Люди яномамо долгое время находились в разладе, но не с другими племенами, а между собой. Объединяться это индейское племя стало лишь во второй половине ХХ века в борьбе за свою территорию с каучуковыми рабовладельцами. Яномамо – один из немногих народов, на который никак не повлияла миссионерская деятельность. Кроме того, их специфическое понятие о браке напрочь разнится с представлениями не только европейцев, но и жителей соседствующих племен.
Молчаливые дикари
Яномамо – самый многочисленный из индейских народов, сохранивших традиционный жизненный уклад. Они до сих пор живут в джунглях Амазонии в высокогорных районах Бразилии и Венесуэлы. В 250 деревнях насчитывается почти 35 тыс. человек, но единым народом они себя не считают и условно делятся на подгруппы, самые крупные из которых яномам, санума и янам.
До 60-х годов прошлого века яномамо жили в постоянной войне между поселениями, изредка объединяясь деревнями против общего врага. Схожий подход сохраняется у индейцев до сих пор, только с течением времени главный враг изменился, и имя ему – цивилизация.
Отношение к гостям из внешнего мира за последние 20 лет у индейцев стало более терпимым. Несмотря на свою необщительность, они не избегают контакта с учеными и исследователями и готовы знакомить друзей племени со своими обычаями. Сами же перенимать традиции цивилизованного мира не спешат. Современный человек, с точки зрения индейского народа – маленький неприспособленный к жизни ребенок. Он носит с собой огонь, потому что не в состоянии его добыть, запасные ножи, потому что часто их ломает или не умеет точить. Он носит много одежды, потому что скрывает что-то важное, и повышает голос, сея вокруг себя тревогу.
Чтобы войти в доверие к яномамо, исследователи отказываются от многих благ цивилизации. Тогда индейцы воспринимают гостей не как чужаков, а как своих дальних родственников, говорящих на искаженном языке племени. К слову, даже между соседними деревнями порой встает языковой барьер, поэтому для яномамо в первую очередь важны жесты и мимика. С их помощью индейцы объясняются между собой, заключают перемирия и даже ругаются. В день они произносят едва ли 100 слов. Язык яномамо включает в себя четыре диалекта – янам, санума, яномами и яномамё – которые не сильно, но отличаются между собой и не состоят в родстве ни с одним из известных в мире говоров. Жители разных деревень могут понимать друг друга с помощью официального языка вайамо, на котором общаются вожди и воины на межплеменных собраниях. Женщины этот язык знают, но используют лишь изредка в ритуальном пении.
Яномамо не называют друг друга по имени, боясь накликать злых духов.
Все жители племени, а их, как правило, от 40 до 300 человек, живут в одной общей овальной хижине без перегородок – шабоно. У каждой семьи есть свое место, костровая яма и гамаки. Однако в 1990-х появились сведения, что часть индейцев отказались от шабоно и стали селиться в отдельных шалашах.
Самые уважаемые люди в любом индейском племени – шаман и вождь. У яномамо эти функции выполняет один человек. Его выбирают по умениям решать споры, готовить лекарственные и галлюциногенные снадобья и общаться с духами. Избранным на уважаемую должность быть никто не хочет. Вождь первым идет в бой, последним ест и, несмотря на политический и религиозный авторитет, имеет меньше всего имущества и привилегий.
Основные украшения женщин яномамо – остроконечные палочки в губах, носу и ушах. Для раскраски тела и предметов быта яномамо используют сок красных ягод уруку и древесный уголь. Жители деревень носят набедренные повязки. Воины вплетают в волосы пух грифа, желая показать свой мирный настрой индейцам других деревень. У каждого мужчины свой охотничий набор: лук, два копья, колчан с песком для наконечников и стрел и кремень для розжига огня.
Яномамо промышляют не только охотой и рыболовством, но и земледелием. Выращивают в основном маниок, сахарный тростник, кукурузу, манго, папайю и бананы. Истощенную за несколько лет использования землю просто оставляют и разрабатывают новые угодья. Из растений, полос коры и корней женщины плетут корзины, которые выдерживают свыше 30 кг веса. Кроме мяса мелких и крупных зверей и птиц яномамо едят крабов, жареных термитов, гусениц и личинок насекомых. Из маниоковой муки на углях пекут лепешки. Соли при готовке используют очень мало.
