Полет «Норге»
12 мая 1926 года… Огромная серебристая сигара дирижабля медленно кружила над арктической ледяной пустыней. Вот от нее отделились и упали вниз три флагштока. На холодном ветру затрепетали знамена – итальянское, норвежское, американское. Северный полюс был достигнут.
В кабине воздушного корабля «Норге» три человека торжественно пожали друг другу руки. Инженер Умберто Нобиле – строитель и капитан дирижабля, знаменитый полярный исследователь Руал Амундсен – руководитель экспедиции и Линкольн Элсуорт – миллионер, финансист и полярный исследователь. Пока они еще были вместе и спор о том, кто же действительно главный, не разделил их. Впрочем… От внимания Нобиле не ускользнуло, что в тот момент, когда древко норвежского флага вонзилось в арктический лед, Амундсен обменялся рукопожатием с Оскаром Вистингом – своим старым знакомым и участником знаменитой «гонки» к Южному полюсу. Той самой, которая стоила жизни сопернику Амундсена – капитану Скотту. Итальянец пожал плечами и направил воздушный корабль к Аляске.
Экспедиция «Норге» была странной. Она считалась «международной» и «совместной» – но была таковой лишь на бумаге. На деле властный, неуступчивый и амбициозный Руал Амундсен в любой ситуации действовал по принципу «есть два мнения – одно мое, второе – неправильное». Национальный герой Норвегии весьма неохотно делился даже маленькими крупицами власти и славы. Всеми правдами и неправдами он «пропихивал» в экипаж «Норге» своих соотечественников, лишь в самых исключительных случаях соглашаясь на земляков Нобиле. Перед началом полета Амундсен вывел из состава экспедиции приехавшего из Рима с Нобиле радиотелеграфиста Геннадия Олонкина. У человека, успевшего на пути от Рима до Кингс-бей, откуда стартовала экспедиция, отправить и принять тысячи телеграмм, норвежец внезапно нашел дефект слуха! Вместо Олонкина к полюсу отправился норвежский телеграфист Готвальд, который, послав в эфир сообщения о достижении полюса, внезапно объявил, что рация не работает из-за обледенения антенны. Однако после посадки аппарат «вдруг» заработал, и норвежец срочно принялся передавать в редакции крупнейших газет статью Амундсена. Умберто Нобиле, который всего-то хотел сообщить жене, что с ним все в порядке, просто не подпустили к радиостанции, пока в эфир не ушел отчет «великого норвежца».
Собака раздора
Когда люди ссорятся, принято говорить, что между ними пробежала кошка. В случае Нобиле и Амундсена – между ними пробежала собака. Умберто Нобиле души не чаял в своей дворняжке Титине и считал ее своим талисманом. Доходило до того, что если животное отказывалось войти в гондолу дирижабля, итальянец отменял полет. Неудивительно, что на старт «Норге» Умберто явился в сопровождении Титины. Собачка резво взбежала по трапу, обнюхала гондолу и, устроившись на куче продовольствия, моментально уснула. Однако появление незапланированного пассажира просто взбесило Амундсена. Доводы о том, что пятикилограммовый песик не перегрузит гондолу, не могли успокоить разъяренного потомка викингов, который – как известно по экспедиции к Южному полюсу – относился к собакам, как к живым консервам, которые могут еще и тащить сани.
Неаполитанский полярник
Нобиле, которого Амундсен фактически низвел до положения «извозчика», естественно, такая ситуация не радовала. Тем более что в 1926 году его имя кое-что значило в мире.
