Люди издавна задумывались о том, только ли они обладают разумом. Некогда наши предки наделяли сознанием и волей силы природы, придумывали сказочных существ, населяющих полые холмы. Позже пытливые взгляды обратились к звездам, надеясь увидеть там свидетельства присутствия подобных нам существ. И лишь относительно недавно исследователи задумались: не мог ли разум зародиться там, где это уже однажды произошло – на Земле?
Способны ли животные мыслить? Долгое время официальная наука однозначно отвечала на этот вопрос: нет, не способны. В XVII веке Декарт безапелляционно высказался на этот счет: «…нет заблуждения более удаляющего слабые умы от прямого пути к добродетели, как предположение, будто душа животных имеет ту же природу, как наша. У животных разума не только меньше, чем у человека, но у них его вовсе нет. Хотя многие животные больше нас показывают искусства в некоторых своих действиях, но те же самые животные не показывают его вовсе во многих других действиях, так что все, что они делают лучше нас, не есть еще доказательство их ума… Нет сомнения, что в животных нет никакого настоящего чувства, никакой настоящей страсти, как в нас, но что они только автоматы, хотя и несравненно совершеннее всякой машины, сделанной человеком».
Такого мнения европейская научная мысль придерживалась вплоть до появления учения Дарвина, который доказал, что пропасть между человеком и животными не так уж и глубока. Основатель теории происхождения видов первым заговорил о том, что у братьев наших меньших происходят те же психические процессы, что и у нас, и разница лишь в степени развития. С тех пор этому нашлось немало доказательств.
Но даже пока европейская наука высмеивала любой намек на то, что животные могут мыслить, китайские и индийские философы и ученые твердо стояли на совершенно противоположных позициях. Они не только считали зверей разумными существами, но и признавали за ними определенное превосходство, утверждая, что в некоторых ситуациях человек даже уступает животному в сообразительности. Правда, справедливости ради следует сказать, что это убеждение во многом основывалось на традиционных верованиях китайцев и индусов. Однако странным образом с тех пор, как зоологи и психологи начали исследовать мышление животных, все больше европейских ученых начинают разделять точку зрения восточных коллег.
Так могут ли животные думать и осознавать себя?
Интеллект или инстинкт?
Поведение животных удивительно сложно. Различным его аспектам посвящено множество научных трудов, но наши меньшие братья то и дело преподносят сюрпризы. Не слишком критично настроенный натуралист увидит доказательства разумности тех или иных существ буквально на каждом шагу. Вот, скажем, бобры – гениальные инженеры природного мира, возводящие грандиозные плотины, способные кардинально изменить ландшафт в местах своего обитания. Сооружения, построенные этими животными – в своем роде совершенство, они позволяют бобрам изменять окружающую природу, создавая для себя идеальную среду обитания. Это ли не доказательство наличия у них разума?
Однако все не так просто. В первой половине прошлого века, когда число этих животных начало сокращаться, охотоведы попытались расширить их ареал. В частности, несколько пар бобров были выпущены в южном Приамурье. По расчетам специалистов, условия для них там были идеальны – множество ручьев и речушек, достаточно глубоких для комфортной жизни этих зверей. Но охотоведы не предусмотрели всех последствий. Освоившись на новом месте, бобры тут же занялись привычным делом – строительством плотин. Результат оказался печальным и для животных, и для людей. И без того достаточно глубокие речки из-за запруд становились еще глубже, а поскольку их берега были пологими, начали разливаться, заболачивая окрестные территории. Естественно, для лесного хозяйства это стало катастрофой, да и для самих бобров болото – не самая идеальная среда обитания. Почему же они продолжали свое строительство?
Все просто: животные не просчитывали последствий – они просто шли на поводу у инстинкта, пускай и очень сложного. Потому-то, оказавшись на новом месте, они стали следовать старой схеме. А это говорит об одном: разумом тут и не пахнет! Впрочем, как и в случае с муравьями и термитами, австралийскими шалашниками, уховертками и многими другими животными-строителями. Приспосабливая к себе окружающую среду, они следуют готовой схеме, заложенной в них природой, но в случае изменения среды не способны перестроиться следом.