Маленькими детьми, в том числе мальчиками в возрасте до 8 лет, занимаются исключительно матери. Они берут подрастающее поколение на работу в поле, ловлю рыбы и сбор плодов. Повзрослев, девочки так и остаются с матерями перенимать женское ремесло, в то время как воспитанием мальчиков начинают заниматься мужчины.
Порожденные из крови – рожденные в кровь
Яномамо до последнего вздоха преданы своей деревне. Они очень серьезно относятся к традициям и обычаям племени, и их многовековая культура имеет немало особенностей, связанных в основном с обрядами. Индейцы отмечают все самые крупные события жизни: рождение человека, его взросление, участие в первой охоте, сбор урожая. Нередко на грандиозные пиршества приглашают жителей соседних деревень, с которыми в это время заключено перемирие. Подготовка к крупным праздникам занимает много дней. Индейцы ставят большую деревянную коптильню в центре поселка. Охотятся, собирают плоды деревьев, заготавливают табак.
Его яномамо не курят, а жуют, причем все без исключения. Для этого собирают листья, вымачивают их в теплой воде, вываливают в горячей золе и сворачивают. Продолговатую сигару укладывают в рот так, чтобы она оттягивала нижнюю губу. Табак жуют не только в праздничные, но и в самые обычные дни. Он, говорят яномамо, настоящий спаситель: подавляет голодные спазмы и придает сил.
Также варят банановую похлебку, которой должно хватить на всех жителей и гостей деревни в течение нескольких дней. Главное правило – посуда гостя всегда должна быть полна.
Нередко на торжествах воины племени принимают галлюциногены: грибы «екуана», семена «йопо» или внутреннюю часть коры одурманивающих деревьев, стертую в порошок и смешанную с золой. Последний галлюциноген, влияющий в первую очередь на слух, вдыхают через полый побег бамбука до появления первых признаков тошноты и сильной головной боли. Сначала воинов мутит и рвет, но после этого они впадают в состояние эйфории и слышат голоса предков. Еще час-полтора, пока действие галлюциногена не иссякнет, яномамо, вприсядку перемещаясь по площади деревни, общаются с духами-хекура. К использованию галлюциногенов в основном прибегают во время решения важных военных вопросов, когда мужчины нуждаются в помощи главного духа-наставника Якуро.
Особыми ритуалами яномамо прощаются с усопшими и очищаются, совершив убийство. Забравший жизнь проходит специальный обряд. Он постится на протяжении нескольких дней, сохраняя при этом обет молчания. Затем приступает к ритуалу поедания убитого им индейца: в ход идет человеческая кровь, мясо или жир. Сразу после этого индеец вызывает рвоту, очищая таким образом свое тело. Невыполнение ритуала угрожает большими бедами: убийца быстро постареет, в деревне начнутся нескончаемые ливни и грозы, а на землю опустится тьма. А так злить духов яномамо не решаются.
Девочка становится невестой после первой менструации. Ее взрослая жизнь начинается с ритуала, схожего с теми, что используют для очищения убийц. На несколько дней полуобнаженную девушку отделяют от всего племени. Ее мать в это время занимается приготовлением новой одежды для повзрослевшей дочери. С этих пор юное тело должно прикрываться. Девушка все время молчит, изредка ей разрешают говорить шепотом. Она постится, поедая лишь бананы и жареные корни таро. Ее, как и убийц, именуют «унокаи», что в переводе означает «в состоянии убийства». Мужчинам категорически запрещено смотреть на унокаи. Это считается опасным не только для их жизни, но и для всего племени. На протяжении всего ритуала девушке запрещен любой контакт с водой. Для питья используется полая трубка. Жидкость, как верят яномамо, ни в коем случае не должна попасть на зубы и волосы, иначе они выпадут. Также нельзя касаться себя руками и использовать средства, мешающие свободному выходу крови.
