НЕНАВИСТЬ
ПОЧЕМУ СОПЛЕМЕННИКИ БАРАКА ОБАМЫ ЖГУТ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ?
На востоке Африки есть страна Кения. На западе Кении есть город Элдорет. В городе Элдорете была церковь. В первый день нового 2008 года под ее сводами укрылось несколько десятков перепуганных женщин и детей. Все они принадлежали к народу кикуйя и спасались от толпы погромщиков из враждебного племени луо.
Матери как могли успокаивали деток и отчаянно шептали слова молитвы…
Небеса остались глухи к их мольбам. Церковь подожгли вместе со всеми, кто находился в ней. Около сорока человек сгорели заживо.
Очевидцы не слышали жутких криков погибающих младенцев – их заглушал дикий вой безумной толпы, протестовавшей против итогов выборов президента Кении…
Выборы в Кении проходили в конце декабря прошлого года. То, что «подведение итогов» растянется на недели и месяцы, стало ясно уже в день голосования.
Сообщения местных телекомпаний о ходе выборов ничего доброго не предвещали: «…один человек раздавлен толпой около избирательного участка в Северо-Восточной провинции», «двое мужчин зверски убиты в провинции Ньянза…»
И еще круче: «Недалеко от трущоб Кибера (окраина столицы страны, Найроби – прим. авт.) из леса (!!!) вышла группа вооруженных разбойников и открыла шквальный огонь по людям, возвращавшимся с голосования»!
Это были «цветочки». Кровавые «ягодки» появились немедленно после начала подсчета голосов.
Сторонники кандидата от оппозиции Райла Одинги (племя луо) с самого начала были уверены – действующий президент Мваи Кибаки (племя кикуйя) проиграл. Дожидаться официального объявления итогов никто не стал – самые горячие сторонники Одинги начали погромы немедленно после закрытия избирательных участков.
Одновременно в разных частях страны запылали магазины и лавки, принадлежащие кикуйя. Тех, кто пытался защитить свое имущество, избивали в кровь, ломали им руки и ноги. В считанные часы кикуйя начали отвечать луо – в ход пошли ножи, камни и палки. Чуть позже прозвучали первые выстрелы. Вскоре весь запад страны и ряд районов Найроби полыхал огнем гражданской войны – во многих местах слово «огонь» надо было понимать буквально…
Полиция трусливо попряталась по участкам. Кое-где стражи порядка ввязывались в побоища на стороне соплеменников. Счет погибшим мгновенно перевалил за сотню, а после вообще перестал поддаваться учету.
Одичавшие люди бесчинствовали на улицах. Заправочные станции одна за другой взлетали на воздух, поджоги охватывали целые кварталы, яростные толпы крушили и сметали все на своем пути. Только в городе Кисуму за одну ночь в морг доставили почти полсотни трупов. Многие убитые валялись прямо на улицах, и к ним боялись подходить.
Президент Кибаки приказал ввести комендантский час, но погромщики даже не заметили этого. В трущобах Найроби полицейские то тут, то там открывали огонь на поражение, заваливая трупами грязные переулки столичных предместий.
Официальное объявление действующего президента Кибаки победителем вызвало новый взрыв ярости – во многих районах на западе страны боевики оппозиции разгромили местные администрации и взяли власть в свои руки. Отряды самообороны луо и кикуйя спешно вооружались – страна катилась прямиком в пропасть кровавой племенной резни…
Как и всегда в подобных ситуациях, «мировое сообщество» растерялось. Заявления МИДов западных стран как будто писались под копирку – все призывали к миру и никто не предлагал ничего дельного.
Между тем в Найроби уже выстраивались огромные очереди за водой и продовольствием. Снабжение столицы было прервано. Все усилия армии и полиции навести хоть какой-нибудь порядок терпели крах. В этой ситуации кенийское правительство не нашло ничего лучше, чем сделать анекдотическое заявление: «Никаких поводов для ажиотажа нет, магазины и супермаркеты продолжат работать как обычно».
Сводки с запада страны ужасали – каждые сутки там гибло несколько сотен человек. Призрак руандийской катастрофы 90-х годов вполне ясно начал просматриваться в еще вчера благополучной Кении.
