Неприветливая местность, голые скалы и множество зияющих глубоких ям
делали прииск скорей похожим на каменоломни. Мельчайшая пыль, подымавшаяся
над разрытой землей, образовала густые тучи; временами она заслоняла солнце.
Луи Буссенар, «Похитители бриллиантов»
Признанный лидер, или Начнем с конца
Как заканчивается золотая лихорадка? Сценарий этого процесса практически неизменен – и на Аляске, и в Калифорнии, и в Джорджии события развивались по накатанной колее. Порода становится все беднее, добыча золота падает – и прииски прекращают работу. И вот уже пустеют шумные улочки старательских городов, закрываются салуны, где, казалось, совсем недавно захмелевшие от виски и удачи золотоискатели горстями проматывали золотой песок и швырялись в прохожих самородками…
Но из любого правила есть исключение. В Южной Африке привычный сценарий разыгран не был. Возникший на месте старательских поселков Йоханнесбург остается крупнейшим городом ЮАР, а в глубину золотых шахт и сегодня спускаются тысячи старателей, чтобы поднимать на поверхность желтый металл. Конечно, ни о какой «стихийной добыче» речь не идет – все в руках крупных компаний. И все же добыча золотодобыча год за годом остается одной из ведущих отраслей горнорудной промышленности страны.
Кимберли. Человек и город
С происхождением названия Кимберли связана интересная история. Старатели, не мудрствуя лукаво, назвали свой поселок New Rush. Вторым названием «алмазной столицы» стало имя близлежащей фермы – Vooruitzicht. Однако секретарь Капской колонии отказался утверждать оба названия. New Rush, по его мнению, звучало слишком вульгарно, а Vooruitzicht он, по его собственному признанию, «не мог выговорить даже по слогам, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух».
В результате за дело взялись чиновники, и вскоре поселок получил «благозвучное» название в честь британского министра колоний того времени – Джона Вудхауса, графа Кимберли, родовое поместье которого находилось в Норфолке. Кимберли восходит к англосаксонскому Cynburgh-leah, что означает «женщина, имеющая право владеть землей». Какое отношение это значение имело к старательскому городишке, непонятно, зато звучало красиво.
Вначале были алмазы
А начиналось все, в общем-то, даже не с золота. В 1866 году на плато Кимберли дети одного из фермеров, играя, набрали полные карманы красивых белых камешков. Один из них оказался алмазом весом в 21 карат. Еще через три года в этих же местах крупный алмаз нашел пастух. Вскоре весть о том, что в Южной Африке открыты несметные алмазные россыпи, облетела весь мир. В 1871 году началась «алмазная лихорадка». Затем на плато начали вырастать поселки старателей – везде, где обнаруживалась «синяя земля», верный признак наличия «короля драгоценных камней». Нравы и быт в этих поселках ничем не отличались от таковых в прочих местах пребывания золотоискателей. Превыше всего в людях ценилась способность работать от зари до зари, метко стрелять из револьвера и сворачивать челюсть ударом кулака. В первые годы на алмазных полях Кимберли добывалось до двух тонн алмазов в год. Это вызвало обвал рынка алмазов и падение их стоимости.
А уж в самих старательских поселках драгоценные камни и вовсе ставились на кон горстями.
Однако, как это обычно бывает, удача улыбалась «охотникам за алмазами» недолго. С одной стороны, россыпи стали потихоньку иссякать, с другой – у вольных старателей появились конкуренты – De Beers Diamond Mining, которую возглавил Сесил Родс, и Kimberley Central Diamond Company во главе с Барни Барнато. Обе кампании начали активную скупку алмазоносных участков – в Кимберли стартовал этап промышленной добычи. Однако и Барнато, и Родс великолепно понимали, что перенасыщение рынка камнями приведет к снижению спроса – а новым «алмазным королям» это не выгодно. Так что они принялись искусственно снижать объемы добычи. «Если бы осталось всего только четыре покупателя, – повторял Родс, – то надо было бы продать столько алмазов, чтобы хватило лишь двоим».
