7 декабря 1894 года в своем поместье Шене, окруженный многочисленными потомками, скончался Фердинанд Мари виконт де Лессепс. Он умер, проклинаемый всеми своими соотечественниками. А ведь еще за пятнадцать лет до того его называли не иначе как «Великим французом»! Каждый европеец счел бы для себя честью пожать руку этому человеку, а темпераментные граждане Франции боготворили его! Теперь восхищение сменилось ненавистью, презрением, забвением…
Фердинанд де Лессепс был человеком, для которого час славы пробил дважды. Первый раз как для героя, прославившего свою страну и обогатившего сотни тысяч соотечественников. Второй – как для негодяя, разорившего множество людей, виновника нескольких десятков самоубийств и политического кризиса, вызванного его махинациями.
В наших статьях мы неоднократно затрагивали тему строительства Суэцкого и Панамского канала. И сейчас самое время подробнее рассказать об этих проектах и их вдохновителе – Фердинанде Мари де Лессепсе.
Баловень судьбы
Герой нашего повествования появился на свет 19 ноября 1805 года, и не где-нибудь, а в самом Версале. Для тех, кто не помнит, – это резиденция французских королей. Владел ей тогда император Наполеон Бонапарт. Впрочем, неважно. И во времена Великого Корсиканца рождаться в Версале было честью.
И действительно, будущий строитель каналов происходил отнюдь не из простой семьи. Род виконтов де Лессепсов вел свою историю с XIV века и пестрел представителями шотланд-ской, испанской и, естественно, французской аристократии. Многие поколения предков Фердинанда служили Франции и ее королям. А с тех пор как дипломатия стала таким же, а то и более почетным занятием, чем военная служба, большинство Лессепсов избирало для себя именно эту стезю.
Естественно, Фердинанд должен был продолжить семейную традицию. Он окончил престижнейшее учебное заведение – Лицей Генриха IV – и получил юридическое образование. Отметим специально: больше Лессепс нигде не учился.
В 20-летнем возрасте Фердинанд Мари получает свое первое дипломатическое назначение. И сразу – помощника посла в Лиссабоне. По-истине «реактивный» карьерный старт. Впрочем, в нем не было ничего удивительного – посол был его родным дядюшкой. Набравшись опыта у одного родственника, де Лессепс перебирается в Тунис, где постигает тонкости дипломатии под непосредственным руководством другого – собственного отца. После смерти батюшки, в 1832 году, будущий каналокопатель отправляется в самостоятельное плавание – в Египет. И тут спокойная накатанная колея дипломатической карьеры дает сбой.
О чем думал виконт де Лессепс, консул Франции в Египте, созерцая пески Суэцкого перешейка? Мечтал ли он о благе для всего человечества или для Франции, впервые загоревшись идеей соединить Средиземное и Красное моря? Хотел ли вырвать из рук Англии пальму первенства в торговле с Индией и Китаем? Или просто желал прославиться? Вряд ли мы когда-либо узнаем это.
Другие каналы
Суэцкий перешеек. Узенькая – всего 160 км – полоска земли, отделяющая Средиземное море от Красного и Атлантический океан от Индийского. Однако эти километры серьезно осложняли морскую торговлю со странами востока.
Первыми попытались соединить два океана древние египтяне. Сначала, в 2350–2320 годах до н.э., при фараонах Сакуре и Монтухотепе, проложили «трассу», в которой каналы сочетались с волоками. А в 1850 году до н.э. был построен почти полноценный канал. Почти – потому что судоходным он был только во время разливов Нила.
Канал Сесостриса III получил свое название по имени правившего тогда фараона. Он стал источником богатства и процветания страны на многие столетия. Даже завоеватели – сначала персы, а потом эллины – поддерживали его в исправном состоянии. Огромное богатство правителей птолемеевского Египта, включая пресловутую Клеопатру, зиждилось в том числе и на нем. Только когда сюда добрались «цивилизованные» римляне Октавиана Августа, за каналом прекратили приглядывать и он пришел в упадок.