Умберто Нобиле родился в 1885 году и по окончании Неаполитанского университета занимался электрификацией оборудования на итальянских железных дорогах. Но в 1911 году в судьбе молодого человека произошел крутой перелом. Нобиле прошел по конкурсу в воздухоплавательное училище. Через четыре года он несколько раз пытался поступить на армейскую службу, но не прошел медкомиссию. Тогда Умберто занялся конструированием дирижаблей. В отличие от Цеппелина – сторонника дирижаблей жесткой конструкции, Нобиле считал, что будущее за воздушными кораблями полужесткой схемы. В июле 1918 года вместе с инженерами Джузеппе Валле, Бенедетто Кроче и Челестино Узуэлли он основал компанию по производству дирижаблей. К тому времени Нобиле уже преподавал в Неаполитанском университете и написал книгу «Элементы аэродинамики». Через год в воздух поднялся первый дирижабль «Нобиле и компании». Воздушное судно под индексом Т-34 продали сначала итальянской армии, а вскоре оно, перепроданное Соединенным Штатам, отправилось за океан. Американцы оценили конструкцию, и еще через три года вслед за своим творением отправился сам Нобиле – год он консультировал специалистов «Goodyear» по вопросам конструирования и организации производства воздушных кораблей. В 1923 году Умберто вернулся в Италию и приступил к постройке дирижабля N-1.
А в 1924-м с итальянским дирижаблестроителем встретился Руал Амундсен. «Великий норвежец» только что отказался от идеи достичь Северного полюса на аэропланах. Убедившись на собственном опыте в их ненадежности, невозможности вести наблюдение и опасности посадки на лед, норвежский полярник решил «пересесть» на дирижабль. 10 апреля 1926 года N-1, получивший имя «Норге», вылетел из Рима на штурм Северного полюса.
Особенности конструкции
По конструкции дирижабли разделяются на мягкие, жесткие и полужесткие. По поводу первых Циолковский писал: «Первый недостаток такого мягкого дирижабля, заключающийся в том, что в зависимости от погоды дирижабль то падает, то устремляется в высь… Второй недостаток безбаллонного дирижабля – постоянная опасность пожара, особенно при употреблении огневых двигателей… Третий недостаток мягкого дирижабля – объем и форма его постоянно изменяются, поэтому газовая оболочка образует морщины и большие складки, вследствие чего горизонтальная управляемость становится немыслимой». Жесткие «цеппелины» были избавлены от части этих недостатков, но зато имели свои собственные – спуск на неподготовленную площадку без помощи с земли был практически невозможен, хрупкий каркас мог легко разрушиться на стоянке от сильного ветра, а стоимость постройки была очень высока. В полужестком дирижабле жесткий киль, носовое и кормовое усиления не позволяли мягкой оболочке деформироваться.
Кто главнее?
По окончании экспедиции конфликт между Амундсеном и Нобиле вышел на новый уровень развития. Темпераментный итальянец и амбициозный норвежец никак не могли поделить лавры покорителей полюса. «Перца» в их противостояние добавила восторженная встреча Умберто Нобиле на родине. Создатель и командир «Норге» стал национальным героем Италии. Бенито Муссолини произвел его в генералы и почетные члены фашистской партии. Неизбалованная большим количеством «собственных» великих ученых и путешественников Италия неистовствовала. Амундсен понял, что в этой стране его считают не более чем именитым пассажиром на воздушном корабле «великого итальянца». Наверное, бешенство норвежца еще больше усиливалось от того, что определенный резон в такой оценке его роли был. «Норге» не высаживал на лед исследовательских партий, не проводил научных экспериментов, и даже при установке флагов на арктический лед не ступил ни один человек! Амундсен просто находился в гондоле дирижабля – от старта и до посадки.
Конечно, опыт старого полярника и его роль в подготовке экспедиции нельзя недооценивать. Но ликующие итальянцы как-то про это позабыли. В конце концов, без Нобиле и его дирижабля синьор Амундсен просто не смог бы добраться до полюса – не так ли? А сможет ли Нобиле добраться до полюса без синьора Амундсена? Ответ на этот вопрос должен был поставить точку в споре, «кто же главнее».