Внезапно многие вспомнили – один из главных претендентов на пост президента США, Барак Обама, по происхождению… луо! Появилась надежда, что чернокожий сенатор утихомирит своих соплеменников. Но американцы и европейцы предпочли свалить всю ответственность на бывшего главу ООН Кофи Аннана.
У Аннана почти не было времени. Каждый день и час приближал страну к катастрофе. Сотни тысяч людей стали беженцами. Луо бежали из тех мест, где господствовали кикуйя; кикуйя бежали из районов, захваченных луо. У людей не было еды и лекарств, заканчивалась вода. Врачи предсказывали скорое начало эпидемий. Грузы с гуманитарной помощью не могли пробиться к пострадавшим – армия едва контролировала половину страны; дороги были забиты разбойниками и мародерами. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не рисковал сунуться вглубь Кении, на пылающий запад. В ближайшие недели болезни, голод и жажда могли унести жертв больше, чем все погромщики вместе взятые.
Аннан лихорадочно уговаривал Одингу и Кибаки протянуть руки друг другу. Но оба упорствовали. Лишь к концу февраля Аннану удалось казалось бы невозможное – противники подписали соглашение о разделе власти. Погромы на время утихли. Страна начала залечивать раны, каждую минуту опасаясь нового взрыва.
Дело в том, что многие помнили – однажды такое уже было. В самом начале истории независимой Кении кикуйя и луо уже один раз делили власть. Тогда во главе страны стал Джомо Кениата (кикуйя), а его правой рукой был Одинга Одинга (луо) – отец нынешнего лидера оппозиции. И ничем хорошим это разделение власти не закончилось…
Те, кто проводил исторические параллели, были правы – для того, чтобы понять истоки кенийской бойни, надо заново пролистать кровавые страницы новейшей истории Кении.
В начале ХХ столетия местная британская община (колонизаторы, поселившиеся в Кении) являла собой жалкое зрелище. Здесь обосновывались или отчаянные авантюристы, или отчаявшиеся бедолаги, коим не нашлось приюта ни в Британии, ни в Индии, ни в Австралии, ни в Южной Африке.
Судьба сурово обошлась с ними и не оставила шансов на процветание. Однако для смелого неудачи – лишь пролог к победе. Самые сообразительные из колонистов оперативно оценили преимущества местных почв, и вскоре кенийские плантации кофе начали приносить солидные барыши.
Земледельцев кикуйя терпеливо обучали передовым агротехнологиям. Дело шло туго – кикуйя всей душой противились прогрессу и втихаря ненавидели белых рационализаторов. Пройдет время и кикуйя внесут весьма ощутимый вклад в изгнание европейцев из Кении. Более того, именно соплеменник кикуйя Джомо Кенията станет первым президентом независимой страны.
В 20–30-е годы Кения глухо волновалась. Крестьяне требовали еды, едва родившаяся национальная интеллигенция – независимости. Что с ней делать впоследствии, никто не знал, но все верили – после изгнания европейцев жизнь наладится сама собой.
Британцы вели себя непоследовательно – то сажали лидеров «национально-освободительной борьбы» в тюрьму, то делали туманные намеки на грядущую либерализацию. Бестолковое поведение англичан привело к кровавой резне в 50-е годы. Местным радикалам надоело ждать независимости и они решили добыть ее сами, по ходу дела перебив немалое число европейцев и соотечественников.
Возмущенные белые поселенцы атаковали мирно дремлющего губернатора Митчелла. Однако сэр Филипп оставался невозмутим. Вскоре он планировал отправиться в отставку и его главным правилом было сбережение в неприкосновенности собственной нервной системы. Он ограничился усилением охраны губернаторской резиденции и приказом оградить его от всех неприятных новостей. Ценой полного развала управления Кенией сэр Митчелл сберег свои нервы и благополучно отбыл восвояси.
В начале лета 1952 года во главе колониальной администрации оказался Генри Поттер.
Через пару недель после его назначения к Поттеру заявился местный начальник полиции и попросил его запастись сердечными каплями. Новости были ужасны – африканцы энергично вооружались, начала грандиозной резни стоило ожидать в самое ближайшее время.
