В 988 году князь Владимир Красное Солнышко крестил Киевскую Русь. Это событие стало новой вехой в истории государства. Древние боги в буквальном смысле слова были сброшены в реки, и на руинах старых капищ началось возведение первых христианских храмов. Казалось бы, с идолопоклонничеством покончено навсегда. Но примерно в это же время люди начали активно использовать магические амулеты. Во всяком случае, множество древних языческих подвесок из тех, что попали в руки белорусских археологов, датируются как раз X – XIII столетиями.
Совпадение или закономерность?
Не все жители Киевского княжества были рады новой религии. Красочные описания тех событий сохранились в Лаврентьевской летописи: «Перуна же повелел [князь Владимир] привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью, и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами <…> Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди».
Любопытный факт: в Ирландии, например, вековые предания, связанные с верованиями кельтов, сохранились. И эта заслуга принадлежит христианским монахам, которые кропотливо записали старинные сказания. На Киевских землях (в состав которых в X столетии входило и Полоцкое княжество) ситуация была диаметрально противоположной – языческих богов не просто низвергали со святилищ, но и старались уничтожить всякую память о них. Однако, как известно, любое действие вызывает противодействие.
– Дело в том, что христианство принималось по инициативе княжеской власти, а низшие слои общества продолжали веровать в языческих богов. Остатки языческих верований в деревнях прослеживаются и поныне, – говорит аспирант Института истории Белорусской Национальной академии наук Анастасия Костюкевич. – Христианство с ними пыталось бороться то силой, то хитростью: например, связывая свои праздники с теми, которые традиционно здесь отмечались. Но в итоге язычество все равно осталось – в скрытом состоянии.
По мнению некоторых ученых, именно такое яростное «выжигание» языческих ритуалов и привело к весьма неожиданным результатам.
– Я думаю, что распространение магических оберегов в XI–XII веках было как раз своеобразным ответом на принятие христианства, реакцией отторжения, – продолжает Анастасия Костюкевич. – Причем хождение получили как сугубо мужские, так и сугубо женские амулеты.
Спи спокойно, маленький воин…
Крохотный топорик, размером всего-то около 3 см, но проработанный на удивление искусно, даже филигранно… Не стоит обманываться его «игрушечным» видом – это точнейшая копия настоящей боевой секиры! Таков один из самых таинственных магических амулетов, найденных на территории Беларуси. Загадочно уже само то, что маленькие «секирки», похоже, не носили на шее, как другие обереги. Скорее всего, они имели топорища. Иначе, как объяснить, что у некоторых в обушках сохранились остатки дерева?
– Амулеты эти бытовали только в воинской среде, – говорит Анастасия Костюкевич и берет «секирку» с моей ладони, вертит ее, чтобы было можно лучше рассмотреть эту удивительную гостью из прошлого. – Чаще всего встречаются они в городах, крепостях или на границе. То есть в местах, где воинская культура была наиболее развита. Там, где нужно было или защищать рубежи, или отражать чьи-то набеги.
Хотя большинство топориков найдено в городах, попадаются они и в курганах-захоронениях мальчиков и подростков примерно до 12 лет. Известен только один топорик, обнаруженный в погребении 17-летнего юноши. В женских могилах их нет вообще, кроме двух, да и то в курганах марийских племен. А в их среде значение амулетов могло трактоваться совершенно по-иному.
– Судя по всему, это был и оберег, и атрибут посвящения мальчиков во взрослую жизнь, – продолжает рассказ археолог, – ведь топор считался «оружием отроков», самых юных воинов. Возможно, миниатюрные «секирки» использовались для инициации, а в могиле заменяли настоящие топоры. Как говорится, спи с миром, маленький воин. Кстати, в захоронениях они как раз и располагаются там, где должна быть секира – возле бедра или в ногах.
Крохотные топорики принято делить на два типа. Такую классификацию в свое время предложил известный российский ученый Николай Макаров. К первому типу относятся «секирки» с узким лезвием. А ко второму – с широким, напоминающим распахнутый веер.
В Беларуси было найдено всего 13 топориков: 11 из них – первого типа и только 2 – второго. Обнаруживали их повсеместно: в городище на Менке, в Полоцке, Лепеле, Лучно… Что характерно, «секирки» встречаются на территории всей северной Руси, Финляндии, Прибалтики и даже в Скандинавии.
Надо сказать, что топор издревле почитали, как оружие Перуна, противостоявшего нечистой силе. Вот почему он считался сильнейшим оберегом. Собственно, и его маленькие копии кое-где в научной литературе (например, в трудах ученого Владислава Даркевича) именуются «секирами Перуна».
В XI веке со старыми поверьями развернулась ожесточенная борьба. Но именно в этот период топорики получили наибольшее распространение. Впрочем, приверженность воинов языческим ритуалам легко объяснить. Ратникам часто приходилось сталкиваться со смертью, и неудивительно, что они стремились заручиться поддержкой и нового бога, и старых идолов, которым вверяли жизнь предки. Кто бы ни помог – всем спасибо!
К сожалению, сейчас можно лишь предполагать, какие ритуалы были связаны с маленькими топориками. Возможно, с их помощью мальчики постигали основы боя или приносили жертвы богам, чтобы те хранили их в будущих сражениях. Все это – только догадки, граничащие с художественным вымыслом, документальных свидетельств не сохранилось почти никаких…
Мьёльнир и секира Перуна
Есть мнение, что древнерусская миниатюрная секира и популярный амулет Мьёльнир (или молот Тора) – это практически одно и то же. Так вот, ученые считают, что ничуть не бывало!