Итальянское руководство в лице Муссолини не сразу дало Нобиле разрешение на новую экспедицию. Диктатора можно было понять. С одной стороны, новый полет генерала Нобиле в случае успеха – это очко к престижу Италии. И не одно. С другой стороны… Полюс – штука опасная. А вдруг что случится? Кроме того, остается финансовый вопрос – летающие корабли новоявленного генерала – вещь недешевая. Однако после того как Королевское географическое общество и союз промышленников Милана согласились профинансировать экспедицию, Муссолини дал свое разрешение. Умберто Нобиле начал строительство нового воздушного судна «Италия». 15 апреля 1928 года все подготовительные работы были завершены и дирижабль, вылетев из Милана, взял курс на север.
По полной программе
Новый дирижабль был несколько меньше и тихоходнее «Норге». Умберто Нобиле и его инженеры старались учесть все мыслимые и немыслимые нюансы. Новоявленный генерал специально консультировался с прославленным полярным исследователем Фритьофом Нансеном. На всякий случай в дирижабль загрузили сани, палатки, спальные мешки, запас продовольствия и дополнительную радиостанцию. Амундсена планировали «побить» по всем статьям – кроме простого достижения полюса экспедиция включала в себя обширную научную программу и высадку на лед исследовательской партии. Наконец, перед самым отлетом экипаж «Италии» получил аудиенцию у Папы Римского Пия XI, который вручил Нобиле лично им освященный крест, дабы экспедиция установила его на полюсе.
В этой бочке меда была ложка дегтя – Титина наотрез отказывалась лезть в гондолу. Но от Нобиле уже ничего не зависело. За стартом дирижабля наблюдал лично Муссолини. Генерал взял свою любимицу на руки и ступил на борт дирижабля. Несмотря на дурную примету, экспедиция началась.
Победа… и катастрофа
Путь «Италии» лежал на Шпицберген, в Конгсфьорд. Нобиле вышел в рейс, не дождавшись прогноза погоды – синоптики замешкались. А погода, между тем, покорителя Северного полюса не радовала. «Все было против нас, – вспоминал он впоследствии, – яростные ветры, дождь как из ведра, град, буря, снег и обледенение». Впрочем, эти неприятности можно было бы считать тренировкой перед суровыми условиями Арктики. Как бы то ни было, 8 мая 1928 года дирижабль достиг Конгсфьорда целым и невредимым. Здесь Нобиле уже поджидало вспомогательное судно «Читта ди Милано», которое должно было обеспечивать радиосвязь экспедиции с миром. Весь экипаж, в том числе и Титина, чувствовал себя отлично и был готов к штурму полюса.
Однако Нобиле не ставил своей задачей просто пролететь над искомой точкой. Экспедиция включала в себя и исследовательскую часть. Поэтому перед штурмом полюса было произведено два вылета. В ходе первого Нобиле планировал продвинуться на северо-восток от Земли Франца-Иосифа, но из-за плохой погоды и неполадок в рулевом управлении вылет пришлось прервать еще над Шпицбергеном. Зато второй полет – несмотря на сюрпризы погоды – окончился успешно. «Италия» прошла мимо Земли Франца-Иосифа к Северной Земле, оттуда направилась к Новой Земле и, описав над Арктикой огромный треугольник, вернулась в Конгсфьорд. Было исследовано 47 тыс. квадратных километров неизвестного района между этими островами и развеян миф о существовании в «треугольнике» еще одного острова – Земли Джиллиса. В программу третьего полета входило исследование неизвестной области между Шпицбергеном и Гренландией. От северной части Гренландии «Италия» должна была повернуть к полюсу и высадить на лед исследовательскую партию. Полет начался 23 мая 1928 года. На борту дирижабля находилось семнадцать членов экипажа: сам Нобиле и Титина; метеоролог Финн Мальмгрен; физики Франтишек Бегоунек и Альдо Понтремолли; журналист Уго Лаго, три штурмана – Адальберто Мариано, Филиппо Цаппи и Альфредо Вильери; радист Джузеппе Бьяджи, механики Натале Чечоне, Калисто Чокка, Аттилио Каратти, Винченцо Помелла, Этторе Ардуино, Ренато Алессандрини и инженер Феличе Трояни.
