самое интересное, что никакого особого рвения не проявили и американцы.
Безусловно, по инерции госдеп механически воспроизводит привычный словесный ритуал – время от времени раздаются сетования о «недостатке демократии и свободы» и угрозы «применить санкции в случае отсутствия демократических преобразований».
Понятно, что это сотрясение воздуха не имеет никакого эффекта, за исключением дополнительной нагрузки на белорусский МИД, который в ответ на стандартные госдеповские заявления аккуратно отсылает «наш ответ Чемберлену».
Правда, продолжается довольно глупая и расточительная кампания по финансированию личного благосостояния оппозиционных лидеров. Но и это не в счет, поскольку финансирование белорусской оппозиции к «подрыву режима» имеет весьма опосредованное отношение (хотелось бы лицезреть белорусского оппозиционера, честно вкладывающего все до последнего цента в «строительство демократии» и при этом ничуть не озабоченного укреплением личного благосостояния).
В заявлениях Вашингтона по нашему адресу уже давно не слышно ни патетики, ни даже новых ноток. Складывается устойчивое ощущение, что для производства нового заявления по Беларуси в госдепе используют один и тот же файл, в котором меняются лишь даты.
Все это показательно. Американцы явно разуверились в возможности «свалить» белорусский режим. Здесь никак не вызревает та самая благоприятная ситуация, которую американские технологи умело «докручивают» в нужную сторону. Обратите внимание на слова: именно «докручивают», а не «раскручивают от самого начала, ab ovo», согласно шаблонной формуле, рожденной в пору «цветных революций».
Только очень наивные люди могут приписывать Вашингтону фантастические способности от начала и до конца разыгрывать успешные партии в чужих странах. Американцы любят и умеют ДОИГРЫВАТЬ победную партию – иными словами, они отлично используют благоприятную для себя обстановку. Но если таковой не имеется, то создавать ее искусственно американцы не умеют.
Именно этим объясняется тот факт, что американцы победили в Югославии, Грузии и на Украине, но ничего не могут поделать ни с Венесуэлой, ни с Беларусью, ни с Кубой.
Вполне вероятно, что ожидаемый мартовский провал оппозиции раскроет многим глаза не только в Брюсселе, но и Вашингтоне. Шансы в данном случае 50 на 50, потому что американской политике примерно в равной степени присущи и здравый смысл, и упрямство – и какой из этих двух факторов перетянет, это, что называется, дело случая.
В любом случае после 19 марта нынешней номенклатурной генерации белорусской оппозиции будет весьма сложно доказывать и Америке, и тем более Европе, свою профпригодность.
В этой связи довольно показательны периодические вояжи белорусских оппозиционеров в Москву.
Понятно, что рассчитывать на поддержку Кремля они не могут – времена «немцовщины» прошли.
Беларусь естественным образом заняла совершенно особое положение. Президент Лукашенко отнюдь не преувеличивал, указав на Беларусь как на ЕДИНСТВЕННОГО надежного союзника России.
Для того чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на карту мира.
Несмотря на улыбки, повторяющиеся из года в год на всяческих саммитах и «встречах без галстука», с Европой у России сердечной дружбы не получилось. По большому счету, все сотрудничество ограничивается откачкой российских углеводородов да бесконечными разговорами об упрощении визового режима.
Все пышные декларации о стратегическом партнерстве США и России времен 90-х давно кажутся смешными (уж слишком несопоставим вес «стратегических партнеров»).
В исламском мире Россию все чаще рассматривают как врага – даже в странах с умеренными режимами сильно влияние фундаменталистов, а у них к России давний счет – от Афганистана до Чечни. Контакты с Японией давно и успешно заморожены «северными территориями».
Отношения России и Китая двусмысленны. С одной стороны, слова о дружбе и военно-техническое сотрудничество. С другой – периодические шпионские скандалы по поводу передачи китайцам секретных технологий и вполне обоснованная тревога в связи с тихой «китаизацией» Дальнего Востока и Восточной Сибири.
На всех саммитах (от европейских до АСЕАН) Россия постоянно присутствует как бы извне, «сбоку».
Хуже всего дело обстоит в бывшем соцлагере и на собственно советской территории. Практически все бывшие «страны народной демократии» относятся к России подозрительно-недоверчиво-враждебно. На территории бывшего СССР все совсем плохо. С Украиной, Грузией и Молдавией отношения испорчены на годы вперед, Прибалтика стала синонимом антироссийской политики, Туркменистан давно живет своим самобытным умом, Азербайджан искусно лавирует между США, Турцией, Россией и Ираном.
Сложно сказать, насколько долгосрочным окажется некоторый разворот центральноазиатских держав в сторону России. Если вспомнить, что еще совсем недавно многие центральноазиатские руководители активно заигрывали с Турцией и охотно предлагали американцам военные базы, то сложно точно предсказать, чем завершится нынешнее потепление.
В этой ситуации Беларусь (почти исключительно благодаря политической воле ее Президента), по-прежнему, остается верным союзником России. Одновременно Союзное государство остается постоянным примером и «маяком» для граждан и политиков других постсоветских стран.
Поэтому, казалось бы, противникам Лукашенко искать в Москве абсолютно нечего. И все же они туда зачем-то ездят.
Если не подозревать господ-оппозиционеров в тупости, то можно предположить следующее. Ни о какой «поддержке Кремля» они даже и не мечтают, а причина вояжей в первопрестольную более прозаична – деньги.
Причем, судя по всему, деньги эти поступают не от мифических российских олигархов, а от пары-тройки сомнительных бизнесменов средней руки, имеющих белорусские корни и обиженных на Лукашенко за то, что он не дал им в свое время вдоволь пограбить белорусскую экономику.
Надо отметить некоторую прозорливость наших оппозиционеров – предчувствуя будущее охлаждение со стороны старинных евроатлантических спонсоров, они запасаются новыми источниками финансирования. Конечно, все это менее солидно, нежели госдеповские программы, но, как говорится, «на безрыбье»…
В любом случае, наиболее интересным в мартовской кампании может стать вовсе не ее ход и результаты (и то, и другое слишком предсказуемо).
Выборы могут иметь два весьма интригующих следствия: во-первых, полное политическое самоуничтожение традиционной белорусской оппозиции, а во-вторых, возможный окончательный отказ Евросоюза (а в перспективе и США) от лобовой тактики силового низвержения белорусской власти и переход к более конструктивной и реалистичной политике. Вполне предсказуемая внутриполитическая победа Александра Лукашенко может быть продолжена совершенно не предсказуемым, а от того еще более впечатляющим внешним успехом.
Рассуждать же о том, как пройдут сами выборы даже не стоит – они пройдут ровно так, как проходили все политические кампании в Беларуси в последнее время, – спокойно, мирно и предсказуемо. Без потрясений. Без неожиданностей. Без интриги.