Поттер, в отличие от своего книжного однофамильца, не был волшебником, а потому сильно загрустил. На вопрос – что можно сделать? – начальник полиции ответа не дал, прозрачно намекая, что сие вне его компетенции (наше дело донести, а ваше губернаторское – придумывать решения).
В конце концов Поттер поступил как настоящий чиновник – он запросил совета у Лондона. Ответ не замедлил последовать – раздосадованное Министерство колоний сняло Поттера с его поста.
У нового губернатора сэра Баринга не оставалось времени ни на размышления, ни на запросы инструкций из столицы. Он быстро сообразил: еще пару недель промедления – и Британия потеряет Кению, а сам сэр Баринг – жизнь. Губернатор любил отечество и еще больше любил собственную жизнь. А потому предпринял решительные действия для спасения как первого, так и второго.
Британцы вызвали Кениату и без особой веры в успех поручили ему успокоить радикалов. Кениата отчаянно юлил, но все же пару-тройку раз выступил с невнятными осуждениями бунтовщиков. Очевидное лицемерие Кениаты разозлило и без того нервных англичан, которые, ошибочно считая его тайным лидером мятежа, арестовали будущего первого президента Кении (через несколько лет его пришлось отпустить, сослав в богом забытое селение на севере страны).
Но арест Кениаты ничего не дал. Кровавый мятеж все равно вспыхнул. «Бессмысленный и беспощадный» кенийский бунт вошел в историю как восстание Мау-Мау. Свою высшую цель повстанцы видели в изгнании (а лучше в уничтожении) всех европейцев в своем государстве. Теория как обычно сильно разошлась с практикой, и в итоге Мау-Мау перебили на порядок больше африканцев, чем белых.
Наиболее доходчивыми средствами политической пропаганды Мау-Мау считали пулю и нож. Причем с особенной страстью они истребляли… своих соплеменников (тех, кого заподозрили в «предательстве», то бишь в нежелании убивать белых).
Вступавший в ряды Мау-Мау проходил сложный обряд посвящения. Тихо шептались магические заклинания, обильно лилась теплая жертвенная кровь, торжественно звучали ритуальные барабаны… Семь раз произносилась страшная клятва. Расплата за ее нарушение была одна – смерть.
В 55-м году англичане применили новую тактику. Против Мау-Мау бросили их бывших соратников, попавших в плен. Те, кто соглашался сотрудничать с европейцами, точно знали – соплеменники их не пощадят. А потому, беря в руки оружие, они сражались с партизанами с особым ожесточением.
Джунгли прочесывали, идя сплошной длинной цепью плечом к плечу. В руках у идущих – копья, сими (короткие мечи), кибоко (кнуты из кожи носорога) и острые ножи панга, похожие на мачете. Этими ножами ополченцы буквально кромсали партизан, скрывавшихся в непроходимой тропической чаще.
Вскоре резня стала давать результат. Европейцы уже почти не участвовали в боевых действиях. Летом 56-го года прекратились даже авиарейды. Черные сами резали друг друга – колониальной администрации оставалось лишь посмеиваться.
Осенью 56-го года в западню попал вождь повстанцев Кимати. 17 октября в районе Ньери шел жестокий бой. Отряд Кимати был окружен, сам он – тяжело ранен. Казалось, жизнь оставляла ему два выхода – сдаться в плен или пустить пулю в лоб. Но в этом жестоком фанатике таилась удивительная, почти сверхчеловеческая сила. Ему удалось прорваться из окружения и укрыться в джунглях.
За ним немедленно отрядили погоню. Враги шли по пятам, загоняя истекающего кровью Кимати, как дикого зверя. И он совершил невероятное – тридцать часов без перерыва, не останавливаясь, превозмогая страшную боль, уходил от преследователей. За сутки Кимати покрыл более ста километров. В конце концов он потерял сознание и обессиленный упал прямо в густые заросли, кишащие ядовитыми змеями.