Семьсот лет остатки древней постройки заносили пески Синая – пока в Египет не пришли арабы. Они восстановили постройку времен Сесостриса – вернее, прорыли канал по новой. Сменилось и название – теперь его именовали каналом аль Мансура, опять-таки в честь правителя, сидевшего в то время на багдадском троне. Однако когда страна халифов развалилась на части, сооружение опять пришло в упадок и больше не восстанавливалось.
Ошибка Наполеона
Уже в XIX веке история получила продолжение. Французские купцы и промышленники, спасаясь от быстро набирающего популярность Наполеона Бонапарта, отправили того завоевывать Египет. Если эта авантюра увенчается успехом – рассуждали они – Франция получит колонию, позволяющую взять в свои руки всю торговлю с Востоком. Если же кампания провалится, то они хотя бы избавятся от докучливого генерала.
Вопреки ожиданиям, полководцу сопутствовал успех. И если бы не флотоводческие таланты Горацио Нельсона, Франция обзавелась бы новой колонией.
Однако в Египте Наполеон не только гонял турок и мамелюков вокруг барханов. Вместе с главным инженером своей армии, Жаком Лепером, будущий император лично нашел и осмотрел остатки древнего канала. И загорелся идеей восстановить титаническое сооружение. Однако Лепер быстро опустил своего командира с небес на землю. По его подсчетам, уровень воды в Красном море получился на семь метров выше, чем в Средиземном. Радужно расписав Наполеону, как в результате соединения двух морей будут затоплены Александрия, дельта Нила, Венеция и Генуя, инженер вынес вердикт: канал можно строить только со шлюзами. Что в те времена было малореальной затеей.
Доводы Лепера казались настолько убедительными, что ни Наполеон, ни научные круги Франции не задумались над простым и естественным вопросом: а как в таком случае удалось прорыть канал египтянам и арабам? Не говоря уж о более очевидном – как два моря, принадлежащих Мировому океану, могут иметь разный уровень воды? Как бы то ни было, ошибка инженера «заморозила» строительство на полвека с лишним.
Идеалист с лопатой
Новый план принадлежал вовсе не Лессепсу, а его соотечественнику – философу-идеалисту Анфантену. Идея строительства Суэцкого канала пришла ему в голову во время «отсидки» во французской тюрьме Сен-Пелажи. Мечтатель Анфантен думал, что достаточно собрать группу единомышленников, предстать пред ясные очи тогдашнего правителя Египта, грозного Мухаммеда Али – и дело будет в шляпе. Сказано – сделано.
Выйдя из тюрьмы в 1833 году, Анфантен направляется в Египет. А французским консулом там – внимание – служит Фердинанд де Лессепс! Интрига начинает завязываться. Бартолеми Анфантен вряд ли смог бы добиться аудиенции «руководителя» Египта, минуя французское консульство. И ему пришлось поделиться своими планами с Лессепсом. А значит, даже сама идея Суэцкого канала не является плодом размышлений виконта-дипломата. Он просто «позаимствовал» ее у своего соотечественника.
Хедив (правитель) заинтересовался проектом, однако тут в дело вмешалась большая политика. Египет был всего лишь частью Османской империи, или Блистательной Порты, как ее тогда назвали. И без санкции султана не мог затеять столь грандиозную стройку. А султан ее не давал. Почему? А потому, что канал вредил торговым и политическим интересам Англии. Зависимость же Османской империи от «Коварного Альбиона» была настолько велика, что в Стамбуле и чихнуть боялись без разрешения из Лондона.
