Было бы смешно, если бы не было так грустно…
К сожалению, ничего иного сказать о ситуации на Ближнем Востоке нельзя. В очередной раз обстановка там «обострилась». Впору выдавать премию тому, кто сумеeт точно подсчитать, в который именно раз это случилось: в сотый, двухсотый, в триста пятьдесят восьмой?..
В своих мемуарах Мадлен Олбрайт, говоря о Ближнем Востоке, вспомнила знаменитый голливудский фильм «День сурка».
Его сюжет незамысловат – главный герой постоянно возвращается в утро одного и того же дня. И никак не может вырваться из заколдованного круга.
Нечто подобное происходит и в израильско-палестинских делах – годы идут чередой, а в здешних местах все по-прежнему: сошлись – подрались – разошлись, потом провели переговоры, чуть передохнули и вновь бодро схватили друг друга за грудки…
Вокруг израильтян и палестинцев вот уже более полувека беспокойно квохчут «мировые державы». Собирают «саммиты по урегулированию», проводят дву- и многосторонние переговоры, бесконечно посредничают и разрабатывают «дорожные карты». Все это малопродуктивное мельтешение на дипломатическом языке пышно называется «ближневосточный мирный процесс».
Название, кстати, избрано удивительно удачное. Ключевое слово здесь «процесс». Во имя его родимого (а отнюдь не во имя результата) все и происходит.
Роли в «процессе» давно распределены. Еще во времена «холодной войны» США исполняли обязанности адвоката Израиля, СССР – палестинцев. Европа же после суэцкой авантюры 1956 года пыталась играть в объективность, что давало ей отличный шанс вообще уклониться от сколько-нибудь активной роли (исключение составляла Франция, время от времени «вставлявшая шпильки» Израилю).
В новое время в сущности ничего не поменялось. США не изменил своим нежным чувствам к Израилю, Европа осталась столь же невнятной (за невнятность ее наказали, «навесив» обязанность финансировать «конструктивные силы в палестинской автономии»). Россия же, освободившись от советской привычки щедро финансировать Арафата и его преемников, тем не менее, сохранила прежнюю традицию словесной поддержки палестинцев (что, впрочем, на ситуацию никоим образом не влияет).
Все течет – утверждали древние мудрецы. Они были чересчур категоричны. Даже в нашей стремительно изменяющейся информационной цивилизации есть вещи неизменные.
Уходят президенты, премьеры и генсеки, рушатся великие империи и идеологии, человечество подбирается к освоению Луны и полету на Марс, а на Ближнем Востоке продолжается все тот же «мирный процесс» без конца и края. То бишь бесконечные переговоры с обязательным перерывом на войну (или бесконечная война с обязательным перерывом на переговоры – тут уж как кому нравится…).
Меняются переговорщики на «совещаниях по урегулированию», улучшается вооружение и средства полевой связи, совершенствуется ракетная техника и «пояса шахидов». Даже Ясир Арафат, казавшийся вечно живым символом палестинского узла, отправился на вечный покой. А суть осталась все та же – взрывы, обстрелы, бомбардировки, похищения… Тысячи разрушенных домов и сотни убитых людей. Без перемен.
Здесь все абсолютно предсказуемо. И можно точно утверждать: если сегодня затишье, то завтра грянет гром; если о чем-то договорились, то вскоре обязательно все нарушат; и если сегодня не стреляют, то это не торжество мира и покоя, а лишь передышка между боями.
Впрочем, насчет «не стреляют» мы, конечно, погорячились. Стреляют здесь всегда. Или израильтяне из танковых пушек и вертолетов по домам палестинцев. Или палестинцы по израильтянам из гранатометов и АКМ. Если же у ЦАХАЛа или израильских спецслужб наступает шабат, то палестинцы начинают палить друг в друга (так, как это случилось недавно).
