«…Профессор Керн приступил к операции… Он пустил в ход всю свою блестящую хирургическую технику, соединяя быстроту с необычайной тщательностью и осторожностью.
Операция продолжалась час пятьдесят пять минут.
– Кончено, – наконец сказал Керн выпрямляясь, – отныне Брике перестала быть головой от тела. Остается только вдунуть ей жизнь: заставить забиться сердце, возбудить кровообращение…
Через час рука, которая всего три часа тому назад принадлежала холодному трупу, была уже теплая…»
Москва, 1925 год. Повесть Александра Беляева «Голова профессора Доуэля» пользуется небывалым успехом. Ею зачитываются и подростки, и убеленные сединами ученые мужи.
Но мало кто знает, что идея этой повести родилась у Беляева под впечатлением от опытов профессора С. Брюхоненко. Русский ученый создал первый в мире аппарат искусственного кровообращения, автожектор, и выставил его на Всероссийском съезде патологов, а через год продемонстрировал публике… живую собачью голову. Она реагировала на механические раздражения и даже пыталась лаять. И хотя голова прожила только 1 час 40 минут, успех опыта был очевидным. Многих практикующих хирургов это событие тогда вдохновило на серии собственных опытов. Можно сказать, что тогда, в 20-е, и началась эра трансплантологии.
Кстати, сразу же после публикации повести Александр Беляев был торжественно назван фантастом, и с таким громким «титулом» вошел в историю советской литературы. А появись эта повесть в наши дни, писателя можно было бы обвинить лишь… в передергивании фактов. За девяносто лет фантастика стала вполне реальной.
…Бессмертие или жизнь до глубокой старости без болезней и проблем – как задача максимум, и просто нормальная человеческая жизнь – без инвалидных колясок, аппаратов и лекарств. Извечная мечта человечества…
Исполнить ее пытались не только колдуны, чернокнижники и поэты-мечтатели. Известно, что еще в дремучем средневековье люди пытались «приживить» себе зубы животных, а в 1670 году итальянский лекарь Макрен попробовал пересадить своему пациенту кость собаки. К сожалению, все подобные попытки заимствования заканчивались печально – подопытные в лучшем случае оставались «при своем», а вот исследователи зачастую отправлялись на эшафот…
Мечте можно подрезать крылья, но убить нельзя! По мере развития хирургии вопрос о пересадке чужих тканей и органов поднимался все чаще и чаще. Сначала, на рубеже XIX и XX веков, хирурги начали пересаживать кожу. Правда, не всегда удачно. Но тогда всю вину взваливали на недостаточную техничность операции. Действительно, даже сшивание кровеносных сосудов считалось фантастикой, и первая подобная операция французского хирурга Алексиса Карреля, произведенная в 1903 году, стала сенсацией. А ведь он действовал только иглой с ниткой. Со временем техника оттачивалась, а проблема отторжения пересаженных тканей оставалась. И все чаще звучал вопрос: как сделать так, чтобы организм реципиента принимал чужую ткань?
Это огромная проблема и по сей день. Счастливцу, дождавшемуся своей очереди на почку, пересаживают донорский орган. Казалось бы, несколько часов – и человек может нормально жить. А вот нет – еще многие месяцы, а иногда и годы он будет вынужден постоянно принимать иммунодепрессанты (препараты, подавляющие действие иммунитета) и спасать чудом приобретенную почку от отторжения собственным телом.
Кстати, причину неудач большинства «пересадочных» операций установили только в 1943–44 годах. Английский ученый Петер Медавар в ходе серии экспериментов обнаружил, что реакция отторжения является проявлением иммунитета. Но для того, чтобы научиться его подавлять, потребовался еще десяток лет. К сожалению, и по сей день иммунодепрессанты обладают массой побочных эффектов, но без них об успехе не приходилось бы даже мечтать.
И опыт, сын ошибок трудных…
Русский ученый Ю. Вороной в 1934 году первым в мире пересадил донорскую почку женщине, умиравшей от отравления ртутью. Операция прошла блестяще, больная очнулась, но… через несколько дней умерла. Тогда все «свалили» на неполноценность донорского органа. Операцию повторили еще четырежды, но каждый раз пациент не проживал и нескольких дней. А вот первая удачная пересадка почки состоялась в 1954 году. Доктору Д. Мюррею «повезло» – донор и реципиент были однояйцевыми близнецами, с тождественными тканями. Еще 15 лет кропотливой работы – и операция по пересадке почки в мире стала почти рядовой.
А когда-то, в далеком в 1912 году, французский хирург Алексис Каррель за предложение использовать донорскую артериальную заплатку при трансплантациях органов был удостоен Нобелевской премии. Прошло десять лет, и российский доктор Еланский выполнил пересадку кожи с учетом группы крови.