Правда, следует сказать, что если бы все дело было только в разрешении султана, Мухаммед Али, возможно, и махнул бы на него рукой. В конце концов, этот правитель семимильными шагами вел Египет к отделению от Блистательной Порты и уже не первый раз игнорировал Стамбул. Однако хедив быстро сообразил, что канал, вероятно, привлечет к Египту внимание ведущих европейских держав – как Босфор в самой Турции. И дело вполне может закончиться превращением его страны в колонию Англии или Франции. Забегая вперед, следует сказать, что Мухаммед Али как в воду глядел. Египту постройка Суэцкого канала не принесла ничего хорошего.
Поэтому вместо строительства канала Анфантен и его сподвижники отправились укреплять устье Нила – благо, на это разрешения из Стамбула было не нужно. Работы велись пять лет – пока в Египте не случилась вспышка чумы. Пережив ее, философ с товарищами почли за лучшее вернуться во Францию.
Политика и макароны
А что же наш дипломат? Пока его соотечественники возводили плотину в устье Нила, Фердинанд де Лессепс продолжал строить свою дипломатическую карьеру. За постом вице-консула в Александрии последовала должность консула в Каире. Ее Фердинанд занимал до 1837 года. Блестящий кавалер, ставший «сердцем» французской колонии в столице Египта, де Лессепс привлек к себе внимание Мухаммеда Али. И тот попросил француза стать наставником его сына Али Саида в верховой езде – надо сказать, что умение лихо гарцевать на коне было в то время необходимым навыком для настоящего аристократа. Заодно Фердинанд должен был обучить наследника основам европейского этикета и хорошим манерам.
Али Саид, как это часто бывает, пошел не в отца. Он был ленивым, неуклюжим и недалеким мальчиком. Особого желания чему-либо учиться юноша не испытывал, но Лессепс не был бы на-стоящим дипломатом, если бы не смог войти в доверие к молодому человеку. Не последнюю роль в этом сыграла… диета.
Саид-паша был склонен к полноте, и, по указанию его всесильного отца, не мог есть мучное и сладости. Но Лессепс, «подкармливая» наследника престола запретной пищей, быстро попал в число друзей Саида-паши.
А пока будущий правитель Египта кушал свои – вернее, французские – макароны, Фердинанд де Лессепс объяснял наследнику тонкости европей-ского этикета. А заодно – тихонечко «капал на мозги» идеей строительства канала: «Ваше имя будет жить вечно, в то время как имена фараонов, построивших пирамиды, забудутся». Молодому Али Саиду очень понравилась перспектива стать благодетелем человечества – но для этого надо было сначала стать правителем Египта.
Зомби-землекопы
В истории дружбы де Лессепса и Али Саида есть один загадочный момент. В 1930 году в Париже сын Фердинанда, Шарль де Лессепс, опубликовал записки своего отца. Среди прочего в них был такой эпизод.
Однажды, находясь в пре-красном расположении духа после очередной порции макарон и сластей, юный Али Саид с загадочным видом предложил своему другу-европейцу посмотреть на «красивый старинный обычай». Он проводил заинтригованного де Лессепса в подвал. Через маленькое потайное окошко ошарашенный француз увидел, как четыре женщины при помощи неизвестного ритуала… оживили недавно умершего конюха Селима. Впрочем, предоставим слово самому де Лессепсу:
«Постепенно мне стало казаться, что труп уже не просто безвольно болтается в руках у женщины, но сам как бы переставляет ноги, повторяя какие-то движения. Наконец эта нелепая пара вдруг замерла, и женщина что есть силы оттолкнула от себя мертвое тело. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что труп не упал, но, покачнувшись и сделав несколько неуклюжих шагов, остался стоять, опершись руками о противоположную стену. Появившиеся женщины в шароварах вывели ожившего покойника из зала. Я стоял пораженный всем увиденным, пока Саид не закрыл занавеску и не вывел меня за руку из подвала».
На расспросы потрясенного консула юноша ответил, что это само собою разумеющееся дело. Мол, Селим «служил нашей семье очень хорошо, теперь сможет послужить ей еще немного».
За этим описанием в дневнике следует запись: «После всего увиденного мною я понял, что недостатка в рабочей силе для строительства канала у нас не будет».
