Милосердному врачу следовало бы еще на первом вздохе
прервать жалкое существование Альфреда Нобеля,
человека, о котором слышали все, но которого не знал никто
Из «сверхкраткой» биографии А. Нобеля,
придуманной французскими журналистами
Завещание. 1896–1897 года
Завещание Нобеля… Пожалуй, это «изобретение» шведского ученого прославило его в веках почище динамита и других «взрывоопасных» открытий. Впервые знаменитый документ был оглашен через несколько дней после смерти Альфреда Нобеля в Сан-Ремо душеприказчиком покойного Арвином Розенблюмом.
Историческая зарисовка. 1896 год
В переполненном родственниками покойного небольшом зале Арвин монотонным голосом оглашал последнюю волю покойного.
«Все мое движимое и недвижимое имущество, – писал Нобель, – должно быть обращено моими душеприказчиками в ликвидные ценности, а собранный таким образом капитал помещен в надежный банк. Эти средства должны принадлежать фонду, который ежегодно будет вручать доходы от них в виде премий тем, кто за прошедший год внес наиболее существенный вклад в науку, литературу или дело мира и чья деятельность принесла наибольшую пользу человечеству».
Арвин Розенблюм дочитал завещание до конца и вздохнул. На лицах родственников миллионера читалось непонимание и изумление. «Их можно понять, – подумал стряпчий, – в одночасье потерять почти пятьдесят миллионов франков…» (около 2 млрд. современных долларов).
Лишь один из присутствующих сохранял спокойствие. «Эммануил Нобель, племянник покойного, – вспомнил Арвин, – хозяин «БраНобель», русский Рокфеллер». Вот кто-то из дальних родственников вскочил с места и, выкрикнув «Это неслыханно!», выбежал из зала. Громко хлопнула дверь.
Арвин снова вздохнул. «Похоже, начинаются проблемы».
Проблем действительно было много. Альфред Нобель даже не заверил свое завещание у нотариуса. Оспорить документ ничего не стоило. Если бы не племянник Нобеля, поклявшийся довести дело до конца, возможно, и не было бы никаких премий. Но юридические проблемы были лишь верхушкой айсберга.
Король Швеции Оскар II, узнав о завещании великого соотечественника, пришел в ярость. «На Нобеля повлияли эти фанатики мира», – публично заявил монарх. Он-то рассчитывал, что многочисленные оружейные заводы «динамитного короля» отойдут государству.
Еще более принципиальной была позиция Франции. Правительство этой страны считало Нобеля чуть ли не военным преступником. Оно обложило имущество миллионера во Франции такими налогами и чинило такие препоны исполнению завещания, что Арвину Розенблюму пришлось изрядно попотеть над исполнением воли покойного. Вырученный от продажи капитал пришлось вывозить из страны в обычной карете едва ли не контрабандой. Чтобы избежать проблем, Розенблюм, вооруженный, словно герой вестерна, лично сопровождал экипаж.
Работа охранником заставила Арвина Розенблюма изрядно понервничать. Дело едва не закончилось стрельбой – на одном из полустанков в дилижанс сунулся мальчишка-газетчик. Каков был шок паренька, когда в лоб ему уперся ствол внушительного «Кольта»!
Благодаря упорству Эммануила Нобеля и Арвина Розенблюма последняя воля изобретателя была исполнена. И во многом их усилиями ежегодно 10 декабря счастливые лауреаты получают премии имени Альфреда Нобеля – ученого, предпринимателя, фабриканта. Человека, создавшего громадную промышленную империю, сколотившего огромное состояние на торговле взрывчаткой и боеприпасами. Успешного в бизнесе и крайне неудачливого в личной жизни…
Историческая зарисовка. 1834 год
Тишина стокгольмской ночи отступала перед грохотом пожарных линеек, ревом пламени и треском рушащихся стропил. Пожарные уже оставили попытки погасить пылающий двухэтажный особняк и только следили, чтобы огонь не подобрался к соседним зданиям.