Первые успехи в пересадке сложных органов – на счету американцев. Вначале, в 1963-м, в Денвере хирург Томас Старцл пересадил печень – больной прожил с ней 3 недели. В 1967-м Кристиан Бэрнард выполнил трансплантацию сердца – и его пациент продержался больше месяца. А вот бельгийцу Фрицу Дерому повезло больше – сделанная им в 1968 году первая в мире пересадка легкого продлила жизнь смертельно больному человеку на 10 месяцев. В 1968-м американец Дентон Кули выполнил первую в мире сложнейшую пересадку сердца и легкого в комплексе. К сожалению, ее итог оказался печальным – пациент прожил только сутки. Зато сегодня подобная операция продлевает жизнь на 10–15 лет.
Прошло полвека, и подобные операции уже стали рядовыми, поточными. Сегодня в мире производятся пересадки… практически любой части человеческого организма. И люди, получившие новые органы, живут по 10, 20, 30 лет. Более того, недавно у трансплантологии появилось новое перспективное направление. Вот уже несколько лет в мире идет работа над созданием технологии… производства готовых органов. Кропотливо, клетка за клеткой ученые пытаются вырастить для пациента его же печень, почку, кожу.
Существует еще одно интереснейшее направление трансплантологии – пересадка мозга. В Японии и Америке уже проводились эксперименты на крысах и шимпанзе. Еще год–два – и подобные опыты будут проводиться и на человеческом мозге. Однако никто не знает, как далеко они могут завести…
Гладко было на бумаге…
Кстати, «рядовая» операция по переливанию крови по сути тоже является трансплантацией. Но ею никого не удивишь и не напугаешь… Другое дело – трансплантация органов. Тут вам и скандалы, и разоблачения, и передаваемые по «сарафанному радио» леденящие душу рассказы о том, как кого-то украли и «разобрали на запчасти».
И мало кто берет на себя труд подумать, что трансплантация органа – это сложнейшая операция, требующая многомесячной подготовки, сбора анализов и прочих исследований, огромных затрат и современного оборудования. Кроме того, существует огромная проблема сохранить изъятый орган в рабочем состоянии – для этого обычного холодильника недостаточно.
Сейчас у трансплантологии, особенно на постсоветском пространстве, существуют две ключевых проблемы – где взять донора и где взять деньги.
Несколько скандалов с участием врачей и чиновников от трансплантологии окончательно утвердили общественное мнение в криминальном характере пересадки органов. А с другой стороны есть множество свидетельств о случаях забора органов у живых людей без их согласия, обмане, мошенничестве…
Год назад в Украине разгорелся скандал. Правоохранительным органам удалось задержать «черного доктора» Михаэля Зиса, гражданина Израиля, который на территории Донецкой области поставил на поток незаконные операции. Сотни людей, продавших ему свои почки, обещанных денег так и не увидели. Не забыта и мрачная история, произошедшая в 20-й клинике Москвы. В мае 2005 года люди в масках ворвались в операционную, где шло изъятие почки у смертельно раненного, но, как позже было написано в протоколе, еще живого человека. Четырех врачей – заместителя заведующего реанимационным отделением Ирину Лирцман, врача этого же отделения Любовь Правденко и врачей-трансплантологов из Московского координационного центра органного донорства Петра Пятничука и Баирму Шакдурову – обвинили в приготовлении к убийству.
После таких историй трудно не поддаться искушению все запретить, отказаться и отгородиться от проблемы. Раз и навсегда. Однако «вместе с водой можно выплеснуть и ребенка».
Дело в том, что наряду с криминальными историями есть и другая статистика – пересадка органов ежегодно по миру спасает до 400 тыс. человек.
Кстати, в Беларуси в прошлом году было проведено 17 операций по пересадке почки, 107 – по трансплантации костного мозга. А по расчетам Международной ассоциации трансплантологов, в стране ежегодно в пересадке почки нуждаются более 600 человек, печени – более 400, сердца – свыше 500 человек. В общей сложности подобная операция могла бы улучшить или спасти жизнь 2 тыс. белорусов.
Лечение с помощью перитонеального диализа обходится в сумму более 10 тыс. долларов, гемодиализа – более 6 тыс. долларов, в то время как пересадка почки стоит 4,7 тыс. долларов. Пока в Беларуси выполняются операции по пересадке почки, костного мозга. А в будущем, 2008-м, белорусские врачи готовы провести операцию по пересадке сердца.
Год назад в Беларуси были приняты поправки в закон о трансплантации органов и тканей человека, и уже прошло полгода, как они вступили в силу. С ними были связаны надежды и врачей, и пациентов. Насколько они оправдались?