Попеременно полыхают то север, то юг. Если затихает «Хезболла» на северной границе Израиля, за дело берется «Хамас» на юге, в Секторе Газа…
Сегодня эксперты живо дискутируют, чем закончится очередная кровавая перебранка «Фатх» и «Хамас». Оптимисты надеются на компромисс, реалисты прочат разделение автономии на две части, для которых уже придуманы образные названия – Хамастан (Сектор Газа) и Фатхлэнд (Западный берег реки Иордан).
На наш взгляд, вопрос надо бы сформулировать несколько по-иному – не чем закончится противостояние, а когда закончится и закончится ли вообще…
Ответы на оба вопроса, увы, пессимистичны. Конкретные сценарии развития конфликта могут быть самыми различными. Возможен и временный компромисс, и реальный распад автономии, который способен стать прологом полномасштабной гражданской войны. На самом деле, внешние детали не так важны, ибо основа у всех сценариев одна и та же – ПРОДОЛЖЕНИЕ противостояния (с чередованием затиший и обострений); противостояния, которое многим уже начинает казаться вечным…
Вероятно, мало кто будет спорить с тем, что главным источником кризиса стало нежелание США (и следующего в американском фарватере ЕС) полновесно сотрудничать с демократически избранным правительством «Хамас».
Для любого здравомыслящего человека подобная твердолобость труднообъяснима. Нежелание иметь дело с «Хамас» было тем более странным, что многолетние попытки справиться с ним силой не имели никакого успеха.
О том, что «Хамас» реально популярен среди палестинцев (особенно среди неимущих) известно всем. О том, что среди последователей движения немало фанатиков, готовых в любую минуту расстаться с жизнью (а следовательно, любой, даже самый жестокий террор против «Хамас» бессмысленен) также известно.
Иными словами, не было ни одного внятного аргумента для продолжения разговора с «Хамас» с позиции силы или угроз. Возможно, американцы и израильтяне рассчитывали на то, что экономические санкции дискредитируют хамасовское правительство в глазах граждан. Это было крайне наивное предположение и совершенно бестолковая тактика.
Во-первых, на ухудшение своего экономического положения болезненней всего реагируют как раз зажиточные слои населения (так называемый средний класс – те, кто привык к более или менее комфортному существованию). Но опора «Хамас» – это вовсе не «средний класс», а отчаявшиеся бедняки и безработные – те, кому терять особенно нечего, те, кто привык к нищенскому существованию и кого очень сложно удивить материальными лишениями.
Во-вторых, свою силу и популярность «Хамас» всегда черпал в кризисных, конфликтных ситуациях, когда есть ясный враг (израильтяне, Запад), на которого можно показать рукой и обвинить во всех бедах. Здесь же и обвинять не нужно было – всем становилось ясно, что Запад наказывает палестинцев за «неправильное» голосование на выборах. Поэтому экономические санкции и блокада могли привести не к разочарованию людей в «Хамас», а напротив к энергичной мобилизации его сторонников (что, собственно, в конце концов и произошло).
В-третьих, полностью экономически обескровить «Хамас» Западу все равно не удалось бы (потому что у движения есть серьезные спонсоры в исламском мире). Кроме того, гуманитарная катастрофа в Газе ударила бы бумерангом по Израилю – и поэтому любая экономическая блокада палестинцев все равно имеет свои пределы.
В общем, если кто-то рассчитывал, что не идя на сотрудничество с правительством «Хамас», они тем самым подорвут политическую базу движения, то таковые политики очень крупно ошиблись.
Игнорирование «Хамас» привело только к одному результату – к ослаблению позиций умеренных и торжеству радикалов.
Всем известно, что в «Хамас» есть умеренное крыло, которое выступает за сотрудничество и с «Фатх», и с ЕС, и с США, и даже с Израилем (при определенных условиях). Увы, «умеренные хамасовцы» нынче слабы как никогда. И слабость их объясняется очень просто – когда «Хамас» абсолютно мирно и демократично пришел к власти в автономии (на вполне прозрачных выборах), Запад категорически отказался сотрудничать с ним.
Именно упрямство американцев, израильтян (и в значительной мере европейцев), нежелание вести дела с «Хамас» пробудили в самой организации острую дискуссию между умеренными и радикалами. Последние заявили: попытки сотрудничать с Западом, играть по его правилам ни к чему не приводят; мы вошли в политический процесс, протянули им руку, а они ее оттолкнули.