Эммануил Нобель устало присел на мостовую. Тем не менее, двое крепких пожарных не сводили с него глаз. Совсем недавно этот человек рвался в горящий дом, в отчаянии пытаясь то ли спасти хоть что-то из имущества, то ли свести счеты с жизнью. Впрочем, им не впервой было наблюдать подобные картины.
«Все пошло прахом, – отрешенно глядя на огромный костер, думал Эммануил, – деньги, облигации, патенты. Вчера я был преуспевающим коммерсантом. А кто я теперь? Кандидат в долговую яму? Хорошо хоть спаслись все домашние. Даже Альфред».
Неподалеку к стоящей с потерянным видом женщине жались двое ребятишек. Третий – годовалый Альфред Нобель – надрывно кричал у нее на руках.
Впоследствии Альфред Нобель утверждал, что, несмотря на возраст, воспоминания об этом пожаре остались в его памяти на всю жизнь.
Россия. 1837–1858 года
Эммануил Нобель, спасаясь от кредиторов, решил поискать счастье в России. Семья должна была приехать позже – когда дело станет на ноги. На протяжении пяти лет его жена Анриетта, чтобы хоть как-то свести концы с концами, торговала зеленью в небольшой лавчонке, а старшие сыновья Людвиг и Рудольф, будто герои сказок Андерсена, продавали спички на улице.
К удивлению Эммануила Нобеля, через три года своего пребывания в России он сумел полностью рассчитаться с долгами, приобрести шикарный особняк и вызвать к себе семью.
«Северному медведю» пригодились все идеи шведского изобретателя: система водяного отопления, опыт в станкостроении и, конечно, главное ноу-хау – «заряд пороха, помещенный в металлический корпус» или попросту мина. Литейные и металлургические цеха Нобеля выпускали шпалы и ружья, паровые машины и пароходы. Эммануил даже получил Императорскую золотую медаль «за старания и дух взаимопомощи».
Теперь бывший стокгольмский погорелец мог обеспечить своим сыновьям безбедную жизнь и самое лучшее образование. Старшие отпрыски Нобеля активно подключились к бизнесу отца. Деловой хватки Людвигу и Рудольфу было не занимать! Именно эти двое впоследствии создадут гигантский концерн «БраНобель» и станут русскими Рокфеллерами.
Младший, Альфред, рос болезненным и слабым. Добиваясь неплохих успехов в химии, он все же предпочитал поэзию и драматургию. Тем не менее, юноша стал активно помогать отцу. Альфреду было всего 17, когда он отправился в свое первое трехлетнее деловое путешествие по Европе и Америке. Начинающий делец твердо определил свое будущее – помогать отцу и заниматься столь любимой им химией… Но первая любовь едва не поставила крест на этих планах. Впрочем, как и всякое юношеское чувство, она обернулась разочарованием.
Альфред влюбился, как могут влюбляться только двадцатилетние романтики. Отныне не химия и механика, а Анна Дезри владела всеми его помыслами. Ей он посвящал свои стихи, с ней проводил все свободное время. Его дни проходили как в тумане и все мысли вертелись лишь вокруг возлюбленной, женитьбы, литературы и театра. Слушая разглагольствования младшего брата, практичный Людвиг только хватался за голову. Но лукавая датчанка предпочла бледному тщедушному Нобелю статного красавца математика Франца Лемаржа. В день их свадьбы Альфред слег с жесточайшей горячкой. Неделю отец не отходил от его постели. Придя в себя, Альфред заявил, что хочет стать самым выдающимся естествоиспытателем, чтобы «она все поняла и пожалела», когда «будет уже поздно».
От этого романа у Альфреда Нобеля осталась стойкая нелюбовь к математике. Во время одной из вечеринок Франц Лемарж выставил своего соперника на посмешище, подсунув ему на спор сложную математическую задачку, с которой Альфред не справился. Франц же с легкостью решил головоломку.
По этой причине, как утверждают злые языки, Нобелевская премия не вручается математикам.