Интеллект или дрессура?
Пока натуралисты ищут признаки разума в дикой природе, любители разнообразных домашних животных наделяют человеческими чертами своих питомцев. И на первый взгляд, основания для этого у них определенно есть. Большая часть хозяев считает, что собаки, кошки, морские свинки, живущие в наших домах, порой ведут себя так, как будто понимают наши слова. Более того, служебные собаки трудятся в самых разных областях, оказывая помощь людям всевозможных мирных и военных профессий. К слову, именно у них в первую очередь и ищут признаки интеллекта – ведь эти умные животные способны выполнять множество функций, от сопровождения слепых до поиска запрещенных веществ. И они уж точно не обусловлены инстинктами – ведь в дикой природе животным не приходится заниматься подобными делами.
Однако стоит копнуть поглубже – и все уже выглядит совсем иначе. Всем известно, что предки собак, волки – животные социальные, живущие стаями. Зоологи, изучающие поведение животных, считают, что взаимоотношения в таких сообществах крайне сложны. У них есть сигнальная система, своеобразный очень примитивный язык, включающий набор звуков и жестов. Каждый член стаи обладает конкретным статусом, и все они испытывают друг к другу определенные чувства – привязанность, симпатию. Кроме того, все волки выполняют определенные функции, обеспечивая выживание всей стаи, и с изменением статуса – например, взрослением или старением – учатся у товарищей новым обязанностям.
Такое поведение унаследовали и собаки, правда, членами своей стаи они считают воспитавших их людей. К ним испытывают привязанность, выделяя среди прочих тех, кто их вырастил. Они осваивают сигнальную систему – то есть учатся понимать некоторые слова и жесты – и обучаются деятельности, которую им предлагает человек. То же касается и других социальных животных, в том числе грызунов, копытных и даже – вопреки расхожему стереотипу – кошек. Все они способны к более или менее сложному поведению и могут в известной степени приспосабливаться к изменяющейся ситуации. Однако можно ли считать это проявлением разума? Ученые отвечают на такой вопрос весьма сдержанно, не торопясь назвать тех же собак, а тем более кошек и грызунов, нашими братьями по разуму. Однако современные исследования доказывают, что служебные собаки понимают не только элементарные команды-сигналы, но и порядка 250 слов и жестов и отлично распознают интонации речи и выражение лица человека. Причем кинологи уверены: вопреки насмешкам скептиков, хозяину следует разговаривать со своим питомцем – чем больше человек и животное общаются, тем глубже их взаимопонимание.
Некоторые специалисты пошли дальше и проверили математические способности собак. Результаты оказались по меньшей мере впечатляющими: эти умные животные способны считать до 5 и в этих пределах решать элементарные математические задачи. В целом интеллектуальные способности разных пород оцениваются на уровне 2 – 7-летних детей. А это ли не зачатки разума? Дальше – больше. Именно применительно к собакам ученые впервые заговорили о возможности наличия у животных таланта. Так, в начале 2016 года в журнале Intelligence была опубликована статья об исследованиях, проведенных доктором психологии Розалиндой Арденн из Лондонской школы экономики и политических наук и доктором Марком Адамсом их Эдинбургского университета. Объектами изучения стали 68 собак породы бордер-колли, незаменимых помощников британских фермеров. Животным предложили несколько заданий – как близких к тем, которыми они занимались на фермах, так и совершенно новых для них. За успешное выполнение четвероногие подопытные награждались лакомством, так что энтузиазма у них было в избытке. Однако результаты этих тестов оказались очень неоднородны: скажем, найти выход из лабиринта одним собакам удавалось всего за 3 секунды, тогда как другим требовалось почти 2 минуты. И, разумеется, лидерами стали те же животные, что успешнее справлялись и с остальными заданиями. На вопрос, почему так вышло, ответить несложно: просто одни собаки сообразительнее, талантливее других! «Так же, как и люди отличаются в своих способностях решать трудности, так и собаки отличаются внутри одной породы», – объяснила доктор Арденн.