Первый этап полета прошел нормально, и ничто не предвещало беды. При попутном ветре «Италия» бодро шла вперед. Однако стоило Нобиле повернуть к полюсу, как погода резко испортилась. Облачность стремительно сгущалась, а ветер все усиливался. Поэтому когда в ночь с 23 на 24 мая «Италия» оказалась над полюсом, ни о какой высадке не могло быть и речи. Единственное, что смог сделать Нобиле – это сбросить на лед крест и итальянский флаг. Надо было поворачивать назад.
А погода продолжала ухудшаться. Почти сутки дирижабль шел в густом тумане. Нобиле управлял им почти вслепую. Два мотора, работавших на пределе мощности, с трудом «толкали» отяжелевший корабль навстречу потокам холодного сырого ветра. Запуск третьего двигателя не сильно увеличил скорость «Италии», зато повысил расход бензина. Наверное, за эти 24 часа итальянец успел не раз пожалеть о том, что послушался совета Мальмгрена и повернул к Шпицбергену, вместо того, чтобы с попутным ветром лететь в направлении Канады. Но ученый был уверен, что ветер переменится.
25 мая в три часа ночи (правда, чисто условной – напомним, что в это время над Арктикой царит полярный день) «Италия» внезапно «клюнула носом» и начала опасно снижаться – заклинило руль высоты. Экипажу пришлось срочно останавливать двигатели и стравливать часть газа из кормового отсека. Дирижабль удалось выровнять, но покрытый ледяной коркой, потерявший часть водорода, он уже еле-еле держался в воздухе. В 10.27 радист Бьяджи отправил на «Читта ди Милано» очередное сообщение, где указал текущие координаты «Италии», а через три минуты воздушный корабль начал «резко снижаться со скоростью приблизительно полметра в секунду и дифферентом на корму около 8 градусов». Для дирижабля это называется одним словом – падение. И работавшие на пределе мощности двигатели не могли замедлить его. За борт полетел балласт. Поняв, что крушение неизбежно, Нобиле приказал заглушить двигатели, опасаясь водородного пожара. Еще три минуты спустя с жутким скрежетом ударилась о лед кормовая мотогондола. Ее мгновенно оторвало от обшивки, и облегчившаяся корма дирижабля резко рванулась вверх. Наступил черед носовой гондолы.
«Раздался ужасающий треск. Я ощутил удар в голову. Почувствовал себя сплющенным, раздавленным, – вспоминал впоследствии Нобиле. – Ясно, но без всякой боли ощутил, что несколько костей у меня сломано. Затем что-то свалилось сверху, и меня выбросило наружу вниз головой. Инстинктивно я закрыл глаза и в полном сознании равнодушно подумал: «Все кончено».
Но все только начиналось. Избавившись от двух гондол, неуправляемая «Италия» рванулась в воздух. Ветер, как пушинку, нес стометровую сигару дирижабля на восток. На его палубах осталась большая часть снаряжения и шесть человек – Алессандрини, Понтремолли, Ардуино, Чокка, Каратти и Лаго. Их так никогда и не нашли. На льду среди обломков гондолы остались Нобиле, у которого было рассечено лицо и сломаны рука и нога, Мальмгрен со сломанной рукой, механик Чечони со сломанной ногой, Бегоунек, Мариано, Цаппи, Вильери, Бьяджо – и целая и невредимая Титина.
Красная палатка
Потерпевшим крушение неслыханно повезло. Вместе с ними на лед выбросило несколько мешков со снаряжением и жестяных банок с едой. Нашлась четырехместная палатка и – о чудо – маленькая коротковолновая станция. Отремонтировав ее, Бьяджи 27 мая отправил в эфир сообщение «SOS-«Италия»-Нобиле…» Но этот призыв не был услышан ни 27 мая, ни 28-го, ни в последующие дни.