Вряд ли умеренные хамасовцы могли что-то возразить на это. Факты, увы, свидетельствовали в пользу радикалов.
Конечно, было бы крайней наивностью ожидать разумных действий на Ближнем Востоке от бушевской администрации, допустившей чудовищную глупость в Ираке.
Точно так же странно выглядели надежды на некую возможную «конструктивную роль ЕС». Действительно, кто способен был все это время серьезно возражать нынешнему хозяину Белого дома? Блэр, изображенный в известном мультике в виде бушевского пуделя? Меркель, оказавшаяся в заложниках традиционной проамериканской ориентации христианских демократов? Ширак, готовившийся передать бразды правления преемнику, коего острословы-французы прозвали «Сарко-американец»?..
К тому же для Израиля (без гибкости которого «разрулить» конфликт невозможно в принципе) имеет значение мнение только одной страны – США. С Евросоюзом Израиль привык вежливо, но холодно раскланиваться (и не более). Россию же в Тель-Авиве просто игнорируют.
При этом даже мнение США для Израиля не является безусловной истиной. На протяжении всей своей истории Израиль проводил весьма самостоятельную политику, и считать его обыкновенной американской марионеткой никак не приходится. Напротив, некоторые эксперты, детально анализировавшие многолетние взаимоотношения Вашингтона и Тель-Авива, приходили к забавным выводам – очень часто не Израиль шел на поводу у США, а все происходило ровно наоборот.
Поэтому для того, чтобы добиться реальных изменений в политике Израиля, США должны не просто дружески ему намекнуть или посоветовать, а оказать беспрецедентно жесткое давление (что с учетом исключительного влияния произраильского лобби в США при нынешней администрации просто невозможно, а при будущей весьма сомнительно).
В целом же, палестинский конфликт еще раз очень ясно показывает: человечество нуждается в появлении новых мировых центров силы.
США, когда-то самовольно взявшие на себя роль «мирового полицейского», явно не справляются со своими обязанностями.
ЕС, при всей своей экономической мощи, так и не стал самостоятельным политическим центром (и вряд ли в ближайшее время станет им).
Россия, как ни печально это прозвучит, несмотря на советское наследство в виде боеголовок и разведанных запасов нефти и газа, увы, реально ни на что повлиять не в состоянии (а судя по настроениям правящей элиты, и не имеет такого желания).
Американское своеволие с каждым годом становится все более опасным. С момента падения СССР еще не прошло и двадцати лет, а США уже умудрились подпалить планету минимум в трех местах – Афганистане, Ираке и Пакистане (где «Аль-Кайда» де-факто контролирует целые провинции).
Параллельно готовились еще два «фитиля» – для Ирана и Северной Кореи (а еще «про запас» есть Косово и Судан). Но будем надеяться, что подпалить их все же не удастся.
Особенно неуклюже США (уже на протяжении нескольких десятилетий) ведут себя в исламском мире. Здесь почти не используются мирные средства – безусловный приоритет всегда имеет грубая сила.
Между тем, любое силовое американское вмешательство немедленно приводит лишь к одному – к усилению мощи исламских радикалов (или «джихадистов», как их любят именовать американские политологи).
Судите сами. Долголетняя поддержка кровавого шахского режима в Иране привела к исламской революции 1979 года (и из стратегического партнера страна превратилась в последовательного противника Вашингтона).
Натравливание афганских моджахедов и арабских добровольцев на наших солдат в Афганистане положило начало «Талибану», «Аль-Кайде» и бен-ладеновщине.
Нежная и трогательная забота США о Пакистане (находившемся на переднем крае борьбы с СССР во время афганской войны) позволила тому вооружить «Талибан» и воцарить муллу Омара в Кандагаре и Кабуле, а потом еще втихоря испытать «исламскую атомную бомбу» (которая теперь при смене власти в Пакистане легко может попасть в руки непримиримых джихадистов).