В дни болезни сына Эммануил Нобель рассказал ему о своей сокровенной мечте – взрывчатом веществе, более мощном и менее дорогом, нежели черный порох. Тот был слишком капризен – неудобен в хранении и очень подвержен воздействию сырости. Изобретатель заменителя пороха мог прославить свое имя в веках и сделаться миллионером. Причем основа уже имелась – нитроглицерин. Правда, его изобретатель Асканио Собреро использовал это вещество как лекарство для облегчения сердечных приступов, но та же самая смесь в определенных пропорциях могла весьма неплохо взрываться. Это продемонстрировал юному Альфреду его учитель химии Н.Н. Зинин. Ученик был восхищен чудовищной мощью взрывающихся сердечных капель. И азартно взялся за дело. Вскоре в специально выкопанном канале неподалеку от завода Нобеля были произведены первые испытания. Окрыленный успехом, Альфред тут же послал в патентное бюро заявку на «нитроглицерин Нобеля». Ни имени Асканио Собреро, ни имени Н.Н. Зинина в этой заявке не значилось.
Казалось бы, счастливое будущее семейства Нобелей в России было предопределено. В годы Крымской войны компания, уже называвшаяся «Нобель и сыновья», сделала состояние на поставке в царскую армию боеприсов. Все вырученные деньги (а их было немало) вложили в расширение производства. Однако за поражением России в войне последовало падение спроса на военную продукцию. Перед семейством Нобелей снова замаячила угроза банкротства. В 1858 году Альфред с отцом и матерью возвращается в Стокгольм. Старшие братья остаются в России, рассчитывая спасти хоть малую часть семейного капитала. Внимание Людвига и Рудольфа привлекают бакинские нефтяные прииски. Альфред же все свое время уделяет опытам с «нитроглицерином Нобеля». «Начальный капитал» будущего миллионера составлял 100 тыс. франков (меньше 400 тыс. долларов по современному курсу).
Динамитный король. 1858–1873 годы
Первые партии «нитроглицерина Нобеля» отправлялись заказчикам в стеклянных бутылках и металлических бидонах. Процесс производства был отлажен не до конца. О технике безопасности речь вообще не шла. Тем не менее, Альфред открывает несколько нитроглицериновых заводов в Европе, ведь прибыль – прежде всего. Он сам исполняет обязанности технолога, рекламного агента, бухгалтера, директора… Однако нестабильный, легко взрывающийся от малейшей встряски нитроглицерин продолжает уносить в могилу десятки человеческих жизней.
В 1864 году в дом Нобелей снова пришла беда. 3 сентября 1864 года на нитроглицериновом заводе в Стокгольме произошел взрыв от случайного сотрясения. Сто килограммов нитроглицерина полностью уничтожили здание, погребли под обломками всех рабочих и младшего брата Альфреда, Эмиля Нобеля, приехавшего к родственникам на каникулы. Сам же изобретатель «адской смеси» отделался легкими ранениями и ушибами.
Историческая зарисовка. 1864 год
–Папа, Эмиль погиб…
Эммануил Нобель несколько минут отрешенно молчал, а потом как подкошенный рухнул в кресло. До самой своей смерти в 1872 году он уже не встанет с кровати.
Однако страшная весть подкосила не только тело старика, но и его разум. День за днем он проводил, рисуя пасторальные, типично шведские пейзажи. Но неизменно на переднем плане каждого рисунка было изображено одно и то же – взрывающийся дом…
Альфред также тяжело перенес смерть младшего брата и паралич отца. По собственным признаниям, в то время его спасала только работа – и постоянная перемена мест. Он превращается в космополита, непрерывно переезжающего с места на место.
Напуганное страшным взрывом, управление Шведской железной дороги приостанавливает заключенный с Нобелем договор об использовании его «жидкой взрывчатки» для прокладки железнодорожных туннелей. Вскоре взлетает на воздух завод в Гамбурге. Сотни людей гибнут от взрывов в Нью-Йорке, Сиднее, Сан-Франциско, Ливерпуле… Именно в те годы газетчики впервые окрестили Альфреда Нобеля «продавцом смерти».
Однако перспективы использования нитроглицерина огромны. Нужно лишь сделать его менее взрывоопасным. И Альфред с головой уходит в работу. В 1865 году он создает ртутный взрыватель (первоначально нитроглицерин подрывался пороховым зарядом), а в 1867-м пропитывает нитроглицерином кизельгур («инфузорную землю»). Впитавшись в мельчайшие поры инертного материала, нитроглицерин перестает быть опасным. Самопроизвольные взрывы остаются в прошлом. К тому же этой смеси под прессом можно придать любую форму. Например, круглые палочки («шашки») удобно вставлять в заранее высверленные отверстия.
