В августе 1951 года весь мир узнал о существовании маленького французского городка Пон-Сент-Эспри. Единственной достопримечательностью этого типичного для юга Франции провинциального населенного пункта был старинный мост через реку Рона, но не он стал объектом мировой известности. В одну ночь городок накрыла таинственная эпидемия, превратившая значительную часть жителей в галлюцинирующих безумцев. И по сей день нет ясного понимания, что стало причиной этого загадочного заболевания.
Утро 16 августа выдалось весьма жарким для мэра Пон-Сент-Эспри Альбера Эбрара. Ему позвонил не на шутку встревоженный главный врач местного госпиталя доктор Габбе и известил о растущей волне жалоб на плохое самочувствие. Количество заболевших росло с каждым часом. Врачи уже сбились с ног, хотя не обслужили еще и четверти обратившихся за помощью жителей. У всех наблюдались явные симптомы пищевого отравления – резкие боли в брюшине, рвота, головокружения и возбужденное состояние. Но по характеру распространения хворь больше напоминала вирусную атаку – болезнью был охвачен уже весь городок.
Понимая, что своими силами он вряд ли справится с таинственной угрозой, Эбрар срочно связался с властями департамента Гар. Незамедлительно в городок был направлен медперсонал и дополнительные наряды полиции. Болезнь между тем прогрессировала и косила в равной степени и людей, и животных. Кошки и собаки буквально сошли с ума. Ставшие невероятно агрессивными, они бросались на людей. Собаки, ломая зубы, в исступлении грызли все подряд – стволы деревьев, каменные ограды, металлические столбы. Впечатляющая вспышка возбуждения сменилась корчами. Судороги были столь сильными, что у несчастных тварей не выдерживали кости. По всему Пон-Сент-Эспри несся дикий, леденящий кровь вой умирающих животных.
Затем настала очередь людей. Альбер Эбрар вспоминал: «Я наблюдал как внешне вполне здоровые мужчины и женщины внезапно становились монстрами, разрывали в клочья одежду, в ужасе прятались под кроватями от навалившихся на них диких галлюцинаций. Шарль Помье, которого я знал много лет, забаррикадировался у себя в доме и вооружился до зубов. Он кричал, что его преследует ужасный монстр, но он будет сражаться до конца». Юный Габриель Веладьер пытался броситься в Рону. В последний момент его удержали друзья. Габриэль отчаянно вырывался, крича во все горло: «У меня в животе змеи! Они сжирают меня изнутри! Это невыносимо. Я хочу скорее умереть!» Жак Пенш вообразил, что его дом охвачен огнем и выскочил из окна второго этажа, сильно порезавшись осколками стекла. В доме по соседству бесновалась 5-летняя девочка: «Мамочка! Здесь тигры! Они пришли съесть меня! Мам, я умираю! С потолка течет кровь!» По улице блуждала женщина, уверявшая, что ее детей похитили и перемололи в фарш.
В людях просыпались нечеловеческие возможности. Один из жителей городка, бывший летчик, вообразил себя самолетом и, расправив руки на манер крыльев, сиганул с крыши дома. Он сломал обе ноги, но когда, желая помочь несчастному, к нему подбежали несколько полицейских, человек-самолет бросился наутек и сумел пробежать по бульвару больше 50 м, прежде чем был схвачен. Чтобы утихомирить его, потребовались усилия 10 блюстителей порядка.
Местный почтальон Леон Армюнье хотя и провел достаточно беспокойную ночь, мучаясь желудочными и горловыми спазмами, с утра отправился на службу. Он колесил на велосипеде по южной окраине городка, когда внезапно оказался во власти невероятных по реалистичности галлюцинаций. «Это было ужасно. Я вдруг начал сморщиваться, усыхать, а страшного вида змеи обвили мои руки». Леон рухнул с велосипеда и потерял связь с реальностью. Он пришел в себя лишь несколько дней спустя на больничной койке в госпитале города Авиньон. На нем была смирительная рубашка, а на соседних койках, прикованные цепями, метались три совершенно безумных подростка. «Они издавали нечеловеческие вопли, звук скрипевших кроватей и цепей вызывал у меня физическую боль». Оказалось, что цепи пришлось пустить в ход после того, как подростки умудрились разорвать ремни на своих смирительных рубашках.