Совокупность особенностей, позволяющих одной собаке справляться с заданиями лучше, чем другой, обозначили термином g-фактор. И оказалось, что применить это понятие можно отнюдь не только к собакам – g-фактор обнаружили у многих других животных, в том числе у грызунов и даже у некоторых насекомых! И уж конечно, у обезьян.
Всего лишь животные?
Пожалуй, то, что обезьяны – наши ближайшие родственники, доказательств давно уже не требует. И совершенно неудивительно, что именно они привлекли особое внимание зоопсихологов. Мышление высших приматов – животных, самых близких к человеку, – начали изучать еще в XIX веке. А уже в начале ХХ столетия результаты исследований существенно пошатнули позиции скептиков.
Одной из первых о способности обезьян мыслить заявила доктор биологических наук Надежда Ладыгина-Котс, опубликовавшая в 1911 году результаты изучения шимпанзе. Несмотря на то, что методики исследования когнитивных способностей приматов еще не существовало, ей удалось обучить своих подопечных различать однородные предметы по размеру и цвету. Более того, по утверждению Надежды Николаевны, животные были способны не просто выбирать нужный объект – они могли обобщать понятия «цвет» и «размер», а это уже говорило о способности мыслить.
Несколько позже приматы привлекли внимание немецкого психолога Вольфганга Кёллера. Именно он впервые смоделировал в лабораторных условиях ситуацию, в которой шимпанзе пришлось использовать примитивные орудия труда – палки, с помощью которых они доставали лакомство, помещенное на недосягаемой высоте. Эти и другие опыты убедили ученого в том, что обезьяны способны к рассудочному поведению, аналогичному человеческому, и даже могут испытывать озарение, помогающее найти решение сложной задачи. Подобные эксперименты повторялись неоднократно, и результаты неизменно доказывали, что обезьянья сообразительность – нечто большее, чем можно было бы ожидать от неразумного существа.
Еще за полвека до того, как ученые начали исследовать разум приматов, притчей во языцех стала их удивительная обучаемость. И речь тут идет даже не о цирковых обезьянах, освоивших несколько забавных трюков. Есть данные о том, что в середине XIX века в Британии существовала мода держать орангутанов в качестве слуг и лакеев. К изумлению и восторгу великосветской публики, эти умные существа справлялись с множеством обязанностей – чистили и подавали хозяину платье, выполняли работу по хозяйству, отлично управляясь с утюгом и метлой, прислуживали гостям за столом, подавая еду, наливая и разнося напитки, даже зажигали свечи и раскуривали трубки! К слову, именно тогда впервые было подмечено, что обезьяны, так же, как и люди, подвержены вредным привычкам, особенно курению. А многие из них пристрастились и к кофе, чаю и даже алкоголю.
Чем дольше изучали мышление обезьян, тем сложнее становились эксперименты. Пожалуй, апогеем подобных исследований можно считать историю знаменитой гориллы Коко.