Поражает то, что увидев нечто, выходящее за рамки обыденной действительности, де Лессепс продолжает думать только о своем проекте. И в связи с этими обстоятельствами новую окраску приобретает цитата из доклада британского посла лорда Стрэтфорда в Министерство иностранных дел, относящаяся уже ко времени строительства: «Мне непонятно, откуда Лессепсу удается набирать такое количество рабочих для прокладки канала. Феллахи (крестьяне) умирают десятками, но на их место откуда-то тут же появляются новые феллахи».
Однако судьба распорядилась по-своему, и де Лессепсу пришлось отказаться от честолюбивых замыслов. Вернее, отложить их реализацию почти на двадцать лет. Причина – та же самая эпидемия чумы, что заставила бежать из Египта Анфонтена. Фердинанд тоже покинул ставшие вдруг негостеприимными берега Нила.
Самая льготная концессия в истории
Концессию на строительство Суэцкого канала называют самой невыгодной для страны-концедента и самой выгодной для концессионера. На десять лет компания освобождалась от любых налогов, а впоследствии – платила мизерные суммы. После ввода канала в строй в течение девяносто девять лет доходы распределялись в следующих пропорциях: акционерам – 75%, основателям компании – 10%, Египту – 15%. Компании разрешалось провести канал с пресной водой от Нила к месту строительства абсолютно бесплатно. Кроме того Саид-паша позволил вербовать крестьян-феллахов для работ в неограниченном количестве. Владыка Египта сделал своему французскому другу поистине царский подарок.
Но вернемся к Бартолеми Анфонтену. Прибыв во Францию, философ-землекоп основал в 1846 году исследовательское общество Суэцкого канала. Его членами стали знаменитый австрийский гидротехник Алоис Негрелли, железнодорожный магнат и сын создателя первого паровоза Роберт Стефенсон, инженер Полен Талабо и банкир Дюфур-Феранс. Собрав «уставной капитал» в 150 тыс. франков, общество на протяжении 10 лет вело исследовательские работы, составило несколько проектов строительства Суэцкого канала и даже подготовило сметы. Однако дальше этого дело не шло, пока в 1854 году дороги Анфонтена и Лессепса не пересеклись снова.
Пока Анфонтен со товарищи продолжал развивать свою идею, Фердинанд де Лессепс устраивал личную жизнь. В 1837 году он женился на 18-летней красавице Агате Деламаль. Во всех отношениях удачный брак, тем не менее, не принес виконту счастья – из пяти сыновей, родившихся в следующие 16 лет, выжило только двое. Зато дипломатическая карьера радовала. Должность генерального консула в Барселоне была не слишком заметной, а вот назначение в 1848 году на пост посла в Испании (там как раз началась революция) позволило виконту реализовать свои таланты на все сто процентов. Всего за полгода он проявил себя как самый деятельный французский дипломат, ловя рыбку в мутных водах испанской революции. Однако в «милой Франции» тем временем произошли некоторые изменения – президентом страны стал Луи Наполеон Бонапарт, «бездарный племянник великого дядюшки» – и Французская республика начала незаметно превращаться во Вторую Империю.
Де Лессепса без объяснения причин отозвали из Мадрида. Уже в Париже тайна открылась. «Теплое местечко» в Испании срочно понадобилось родственнику новоявленного «президента-императора».