Только 3 июня в 19 часов 30 минут призыв о помощи был услышан – но не радиотелеграфистами «Читта ди Милано». А советским радиолюбителем Шмидтом. Он немедленно сообщил о передаче «куда следует». И только после этого итальянское правительство отдало приказ о развертывании трех дополнительных радиостанций. На борту «Читта ди Милано» были запрещены все личные телеграммы и передача новостей для прессы. И все равно прошло еще пять дней, прежде чем связь с «красной палаткой» была налажена и были установлены точные координаты лагеря потерпевших крушение.
Разгильдяйство по-итальянски
Почему же вспомогательное судно «Читта ди Милано» не смогло выполнить то, ради чего оно, собственно, и посылалось на Шпицберген – обеспечение надежной связи с экспедицией Нобиле? Ларчик открывался просто. Вместо того чтобы внимательно следить за эфиром, радиотелеграфисты передавали личные телеграммы и информацию для газет! Ну а потом, когда связь с «Италией» внезапно прервалась? На этот вопрос Нобиле получил ответ когда наконец добрался до корабля. И он потряс генерала: «Раз молчит и основная и запасная радиостанция – значит, радист погиб. А следовательно – слушать эфир бесполезно». Такая странная логика привела к тому, что даже когда на ПЯТЫЙ день после катастрофы на «Читта ди Милано» случайно перехватили фрагмент передачи, внимания на это никто не обратил. Призывы о помощи на итальянском языке посчитали работой станции… в Могадишо!
Что пережили за эти дни Нобиле и его спутники, несложно себе представить. Сутки за сутками – без связи. Аккумуляторы радиостанции разряжались, запасы продовольствия – иссякали. О судьбе тех воздухоплавателей, которых унес с собой неуправляемый дирижабль, ничего известно не было. В этой ситуации Мариано, Цаппи и Мальмгрен предложили Нобиле рискованный план – они втроем собирались добраться до не столь уж и далекого Шпицбергена и привести помощь.
После того, как связь с «большой землей» была наконец-то установлена, казалось, что спасение выживших членов экспедиции не за горами. И никаких особенных сложностей уже не остается. Местоположение «красной палатки» было известно точно, маршрут «группы Мальмгрена» – тоже… Но неприятности продолжались. 18 июня 1928 года случилась следующая катастрофа – рванувшийся спасать своего оппонента Руал Амундсен пропал где-то в Арктике вместе с экипажем французского самолета «Латам-25». Он даже не смог долететь до Шпицбергена. 31 августа в море случайно нашли поплавок от гидросамолета – точное место гибели покорителя двух полюсов так и осталось неизвестным.
20 июня итальянцы смогли сбросить своим соотечественникам немного продовольствия и медикаментов, а через три дня Эйнар Лундборг на одномоторном «Фоккере» сумел сесть на лед и вывезти из лагеря раненого Нобиле и Титину. Швед рассчитывал в несколько рейсов забрать и остальных – но при следующей посадке самолет Лундборга скапотировал, и он сам из спасателя перешел в категорию жертв. Умберто Нобиле на долгое время стал единственным спасенным участником злополучной экспедиции. Что немедленно было поставлено ему в вину – ведь, как известно, капитан покидает корабль последним.
Кто кого предал?
То, что Нобиле эвакуировали первым, серьезно отразилось на его репутации. Тон в очернении генерала задавала американская пресса. При этом из виду упорно упускалось несколько обстоятельств. Во-первых, Нобиле был ранен наиболее тяжело из всех выживших. Во-вторых, Лундборг имел четкий приказ вывезти именно его. В-третьих, тот же Лундборг клятвенно обещал, что все потерпевшие крушение будут спасены в ближайшее время. В-четвертых, Нобиле искренне надеялся взять в свои руки координацию действий спасателей. Не его вина, что на «Читта ди Милано» он стал практически узником. Капитан корабля даже грозил выставить у его каюты вооруженную охрану.