В 1972 году психолог из Стэнфордского университета Франсин Паттерсон начала работать с годовалой гориллой по имени Ханабико, что в переводе с японского означает «Дитя фейерверка». Целью ее эксперимента было протестировать обучаемость обезьян, их способность социализироваться и общаться, а главное – усваивать речевые навыки. Маленькая обезьянка, прозванная для краткости Коко, была поначалу не слишком общительной, зато оказалась удивительно сообразительной. Терпеливая учительница часами показывала ей предметы и их изображения, выполняла простейшие действия – и все это сопровождала знаками языка амслен, которым пользуются глухонемые в Америке и Канаде. Обезьянка внимательно смотрела, пыталась копировать жесты Франсин. А потом в один прекрасный момент сама попросила пить. С тех пор обучение пошло вперед буквально семимильными шагами – Коко начала повторять знаки, причем не просто так, а в четкой взаимосвязи с предметами и действиями, которые они обозначали. Поначалу хватало скептиков, которые считали, что малышка Коко делает это чисто механически, по ассоциации. Именно так обычно происходит с попугаями и другими птицами, подражающими звукам. Однако вскоре юная горилла начала самостоятельно строить фразы, которые позволяли ей четко выражать свои мысли, чувства и желания. Стало очевидно: обезьяна общается с исследовательницей! И доктор Паттерсон начала работать над умственным развитием своей питомицы. В трехлетнем возрасте – после 2 лет работы – Коко забрали из зоопарка, где она содержалась до этого, и поселили в жилой вагончик на территории Стэнфордского университета. К тому моменту с ней уже работали несколько человек, она знала и использовала около 170 слов. Но это было только начало.
Казалось бы, горилла, чья судьба настолько отлична от судьбы ее сородичей, обречена на одиночество. Однако Коко – далеко не единственная обезьяна, умеющая говорить. Когда она повзрослела, ее воспитатели занялись поисками жениха для нее. Выбор пал на Майкла – молодого самца, пойманного детенышем в джунглях. Несмотря на то, что обучать языку жестов его стали в гораздо более старшем возрасте, он продемонстрировал впечатляющие успехи. Как и его невеста, Майкл усвоил более 1000 слов и демонстрировал удивительную находчивость, объясняя с их помощью понятия, для которых у него не хватало лексикона. А когда обезьян познакомили, они, преодолев первую настороженность, начали общаться на языке жестов!
К сожалению, Майкл не дожил до наших дней и не был так же знаменит, как и Коко. Но однажды он стал телезвездой, рассказав в прямом эфире историю своей жизни. Он вспомнил о своей матери и на языке жестов описал, как жил с ней в лесу, пока ее не убили охотники.
Работа доктора Паттерсон и Коко продолжается до сих пор – и за прошедшие 44 года они достигли беспрецедентного результата. Сегодня горилла владеет внушительным словарным запасом в 2 тыс. слов – примерно столько же, по статистике, использует в повседневном общении средний американец. И она не просто знает их, но и способна составлять предложения из 5 – 7 слов и поддерживать осмысленный разговор. Более того, если обезьяне не хватает лексикона, чтобы что-то сказать, она не теряется, а пытается объяснить нужное ей понятие с помощью известных ей слов. Так, заговорив о новом кольце, которое она заметила на пальце Франсин, горилла назвала его «ожерелье-палец», а для твердых сластей, которые сложно было раскусить, придумала определение «пирожное-камень». Воспитатели говорят, что Коко неплохой собеседник, обладающий не только достаточным словарным запасом, но и своеобразным чувством юмора. Так, однажды она назвала себя «хорошенькой маленькой птичкой», а когда удивленные ученые переспросили, объяснила, что это всего лишь шутка.
Но и это еще не все. Рассказывая о своей питомице, Франсин Паттерсон говорит, что у Коко непростой характер. У нее есть предпочтения, которые она не стесняется высказывать и даже настаивать на своем. Скажем, она предпочитает одежду красного цвета и категорически отказывается надевать на прогулку желтое. А если просит дать ей банан, то ей нужен именно банан, а никак не яблоко, виноград или любое другое лакомство. Если она недовольна, то может и обругать того, кто ее разозлил. Самые крепкие выражения в ее лексиконе – «дьявол» и «туалет». Так, последним она наградила своего жениха Майкла, когда он сломал ее куклу.