Новое изобретение Нобеля получило название «динамит» (от греч. «динамис» – сила). Динамит спас взрывоопасную империю Нобеля, и дела его снова пошли в гору. По всему миру открывались все новые и новые динамитные заводы – к концу жизни Альфред Нобель владел 93 заводами в разных странах.
Изобретатель переезжает в тогдашнюю «столицу мира» – Париж – и покупает себе шикарный особняк на Малахов-авеню. Он – человек, о котором знают все, но которого не знает никто.
С одной стороны – его исследования и изобретения вызывают в обществе страх. Деятельность богатейшего человека в Европе, коронованного динамитной шашкой, несколько не укладывается в столь популярное в конце ХIX века романтическое представление о прогрессе, несущем человечеству счастье. Скорее, она предвещает гибель. Несмотря на все старания ученого откреститься от военного использования его взрывоопасного детища, динамит все активнее применяется в боевых действиях.
К тому же следующие изобретения Нобеля имели исключительно военное применение. В 1876 году он соединяет нитроглицерин с порохом, получая «гремучий студень», а через несколько лет – баллистит, первый из бездымных нитроглицериновых порохов. И тот, и другой продукты имели чисто военное предназначение. На основе баллистита в 1895 году английские химики создали свой вариант бездымного пороха – хорошо известный кордит.
С другой стороны, Нобель считался чуть ли не социалистом. Как наниматель сотен рабочих, он заботился об их здоровье и благополучии. Видимо, владелец опасного производства отлично понимал, что такая «экстремальная» работа, как производство взрывчатых веществ, должна давать какие-то «бонусы». Своему личному ассистенту, Рагнару Солману, он к свадьбе удвоил жалование, а кухарке в день ее замужества преподнес 40 тыс. франков (150 тыс. современных долларов).
О себе ученый писал следующее: «Нобель – бедное полуживое существо. Достоинство: держит ногти в чистоте и никому не бывает в тягость. Недостатки: отсутствие семьи, великое терпение, слабое здоровье, но хороший аппетит. Единственное желание: не быть погребенным заживо. Величайший грех: отсутствие любви к богатству… Разве этого недостаточно для смертного?»
Мысли о смерти постоянно занимали «короля динамита». Достаточно сказать, что во время аудиенции у Наполеона III Альфред Нобель завел с ним разговор об открытии «дома для самоубийц». «Представьте себе, Ваше Величество, – говорил он монарху, – особняк на берегу моря, оркестр из лучших музыкантов, и последние минуты несчастных превратятся в истинное блаженство – коньяк, сигары, Шопен, ну и мышьяк под конец».
Что касается боязни быть погребенным заживо, то эта фобия преследовала Альфреда Нобеля всю жизнь. В завещании Альфреда Нобеля, помимо всего прочего, имелся пункт, согласно которому перед положением в гроб ему должны были перерезать вены, – таким способом он хотел навсегда избавить себя от кошмара пробуждения в заколоченном гробу. В конце концов дошло до того, что «король динамита» начал мучаться бессонницей из-за опасения заснуть летаргическим сном. Врачи были бессильны и могли лишь советовать переменить образ жизни, жениться или завести любовницу, наконец.
Шерше ля фам. 1874–1876 годы
Совет врачей был из тех, которые проще дать, чем исполнить. Возможно, памятуя о неудачной первой любви, Нобель плохо сходился с женщинами. Он мог спокойно общаться с власть имущими, издали любоваться представительницами прекрасного пола, шутить о них. Но сделать тот самый «первый шаг», с которого все начинается, был не в силах.
Историческая зарисовка. 1874 год
На одном из званых вечеров один из гостей упрекнул Нобеля:
– Отчего Вы сопротивляетесь предоставлению женщинам избирательного права? В конце концов, Альфред, ведь между мужчиной и женщиной совсем маленькая разница.