И все же Нобиле спас своих спутников – хотя они про это так и не узнали. Капитан «Читта ди Милано» Романья пытался приказать остальным аэронавтам пешком выбираться к Шпицбергену, бросив раненного механика Чечони. Нобиле удалось добиться отмены этого распоряжения.
«Красин»
За покорителей полюса переживала не только Италия. Еще 29 мая, через несколько дней после того, как с экспедицией пропала связь, в СССР был создан специальный комитет помощи. Возглавил его И.С. Уншлихт. 12 июня из Архангельска в сторону Шпицбергена отправился ледокольный пароход «Малыгин» под командованием Владимира Визе, а через четыре дня из Ленинграда вышел ледокол «Красин» под командованием Карла Эгги и Рудольфа Самойловича. «Малыгин» быстро выбыл из спасательной операции, зажатый льдами в Баренцевом море. А «Красин» продолжал упорно пробиваться к Шпицбергену. 10 июля летчик Чухновский увидел «красную палатку» и сбросил пострадавшим еду и теплую одежду, а через день обнаружил во льдах группу Мальмгрена. В этом полете самолет из-за тумана совершил вынужденную посадку и пять летчиков сами оказались в затруднительном положении, но Чухновский радировал на «Красин», что отказывается от помощи, пока не будут спасены итальянцы. На следующий день экипаж ледокола снял со льдины «группу Мальмгрена». Правда, в ней оказались не три человека, а два. Мальмгрен еще месяц назад не смог идти дальше, и был оставлен умирать в арктической пустыне.
Вечером того же дня красинцы приняли на борт и пятерых обитателей «красной палатки». Судьба остальных членов экспедиции так и осталась тайной.
Шок
Поведение спасенных Цаппи и Мариано шокировало экипаж «Красина». Уже то, что они бросили умирать своего товарища, не укладывалось в голове. Но еще больше поражал вид этой пары. Одетый в три меховые куртки и две пары ботинок Цаппи просто лучился здоровьем – в то время как у его спутника обуви не было вовсе, и через несколько дней Мариано пришлось ампутировать обмороженную ногу. При этом часть снаряжения Цаппи принадлежала Мальмгрену. Вскоре появилась версия о каннибализме Цаппи – его хорошее состояние объясняли тем, что итальянец питался мясом с тела Мальмгрена.
Развенчанный герой
Комиссия, проводившая расследование причин гибели «Италии», объявила Умберто Нобиле виновным по всем статьям. Из героя он мгновенно превратился в парию. А вот Цаппи, оставившего Мальмгрена и готового бросить второго своего спутника, суд оправдал. Травля в итальянской печати сделала невозможным дальнейшее пребывание Нобиле на родине. Он терпел пять лет – а потом уехал в СССР. Следующие пять лет бывший национальный герой Италии жил в небольшом подмосковном городке Долгопрудный и работал в Дирижаблестрое. Жизнь он вел тихую и внимание к себе не привлекал. В отличие от Титины. За время арктической эпопеи песик от цинги потерял все зубы, и Умберто вставил своей любимице… золотые протезы. Золотозубая собака стала объектом повышенного интереса всех детей Долгопрудного!
В 1936 году Нобиле ненадолго вернулся на родину – однако вскоре был вынужден снова уехать, на этот раз в США. В Италию он приехал только в 1945 году и еще долго преподавал в университете Неаполя. Но до самой смерти в 1973 году его продолжали мучить вопросы той злополучной экспедиции. Что стало с остальным экипажем дирижабля? Как погиб Амундсен? Что на самом деле случилось с Мальмгреном?
Вопросы без ответов, которые навсегда остались тайной Арктики…