Точно такой же ритуал во время менструации проходит и взрослая женщина. Если она замужем, ее супруг должен это время спать в отдельном гамаке, сплетенном из коры. Ему также запрещено касаться воды и чесать свое тело руками без использования палки.
К умершим яномамо относятся трепетно. Индейцы сердятся на злого духа, забравшего жизнь их соплеменника. Они поют песню, в которой просят душу покойного не покидать тело. Если чуда не случается и мертвый не оживает, его украшают рисунками и перьями, а в рот укладывают добротную порцию жевательного табака. Обряд проводят в первые сутки после смерти. После общего оплакивания тело сжигают. Своих родных и близких индейцы хоронят в прямом смысле внутри себя. Пепел кремированных родственников, а иногда и фрагменты сожженных костей перемалываются в муку, которую яномамо добавляют в банановую кашу, а затем съедают ее, обеспечивая таким образом непрерывную связь поколений. «Порожденные из крови – рожденные в кровь», – говорят они. Кашей угощаются только близкие члены семьи. От момента смерти и до поедания праха родственники усопших говорят очень мало и тихо, боясь отпугнуть дух умершего и прервать важную связь. Съедают яномамо только пепел, поглощение свежих останков соплеменника для индейцев неприемлемо. Впрочем, некоторые семьи хранят прах умершего еще некоторое время, поместив его в тыкву. Самый большой страх яномамо – умереть без кремации и не быть съеденным своими родными.
Во что верят яномамо
Как и в другие племена, к яномамо приходили миссионеры, но их деятельность здесь успеха не имела. Как бы проповедники ни пытались поделиться с индейцами религиозными знаниями, жители племени остались при своих убеждениях. Верования яномамо объединяют культы различных духов и Луны. Для них весь свет состоит из наслаивающихся друг на друга горизонтальных миров. А предметы, оказавшиеся на краях, падают с верхних слоев на нижние.
На высшем уровне – дуку-ка-миси – нет абсолютно ничего, он пустой, с него уже давно все ссыпалось. На втором, схожем с обычным человеческим миром, хеду-ка-миси, находятся умершие. Их души так же живут в деревнях и гуляют среди пальм. Только вместо земли под ногами у них небо. Сами яномамо обитают в третьем слое – хей-ка-миси, который появился в результате раскола второго уровня. Огромный кусок хеду-ка-миси, отлетевший когда-то, стал платформой для образования человеческого мира. Поэтому индейцы считают небо субстанцией твердой и близкой к земле. Увидев самолет, они искренне удивляются, как он, взлетая на такую высоту, не разбивается о границу миров. Третий уровень не последний. Есть еще и четвертый, хей-та-беби – бесплодный и самый ужасный слой. На него, сорвавшись с края третьего, упало несколько яномамо, которых индейцы зовут «амахири-тери». На хей-та-беби нет ничего, ни джунглей, ни еды. Поэтому амахири-тери посылают злых сущностей охотиться на души детей яномамо. И спасти от несчастья племя может лишь шаман.
Любовь без границ
Отношение к браку у индейцев племени особенное.
Стыдно обручиться со своей сестрой, а вот взять в супруги соседскую жену вполне приемлемо. Если рядом нет подходящей спутницы детородного возраста, ее можно выкрасть из соседней деревни или выбрать из жен убитых врагов. Также ничего не мешает одному брату поделиться своей женой с другими.
Супругу для себя можно вырастить, задабривая подарками и подношениями семью, где только родилась девочка. Когда она станет взрослой, нареченный муж забирает ее к себе. Желание женщины, выходить или не выходить замуж, ни в какой ситуации не учитывается. Однако если супружеская жизнь не складывается, жена при определенных обстоятельствах все же имеет право вернуться к родной семье.