В ответ Нобель поднял свой бокал и произнес тост:
– Господа, да здравствует маленькая разница!
Некоторое время Альфред Нобель встречался с блистательной солисткой «Комеди франсез» Сарой Бернар. Неизвестно, была ли это любовь или просто дружеские отношения, но вскоре «король динамита» написал письмо… маме, спрашивая у нее, стоит ли ему связывать свою жизнь с актрисой (в ту пору ему было около сорока лет!). Ответа пришлось ждать долго. В конце концов Анриетта Нобель прислала сыну послание, в котором резко отрицательно высказывалась против его свадьбы. «Личность актеров состоит из всех ролей, сыгранных ими на сцене, а в основе этой личности лежит что-то аморфное, чему можно придать любую форму, – поучала мама «короля динамита». – Недаром актеров в старину не разрешали хоронить на кладбище. У них нет души, сыночек!»
Не желая ослушаться маму, Альфред Нобель разрывает отношения с Сарой Бернар.
И тут же пытается завязать знакомство крайне оригинальным для своего времени (хотя и весьма привычным для нас) способом – через объявление в газете. В одном из номеров газеты «Neue Freie Presse» за 1874 год появилось объявление: «Очень богатый, образованный, среднего возраста (41 год) господин ищет владеющую языками даму в зрелом возрасте, которая могла бы работать секретарем и вести хозяйство». Через три недели по указанному адресу отозвалась тридцатитрехлетняя графиня Берта Кински, а еще через месяц Нобель выслал ей деньги на дорогу в Париж.
Первое время «динамитному королю» казалось, что они с Бертой созданы друг для друга. Циник превратился в обходительного кавалера. Нобель шутил, был галантным и даже растерял где-то свою вечную меланхолию. Мысли, наблюдения, любимые поэты – все у них с Бертой совпадало. В конце концов, по возвращении из очередной поездки по своим заводам Альфред набрался смелости и задал графине тот самый «важный вопрос». Каково же было удивление миллионера, когда вместо ожидаемого «да» он получил в ответ душещипательную историю, весьма напоминавшую невысокого пошиба водевиль.
Выяснилось, что госпожа Кински, чей древний и аристократический австрийский род давно уже растерял и влияние и богатство, вынуждена была пойти работать гувернанткой в дом баронессы фон Зутнер и без памяти влюбилась в своего подопечного, сына баронессы – семнадцатилетнего Артура фон Зутнера. Их связь длилась два года – но шила в мешке не утаишь и баронесса все узнала. Стремясь спастись от скандала, Берта Кински ринулась в Париж, к Нобелю. Но любовь, как говорится, не лукошко.
Сложно сказать, о чем думал Нобель, но призраки Анны Дезри и Франца Лемаржа явно вновь встали у него перед глазами. В этом «водевиле» ему, похоже, отводилась роль доверчивого простака-богача.
Тем не менее, Альфред не разорвал отношения с Бертой Кински. Пробормотав нечто маловразумительное о том, что время все лечит, он отправился в очередную инспекционную поездку по заводам… Одновременно Нобель отдал указание перестроить особняк. В новом проекте для Берты отводились три комнаты, обставленные с помощью лучших французских дизайнеров того времени – Леже, Пуантро… Однако вернувшись, «динамитный король» не застал свою «секретаршу». Она-таки уехала в Вену, где тайно обвенчалась с Артуром фон Зутнером.
Интересно, что почти до самой смерти Нобель продолжал вести переписку с Бертой Кински (или фон Зутнер?). Также примечательно то, что в 1905 году Берта за роман «Долой оружие» и антивоенную деятельность была удостоена Нобелевской премии мира.
Через неделю после бегства Берты изобретатель уехал в Вену, где у него был домик и небольшая фабрика. Он заперся в лаборатории и вновь показал всему миру, на что способен Альфред Нобель. Только за 1875–1876 год им были запатентованы велосипед с каучуковыми шинами, боевые ракеты и тот самый «гремучий студень».