Вторжение в Афганистан (при том что никто не доказал, что талибы имели хоть какое-то отношение к 11 сентября) в итоге не только не привело к разгрому «Талибана», но и заставило сотни тысяч афганцев с нетерпением ожидать, когда же бородатые ребята в черных чалмах вернутся к власти (и, судя по сегодняшней обстановке, это может произойти весьма скоро).
Оккупация Афганистана принесла с собой еще одну не менее серьезную проблему – усиление влияния «джихадистов» и радикалов внутри Пакистана, страны обладающей ядерным оружием. Чем дольше американские войска находятся в регионе, тем выше шансы на исламскую революцию, подобную той, что произошла в Иране в 1979 году. С одной лишь разницей – аятолле Хомейни в наследство от изгнанного шаха не досталась атомная бомба, а вот пешаварские муллы, если им удастся свергнуть Мушаррафа, получат ее как бонус в придачу к президентскому дворцу.
В общем итоге можно смело утверждать – никто не сделал так много для укрепления исламских радикалов во всем мире, как Соединенные Штаты Америки. И если у джихадистов есть какие-нибудь знаки отличия («орден бен Ладена» первой степени), то им впору награждать добрую половину американского истеблишмента (причем не только из числа деятелей нынешней администрации – начинать можно с незапамятных времен, с годов эдак 70-х…).
Тактика тушения пожара при помощи бензина стала своеобразной визитной карточкой американской внешней политики в исламском мире. И, к сожалению, приведенные выше примеры ясно указывают – подобная тактика не является исключительно «заслугой» Буша и его команды; ставка Белого дома на силу в отношении мусульман имеет гораздо более длительную традицию.
Поэтому, увы, многие скептически смотрят на возможность РАДИКАЛЬНОЙ перемены американской политики в случае победы демократов на президентских выборах в США в 2008 году.
Конечно, демократической партии представится отличный шанс начать все с «чистого листа», ибо демократы не несут политической ответственности ни за вторжение в Афганистан, ни за иракскую авантюру.
Однако по ряду внутренних причин у Демократической партии может не хватить политической воли для столь «крутого политического разворота». Под внутренними причинами мы понимаем прежде всего исключительно сильное влияние произраильского лобби на политический процесс в США.
Дело в следующем. Израиль почти всегда яро поддерживал агрессивный курс США в отношении исламского мира. Причины здесь очевидны: чем острее американо-арабский (или, если хотите, американо-исламский) конфликт, тем выше значение Израиля как стратегического союзника США в регионе. И наоборот – чем сильнее стремление США улучшить отношения с арабами, тем меньше шансов у Израиля на продолжение американской поддержки его интересов.
Состояние «вечной конфронтации с арабами» выгодно в Израиле очень многим. Практически вся политическая элита – это выходцы из «силового блока». Влияние армии и спецслужб в Израиле исключительно велико (что естественно для страны де-факто постоянно находящейся в состоянии войны). Прочный мир с палестинцами и арабским миром означает одно – неизбежное сокращение финансирования армии и спецслужб и упадок их влияния в стране. Поэтому Израиль всегда исключительно энергично мобилизовывал свое лобби в США с тем, чтобы поддерживать необходимый уровень конфронтации между США и миром ислама.
Недооценивать влияние произраильского лобби в Америке ни в коем случае нельзя. Оно исключительно энергично, сложно структурировано и обладает внушительными финансовыми ресурсами.
С некоторых пор в экспертном сообществе ссылки на «лоббизм еврейских организаций» в США усиленно подаются как верный признак мракобесия и чуть ли не антисемитизма. Таким образом, даже на обсуждение самой темы одно время пытались наложить негласный запрет (выведя ее за рамки приличий среди политологов и интеллектуалов).
Однако подобные обвинения стали смешны, когда к откровенной критике произраильского лобби присоединился известный Джордж Сорос, еврей по национальности и убежденный либерал. Заподозрить Сороса в ксенофобии и уж тем более в антисемитизме может лишь человек, обладающий исключительно развитой и буйной фантазией.