Следующее назначение стало последним в дипломатической карьере виконта – де Лессепса отправляют в Италию. Эта страна тоже не избежала революционного поветрия конца 40-х годов XIX века, пронесшегося по всей Европе. Французский маршал Удино, посланный в Италию «восстановить прядок», сошелся у стен Рима с Джузеппе Гарибальди. Де Лессепсу объяснили, что Франция не заинтересована в дальнейшем противостоянии, и он должен заключить с итальянцами мир. Однако после нескольких дней переговоров Фердинанд получил новые указания: немедленно «сворачивать лавочку». Впоследствии виконт узнал: на самом деле никто и не собирался заключать с Гарибальди мир. Его задачей было просто потянуть время. Оскорбленный тем, что его так нагло разыграли «в темную», Фердинанд подал в отставку и удалился в свое имение Ла-Шене. Здесь он пропустил и государственный переворот 1851 года, превративший Францию в империю, и женитьбу Наполеона III на его двоюродной племяннице Евгении Монтихо, и Крымскую войну…
Но 48-летний де Лессепс так и не превратился в провинциального дворянина. Смерть жены и двоих сыновей в 1853 году сделали пребывание в Шене невыносимым. А в 1854 году Фердинанд получил письмо от своего египетского друга. Юноша Саид, которого де Лессепс учил премудростям верховой езды и этикета, превратился-таки в хедива Саид-пашу и звал своего старого друга в гости. В 1854 году де Лессепс покинул «родные пенаты» и устремился на восток. Он снова думает о канале – и только о канале.
Англичанка всегда гадит
Эта популярная в России второй половины ХIX века поговорка как нельзя лучше отражала суть дела. Англичанка – королева Виктория – и тогдашний премьер-министр лорд Пальмерстон были людьми неглупыми и хорошо понимали все выгоды своей страны. Англия контролировала морской путь вокруг мыса Доброй Надежды в Индию и далее в Китай. Пройти по этому долгому и трудному маршруту было под силу только крупным, хорошо оснащенным кораблям, а их у «просвещенных мореплавателей» имелось в избытке. Поэтому большая часть барышей от восточной торговли оседала в карманах британских купцов. Постройка же канала полностью изменяла торговые расклады – любое корыто с парусом могло добраться до Индии за несколько недель, минуя контролируемые британцами порты. Проститься с торговой монополией? Гордые британцы позволить себе этого не могли. Поэтому, прознав об идее строительства Суэцкого канала, лорд Пальмерстон, что называется, «упер рога в землю».
Из воздуха
В честь приезда своего друга Саид-паша закатил настоящее празднество, длившееся целых 23 дня. Пиры, балы, парады и даже военные маневры – все это для бывшего дипломата и несостоявшегося помещика! То есть для человека, политический вес которого, несмотря на прошлые заслуги, на тот момент был равен нулю. Однако Лессепс всего-то за три недели с небольшим сделал то, что ранее не удавалось никому! Саид-паша предоставил своему другу концессию на строительство Суэцкого канала.
Однако два заветных листочка с подписью хедива были лишь началом дела. У Лессепса не было ни проекта, ни денег на его реализацию.
Но лиха беда начало. Фердинанд снова устремляется во Францию, где выходит на общество Анфонтена. Бывший дипломат демонстрирует философу и его единомышленникам договор и забалтывает их настолько, что все верят – де Лессепс действительно держит в руках ключи от Суэца. Руководители исследовательского общества в ожидании огромных барышей передают Фердинанду свои наработки, наивно полагая, что попали в число основателей.
Однако де Лессепс вовсе не собирался делиться доходами хоть с кем-то. Из всех членов общества в списке основателей оказался только Алоис Негрелли, чьим проектом Лессепс решил воспользоваться. Да и то – впоследствии его имя куда-то подевалось из списков. Когда наследница инженера попыталась через суд восстановить свои права, Лессепс заявил, что никакого Негрелли он знать не знает, а проект канала – целиком его детище. Здесь к месту будет напомнить еще раз, что никакого образования кроме дипломатического виконт не получал.
Так к концессии Лессепс добавил проект. Дело осталось за «малым» – получить под него деньги и добиться разрешения турецкого султана на начало строительства. Стремясь убить одним выстрелом двух зайцев, де Лессепс отправляется в Англию, где начинает лоббировать, или, как говорят сейчас, пиарить свой проект. Фердинанд рассуждает здраво: если британская буржуазия проголосует за канал «фунтом», все политические проблемы будут моментально сняты и ни королева, ни премьер-министр не смогут пойти против «воли народа». Однако его кампания на Туманном Альбионе блестяще провалилась. Не помогла даже личная беседа с лордом Пальмерстоном и выступление в Парламенте. Когда дело дошло до голосования, за проект высказались только 62 депутата, против – 220.