Конечно, в таких условиях старателям-одиночкам трудно было бороться за выживание. Выручало только то, что Барнато и Родс намертво сцепились друг с другом в схватке за алмазную монополию. А там, где грызутся большие акулы, мелкая рыбешка тоже может что-нибудь ухватить.
Две лихорадки
На фоне «алмазной лихорадки» Френсистаунская золотая лихорадка почти потерялась. За два года до первой находки алмазов в Кимберли в Ботсване было обнаружено золото. В 1869 году британский старатель Даниэль Фрэнсис приобрел лицензию на золотодобычу в этом регионе. Между прочим, золото в Ботсване добывали еще местные жители в XII–XV веках, и Фрэнсис часто использовал в качестве ориентиров брошенные древние шахты.
Когда известие о ботсванском золоте просочилось в «большой мир», туда начали стягиваться старатели, однако находка в Кимберли отвлекла внимание от Френсистауна, и полноценная «золотая лихорадка» в тех местах так и не началась.
Страна алмазного короля
Восемь лет Барни Барнато и Сесил Родс вели между собой бескомпромиссную борьбу. Однако Родс постоянно вынужден был отвлекаться на поездки в Англию (он одновременно учился в Оксфорде и вел активную политическую жизнь) и это позволило Барни вырваться вперед. Kimberley Central Diamond Company постепенно вытесняла De Beers Diamond Mining с полей Кимберли. Спасение Родса заключалось именно в его политических связях – Ротшильды предоставили ему кредит в 1,4 млн. фунтов стерлингов. Получив такую финансовую подпитку, Сесил смог загнать Барни в угол. В 1888 году ему удалось выкупить у Барнато его бизнес и объединить все рудники Кимберли в компанию De Beers Consolidated Mines, которая еще через три года контролировала 90% алмазного рынка. Старателям тут больше места не было. Мало того, проводя в жизнь свою политику создания искусственного дефицита алмазов на мировом рынке, Родс еще больше сократил добычу, закрыв ряд шахт. В 1890 году добыча алмазов снизилась на 40%, а цены на них подскочили в полтора раза. «Алмазный король» обеспечил себе прочный финансовый тыл. Ну, а результатом этого стали тысячи безработных горняков, которые вместе со старателями-одиночками остались у разбитого корыта.
Последний нокаутирующий удар старателям Родс нанес в 1893 году, создав первую в мире корпорацию по продаже алмазов Diamond Syndicate. Теперь, даже если бы еще где-нибудь обнаружились алмазные поля, продавать добытое старателям-одиночкам было бы затруднительно.
Начало золотодобычи
В ситуации, когда юг Африки переполнен оставшимися не у дел старателями с полей Кимберли, было бы удивительно, если бы никто не вспомнил про старое доброе золото. В конце концов, добывали же в Ботсване желтый металл. И даже целый старательский городок вырос – Фрэнсистаун. А изрядное количество ходивших среди местного населения легенд об «африканском эльдорадо» еще больше подогревало авантюризм вытесненных из Кимберли старателей. Было бы золото – а найти его лишь вопрос времени. В итоге, удача улыбнулась австралийцу Джону Харрисону, который обнаружил благородный металл неподалеку от фермы Ланглахте в Витватерсранде. В 1886 году он обнаружил обломки кварцевой породы, в которой содержались крупинки золота. Вторым счастливчиком был фермер Уолкер. Он тоже обратил внимание на камни с блестками латунного цвета и, раздробив породу, промыл ее в тазу с водой. На дне таза остался блестящий, радующий глаз желтизной осадок. Уолкер, никогда раньше не работавший на приисках, подумал, что это и есть золото. Но ошибся. Вернее, ошибся частично. Большая часть осадка оказалась пиритом, не имеющим никакой ценности. Но среди крупинок этого бросового материала было и некоторое количество настоящего золота.