В другой палате впавшего в неконтролируемую ярость молодого человека удалось обездвижить только с помощью толстых кожаных ремней. Но едва несчастного оставили в покое, он разгрыз ремни, расшатав при этом все зубы, и с наполненным кровью ртом стал бросаться на оконную решетку.
На пике эпидемии различными формами безумия были охвачены более 300 жителей Пон-Сент-Эспри. 30 из них так и не смогли выйти из состояния одержимости и на долгие годы стали пациентами лечебниц для умалишенных. По всему городку жандармы и санитары отлавливали больных и силой доставляли в больницу, едва не падая в обморок от зловония, исходившего от всех без исключения пораженных странной болезнью. Тех, кого эпидемия коснулась лишь в легкой форме, мучила бессонница. Толпы людей слонялись по городку, не в силах обрести желанный покой. Многими овладела логорея – бессвязное многоговорение. Они без перерыва несли несусветную чушь, не имея возможности остановиться. Другим массовым последствием отравления стала расфокусировка зрения и потеря способности читать.
Прежде чем эпидемия пошла на спад, скончалось четверо заболевших – трое мужчин и одна женщина. Причинами летального исхода явились мускульные судороги и сердечно-сосудистый коллапс. Одному из умерших недавно исполнилось 25 лет, и прежде он никогда не жаловался на недомогания. У погибшей женщины врачи констатировали влажную гангрену пальцев ног. До конца года от последствий приступов скончались еще трое жителей Пон-Сен-Эспри.
Одна из французских газет писала по поводу этих событий: «Это вам не Шекспир и не Эдгар По. Это, к сожалению, горькая реальность для всех жителей городка. Охватившие их кошмарные галлюцинации словно бы сошли со страниц средневековой книги». 28 августа о происшествии во Франции написала The New York Times – ведущая газета США. Сообщение имело подзаголовок: «Трое умерли, множество впали в безумие в результате отравления хлебом во Франции». 15 сентября отчет об отравлении в Пон-Сент-Эспри был напечатан в специализированном издании British Medical Journal. Авторами материала были доктор Габбе и врачи принявшего часть пострадавших госпиталя Монпелье доктора Либон и Пуркье. К этому времени, полиция уже сумела докопаться до некоторых причин массового помешательства.
Выяснилось, что большинство пострадавших ели незадолго до вспышки эпидемии хлеб, выпеченный в центральной городской пекарне Роше Бриана. Сразу же оформилась версия, что в Пон-Сент-Эспри имела место вспышка полузабытого в век тщательной очистки зерна заболевания – эрготизма. Проще говоря, несчастные жители городка отравились спорыньей. Вызывающий эту патологию ржи грибок Claviceps purpurea производит в процессе своей деятельности богатую смесь чрезвычайно активных биологических веществ, среди которых – несколько производных лизергиновой кислоты. Именно из экстракта спорыньи швейцарский химик Альберт Хоффман синтезировал в 1938 году препарат ЛСД-25. Впрочем, в 1951-м о существовании ЛСД знали лишь избранные. В старину вспышки эрготизма были достаточно распространенным явлением в Европе и получили название «антониев огонь». Считалось, что лишь молитва святому Антонию может избавить страждущего от страшной боли. Некоторые исследователи склонны считать, что именно спорынья стала причиной большинства массовых помешательств в истории человечества, в числе которых средневековая охота на ведьм или бессмысленные крестьянские бунты.
Жандармы принялись спешно обшаривать помойки и мусорные баки, выискивая остатки злополучного хлеба. Все найденное, а также контрольные образцы из пекарни Бриана были отправлены в Марсель на анализ. Вердикт судебных медиков был таков: «Идентифицирован растительный алкалоид, имеющий биологические и токсические свойства спорыньи». Роше Бриан, пытаясь спасти репутацию, напоминал властям, что вместе с другим булочником направлял рекламацию на поступившую к нему партию муки серого цвета. Но эти жалкие попытки оправдаться ни к чему не привели. Пекарь оказался разорен и закончил свои дни в нищете и позоре. Полиция оперативно вышла на след поставщика муки мельника Мориса Малле. Тот признал факт приемки некачественного сырья и вместе с компаньоном получил тюремный срок.