Судьба вновь пощадила его. Очнувшись ночью, он с голыми руками пошел на охоту, чтобы добыть хоть какое-то пропитание. Так он продержался еще несколько дней. Но на этом везение закончилось. Лихорадка свалила его с ног. Возможно, уже тогда он был обречен – скорее всего, начиналось заражение крови.
Бредящего Кимати случайно обнаружили полицейские. Англичане не дали ему умереть своей смертью – вскоре после ареста тугая петля затянулась вокруг шеи неукротимого вождя повстанцев.
В январе 1960-го чрезвычайное положение было отменено. В начале 60-х англичане начали генеральное отступление. В 1963 году Кения получила независимость. Во главе страны стал Джомо Кениата (напомним – он происходил из племени кикуйя), а вторым человеком в государстве – отец нынешнего главы кенийской оппозиции Одинга Одинга (из племени луо). Однако вскоре их пути-дороги разошлись – Кениата остался у власти, а Одинга Одинга оказался в тюрьме. В итоге кикуйя на долгие десятилетия оттеснили луо от управления государством.
Кениата сделал для страны много, но самую сложную задачу решить не сумел. Создать в стране эффективную систему выборной демократии, увы, не вышло. Все по-прежнему зависело от первого лица. Именно это и подвело Кению. Сменщиком Кениаты стал некто Даниэль Арап Мои, происходивший из племенного объединения календжин (конкретно из племени туген).
Мои пытался править как типичный африканский деспот – воровал все, что не успели украсть приближенные, искренне верил в собственное величие и время от времени «скармливал крокодилам» своих политических противников.
Университеты были закрыты, экономика лихо покатилась по наклонной. Окраины глухо волновались и грозили отделением.
В 1982 году группа военных летчиков решила – Мои украл так много, что пришло время передохнуть. Они устроили подобие военного переворота, однако не нашли понимания у других родов войск. Летчиков поддержали лишь студенты. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы разграбить все магазины в Найроби и разгромить азиатские кварталы. Но для свержения Мои требовалось нечто большее. В итоге бунт позорно провалился.
В штаб-квартирах МВФ и Всемирного Банка с ужасом наблюдали, как отправляемые в страну немалые средства тут же исчезали в неизвестном направлении. В ответ на все запросы кенийские чиновники удивленно хлопали глазами и несли такую околесицу, что западным «фининспекторам» оставалось только беспомощно разводить руками. В конце концов американцы и британцы начали называть свои вещи своими именами и прямо обвинили окружение Мои в воровстве.
Лишившись зарубежных вливаний, Мои и его приближенные с удивлением обнаружили, что красть больше нечего. К тому же на горизонте замаячила неприятная перспектива народного бунта.
Мои махнул рукой и согласился поделиться властью (а может быть, и полностью ее уступить) в обмен на гарантии личной безопасности и неприкосновенности награбленного добра.
Напоследок уходящий президент решил поучаствовать в выборах, не особенно надеясь на их положительный исход. Однако его уныние оказалось преждевременным.
Помощь пришла, откуда не ждали. Оппозиция еще до выборов решила, что банк сорван и тут же переругалась между собой.
Разинув рот от удивления, Мои в полном замешательстве наблюдал за своими противниками. Кретинизм кенийской оппозиции превышал все мыслимые пределы. Для уже упаковавшего вещи диктатора все складывалось так хорошо, что поначалу он отказывался верить внезапно привалившему счастью.
Так называемый «Форум реставрации демократии» еще до начала голосования распался на три враждебные группировки. Бывшие союзники стали поливать друг друга грязью так яростно, словно Мои и его партии уже не существовало.
В итоге произошло чудо – окончательно сбитый с толку рядовой кенийский избиратель массово начал голосовать за… Мои. В условиях ненависти оппозиционеров друг к другу партии диктатора хватило относительного большинства голосов, чтобы сохранить власть.
Бестолковость кенийской оппозиции окончательно убедила Мои в собственной уникальности, и с той поры он стал править еще хуже, чем прежде.
В 1995 году Ричард Ликей попытался вновь объединить оппозицию. Ликей был серьезной фигурой. Известный антрополог, прославившийся шумной кампанией в защиту истребляемых слонов, он мыслил трезво и, казалось, искренне верил в то, что проповедовал. Не исключено, что приди он в ту пору к власти, страна начала бы выкарабкиваться из ямы. Однако судьбе было угодно распорядиться по-иному.