Да, горилла очень любит играть в куклы. А еще рисовать – ее работы похожи на рисунки очень маленьких детей, зато она всегда готова объяснить, что именно пыталась изобразить. И ей нравятся животные – частенько она просит отвести ее в павильон, где содержатся собаки и кошки, которых изучают психологи университета. А на свой 35-й день рождения Коко попросила подарить ей котенка. Удивленные ученые пошли ей навстречу – и изумились еще сильнее: более ответственную и ласковую «кошачью маму» сложно было даже представить. Горилла тщательно заботилась о своем питомце, играла с ним, кротко снося царапины и укусы, и даже дала ему имя – говоря о зверьке со своими учителями, она «называла» его жестом, обозначающим «круглый».
Работая с Коко, воспитатели учат ее не только говорить. Ей дают книжки с картинками – между прочим, она может даже прочитать несколько слов! – и знакомят с окружающим миром. И конечно, гориллу постоянно просят выполнять разнообразные задания. Результаты одного из них в очередной раз поразили ученых. Коко отлично различает понятия «человек» и «животное». Когда ей дали набор картинок и попросили разложить их по этим категориям, она справилась отлично. Изображения слонов, собак, лошадей и даже горилл, включая фото ее собственного отца, обычной, необразованной обезьяны, Коко положила в стопку «животные». А вот собственную фотографию в одежде уверенно отправила к людям!
Не менее удивительным оказался и результат другого испытания – стандартного IQ-теста. К 35 годам коэффициент интеллекта гориллы Коко составлял около 90 – примерно таким же IQ обладает нормальный (здоровый и не умственно отсталый) человек!
Пожалуй, Коко можно смело назвать гением среди обезьян. Однако она не только не единственная, но и далеко не первая интеллектуалка среди приматов. Пионером в вопросе разговоров с людьми стала шимпанзе Уошо, с которой в 1965-м начали заниматься супруги-ученые Аллен и Беатрис Гарднер, работавшие в Университете Невады. Правда, ее словарный запас был меньше, чем у Коко, зато она не только пользовалась амсленом сама, но и обучила ему своего детеныша. Да и кроме Уошо у знаменитой обезьяны хватает конкурентов – горилл и шимпанзе, которые в той или иной степени осваивают как стандартный язык жестов, так и придуманные учеными специально для них способы общения, в том числе высокотехнологичные.
Означает ли все это, что приматы – следующие за по уровню интеллекта существа на планете? Некоторые ученые готовы ответить на этот вопрос утвердительно. Однако найдутся и те, кто укажут на других животных, гораздо более развитых, чем приматы.
Колыбель разума?
Всем известно, что Мировой океан – колыбель жизни на Земле. Однако не так давно ученые задумались: не зародился ли там также и разум? И из всех обитателей морских глубин внимание исследователей животного интеллекта привлекли дельфины.
Впервые эта мысль пришла в голову американскому нейрофизиологу Джону Каннингему Лилли. В 50-х годах прошлого века он изучал особенности строения мозга морских млекопитающих и обратил внимание, что при размерах, сопоставимых с человеческими, дельфины обладают более крупным мозгом. И у ученого возник закономерный вопрос: сказывается ли это на интеллекте животных? Лилли занялся изучением дельфинов, и первые же результаты поразили его – эти существа оказались на удивление сообразительны и общительны.
Джон Лилли все больше увлекался дельфинами и задался вопросом: возможно ли с ними общаться? Он начал поиск языковой системы, одинаково доступной для человека и для морских млекопитающих. Однако его опередили. Пока он экспериментировал, психолог Луис Херман, работавший в университете штата Гавайи и вдохновленный первыми публикациями самого Лилли, обучил две группы молодых дельфинов искусственному языку, состоящему из 35 слов, из которых можно было комбинировать более тысячи фраз. И этого оказалось достаточно для того, чтобы наладить контакт!