Стремительные действия властей вызвали обратный эффект. Целый ряд специалистов усомнился в результатах проведенных анализов, отмечая, что многие из проявлений эпидемии в Сент-Эспри не укладываются в общепринятые симптомы эрготизма. Отравление спорыньей может протекать в двух формах: конвульсивной и гангренозной. При первой больные мучаются от мускульных судорог, весьма болезненных, но не опасных для жизни. Вторая форма провоцирует периферийное сужение сосудов, что вызывает ишемию конечностей вплоть до гангрены. Больные испытывают при этом жгучую боль, а кожа на ногах и руках чернеет, словно при ожогах. Именно эта форма носит название «Огонь святого Антония».
Все это в той или иной степени присутствовало в Пон-Сент-Эспри, однако наблюдались также симптомы, которые нельзя было объяснить одним только поражением спорыньей. У некоторых больных они стали единственным последствием отравления и проявились лишь через 6 – 10 дней после вспышки эпидемии. Скептики высказали предположение, что помимо спорыньи в Сент-Эспри присутствовало какое-то другое сильнодействующее средство, а государственные чиновники стремятся замолчать этот факт. В качестве основных «подозреваемых» выдвигались ртуть, мышьяк, висмут, сурьма, таллий, стафилококки, палочки клостридии ботулизма, смесь пестицидов, хлористый азот и даже мескалин. Была затребована повторная экспертиза, но – вот странность – оказалось, что собранные образцы успели чудесным образом потеряться.
Неясности возникли и с партией муки, из которой был выпечен отравленный хлеб. Ушлые журналисты выяснили, что помимо Пон-Сент-Эспри она была поставлена еще в несколько мелких городков департамента Гар, где никакого эрготизма отмечено не было. Власти пытались опровергнуть эту информацию, но лишь еще больше раздули скандал – всплыла информация, что некондиционное зерно поступило на мельницу Малле не от нечистоплотного фермера, решившего сбыть по дешевке некачественный товар, а от крупной, спонсируемой государством частной компании. Именно поэтому рекламация Роше Бриана осталась без ответа.
На волне всех этих разоблачений эрготизм как-то сам собой исчез из официального объяснения кошмара в Пон-Сент-Эспри. В 1965 году было заявлено, что причиной массового отравления на юге Франции стал яд неизвестной природы. Такого же мнения придерживается и ВОЗ. В 1990 году в докладе «Избранные микотоксины», подготовленном в рамках интернациональной программы химической безопасности, указывалось: «Последние вспышки эрготизма в Европе имели место в 1926 – 28 годах в Великобритании и СССР. Подобный по симптомам эпизод во Франции в 1951 году, как выяснилось, имел причиной иное токсичное вещество». Тем не менее многие ученые, не терпящие подобных невнятных формулировок, продолжают считать трагедию в Сент-Эспри последней зарегистрированной эпидемией эрготизма в Европе.
Время шло, и странные события в маленьком французском городке стали забываться. Но в 2009 году, после выхода в свет 900-страничного труда американского репортера Хэнка Албарелли – младшего «Ужасная ошибка», история об отравленном хлебе Пон-Сент-Эспри получила новое звучание. Книга явилась результатом 10-летнего журналистского расследования секретной программы ЦРУ по использованию в военных целях сильнодействующих наркотиков, в первую очередь ЛСД-25. Албарелли не был первопроходцем в этой области. Первые сведения о том, что ЦРУ проводило запрещенные эксперименты над гражданами страны, просочились в печать еще в 1974 году. Реакция общественности вынудила президента Джералда Форда сформировать специальную комиссию для расследования этого и ряда других обвинений в адрес ЦРУ. Председателем комиссии был назначен вице-президент Нельсон Рокфеллер. Предполагалось, что комиссия произведет на свет взвешенный отчет, который успокоит общество, сохранив при этом привычный статус-кво. Обстоятельства, однако, сложились совершенно противоположным образом. Новый директор ЦРУ Джеймс Шлезингер, решив положить конец длинной веренице связанных с его епархией скандалов, приказал сотрудникам сообщать генеральному инспектору обо всех известных им фактах неподобающих действий агентства. Внушительный доклад генерального инспектора комиссии Рокфеллера содержал такой ворох грязного белья, что его невозможно было тихо положить под сукно. Бывший сотрудник Министерства иностранных дел Джон Маркс, анализировавший обширные материалы о проводимых в США в 1940 – 60-е годы исследованиях в области управления человеческим поведением, опубликовал результаты своей работы в виде книги «В поисках «Манчьжурского кандидата». Она вызвала шок в американском обществе, породила бурную дискуссию и стимулировала волну дальнейших расследований и разоблачений.