Избирательная кампания велась шумно и бестолково. Фальсификаций ожидали как чего-то неизбежного (причем ими энергично занимались обе стороны).
Мои не нашел ничего лучше, кроме как пообещать… борьбу с коррупцией. Из его уст подобные посулы звучали как не очень смешная шутка. Впрочем, еще большим анекдотом оказалось то, что большинство кенийцев вновь поверили этим обещаниям.
В 1997 году на воздух взлетело американское посольство в Найроби (по официальной версии его взорвали люди бен Ладена). Мои тут же несолидно засуетился, намереваясь под шумок выбить из США побольше дотаций «для борьбы с террором». Однако Вашингтон, к большому разочарованию кенийского президента, требуемых денег не выслал.
К 2002 году Мои решил послать всех куда подальше и пожить в свое удовольствие. Он истребовал для себя колоссальные льготы и удалился от дел. Лишившись вождя, окружение президента немедленно провалилось на очередных выборах. Мои несколько удивился бездарности своих соратников (странно, что это стало для него открытием), однако отыгрывать ситуацию назад было поздно.
Против оппозиционного кандидата Мваи Кибаки (возглавлявшего так называемую «Национальную Радужную Коалицию») действовали топорно и грубо. Однако судьба хранила его – он уцелел после наглого покушения, которое чуть не стоило ему жизни (повреждения, полученные им, оказались столь серьезны, что на долгое время приковали Кибаки к инвалидному креслу).
На тех выборах Одинга и луо поддержали Кибаки, однако взамен не получили достойной доли во власти. За это предательство Одинга решил сполна расквитаться с Кибаки в начале нынешнего года.
Если говорить прямо, то вся новейшая история Кении четко убеждает – недавний компромисс не может быть ни прочным, ни долговечным. Страна по-прежнему остается «пороховой бочкой». Возникает банальный вопрос – каков же выход из положения?
Мир в Африку
может принести… Китай
Черный континент должен быть в большой обиде на белых людей. Когда-то отсюда вывозили сотни тысяч рабов. Позже нещадно грабили природные ресурсы. После краха колоний система внешне изменилась, но суть осталась прежней – ресурсы выкачивались по смешным ценам, а взамен в африканские страны сбывались западные товары, в зародыше уничтожавшие любую местную промышленность.
В политике европейцы и американцы бросались из крайности в крайность – то поддерживали безумных диктаторов-казнокрадов, то начинали навязывать либеральную демократию, которая в местных условиях неизменно заканчивалась кровавой резней.
Запад практически ничего не сделал для решения главной африканской проблемы – межплеменной вражды. Наоборот, старая колониальная стратегия (разделяй и властвуй, то бишь натравливай одно племя на другое) по-прежнему лежит в основе многих политических решений США и европейских стран в отношении Африки.
Судя по поведению Вашингтона в ходе последнего кенийского кризиса, американцы в своих подходах ничего менять не собираются. Об этом же говорит и поведение Франции во время недавней резни в Чаде.
Это весьма печально. Сие означает лишь одно – накал конфликтов в Африке будет только нарастать. Резкое обострение на Черном континенте, скорее всего, вызовет и недавний стремительный рост цен на продовольствие, который в первую очередь бьет по бедным африканским странам. Как метко выразился один из международных чиновников, в то время когда в одних странах волнуются, как заполнить бензобак автомашины (из-за роста цен на бензин), в других странах беспокоятся о том, как бы заполнить собственный желудок.
Но даже перед лицом острейшего продовольственного кризиса богатейшие страны Запада ведут себя эгоистично – никаких масштабных мер по помощи африканцам не наблюдается.