Тем не менее, совсем недавно именно Сорос указал на произраильское лобби в США как одно из основных препятствий для достижения прочного и разумного мира на Ближнем Востоке.
По мнению Сороса, произраильское лобби реально тормозит мирный процесс и искусственно обостряет отношение Белого дома с палестинскими группировками (в том числе «Хамас»). Сорос подверг острой критике знаменитый Комитет по американо-израильским общественным отношениям (American Israel Public Affairs Committee – Aipac) – одно из основных лоббистских учреждений в США, проводящих откровенно произраильскую линию, идущую, по мнению Сороса, вразрез с подлинными национальными интересами Америки.
Среди прочего, знаменитый финансист и филантроп указал на замалчивание данной темы. «Произраильское лобби преуспело в подавлении критики», – печально констатировал Сорос. На его взгляд, американские политики откровенно опасаются выступить против AIPAC, так как это может стоить им карьеры.
Все это совершенно верно. И именно поэтому те, кто пессимистично взирают на перспективы изменения политики США (даже в случае прихода к власти демократов), увы, могут оказаться правы.
В сухом остатке имеем следующее. США самостоятельно вряд ли способны СУЩЕСТВЕННО пересмотреть свою политику на Ближнем и Среднем Востоке. В лучшем случае возможны технические и косметические изменения (не ясно даже исполнят ли демократы свои нынешние призывы о выводе войск из Ирака, если из статуса оппозиционеров переквалифицируются в хозяев Белого дома).
Соответственно, ситуация в регионе будет последовательно ухудшаться. Способность ЕС и России РЕАЛЬНО повлиять на США крайне сомнительна. А потому выход из тупика может быть найден только тогда, когда окрепнут и в полный голос заявят о себе на мировой арене новые силы.
В этой связи большие надежды можно связывать с возрастанием роли Китая.
В настоящее время Китай ведет исключительно грамотную политику. На международной арене он не берет на себя повышенных обязательств. Пекин очень точно соразмеряет свою реальную мощь с заявляемыми внешнеполитическими амбициями. Это тактика достойна искреннего уважения.
Однако на сегодняшний день есть все приметы того, что КНР постепенно выходит за сферу своих традиционных интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Исключительное внимание, которое в Пекине уделяют Африке и Латинской Америке, ясно указывает: недалек тот день, когда Китай уверенно выйдет на лидирующие позиции не только в региональной, но и глобальной мировой политике. При этом, судя по всему, в Пекине не повторят судьбу ЕС и Японии (умеренное политическое влияние которых совершенно несоразмерно их впечатляющей экономической мощи).
Правда, недоброжелатели Китая указывают на то, что сегодня Поднебесная подошла к той черте, за которой ей придется решать проблему, погубившую в свое время Горбачева и СССР, – приводить политический режим в соответствие с действующей экономической системой.
Однако очень многое говорит за то, что китайцы успешно справятся с этой задачей. Сравнивать постепенную либерализацию в Китае с советской «перестройкой» некорректно.
Горбачев начал так называемую демократизацию вынужденно. Обвал цен на нефть и кретинизм существовавшего хозяйственного механизма плавно подводил страну к грани катастрофы. Требовались какие-то экстраординарные действия. В ослаблении политических гаек Горбачев пытался найти решение экономических проблем, наивно полагая, что свобода принесет материальное процветание.
«Перестройка» была не очень удачным ответом на экономический кризис; современная китайская либерализация, напротив, это ответ отнюдь не на кризис, а на бурный экономический рост.
Поэтому те западные аналитики, которые излишне беспокоятся о внутренней стабильности в КНР, выдают желаемое за действительное. Безусловно, многим на Западе хотелось бы, чтобы стремительный рост китайской мощи был остановлен внутренними кризисами и неурядицами. Однако, судя по объективным данным, вероятность подобного сценария исключительно мала.
Вступление Китая в мировую геополитическую игру могло бы сдвинуть с мертвой точки решение многих проблем. В частности, в исламском мире Китай мог бы постепенно «перехватить» инициативу у США и стать тем внешним стабилизирующим фактором, которого сегодня объективно не хватает ни на Ближнем, ни на Среднем Востоке.