Для яномамо характерно многоженство. Причем мужчины могут выбрать в супруги не только свободную женщину, но и замужнюю. Такие случаи оборачиваются серьезными конфликтами, ведь ни один яномамо без боя свою жену соседу не отдаст. Как правило, оскорбленный муж вызывает на дуэль своего обидчика. Отказаться от поединка нельзя, иначе воин будет считаться проигравшим и униженным, а женщина останется в собственности у своего законного супруга. Состязание происходит на глазах у всего племени, а оружием является остроконечная бита из красного дерева. Один из соперников обнимает столб, а второй изо всех сил бьет его по голове. Главная задача – выстоять. Если это удается, соперники меняются местами. Так происходит до тех пор, пока один из участников дуэли не упадет. Такого рода поединки происходят и из-за бытовых конфликтов, поэтому длинные шрамы украшают головы всех мужчин племени.
Среди жен существует иерархия. Старшая женщина в семье распределяет домашние обязанности, нередко щадя тех, кому муж уделяет меньше внимания. Красивым и популярным, как правило, работы достается значительно больше.
Кровожадные варвары или добрые самаритяне?
Основной причиной смерти у яномамо всегда было насилие и острые конфликты как внутри племени, так и за его пределами. Особым обрядом инициации для молодых мужчин являлись набеги. Суть ритуала в том, что небольшая группа из 10 – 20 человек должна была пробраться на рассвете в другую деревню и убить из луков одного из ее воинов. После этого пройти очищение и получить право жениться.
Шейн Макфарлан, антрополог из университета Юты: «Мы выяснили, что парни, участвующие в набегах, получают персональную выгоду от участия в убийствах. Помогая товарищам стать унокай, они приобретают долгосрочных союзников, на которых они могут положиться при решении любых задач. И в качестве бонуса у них появляются возможность приобрести жену».
О жестокости яномамо сложено немало легенд. Один из первых исследователей индейских племен в Южной Америке Наполеон Шаньон окрестил их народом, живущим в постоянном состоянии войны. Но можно ли назвать этих индейцев поистине кровожадными, учитывая вполне адекватную реакцию на вторжение в тихий мир амазонской сельвы каучуковых магнатов и лесорубов? 35 лет ученые наблюдали за яномамо, общаясь с участниками внешних и внутренних конфликтов, но к единому мнению так и не пришли.
В середине 1970-х нелегальные добытчики золота и бриллиантов проложили дорогу на земли яномамо. Земельные споры заканчивались в основном кровопролитием. Причем перевес был на стороне золотодобытчиков – индейцев гибло в разы больше. Кроме того, деревни настигли неведомые ранее хвори, уносившие жизни с невообразимой скоростью. Грипп, малярия, туберкулез – противостоять таким заболеваниям не могли никакие шаманы.
Американский антрополог Шаньон, его помощник генетик Джеймс Нил и кинодокументалист Тимоти Эш, снявший 39 научно-популярных фильмов, на 3 года отправились к индейцам яномамо, чтобы проверить теорию, встроена ли агрессивность в генетическую природу человека. Яномамо были выбраны учеными не случайно: нецивилизованные индейцы ближе, чем кто-либо, находились к естественной среде.
Кроме проверки теории Шаньон и Нил искренне пытались помочь индейцам побороть известные всему европейскому миру заболевания, но это обернулось для ученых большими неприятностями. Так, вакцинация против эпидемии кори вызвала у яномамо вспышку этого заболевания, унесшего не одну сотню человеческих жизней. Серьезное обвинение в халатности впервые прозвучало в 2000-м. Но до сих пор вина ученых считается спорной. Книга «Свирепый народ», увидевшая свет в 1968 году, произвела настоящий фурор, однако Шаньон был обвинен в геноциде, фальсификации сведений и создании стереотипа «яномамо – свирепый народ». Научный мир разделился на два лагеря.
Кроме этого, к Шаньону появился биоэтический вопрос. Если после смерти все останки яномамо кремируются, то как быть с анализами крови, которые антрополог и его коллеги взяли у жителей племени, не предупредив, что образцы будут храниться бессрочно. Т. е. деда давно кремировали, а кровь его, как оказалось, все еще в третьем слое хей-ка-миси. Да еще и находится где-то за океаном. В 2010 году возмущенные яномамо стали требовать возврата образцов, но окончательно вопрос разрешился лишь в 2015-м. Кровь предков индейцам вернули, и она была похоронена в соответствии с традициями племени.