Так открылось Витватерсрандское месторождение – величайшая в мире золотая россыпь. Достаточно сказать, что если за всю свою историю человечество извлекло из недр земли 100 тыс. тонн золота, то половину его добыли в Витватерсранде! Считается, что сейчас потенциал этой россыпи можно оценить в 100 тыс. тонн золота – то есть еще столько же, сколько уже было добыто за всю историю. И это только в пластах, разработка которых возможна промышленным путем. А ведь еще столько же находится в слоях непромышленных.
Но россыпь – даже такая большая, как Витватерсрандская – это всего лишь часть коренного месторождения, то есть той самой легендарной «материнской» жилы, которую мечтают найти все старатели. И сегодня геологи предполагают, что в коренных месторождениях, давших начало россыпям Южной Африки, находится еще 500 тыс. тонн золота!
Однако это известно сейчас. В 1886 году, когда мир узнал о находке Харрисона и Уолкера, и к ферме Ланглахте начали стекаться первые старатели, они были скорее разочарованы, чем восхищены. Содержание золота в породе было невысоким. Чтобы получить 40 г золота, надо было перелопатить тонну породы. И одновременно с разработкой найденного месторождения старатели принялись обшаривать окрестности в поисках более богатых россыпей.
Погоня Сесила Родса
Одновременно с вольными старателями за поиск золота в Южной Африке взялись и горнорудные корпорации. А если быть более точным – De Beers Consolidated Mines. Сесил Родс прослышал о том, что золото есть в Мандебеленде – на юго-западе Зимбабве. В 1888 году он заключил договор с вождем амандебеле Лобелунге, согласно которому британцам разрешалось управлять экономикой Мандебеленда. «Управление» английских джентльменов оказалось настолько «эффективным», что уже через 5 лет амандебеле вместе со своим вождем восстали против Британской Южно-Африканской кампании. Но весовые категории противников были несопоставимы – как писал Киплинг, «у нас есть пулемет «Максим», а у них его нет». Именно с помощью пулеметов Хайрема Максима отряд компании, возглавляемый доктором Линдером Джеймсоном, подавил восстание и окончательно умиротворил Мандабеленд. Однако все усилия Родса оказались тщетными – золота там не оказалась, как не нашлось его и в расположенном севернее Машоналенде, и на территории племен шона и ндбеле.
Привычная картина
Тем временем Джон Харрисон должным образом оформил документы для получения лицензии на землю у правительства Трансвааля и, засучив рукава, принялся за дело. Так же, как и сотни его собратьев по охоте за «желтым дьяволом». В лагеря у фермы Ланглахте, лагерь Ферейра и десятки других старательских поселков, как грибы после дождя выросших в Витватерсранде, потянулись старатели, рыскавшие по Южной Африке в поисках золота. К ним присоединились тысячи безработных с алмазных шахт Кимберли, а следом потянулись и авантюристы из Европы. И, конечно же, наряду с теми, кто день за днем перелопачивал тонны грунта в поисках крупинок золота, было немало и других, которые обеспечивали старателей едой, выпивкой и развлечениями, или, говоря менее поэтично, спекулировали на товарах и услугах первой необходимости.
Вскоре бурским властям Трансвааля пришлось узаконить статус кучи старательских поселков – так возник город Йоханнесбург. Шахтеры и старатели со всех концов земли, китайские рабочие, негры, еврейские и армянские торговцы, огромное количество «ночных бабочек» всех оттенков кожи, бандиты, разорившиеся буры и бежавшие с сахарных плантаций Дурбана индусы составили его первоначальное население. А уже через 10 лет Йоханнесбург стал крупнейшим городом Южной Африки – темпы его роста даже превосходили Кейптаун.
Тем временем старатели заметили, что с течением времени «урожайность» большей части участков и не думает снижаться. Время шло, а тонна перелопаченной породы по-прежнему давала все те же 40 г золота. Были, конечно, и невезучие. Среди них оказался и первооткрыватель Витватерсрандских приисков Джордж Харрисон. Австралийцу не удалось сколотить себе состояние. В конце концов, он сбыл свой участок с рук за 10 фунтов и ушел с приисков. Правда, существует версия, что его заставили продать землю, а потом тихонько убили. Зато Харрисону, единственному из южноамериканских старателей, поставлен памятник в центре Йоханнесбурга.