Однако в последнее время на Черном континенте появилась новая сила – Китай. Точнее говоря, китайцы проявляли интерес к Африке еще в 60-е годы (кое-где даже соперничая с могущественным СССР). Однако в ту пору Поднебесной было тяжело тягаться одновременно с двумя сверхдержавами да еще и европейцами в придачу. Но в последнее десятилетие Китай развернулся широко. При этом Пекин действует гораздо менее эгоистично, нежели американцы и европейцы. Китайские инвестиции активно вкладываются в ряд африканских экономик – поток их постоянно расширяется (в той же Кении китайцы стабильно поддерживают не только в горнодобывающую промышленность, но и развитие инфраструктуры – строительство дорог и пр.). Если тенденция сохранится, то вскоре сотрудничество с Китаем для многих африканских государств может превзойти по значимости сотрудничество с США и бывшими европейскими метрополиями.
При этом Китай не навязывает «демократические модели» и вообще предпочитает не вмешиваться во внутренние африканские разборки. Подобная спокойная и терпеливая позиция весьма благотворно влияет на местный политический климат. Вполне возможно, что именно Китай (о чем мы неоднократно писали) станет ключевым фактором, способным предотвратить превращение Черного континента в главное «поле битвы» XXI века…
ИСТОРИЯ КЕНИИ
Во времена фараонов на здешние земли перекочевали беспокойные племена кушитов. Они пришли с севера, из Эфиопии, гонимые то ли засухой, то ли враждебностью сильных соседей.
Прошло еще около тысячи лет, и сюда потянулись народы из самых отдаленных уголков Черного континента. Из далекой Западной Африки пришли кикуйя, меру, акамба и гуси, из дельты Нила прибыли воинственные масаи.
В пору великих арабских завоеваний здесь появились аравийцы и ширазские купцы. Мусульмане основали ряд торговых факторий и мощных крепостей. Местные племена, не имевшие ни прочной государственности, ни согласия меж собой, сопротивлялись вяло и недолго. Тем более что торговля с Аравией, Персией, а через арабских купцов – и с далекой Индией, приносила кое-какие барыши племенным князькам и охочим до прибыли шаманам.
Первыми европейцами, жадно протянувшими руки к Восточной Африке, оказались португальцы. Корабли знаменитого Васко да Гамы появились у местных берегов уже в 1498 году. Португальцы быстро сориентировались в обстановке и поняли, какие баснословные прибыли приносила арабским купцам торговля с этим экзотическим краем. Вскоре важнейшие опорные точки на восточноафриканском побережье одна за другой оказались в руках у португальцев. Арабы сильно растерялись, но сделать ничего не смогли – пушки и мушкеты у европейцев были отменными.
Впрочем, полностью подавить местных властителей португальцам не удалось – для этого им попросту не хватало живой силы. Поэтому вскоре они перешли к рискованной политике лавирования между враждующими друг с другом султанами. Византийские методы в португальском исполнении в течение почти двух веков доказывали свою эффективность. Однако в начале XVIII века португальские фактории зачахли, крепости обветшали, а дисциплина в гарнизонах упала почти до нуля. Почуявшие неладное арабы предприняли несколько смелых набегов и вышибли европейцев из Восточной Африки. Правители Омана, утвердив свою власть над побережьем, приступили к созданию обширной африканской империи, надеясь со временем захватить неизведанные области внутри материка (даже столица Омана одно время была перенесена на знаменитый остров Занзибар – оплот работорговли в регионе).
Почти полтора века Европу сей обидный факт не сильно беспокоил. Однако во второй половине XIX века мировые колониальные державы с удивлением обнаружили забавное обстоятельство – неподеленных территорий остается все меньше и меньше. Лихорадочное соперничество между Британией и Францией (дополненное появлением нового хищника в лице бисмарковской Германии) пробудило интерес колонизаторов к утраченным португальским колониям в Восточной Африке.
Однако вновь покорить эти места оказалось нелегкой задачей. Воинственные племена масаев легко уничтожали любой отряд, слишком далеко отошедший от побережья.
С масаями в свое время пытались договориться еще арабы и персы, энергично рисовавшие перед тугодумами-вождями радужные перспективы развития торговли с внутренними областями Черной Африки.
Масаи подозрительно косились на чересчур суетливых купцов с побережья. Они не сильно разбирались в премудростях торговых операций, однако природная интуиция ясно подсказывала – купцы желают обвести их вокруг пальца.