Впрочем, это не охладило энтузиазма Лилли – он продолжал попытки обучить дельфинов человеческой речи. И поначалу даже успешно – животные освоили несколько десятков слов и даже попытались их повторять, несмотря на совершенно отличный от человеческого речевой аппарат. Ученый утверждал, что один из его подопечных даже как-то позвал его по имени, а прослушивая записанные на магнитофон записи свиста и щелчков, издаваемых этими существами, он смог различить искаженные слова! Однако дальше этого дело не пошло. И причиной, по мнению исследователя, стало не строение гортани, не дающее им произносить звуки, привычные для людей. Лилли утверждал, что дельфинам просто стало скучно с людьми!
Прав он был или нет, но поговорить с этими существами по-английски, равно как и на любом другом языке, пока не удалось. Однако это не охладило интереса ученых к дельфинам, и в частности, к их сигналам. Именно их изучением занялись биоакустики В.И. Марков и В.М. Островская. И полученные ими результаты стали настоящей сенсацией. Выделив несколько типов звуков, издаваемых этими животными, и изучив их, исследователи пришли к выводу, что это не что иное как элементы самого настоящего языка. Причем не примитивной сигнальной системы, как у волков или обезьян – речь дельфинов ничуть не менее сложна и богата, чем человеческая! Поначалу это утверждение казалось голословным, однако привлеченные к анализу лингвисты подтвердили теорию. Будучи не в состоянии расшифровать сам язык, они смогли довольно четко обозначить его структуру. И это стало очередной сенсацией.
Ученые не теряют надежды расшифровать язык дельфинов. Однако из средств у них в арсенале есть только наблюдение. Долгое время записывая и изучая переговоры внутри одной стаи, ученые пришли к удивительному выводу: у каждого ее члена есть собственное имя – комбинация звуков, с помощью которой к нему обращаются. Более того, встречаясь с незнакомцем, морские странники называют ему свое имя. Такого не наблюдали ни у одного вида живых существ, кроме дельфинов и людей.
Большинство современных языков имеют три уровня сложности: звук – слог – слово. В дельфиньей же речи таких уровней целых шесть! И при этом «слова» комбинируются в предложения и даже связные повествования! По оценкам современных специалистов, лексикон этих морских млекопитающих составляет от 7 до 16 тыс. слов. Это тем более впечатляет, что человек в повседневном общении легко обходится тысячей-двумя.
По своей структуре язык дельфинов коренным образом отличается от большинства современных человеческих языков. Однако это не значит, что нельзя провести никаких параллелей. Некоторые из мертвых наречий строились на тех же принципах. Да и сейчас можно услышать на земле речь, подобную дельфиньей – от эскимосов, индейцев Северной Америки и представителей некоторых других племен, сохранивших свою самобытность.
Конечно, скептики могут сказать, что дельфины – стайные хищники, которым для координации действий при охоте или защиты от общего врага требуется сигнальная система. Однако то же можно сказать и о волках – а лексикон волчьей стаи составляет всего-то десяток-другой звуков и движений. Зачем же морским существам такой сложный язык? Ведь его возможностей хватит не только для охоты, но и для сбора и передачи огромных объемов информации – возможно даже, опыта, накопленного целой разумной расой!
Наверное, каждый ученый мечтает изменить мир. Джону Лилли и его последователям это удалось. Именно их исследования привели к тому, что в 2013 году в Индии законодательно запретили дельфинарии, а также любую эксплуатацию и содержание в неволе китообразных. Причина такого решения проста: дельфины признаны в этой стране разумными существами и свободными личностями. А значит, никто не имеет права лишать их свободы и к чему-либо принуждать. И Индия стала не единственной страной, законодательно закрепившей эту точку зрения: такой же запрет в скором времени был принят в Венгрии, Коста-Рике и Чили.
Увы, пока речь дельфинов не расшифрована, и весь этот опыт нам недоступен. Единственные существа на планете, чей разум сопоставим с человеческим, пока слишком далеки и загадочны, и мы еще даже не приблизились к взаимопониманию. Однако, похоже, что начало уже положено – человечество все же нашло своих братьев по разуму.