По общему количеству трансплантаций внутренних органов лидируют США – там ежегодно пересаживают около 13 тыс. почек. В Испании проводится 50 операций на миллион населения. При этом ежегодно только в развитых странах мира не менее чем 150 тыс. человек нуждаются в пересадке органов или тканей.
Ежегодно в мире выполняется 400 тыс. операций по пересадке разных органов, из них 27 тыс. трансплантаций проводится в Европе. Средняя продолжительность жизни пациента после таких операций составляет 25 лет.
Время, в течение которого должны быть трансплантированы донорские органы:
Почка – 48 часов
Поджелудочная железа – 48 часов
Сердце – 4 часа
Печень – 4 часа
Сердце плюс легкое – 1,5 минуты
Роговица – 3-4 дня
В чем нуждается белорусская трансплантология
Валерий Лекторов,
Председатель парламентской комиссии по труду, социальной защите, делам ветеранов и инвалидов, Председатель Белорусской ассоциации врачей, кандидат медицинских наук
В июле этого года Палата представителей Национального собрания РБ приняла поправки в Закон «О трансплантации органов и тканей человека». Насколько они себя оправдали?
В Беларуси первый закон о трансплантации органов был принят 9 лет назад. К сожалению, с каждым годом количество пересадок органов уменьшалось. Потому что в них нет нужды? Отнюдь. Каждый год в Беларуси в «листе ожидания» находится от 400 до 600 больных с почечной патологией и пару тысяч больных нуждается в пересадках других органов. Как правило, такая пересадка им жизненно необходима, а шанс ее получить на сегодняшний день минимальный. В 2006 году мы приняли новый закон, но концептуально он остался прежним.
За 10 месяцев 2007 года было сделано только 26 пересадок почек. 4 человека получили их от родственников, живых доноров. А если у остро нуждающегося в новом органе человека нет родных и он надеется только на трупного донора?
Поправки, инициированные мною и депутатом В. Исаевым, вносились для того, чтобы такие доноры появлялись. А что получилось? Мы просто расширили список родственников, уполномоченных подписать разрешение на изъятие органов. Мало того, мы добавили абзац о том, что если когда-то, пусть даже 5–10 лет назад, человек, находясь на лечении в данной больнице, при свидетелях заявлял о своем несогласии после смерти выступить в качестве донора органов, то нарушение его воли чревато судебным преследованием для врачей, давших добро на забор органов. Поправки косметические и, к сожалению, сути закона не поменяли.
А в Беларуси катастрофически не хватает доноров?
С учетом высокого уровня травматизма потенциальных доноров достаточно. Но с учетом нашего закона, как мы видим, их считанные единицы. Например, из 22 пересадок почек это – всего 11 доноров. А ВОЗом рекомендуется использовать как раз органы от трупных доноров. И хотя в белорусском законе заложена «презумпция согласия», для того, чтобы пересадить его органы нуждающемуся живому человеку, требуется преодолеть серьезные трудности.
Например, по закону считается, что каждый человек у нас согласен на дачу органов. Но о том, согласен человек на это или не согласен, мы его не спросили. Поэтому я и депутат В. Исаев предложили внести в проект нового Закона «О регистре населения» поправку о прижизненном несогласии на дачу органов. Это создало бы соответствующий банк данных по всей республике и защитило интересы граждан.
И юридическая, и моральная часть этой проблемы настолько сложны, что большинство врачей предпочитают даже не заговаривать с родственниками умираюшего человека о возможности использования его органов в донорских целях. И не потому, что врачам-реаниматологам все равно, а потому что вся тяжесть ответственности ложится на них. Они дают заключение о смерти мозга – по сути, разрешают эвтаназию. И тут к ним могут возникнуть вопросы уже у судебных органов.
А какова ответственность врачей-трансплантологов?
Мизерная. Они отвечают только за осложнения в процессе пересадки уже изъятого органа.
Но закон, вероятно, и создавался для того, чтобы сделать процедуру четкой и ясной…
А на деле этого не получилось. Ведь вот в чем проблема. Поступает в больницу, скажем, жертва автокатастрофы без документов или одинокий человек, не имеющий законного представителя. Кто будет защищать интересы этих людей? Может, найдутся родственники, может, кто-то из них даст согласие на донорство. Но завтра другой родственник, более близкий, может это решение оспорить в судебном порядке. Как это произошло в 20 клинике Москвы, где 3 года продолжалось расследование в отношении медиков, которые провели такую операцию. В итоге это практически свело на нет трансплантацию в России.
Хорошо, сократилась бы процедура. Донорство было бы поставлено на поток. А где гарантии, что человека ради органов специально не «зарежут». Да достаточно просто вовремя не оказать необходимой помощи. Сколько уже было в мире подобных скандалов…
В мире – было, у нас таких скандалов, к счастью, нет. И я уверен, что не будет. У нас врач – как на ладони. Есть утвержденная Минздравом «Инструкция о порядке констатации биологической смерти и прекращения применения мер по искусственному поддержанию жизни пациента», и любой реаниматолог знает ее наизусть. Я повторюсь: сегодня самая незащищенная сторона в этой ситуации – врачи-реаниматологи. Ведь именно они несут ответственность за констатацию смерти пациента. Для чего мы инициировали поправки в закон – чтобы защитить и врача, и донора.