Одним из продолжателей дела Джона Маркса стал Хэнк Албарелли. Он сосредоточился лишь на одном аспекте программы «промывания мозгов» – фармакологическом. Центральным элементом его расследования стала странная смерть американского биохимика Фрэнка Олсона. 28 ноября 1953 года доктор Олсон, ученый армии США и один из сотрудников Отдела специальных операций (ОСО) армейского химического корпуса в Форт-Детрике (штат Мэриленд) выпал из окна своего номера, расположенного на десятом этаже нью-йоркского отеля «Статлер». Несмотря на то, что в номере в тот момент находился коллега Олсона Ричард Лэшбрук, полиция вынесла вердикт – самоубийство. Только в 1975 году стало известно, что ученый был одним из нескольких сотрудников ОСО, получивших дозу ЛСД, причем сделано это было без согласия испытуемых. В отличие от других подопытных у Олсона развился серьезный психотический криз, усугубленный манией преследования, что, по версии ЦРУ, и стало причиной самоубийства. Президент Форд пригласил семью несчастного ученого в Белый дом и принес им личные извинения. Конгресс предложил в качестве компенсации чек на 750 тыс. долларов. Такое стремительное раскаяние властей предержащих многим показалось подозрительным. Но жена Олсона согласилась не предъявлять иск правительству США, и дело на время заглохло. Только в 1993 году, после ее смерти, сын Олсона Эрик получил возможность возобновить поиски правды. Эксгумация останков выявила на затылочной части черепа Олсона повреждения, которые можно было объяснить лишь сильным ударом, нанесенным незадолго до рокового падения. Однако, несмотря даже на привлечение к расследованию офиса окружного прокурора города Нью-Йорк, Эрику так и не удалось доказать, что его отец был убит.
Хэнк Албарелли задался целью выяснить, имелись ли у ЦРУ причины желать смерти доктора Олсона. В ходе расследования он обнаружил поразительные факты. В Форте-Детрик Фрэнк Олсон специализировался на вопросах заражения болезнетворными бактериями воздушным путем и был одним из первых ученых, вовлеченных в американскую программу биологической войны. Став сотрудником ОСО, он участвовал в секретной программе испытаний нового препарата «Делизид», в основе которого был ЛСД-25. Сегодня уже ни для кого не секрет, что инициатива использовать ЛСД в качестве психотропного оружия исходила от швейцарской фармацевтической компании «Сандоз», державшей патент на «Делизид» и заинтересованной в продаже как можно больших объемов этого средства. ЛСД рекомендовалось добавлять в источники водоснабжения или распылять в воздухе. «Даже незначительное количество вещества способно дезориентировать и лишить психического здоровья весь контингент вражеских войск, расквартированных в данной местности, что сделает их неспособными сражаться», – указывалось в сопроводительном документе компании.
Среди тысяч секретных некогда бумаг ЦРУ и ФБР, к которым Албарелли удалось получить доступ благодаря действующему в США Закону о свободе информации, журналист обнаружил несколько весьма интересных документов, свидетельствующих о том, что в сентябре 1950 году Отдел специальных операций намеревался провести пробное распыление ЛСД на одной из станций нью-йоркской подземки, чтобы на практике проверить эффективность данного препарата. Но вмешались некие обстоятельства, и эксперимент решено было отложить на неопределенное время. Факт этот был отмечен в ежемесячном меморандуме ФБР за август 1950 года. В личных беседах с Албарелли бывшие сотрудники Форта-Детрик, пожелавшие сохранить анонимность, указали, что отсрочка была вызвана решением испытать ЛСД сначала за пределами США.