Поэтому суровые воины не стали утруждать себя бухгалтерией, а лишь передали краткое сообщение – всякий, кто сунется на запад, будет убит. Предупреждение выглядело внушительно и действовало отрезвляюще.
Арабские торговцы тяжело вздохнули и на некоторое время забыли о сверхприбылях.
Впрочем, время шло и часть лайбонов (вождей масаев) польстилась на сладкие речи пришельцев из-за моря и начала пропускать караваны вглубь континента (наживаясь, таким образом, на своем транзитном положении).
Пройдя через неприветливые земли воинственного племени, арабы с удивлением обнаружили, что дальше на западе обитают не только дикие и буйные племена, но процветает княжество Ванга, раскинувшееся на землях народа лухья. Правители Ванга носили титул «набонго» и довольно бойко вели торговлю с сопредельными народами, время от времени нахально вмешиваясь в их внутренние распри.
Набонго создали бюрократическое государство со сложной отчетностью и внушительным списком налогов. Позже, когда европейцы утвердились в Кении, это дало местной элите преимущества – именно из бюрократии, обслуживавшей набонго, британцы набирали чиновников для колониальной администрации.
Британцы некоторое время внимательно наблюдали за поведением масаев, опасаясь открыто давить на них воинской силой (которая на тот момент остро требовалась в иных местах необъятных владений королевы Виктории). Выжидательная тактика оправдала себя.
Как и положено экзотическому племени, масаи сами погубили свою свободу. Лайбоны (вожди) всегда отличались буйным нравом. Междоусобные войны вспыхивали просто так, часто без всякого основательного повода. Воевали масаи долго и с наслаждением. В конце XIX века одна из таких войн изрядно подкосила их силы (вкупе с некстати подвернувшимися эпидемией и неурожаем). Британцы ловко использовали момент и вскоре договор о прокладке железной дороги Момбаса-Уганда (аккурат через заповедные земли масаев) был у них в кармане. Разрешив прокладку железки, масаи подписали себе приговор – теперь доставка британских войск и припасов от побережья вглубь континента не составляла проблем и покорение местных земель стало исключительно делом времени.
Строительство дороги потребовало массы дисциплинированных и толковых рабочих (от дикарей, захваченных во внутренних районах Африки, проку было немного). Британцы решили задачу просто – рабочую силу доставили… из Индии. Многие индусы, переселившиеся вместе с семьями, после окончания строительства решили не возвращаться в родные пенаты, а остаться в Африке. Тем самым было положено начало многочисленной индийской общине, которая впоследствии сыграет очень важную роль во внутриполитических конфликтах в Кении.
Вскоре масаи поняли, что их надули. Британцы быстро согнали их с лучших земель. Сопротивление было обречено – железная дорога делала бессмысленной фирменную тактику масаев (отрезать противника от его баз на побережье, окружить в неизвестной стране и уничтожить).
Схожая участь постигла и неторопливое племя кикуйя, состоявшее из флегматичных землепашцев, которые никак не могли взять в толк – откуда взялись энергичные белые люди и по какому праву они распоряжаются местными землями как своей вотчиной.
Что общего у Райлы Одинги с киевским Майданом?
Почему кенийскую оппозицию называют «оранжевыми»?
Дело вот в чем. В 2005 году президент Кибаки решил провести референдум о новой Конституции. Смысл изменений никто из рядовых кенийцев не понимал (да и понимать не хотел). Определялись просто – если тебе нравится Кибаки, голосуй не глядя на его предложения; если не нравится – точно так же, не глядя, голосуй «против».
Однако возникла проблема – миллионы избирателей не умели читать. И, соответственно, не могли прочесть не только Конституцию (об этом и речи не шло), но даже обычный избирательный бюллетень (то бишь не могли понять, где графа «за», а где графа «против»).
Поломав голову, кенийские власти нашли забавный выход. В избирательном бюллетене были нарисованы… апельсин и банан! Те, кто голосовал «за», выбирали банан; те, кто «против», – апельсин. Любителей апельсинов оказалось больше. С той поры за кенийской оппозицией закрепилось звание «оранжевых».