Не встретили поддержки проекты виконта и в Америке. Германские буржуа тоже не торопились вкладывать свои средства в постройку канала. Осталась родная Франция. Однако и тут существовала проблема. Несмотря на многолетнее соперничество с Англией, Наполеон III не хотел портить только-только потеплевшие после Крымской войны отношения с островитянами. И де Лессепс «вспомнил» про свою двоюродную племянницу, жену императора. Надо сказать, что Наполеон III принадлежал к той категории монархов, что женились по любви, и Евгения Монтихо имела на своего мужа огромное влияние. Императрица заинтересовалась проектом «дорогого дядюшки», но поначалу не смогла заразить этим интересом своего супруга – тот не чинил препятствий Лессепсу, но и не помогал ему.
В этой ситуации Фердинанд де Лессепс в ноябре 1858 года идет на авантюрный шаг – не имея визы султана он не может дать старт строительству, но тем не менее начинает продажу акций «Компании Суэц-канал» во Франции. Это сопровождается неслыханной рекламной кампанией. Фердинанд использует все возможные приемы и даже взывает к патриотизму соотечественников-французов. «Мы проиграли при Ватерлоо, но можем выиграть при Суэце. Раз проект плох для англичан, значит, он хорош для французов!»
Опытные финансисты крутили пальцем у виска, ни один французский торговый дом не рискнул стать акционером компании, на территории Англии, Пруссии и Австрии продажа акций Суэцкого канала была вообще под запретом. Но случилось невероятное. Французский средний класс – офицеры и учителя, адвокаты и чиновники, мелкие торговцы и ростовщики – бесконечной чередой понесли Лессепсу свои сбережения. 400 тыс. акций компании по 500 франков каждая разошлись как горячие пирожки. Из них более половины, 52%, приобрели француз-ские подданные. 44% Лессепс смог запродать своему другу – Саиду-паше.
И вот 25 апреля 1859 года де Лессепс взял в руки кирку и… работа закипела. Конечно, сам виконт сделал только первый взмах, после чего наблюдал за тем, как работают другие – т.е. почти 20 тыс. египетских феллахов, а также рабочие из Европы и Азии. Эпидемии холеры и дизентерии косили их сотнями, но строительство не замирало ни на день.
А как же согласие турецкого султана? – спросите вы. А никак. На него де Лессепс просто махнул рукой. Там, где вертятся такие капиталы и ожидаются невероятные прибыли, мнение правителя какой-то Оттоманской Порты роли не играет. Султан дал свое согласие на строительство только через восемь лет, в марте 1866 года, когда работы на перешейке уже близились к концу. Но это уже никого не волновало.
«Главное, что это – против Англии!»
Говорят, что один старый наполеоновский ветеран, придя в контору Всеобщей компании, изъявил желание купить акции железной дороги на шведском острове. Когда клерки отошли от шока и смогли объяснить глуховатому старику, что строить собираются не железную дорогу, а судоходный канал, не на острове, а на перешейке, и – какая мелочь – не в Швеции, а в Египте, тот, не задумываясь, ответил: «Мне все равно. Главное, что это – против Англии!»
Подводные камни
Казалось, неистового виконта уже ничто не может остановить. Однако, кроме технических проблем, высокой смертности среди рабочих и сухого климата Суэца, де Лессепсу предстояло обойти еще немало «подводных камней».