А вот историй о стремительно разбогатевших старателях Витватерсранда как-то не сохранилось. Зато есть исторический факт: уже через 10 лет после открытия приисков в Йоханнесбурге проживала целая прослойка сверхбогатых старателей, которых называли «рандлорды».
Буры и другие
Тут необходимо дать небольшую политическую справку. В 1795 году Великобритания захватила Капскую колонию Голландской Ост-Индской компании. Потомки европейских колонизаторов – буры – недовольные политикой новых хозяев колонии, в 1835 году организовали массовый исход, получивший название Великий Трек. Миновав территорию между реками Оранжевая и Вааль, буры захватили часть территории зулусов и организовали республику Наталь, однако и она в 1843 году была официально присоединена к Капской колонии. Тогда неугомонные буры эмигрировали во внутренние районы Южной Африки, где в 1852 году организовали Южно-Африканскую Республику (она же Трансвааль) и Оранжевое свободное государство.
Тем временем британские владения также разрастались, и к концу XIX века бурские республики почти со всех сторон (кроме востока, где они граничили с португальским Мозамбиком) оказались окружены британскими владениями.
В 1877 году Великобритания присоединила к себе Трансвааль. По утверждению «владычицы морей», тем самым она спасла буров от финансового краха и нашествия зулусов. Однако буры, как видно, отнеслись к этому факту несколько иначе. После первой англо-бурской войны 1881 года Трансвааль снова стал независимым.
Золото и политика
Однако для золотых приисков Витватерсранда также должен был наступить тот период, когда на смену старателям приходят горнорудные кампании. И тут на сцене снова появился Сесил Родс. Имея огромные доходы от торговли алмазами, он мог тратить десятки и сотни тысяч фунтов на скупку золотоносных участков. К 1895 году изрядная часть витватерсрандских приисков принадлежала Британской Южно-Африканской компании. На ее шахтах работало почти 10 тыс. человек. Кроме «акулы» Родса, в этом пруду плавала и рыба помельче – часть шахт принадлежала более мелким британским дельцам.
Вообще количество англичан на территории Витватерсранда было сопоставимо со всем бурским населением Южно-Африканской республики. Пока по местным законам они назывались ойтландерами и не имели никаких политических прав – зато исправно платили налоги. Однако в случае предоставления им права голоса кабинет президента Крюгера мог бы живо смениться на проанглийское правительство – и Трансвааль упал бы в руки «просвещенных мореплавателей», как перезрелый плод.
Надо сказать, что президент Южно-Африканской республики Пауль Крюгер не питал никаких иллюзий насчет «добрососедских» отношений с Британией. После англо-бурской войны 1881 года правительство Трансвааля каждый свободный фунт тратило на закупку оружия для будущей войны с «джентльменами». Пошлины на ввоз британских товаров и налоги с витватерсрандских приисков шли туда же.
Особенно данная ситуация раздражала Сесила Родса. Надо сказать, что этот человек был одержим идеей создания мирового британского государства и началом этого процесса считал именно покорение Африки. А тут он сам, своими руками вынужден был давать бурам деньги, которые они тратили на подготовку к войне. А военная удача – штука переменчивая, и неизвестно, останутся ли после нее вообще британские владения в Южной Африке. Тем более что в 1881-м буры отстреливали британских солдат, как зайцев, и соотношение потерь равнялось 1 к 10. Естественно, не в пользу «просвещенных мореплавателей».
Великобритании независимость Трансвааля тоже была костью в горле – особенно, учитывая прибыль с приисков, которая отлично смотрелась бы доходной статьей британского, а не какого-то там трансваальского бюджета.