Суть предложения заключалась в следующем – в больнице, осуществляющей подобные операции, необходимо присутствие дежурного прокурора. Для того, чтобы он был законным представителем «неизвестных» или одиноких людей. Мы должны испрашивать согласие родственников, а прокурор в такой ситуации «заменил» бы родственника человеку одинокому или поступившему без документов. Чтобы решение о том, сделать человека донором или нет, принималось не только врачом. Чтобы исключить малейшую возможность для «черной трансплантологии», о которой сейчас так любят говорить и писать. Мы не изобретали велосипед. Мы опирались на мировой опыт стран, достигших в трансплантологии наилучших результатов.
В Испании, например, существует специальный королевский декрет, согласно которому первым о появлении потенциального донора узнает суд, и именно он дает или не дает «добро» на проведение операции. Причем процедура согласования такого сложного вопроса занимает… 15 минут! И там в год происходят тысячи пересадок различных органов. А в США – вообще десятки тысяч. И это при законодательно оформленной «презумпции несогласия».
А если бы «презумпция несогласия» существовала у нас?
…Тогда в Беларуси не было бы сделано ни одной трансплантации.
Значит, главный тормоз на пути развития в Беларуси трансплантологии – это строчка в законе?
Строчка – это только спасательный круг. Проблема лежит куда глубже – в отсутствии информации. Кто задумывается о том, что станет с нами после смерти? В данном случае я имею в виду не духовный, а вполне материальный аспект. Мы думаем о том, кому достанутся наши деньги или квартира. А о том, что даже с уходом в небытие мы могли бы помочь людям, разговора нет. Нет в нашем обществе культуры донорства.
И она не возникнет сама по себе – ее нужно ежедневно воспитывать всеми государственными и общественными институтами. Будучи в Европе, я неоднократно видел на фасадах католических церквей призывы помочь тому, кого еще можно спасти. В нашем обществе такой проблемы как будто не существует. Врачи предпочитают даже не предлагать родственникам безнадежных пациентов подписать согласие на донорство – себе дороже. Добро, к сожалению, наказуемо. А сами люди, не владея информацией, конечно же не отдадут органы родного человека. И сегодня отечественная трансплантология развивается за счет «неизвестных» и одиноких лиц.
Есть проблема и с «живым» родственным донорством. Казалось бы, в подобной операции заинтересованы обе стороны – и дающая, и получающая. Однако не все так просто. Тяжело об этом говорить, но нередки ситуации, когда даже матери отказываются пожертвовать почку своему ребенку. А предпочитают дожидаться поступления донорского органа. Это сложная морально-психологическая проблема.
Ну а успехи у белорусской трансплантологии есть?
Безусловно. Операции на почках, пусть и немногочисленные, производятся на очень высоком уровне. У нас работают весьма квалифицированные хирурги-трансплантологи. В республике сформирована хорошая материальная база. Работает качественное оборудование. Конечно, прекрасному пределов нет, но и в имеющихся условиях можно спасать не десяток человек в год, а сотни и даже тысячи.
Считается, что операция по пересадке – очень дорогое удовольствие. Но она значительно дешевле процедуры диализа, которую сегодня вынуждены проходить сотни человек. Аппаратные методы ведь просто продлевают существование. А донорский орган способен вернуть больного к полноценной жизни – без трубок, катетеров и проводов.
Сегодня профессор Ю.П. Островский готов пересадить сердце. Хирурги готовы проводить трансплантацию печени и поджелудочной железы, кишечника и других органов на высоком уровне.
А наша задача – на законодательном уровне помочь это осуществить, так как для этого нужны донорские органы. И привлечь внимание к проблеме. Ведь она может коснуться абсолютно каждого. К сожалению, многие этого не понимают, но завтра, не дай бог, им самим может потребоваться пересадка органов. Наука, конечно, не стоит на месте. Возможно, что мы благополучно дождемся того момента, когда из стволовых клеток начнут выращивать «готовые» органы. А вот дождутся ли те, кому операция необходима сегодня?
При нормально отлаженной работе трансплантология в Беларуси могла бы стать локомотивом в экономике здравоохранения, да и не только его. И не наши граждане уезжали бы на операцию в другие страны, а наоборот, иностранцы обращались бы к нам за помощью. Ведь белорусское здравоохранение может предложить и другие высокие технологии по весьма приемлемым ценам. Нигде в мире такого нет.