Еще до выхода исследования Шаньона антропологи Терри Тернер и Лесли Спонсел, ярые противники ученого, усомнились в достоверности его работы и попытались предупредить научный свет о возможном многолетнем заблуждении относительно индейского племени, которое вызовет «блистательная» работа Шаньона. Конечно, яномамо с давних времен вели войны между собой за территории, охотничьи угодья, женщин, получение особого воинского статуса для молодых людей. Но это насилие никоим образом не распространялось на их обычную жизнь и вряд ли могло считаться неотъемлемой частью этой культуры. С женами воины нежны и ласковы, а с врагами беспощадны.
Антрополог Жак Лизо, проживший в племени более 20 лет, в 1985 году написал: «Яномамо – воины, они могут быть грубыми и жестокими, но они могут быть и нежными, и чувствительными, и любящими. Насилие имеет спорадический характер; оно не доминирует в общественной жизни ни в какой промежуток времени, взрывы насилия могут быть разделены многими мирными месяцами. Знакомые с обществами североамериканских равнин или обществами Гран-Чако в Южной Америке никогда не скажут, что культура яномамо зиждется на войне, как это сделал Шаньон».
Однако в поддержку Шаньона в 1995-м выступил Брайан Фергюсон. В своем труде «Военное дело яномамо» он проанализировал все задокументированные ранее случаи военной агрессии. Причем речь идет не только о заметках исследователей, но и о фильмах, снятых в деревнях племени. Фергюсон поддержал теорию, что ожесточенные войны и кровавые конфликты являются неотъемлемой частью жизни воинов яномамо. Ведь, во-первых, все основные конфликты происходили в «племенной зоне». А во-вторых, подчеркивал исследователь, цивилизация добралась до яномамо еще в середине XVII века, и приход бледнолицых завоевателей вовсе не стал для индейцев провоцирующей неожиданностью. В племени неоднократно случались убийства детей, в основном девочек, и женщин, которых избивали в порыве ревности, добиваясь от супруги покорности. В ход шло все, что подворачивалось под руку, иногда доходило дело даже до клеймения. Фергюсон упрекал Шаньона в том, что тот, окунувшись в мир яномамо, поощрял одни деревни европейскими новшествами и холодным оружием, а у других тем самым порождал зависть. Виной кровопролитных конфликтов у индейцев, утверждал ученый, всегда была конкуренция. Если у одних было то, чего другим не хватало, нужно было прийти и взять. А когда на деревню нападали, то помимо прочего, естественно, забирали и насиловали женщин своих врагов, а от детей избавлялись.
В конце 1950-х итальянец Этторе Биокка сделал аудиозапись воспоминаний бразильянки Хелены Валеро, которую в 1937 году в 11-летнем возрасте захватили яномамо. Женщина прожила в племени 20 лет. Насильно став женой одного из индейцев, она приняла обычаи деревни и родила детей. Ее воспоминания о жизни племени, его традициях и особенностях отношений между разными деревнями, исследователь отразил в книге «Яноама», изданной в 1965-м.
Из воспоминаний Хелены Валеро: «Они убили столько людей. Я рыдала от страха и умоляла пощадить меня, но сделать ничего нельзя было. Они вырывали детей из рук матерей и убивали, а другие держали матерей за руки, выстроив в ряд. Все женщины рыдали. Мужчины начали убивать детей; маленьких, больших, они убили множество людей».
Жестокий или нет, но долгое время воинственный народ яномамо не знал покоя. Его дом был разрушен, земли обезвожены и загрязнены, а лучшие из воинов убиты. Лишь в 1992 году, когда от некогда великих яномамо осталась лишь малая часть, правительство Венесуэлы и Бразилии выделило индейцам часть их исконных земель, не имеющих экономического интереса, для безопасного проживания. Однако назвать эти территории охраняемыми по-прежнему нельзя.