Пророчество президента Крюгера
Президент Южно-Африканской республики Пауль Крюгер, узнав о находке золота в Витватерсранде, сказал: «Не говорите мне про золото. Это металл, от которого получают меньше пользы, чем распрей, несчастий и невзгод… Я говорю вам: каждая унция, изъятая из нашей земли, повлечет за собой потоки слез и крови тысяч лучших из нас». Эти слова оказались пророческими.
Рейд Джеймсона
В 1895 году среди ойтландеров созрел заговор. Его участники планировали взять под свой контроль Йоханнесбург и прииски и удерживать их, пока «всеобщее сочувствие их делу» не заставит Великобританию вмешаться. То есть – оккупировать Трансвааль. Ниточки заговора уходили за рубеж – в британские владения, а уши мистера Родса торчали в этом деле из-за каждого угла. Достаточно было сказать, что для помощи ойтландерам был заранее подготовлен отряд из 600 человек, который возглавил «усмиритель Матабеленда» Линдер Старр Джеймсон. Большая часть отряда была укомплектована сотрудниками конной полиции Матабеленда, а дополнительный «вес» «борцам за права ойтландеров» придавали 16 пулеметов «Максим» и 8 легких орудий. По меркам Южной Африки команда доктора Джеймсона была серьезной военной силой.
По сигналу заговорщиков Джеймсон со своими людьми должен был пересечь границу, дойти до Йоханнесбурга и захватить золотые прииски. Однако, как это часто бывает, между заговорщиками из Комитета реформ и Йоханнесбургскими ойтландерскими реформаторами вспыхнули разногласия по поводу будущего политического устройства Трансвааля. Говоря попросту, участники заговора увлеклись дележкой шкуры неубитого медведя. Выступление все откладывалось. В конце концов, Джеймсон решил действовать на свой страх и риск. Он рассчитывал, что появление его отряда на приисках вызовет выступление ойтландеров – и дело будет в шляпе. А победителей, как известно не судят.
Однако все вышло несколько иначе. 29 декабря 1895 года отряд пересек границу Трансвааля. Но к тому времени все планы заговорщиков были давно известны бурам, и они подготовили доктору и его людям «теплый» прием. После недолгого преследования людей Джеймсона окружили трансваальские войска под командованием Пита Корнье. Бурские стрелки быстро объяснили незваным гостям, что такое суверенитет и как его надо уважать, после чего остатки отряда сложили оружие.
Сами буры, между прочим, суверенитет британских владений уважили – Джеймсон и его люди были просто депортированы в Капскую колонию. С заговорщиками из ойтлендеров обошлись гораздо жестче, а вот меру вины своих подданных Британия должна была определить сама. Сесил Родс лишился поста премьер-министра Капской колонии, а Джеймсон – осужден. Однако позже, в 1904 году, он был отпущен и назначен премьер-министром Капской колонии, а в 1911-м получил титул баронета.
Война за золото
Рейд Джеймсона и заговор ойтлендеров сделали мирное сосуществование бурских республик и британских колоний невозможными. Южноамериканский политик Ян Христиан Смэтс очень точно определил роль этой неудачной кампании: «Рейд Джеймсона был настоящим объявлением войны… И это так, несмотря на последовавшие 4 года перемирия… агрессоры консолидировали свои силы… защитники, в свою очередь, молча и сурово готовились к неизбежному». Масла в огонь добавила телеграмма германского кайзера Вильгельма II, в которой он поздравлял президента Крюгера с победой над «вооруженной бандой» и предлагал свою поддержку. События медленно ползли по накатанной колее. 11 октября 1899 года началась вторая англо-бурская война, закончившаяся аннексией Трансвааля вместе с его золотыми приисками.
Для золотодобычи это не принесло никаких изменений, кроме, естественно, смены государственной принадлежности приисков. Старатели-одиночки так и не вернулись в Витватерсранд – «золотые поля» были поделены между крупными добывающими корпорациями. Со временем их роль только усиливалась – ведь за золотом с каждым годом приходилось опускаться все глубже и глубже.