Занятно, что эти отнюдь не мирные (кроме разве что велосипеда) изобретения были сделаны Нобелем в то время, когда он все громче начал заявлять о своих «антивоенных» настроениях. «Со своей стороны, – сказал он как-то, – я желаю, чтобы все пушки с прислугой можно было бы отправить ко всем чертям или, в лучшем случае, в музеи». В другой раз он высказался еще определеннее: «Война – это ужас из ужасов, это самое страшное преступление… Мне бы хотелось изобрести вещество или машину такой разрушительной силы, чтобы всякая война вообще стала бы невозможной».
Что же, работы над «гремучим студнем» и «баллиститом» напрямую приближали «динамитного короля» к заветной цели. Действительно, в то время более мощных взрывчатых веществ не было в природе. Но войны от этого не прекратились. Скорее, наоборот.
«Моя прекрасная леди». 1876–1891 годы
Неизвестно, какие еще взрывоопасные «игрушки» подарил бы военным и политикам Альфред Нобель, если бы не случай, вновь отвлекший его от лабораторного стола.
Не отличаясь крепким здоровьем, «динамитный король» много времени проводил на курортах. В отличие от дня сегодняшнего, когда непременными атрибутами курортного отдыха являются пальмы, море и солнце, в описываемые времена за здоровьем ехали на минеральные источники. Фраки, чинные прогулки, попивание целебной водички, великосветские сплетни…
Именно на фоне этого «пейзажа» в Бадене-бай-Вин с Нобелем происходит история, как две капли воды похожая на сюжет оперетты «Моя прекрасная леди». Немолодой уже человек без памяти влюбляется в юную очаровательную девушку.
Историческая зарисовка. 1876 год
Утренние прогулки Альфреда Нобеля в Бадене постоянно пролегали по одному и тому же маршруту. И ежедневно «динамитный король» посещал небольшой цветочный магазин, где неизменно покупал букетик орхидей. Изобретатель смертоносной взрывчатки обожал эти цветы. Вечера он проводил на террасе, любуясь игрой последних лучей заходящего солнца на нежных лепестках орхидеи.
А утром отправлялся в лавку за свежим букетом.
Однако вскоре Альфред понял, что его не столько манят орхидеи, сколько пленяет вид хозяйки – двадцатилетней очаровательной Софии Гесс. От ничего не значащих приветствий сорокатрехлетний ухажер перешел к дружеским разговорам, а через месяц увез Софию в Вену, где купил ей небольшой особнячок.
Приунывший было после неудачи с графиней Кински, «динамитный король» восстановил переписку со старыми приятелями и начал снова бывать в светских салонах. Через некоторое время он снова перебирается в Париж, в дом на Малахов-авеню, а красавице Софии Гесс приобретает квартиру неподалеку, а затем и виллу в Бад-Ишиль. Простушка-цветочница уже называет себя перед приятелями-знакомыми не иначе как «госпожа Нобель».
Далее все развивалось почти как в упомянутой оперетте. Уроки хороших манер, совместные прогулки и чтение книг, восторженные письма… Все, да не совсем. Резвушке-Софии быстро прискучил вечно меланхоличный миллионер и, пользуясь его деньгами, она пустилась на поиски приключений. Над «королем динамита» потешался весь Париж, а немногочисленные друзья пытались донести до него правду о бесконечных любовных похождениях его пассии. Уже Людвиг и Рудольф в своей далекой России поняли, что на голове у их младшего братца выросли рога – куда уж там оленьим. Но «динамитный король» оставался слеп и глух. На требования братьев объяснить, что связывает его с беспутной девицей, Альфред мямлил, что «всего лишь помогает бедной девушке».
София Гесс морочила голову Альфреду Нобелю до 1891 года. «Прекрасная леди» заявилась прямо на порог его кабинета и заявила, что ждет ребенка. И тут же с очаровательной непосредственностью добавила, что беременна она от драгунского капитана фон Капивара. София молила ее простить, благословить ее брак и… не лишать денежного содержания.
Нобель продолжал содержать бывшую цветочницу до самой своей смерти – и даже после нее. По завещанию обманщица получала ежегодно полмиллиона шведских крон (почти 3 млн. современных «зеленых») и до конца своей жизни вела безбедное существование.