Но, по-видимому, это станет возможным в лучшем случае через 5–10 лет (при этом, человечество объективно заинтересовано в том, чтобы благотворная стабилизирующая роль Китая в международных делах начала сказываться как можно скорее).
Помимо Китая важную роль в выстраивании контуров нового, более безопасного, миропорядка могло бы сыграть и «Движение неприсоединения». Правда, только в одном случае – в случае превращения из аморфного образования (коим оно покамест является) в энергичный союз государств, искренне выступающих за справедливое мироустройство.
Парадоксально, но нынешняя многочисленность Движения неприсоединения является его самым уязвимым местом. Согласовать общую политику такого количества разнородных и непохожих друг на друга государств исключительно сложно. Кроме того, немало стран, формально числящихся среди участников Движения, на самом деле исповедуют политику «и нашим, и вашим». Они исходят из узколобых соображений «реальной политики»: конечно, мир несправедлив, но что мы, малые государства, можем сделать? Ничего! А потому лучше исходить из наличной обстановки и договариваться с «сильными мирами сего», пытаясь выторговать у них хоть какие-нибудь уступки.
Это типичное рассуждение средненького политического лидера, обделенного и волей, и кругозором, и политическим мужеством.
Тем не менее, пока сохраняется шанс, что в Движении неприсоединения обозначится активное ядро государств, возглавляемых энергичными лидерами, которые смогут вдохнуть жизнь в застоявшееся Движение (либо сформировать некий новый альянс малых и средних государств, желающих реального пересмотра сложившихся мировых правил игры, причем не только в политике, но и в экономике).
Только новые геополитические игроки (Китай, при определенных обстоятельствах Индия и возможный альянс «малых и средних стран») имеют РЕАЛЬНЫЙ шанс вынудить США ввести свою политику в мире (и, прежде всего, в исламских регионах) в более или менее приличные и безопасные рамки.
К сожалению, пока это только возможность, относящаяся к некоему неопределенному будущему. Между тем, времени для развязывания туго затянувшихся узлов остается все меньше и меньше.
P.S.
Есть известная история о беседе императора Александра III с генерал-адъютантом Отто Рихтером. В этом знаменитом разговоре Россия, постепенно погружавшаяся в революционное брожение, сравнивалась с кипящим котлом, который мастера постоянно заклепывают, все время опасаясь, что однажды «газы вырвут такой кусок, что заклепать будет нельзя». Если верить истории, при этих словах император «застонал будто от боли».
Царь Александр был не лишен проницательности. Котел рванул вскорости, да рванул так, что не только отправил в историческое небытие трехсотлетнюю романовскую империю, но и круто изменил облик всего двадцатого века.
Нечто подобное происходит и в современном исламском мире. Агрессивный «джихадизм» становится все более популярным. При этом внешние силы (США) делают все для того, чтобы ослабить тех, кто мог бы внутри исламского мира обуздать эту кипящую энергию (уничтожен светский режим Саддама, при котором, как ни крути, в Ираке не было ни «Аль-Кайды», ни последователей аз-Заркави; целенаправленно подтачиваются режимы в Сирии и Иране, объективно сдерживающие «джихадизм» в своих странах и т.д.).
Исламский мир клокочет, словно котел из истории об Александре III. А мировые политики первого ранга, к сожалению, не только не заклепывают его, но и делают все, чтобы довести кипение до «точки невозврата»…
США неспроста ратуют за повальную «демократизацию» стран третьего мира.
В Вашингтоне понимают, что в условиях ХХI века ставка на диктатуру (любимое занятие США во второй половине прошлого века) обычно проваливается. Это, конечно, не означает, что Америка сегодня наконец-то отказалась от поддержки военных и прочих диктатур. Отнюдь. Белый дом по-прежнему поддерживает такого выдающегося «демократа», как генерал Первез Мушарафф в Пакистане, военную клику в Алжире, откровенно авторитарного Михаила Саакашвили в Грузии и отнюдь не возражает, когда турецкие генералы угрожают силой отстранить исламистов от власти, даже если те побеждают на демократических выборах.