Что означает
«акуна матата»?
Большая часть кенийцев говорит на суахили (точнее, на его многочисленных диалектах).
Кстати, знаменитое слово «сафари» на суахили означает «путешествие», «поездка» (в суахили оно заимствовано из арабского). Между прочим, и имена главных героев знаменитого диснеевского мультика «Король Лев» взяты из суахили. «Пумба» на суахили – «ленивый»; «Рафики» – «друг»; «Симба» – «лев».
А вот еще несколько выражений на суахили:
Джа́мбо — привет!
Аса́нте са́на — большое спасибо.
Хаба́ри га́ни — как твои дела?
Аку́на мата́та — нет проблем!
Куахе́ри — пока, до свидания.
Сала́му — всего лучшего, всего доброго!
Мзу́нгу — белый человек.
Призрак и тьма. Проклятие Тсаво
Об этой жутковатой истории, случившейся в Кении, в свое время сняли неплохой голливудский фильм, в основу которого легли вполне реальные события.
Строительство великой железной дороги от Момбасы до Уганды, которую британцы упорно прокладывали на диких кенийских просторах, не на шутку всполошило местные племена.
С вождями британцы кое-как договорились, однако среди простых африканцев упрямо ширились слухи – стальная змея из рельсов и шпал растревожила древние божества, обитавшие в здешних краях, и месть их не замедлит обрушиться на головы святотатцев.
Британцы, слушавшие эти истории, недобро усмехались и устало махали рукой – почти все они были порядком утомлены бестолковыми суевериями кенийских аборигенов. Инженерам и военным, руководившим строительством, некогда было выслушивать все эти экзотические бредни – нестерпимой жары и гибельной малярии они опасались гораздо больше, чем мифических духов из сказок африканских бабушек.
По мере приближения дороги к месту, что на здешнем наречии называлось Тсаво, беспокойство африканских рабочих заметно усилилось. Обойти Тсаво было никак невозможно – и одно это вызывало неподдельный ужас почти у всех чернокожих строителей.
Два льва-людоеда начали нападать на строителей. Чуть ли не каждую ночь гибли люди. Львы были неуловимы – самые опытные охотники погибали, пытаясь выследить их. Не на шутку встревоженные англичане попытались вызвать лучших королевских стрелков. Но их постигла та же участь, что и туземных воинов.
«Призрак» и «Тьма» – так прозвали этих удивительных львов. «Бесполезно охотиться на них, – шептались туземцы. – Это не львы, это древние духи. Белые люди потревожили священные места Тсаво и теперь никто не уйдет отсюда живым».
Какое-то время то посулами, то угрозами англичанам удавалось поддерживать порядок на стройке. Но когда началось возведение моста через реку Тсаво, львы будто сорвались с цепи. Счет жертв пошел на десятки. «Призрак» и «Тьма» появлялись внезапно – и именно там, где их никто не ожидал. Через секунду саванна наполнялась дикими, предсмертными воплями растерзанных рабочих и инженеров. Бывало, по хищникам успевали дать несколько залпов, но… пули будто не брали их!
На стройке началась паника. Туземные рабочие взбунтовались и тысячами бежали из проклятых мест. Грандиозное строительство прекратилось. Удивительное дело – всего лишь два льва сумели остановить один из главных проектов Британской Империи!
«Призрак» и «Тьма» исчезли также внезапно, как и появились. Какое-то время никаких нападений не было. Рабочие осторожно начали возвращаться. Англичане подняли плату и пытались набирать новых добровольцев в отдаленных районах – там, где никто не слышал о проклятии Тсаво.
Дорогу достроили, но… история на этом не закончилась. В июне 1900 года сэр Чарльз Хенри Райал, королевский наместник, проезжал новую дорогу с инспекцией. К приезду могущественного чиновника готовились основательно – сэр Райал готовился «принимать объект». К несчастью, его путь пролегал через Тсаво – то самое «злое место».
Инспекция для сэра Райала стала последней. Невесть откуда взявшийся лев-людоед разорвал его на куски прямо в роскошном спальном вагоне. Проклятие Тсаво продолжало действовать…