Лорд Пальмерстон, естественно, не испытывал по поводу начала работ на перешейке никакого умиления. Он снова надавил на турок, те – на Саид-пашу, и после долгого обмена телеграммами между Лондоном, Стамбулом и Каиром египетский правитель отозвал своих рабочих со стройки. Произошло это на третий год. Работы замерли. Компания «Суэц-канал» оказалась под угрозой краха. И тут Наполеон III, до этого довольствовавшийся ролью стороннего наблюдателя, сказал свое веское слово.
Конечно, дело было не в красноречии бывшего дипломата. Срыв строительных работ означал разорение тысяч и тысяч подданных Луи Наполеона, доверивших свои деньги компании. А в такой ситуации темпераментные французы могли устроить своему императору несколько не самых спокойных деньков. Напомним, что Франция так и осталась лидером среди европейских держав по количеству революций.
Как бы то ни было, обещание Наполеона III оказалось не пустым звуком. Феллахи были возвращены на стройку и работы продолжились. До 1863 года.
В этом году умер Саид-паша и хедивом Египта стал Исмаил-паша. Дружеских отношений с ним Лессепс завязать не успел, а новый правитель хотел, чтобы канал служил Египту, а не Египет – каналу. Тем более что из Стамбула снова пришло гневное письмо от султана. И Исмаил немедленно сократил количество феллахов, работающих на строительстве с 20 до 6 тысяч, заявив, что больше не собирается снабжать Лессепса бесплатной рабочей силой. Кроме этого, новый хедив начал требовать изменения ряда условий концессии в пользу Египта.
Де Лессепс снова обратился за помощью к императору Франции. Тот согласился стать арбитром в разборе спорных вопросов и рассудил дело так, что Египет еще и остался должен Компании 84 млн. франков! Чтобы подсластить пилюлю, рабочий лагерь строителей канала был назван Исмаилией, а для хедива на его территории построили роскошный дворец.
Получив новые финансовые вливания, Лессепс в 1866 году полностью изменил организацию труда на «объекте». Место феллаха с лопатой занял наемный европеец на паровом экскаваторе или землечерпалке. Все это серьезно ускорило работы, и в 1869 году канал был закончен.
Вот такое открытие
Церемония открытия канала была задумана как грандиозное шоу. Только на торжества ушло 28 млн. франков из 450, затраченных на строительство. Однако не все прошло гладко. Джузеппе Верди, необязательный, как и многие великие люди, не написал к сроку заказанную оперу «Аида», и вместо нее пришлось устраивать тривиальный бал. На фоне этого торжественного мероприятия никто не обратил внимания, как один из вельмож что-то нашептал на ухо Исмаилу-паше. Оказывается, в этот момент в канале СЕЛ НА МЕЛЬ первый проходящий его корабль – египет-ский военный корвет. Стащить судно не смогли, даже заведя канаты на берег. «Взорвать» – распорядился хедив.
Команда правителя была выполнена немедленно. Грохот взрыва замаскировали началом фейерверка, а о том, что капитан отказался покинуть судно и взлетел на воздух вместе с ним, Исмаилу-паше даже не сообщили. Какие мелочи, право.
После открытия Суэцкого канала 64-летнего де Лессепса называли не иначе, как «Le Grand Francais» – Великий Француз. Затраты в 450 млн. фунтов, 120 тыс. умерших на строительстве людей – вот какова была цена этого величия. Уже через пять лет после введения в строй канал стал приносить доход, и слава де Лессепса увеличилась многократно. Уже никто не обращал внимания на то, что стройка продолжалась десять лет вместо обещанных семи, расходы почти вдвое превысили запланированные, а идея и проект канала де Лессепсу не принадлежали.
А что же наш герой? Он становится членом Английского королевского общества и женится второй раз – на 21-летней красотке Луизе-Элене Отар де Брагар.
Что же касается Англии, то ее правительство в конце концов выкупило у паши его долю акций канала, а вскоре и вовсе оккупировало страну. До середины ХХ века Египет ничего не получал от эксплуатации Суэцкого канала. Так мрачное пророчество Мухаммеда Али оправдалось на все сто процентов.