Тем не менее, в целом на сегодняшний день избран «тренд демократизации». Естественно, в данном случае известный тезис об «идеализме» американского руководства, желающего поделиться плодами демократии, не выдерживает критики.
Просто в современной обстановке демократическое устройство признано наиболее эффективным инструментом, который погружает страну в так называемую «ситуацию управляемого кризиса» и тем самым предотвращает рост ее мощи и влияния.
В «третьем мире» США объективно выгодно установление политических систем, которые предотвращают приход к власти сильных лидеров, имеющих достаточно воли, чтобы не прогибаться перед «мировыми державами».
«Демократическая конкуренция», которую подают под видом рецепта против диктатуры, на самом деле, отсеивает и выбрасывает из политического процесса решительных, национально мыслящих лидеров. Взамен «конкурентная демократия» приводит к власти так называемые «компромиссные фигуры», то бишь откровенно слабых политиков, способных только на жалкие кулуарные переговоры и убогие кабинетные интриги.
Любопытно, что совсем недавно на Западе вышла весьма оригинальная книга экономиста Брайана Каплана «Миф о рациональном избирателе: почему демократии выбирают плохую политику» (The Myth of the Rational Voter: Why Democracies Choose Bad Policies).
Каплан весьма убедительно показывает, что современная демократическая система обеспечивает «господство посредственности», т.е. массовый приход во власть серых, интеллектуально ограниченных, а то и вовсе бестолковых и некомпетентных людей. Иными словами, исследователь, пользуясь обширным фактическим материалом, обрушивает известный миф о том, что демократический процесс обеспечивает эффективный «естественный отбор» политиков и оптимальных решений. Все происходит ровно наоборот – массовый избиратель «понижает» политиков и их компетентность до своего уровня.
Теория Каплана не нова – на этот ключевой недостаток демократии указывали многие и довольно давно. Из наиболее ярких исторических примеров сразу приходит на ум Уинстон Черчилль – до начала Второй мировой войны классическая британская парламентарная демократия не допускала его к власти как излишне радикального и бескомпромиссного политика. В результате, страстные призывы Черчилля остановить Гитлера пока еще не поздно оставались гласом вопиющего в пустыне. Неистового Уинстона призвали к власти лишь тогда, когда вермахт поставил на колени Францию и привел Британию на грань катастрофы (а через несколько недель после победоносного окончания Второй мировой демократическое голосование отстранило великого Черчилля от власти, заменив его невнятным и серым Эттли).
Недоверие классической британской парламентарной системы к сильным личностям, вроде Черчилля, возможно, стоило Европе и человечеству мировой войны и десятков миллионов жертв.
Кстати, совершенно непонятно что случилось бы с политикой США, если бы великий президент Рузвельт склонился перед нынешней «священной коровой» американской демократии и отказался баллотироваться на третий срок. Известно, что именно ЛИЧНАЯ позиция Рузвельта вовлекла США в битву с нацизмом и позволила преодолеть исключительно влиятельный в ту пору изоляционизм. Америка вполне могла бы получить президента, склонного к невмешательству в европейские дела, а то и компромиссу с Гитлером.
Подобных примеров можно приводить немало.
При этом если в современных западных странах некомпетентность власти частично компенсируется развитым негосударственным сектором (бизнес, гражданское общество, СМИ, экспертное сообщество), то в «молодых демократиях» «свободные выборы» и «разделение властей» прямо преобразуют некомпетентность власти в хаос, коррупцию, экономическую стагнацию и, соответственно, обеспечивают слабость и управляемость данных стран.
Показателен и еще один факт. Все страны «третьего мира», добившиеся серьезных успехов (Япония, Южная Корея, Сингапур, Малайзия и проч.), в период решающего экономического прорыва и роста являлись авторитарными или полуавторитарными режимами. Не зафиксировано ни одного случая, при котором страна третьего мира сделала бы революционный прорыв в экономике в условиях демократической политической системы.