Одиночество. 1891–1896 годы
Предательство (будем называть вещи своими именами) Софии Гесс было не единственным темным пятном, омрачившим последние годы жизни изобретателя динамита. С середины восьмидесятых годов врачи констатировали у Нобеля смертельную на то время болезнь – грудную жабу. Один за другим начали умирать родственники Альфреда. Смерть словно подбиралась к нему все ближе и ближе.
В 1888 году умер старший брат, Людвиг. Через год не стало матери. И в том же 1888 году парижские газеты опубликовали некролог по… самому Альфреду Нобелю. Конечно, газетчики просто перепутали двух братьев, но каково было пятидесятипятилетнему миллионеру узнать, что о нем думают люди!
Историческая зарисовка. 1888 год
Пальцы Альфреда Нобеля бессильно разжались и газета скользнула на пол. Прочитать некролог на самого себя – это еще полбеды. В голове, словно колокольный звон, гремели сочные эпитеты, которыми его наградили парижские газетчики: «миллионер на крови», «динамитный король», «злодей мирового масштаба». «Я так и умру, оставшись для всех «продавцом смерти», – медленно проговорил Нобель. – Что же делать? За что они все меня так ненавидят?»
Надо было что-то предпринять. Нобель чувствовал, что смерть его не за горами, и два вопроса терзали Альфреда – как обелиться перед человечеством и как распорядиться своим состоянием. В 1889 году Нобель отправляется на Всемирный конгресс мира – с этого момента миллионер от взрывчатки все активней начинает поддерживать мировое антивоенное движение. Тогда же он впервые высказывает идею о создании из своих капиталов премиального фонда для награждения наиболее выдающихся ученых и общественных деятелей.
Правда, душевные терзания не мешают ему закончить работу над очередным взрывчатым веществом на основе баллистита. Право на его производство – видимо, затаив обиду на французских газетчиков в частности и всех французов вообще – он передает (вернее, продает) итальянцам.
Французское правительство крайне болезненно отреагировало на это событие. Пресса неистовствовала. Нобелю снова припомнили все его грехи до седьмого колена. В своих обвинениях газетные борзописцы не задумывались даже о логике. Оказывается, передав итальянцам право на производство изобретенного им взрывчатого вещества, Нобель украл его у Франции!
На заводах и в лабораториях, принадлежавших Нобелю во Франции, были проведены обыски. Также обыскали личную лабораторию ученого и его особняк. Оскорбленный Альфред навсегда покинул Париж и с 1891 года сделал своей штаб-квартирой Сан-Ремо на Итальянской Ривьере. «Французы пребывают в счастливом заблуждении относительно того, что здравый смысл присущ только им», – желчно заявил миллионер. На протяжении пяти последних лет своей жизни он проводил в Италии почти все свое время. Лишь летом на пару месяцев уезжал в Швецию.
Альфред Нобель снова увлекся литературой. Он перечитывает Гюго, Бальзака, Золя, Тургенева. Поэзия Перси Биши Шелли вызывает у него желание посвятить себя литературе. Незадолго перед смертью была опубликована его пьеса «Немезида». Однако после кончины ученого весь тираж, кроме трех экземпляров, был уничтожен, так как пьесу сочли скандальной и кощунственной. Лишь в 2003 году в Швеции «Немезида» вновь увидела свет.
Не пустовала и лаборатория. Нобель, забросив «взрывчатые» исследования, все силы отдавал работе над получением синтетического каучука и искусственного шелка. Но закончить эти работы «динамитный король» так и не успел.
В ноябре 1896 года Альфред получил сообщение о смерти своего брата Рудольфа. Из пяти человек, спасшихся из огня в ту страшную ночь 1834 года, он остался единственным живым. Впрочем, Нобель не питал по этому поводу никаких иллюзий. В начале декабря его самочувствие серьезно ухудшилось. Альфред заново переписывает завещание и в ночь с 9 на 10 декабря умирает на своей вилле в Сан-Ремо от кровоизлияния в мозг.
Смерть шведского ученого весьма походила на его жизнь. И в жизни, и в смерти он был окружен чужими ему людьми. И жизнь, и смерть его прошли в одиночестве.