Настоящей сенсацией стал обнаруженный журналистом рапорт неизвестного информатора ЦРУ, датированный декабрем 1953 года. Информатор сообщал о встрече с официальным представителем компании «Сандоз» в Нью-Йорке. Информатор сообщал, что, пропустив несколько стаканчиков, высокопоставленный работник компании проболтался, что секрет Пон-Сент-Эспри состоит в том, что «это был вовсе не хлеб». Он сообщил, что через несколько недель после происшествия французы обращались в лабораторию «Сандоз» с просьбой сделать контрольный анализ образцов хлеба. «И это была не спорынья. Это был чистый диэтиламид». Представитель компании намекал на то, что в Сент-Эспри люди были отравлены не природным алкалоидом, а рукотворным веществом. Информатор поинтересовался, каким образом такое могло произойти, и получил следующий ответ: «Возможно, это проделки французского правительства. Или кого-нибудь еще… Ну, вы меня понимаете…»
Еще один важный документ, обнаруженный среди бумаг, переданных некогда членам комиссии Рокфеллера, содержал имена двух французских подданных, которые были тайно наняты ЦРУ для проведения секретной акции Span. Албарелли уверен, что речь идет об операции в Пон-Сен-Эспри. Он убедился, что изощренная игра слов по принципу sapienti sat, «умный поймет», присуща многим секретным документам ЦРУ тех лет. (Слово span в английском языке означает среди прочего «пролет моста», а первое слово в названии французского городка Pont тоже переводится как «мост»).
Итог расследования Албарелли таков: в Пон-Сен-Эспри имел место секретный эксперимент ЦРУ, в котором могли быть задействованы спецслужбы других государств. Он полагает, что некий препарат на основе ЛСД был не только подмешан в хлеб, но и распылен в воздухе из движущегося автомобиля (в 1952 – 53 годах ЦРУ неоднократно экспериментировало с распылением подобным образом аэрозолей, содержащих ЛСД и прочие психотропы). Все пошло не совсем так, как представлялось в кабинетах, но выявленное негативное воздействие препарата (явление это обычно называют «черным лебедем») делало его еще более эффективным оружием.
Что касается доктора Олсона, Албарелли, изучивший все стороны характера этого человека, уверен, что после эпизода в Сен-Эспри Фрэнк стал серьезно сомневаться в «чистоплотности» своей работы. Это не прошло незамеченным. Доктор был волевой фигурой, способной на решительные поступки. Он высказал желание разорвать контракт с армией и ЦРУ. Возникла прямая опасность, что взрывоопасная для репутации ЦРУ информация может стать достоянием общественности. Не исключено, что ЛСД был подмешан ему в вино для того, чтобы проверить, насколько далеко может зайти давший слабину сотрудник. И это испытание Олсон провалил. Никогда не посвящавший жену в характер своей секретной работы, незадолго до смерти он вдруг с невероятной горечью признался: «Я совершил ужасную ошибку». Судя по всему, ошибка эта стоила ему жизни.
Реакция на открытия Албарелли была бурной и неоднозначной. Многие охотно поверили в версию журналиста. Распыление психотропного средства было вполне в духе акций ЦРУ тех лет. В 1950 – 60-е годы в США значительное количество людей было подвергнуто варварской обработке, включавшей в себя электрошок, лоботомию, героиновый и инсулиновый шок. Объектами экспериментов становились военнопленные, заключенные, мигранты, члены мелких банд, бездомные и бродяги. Вряд ли жизнь и здоровье нескольких сотен граждан другой страны стали бы преградой на пути к обладанию средством контроля над разумом и волей человека.
Многочисленной оказалась и армия критиков версии Арбарелли. Журналиста обвиняли в передергивании фактов, демонизации образа ЦРУ и мифотворчестве. Тем не менее вскоре после выхода книги «Ужасная ошибка» несколько высших чинов Главного управления внешней безопасности Франции обратились к правительству с требованием сформировать официальный запрос в Государственный департамент США в связи открывшимися новыми обстоятельствами дела «Отравленный хлеб». Руководство страны ответило отказом, мотивируя его тем, что расследование Албарелли носило частный характер и не может быть основанием для обращения на высшем уровне.
Трудно сказать, развеется ли когда-нибудь покров тайны, по-прежнему окутывающий происшествие в Пон-Сен-Эспри.