Тор и Перун действительно походят друг на друга, словно браться. Оба метали молнии и нещадно уничтожали всякую нечисть. Но Тор предпочитал сражаться волшебным молотом, а Перун обходился боевой секирой. Уменьшенные копии этих орудий вполне ожидаемо мигрировали из легенд в обереги.
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что привески Мьёльниры значительно старше своих «славянских собратьев» – лет этак на 100–150. Распространены они были в основном в IX–X веках. В то время как пик популярности маленьких «секирок» пришелся на XI–XII века.
Молот Тора сопровождал в мир иной и мужчин, и женщин, и детей, а топорики клали только в могилы мальчиков. И самое главное: Мьёльнир – мифическое оружие. Северные воины такими молотами не сражались никогда. А вот миниатюрные секиры были точнейшими копиями настоящих боевых топоров.
Кони в яблоках
Если топорик был сугубо мужским амулетом, то оберегом женщин и девочек представал миниатюрный конек, как правило, орнаментированный кружками-«солнышками». Так что иногда эти обереги так и называли – «кони в яблоках». Их находили практически повсеместно – в Витебске, в Полоцке, в Минске, в Браславе, в Друцке, в Орше. В руках белорусских ученых оказалось порядка 40 таких артефактов. Конек представляет собой небольшую металлическую привеску, которую носили на себе так, как подсказывал хозяйке ее художественный вкус – в некоторых захоронениях археологи находят коньков на шнурке у пояса, в других (в основном, в латгальских) они нанизаны прямо на бусы.
– Лошадки бывают двух типов – плоские и полые, – Анастасия Костюкевич листает фотографии на компьютере: мелькают темные от времени, покрытые «глазастым» орнаментом привески, в которых конь угадывается не сразу. Действительно плоские. Их сменяют другие – объемные, но полые внутри. Здесь конь «читается» с первого взгляда. – Плоские привески, в свою очередь, дополнительно классифицируют по форме ушей. Оказывается, ушки у коньков-оберегов бывали слитыми в сплошной диск, или раздельными, или смыкающимися на голове в колечко… И как раз по этому признаку ученые вычисляют, где именно был сделан оберег. Так вот, не вдаваясь в узко научные подробности, можно сказать, что на территории современной Беларуси доминируют прибалтийские коньки (хотя встречаются и другие типы). Центр изготовления таких амулетов археологам удалось обнаружить на Даугмальском городище (Латвия) – там нашли формочку для «штамповки» коньков и несколько готовых изделий.
Полых лошадок у нас находят значительно меньше – за всю историю белорусской археологии было обнаружено всего несколько. Исследователи предполагают, что попали они сюда из Новгорода.
– Вот посмотрите, – говорит Анастасия Костюкевич, задерживаясь на одной из фотографий с плоской лошадкой, – более ранние из коньков выполнены тщательно, орнаментированы «глазками», и они больше по размеру на 1,5–2 миллиметра. Поздние амулеты, которые датируются XII–XIII столетиями, идут уже без орнамента, и они меньше. За счет чего? За счет того, что такой вот готовый конек берется, вжимается в глину, из него получается форма. Когда глина застывает, она сжимается, при обжиге – снова усыхает. В итоге, и вес у такого конька станет меньше, и размер.
Любопытно, что и материал, из которого изготавливали более поздние привески, гораздо хуже по качеству – крошится и рассыпается прямо в руках. С чем бы это могло быть связано? Не то ли это явление, которое в сегодня называют «ширпотребом»? Четкого ответа на вопрос у специалистов пока нет. Как нет и единого мнения… о самой природе амулета-конька.
Собака, рысь или исчадье ада?
Научные споры, связанные с коньками-оберегами, начались еще в XIX столетии. Тогда бронзовых лошадок принято было называть собачками и возводить их происхождение к крылатому небесному псу Семарглу, которого почитали язычники. Позже, на других изображениях Семаргла того же времени, исследователи рассмотрели шерсть и четко проработанные лапы. У привесок же ни того, ни другого не наблюдалось, зато имелись копыта. Так что «собачья» версия была отметена.
На смену ей в середине прошлого столетия свою гипотезу выдвинул советский археолог и историк Борис Рыбаков, предположивший, что зверь на подвеске – рысь, а «глазки» на ней – пятнышки на шкуре. Белорусский ученый Эдвард Зайковский предложил считать прототипом амулета… куницу, которую наши предки наделяли «брачной и эротической» магией.
Но дальше всех в своих изысканиях пошел латышский исследователь Роберт Спиргис. Он поднял средневековые бестиарии и выдвинул предположение, вызвавшее целую бурю в ученых кругах: перед нами не лошадь, не собака и не рысь, а… чудовище из околобиблейских сказаний, называемое левкрота. Считается, что водится оно в Индии и отличается омерзительной привычкой заманивать к себе путников и съедать их. Левкроту упоминают еще античные авторы Плиний (I век н.э.) и Солин (III век н.э.). И надо сказать, на средневековых гравюрах это существо весьма напоминает стилизованного конька-привеску.
Исследователь утверждает, что «древнерусское духовенство также знало какую-то связанную с левкротой морализирующую историю, которая до нас не дошла», и предполагает, что церковники могли позиционировать левкроту как стража земного рая.
– Гипотез огромное множество, и у каждой есть свои сильные и слабые стороны. Но я все-таки склоняюсь к классической теории, которой придерживаются и доктор исторических наук, очень уважаемый археолог и историк Евгений Рябинин, и российский исследователь Евгений Шмидт. Это конь, – резюмирует Анастасия Костюкевич. – Потому что конь в славянской мифологии был символом добра и счастья, другом человека и фактически помощником бога солнца. Это нашло отголосок в сказках – взять, хотя бы, сюжет, который лег в основу знакомого всем с детства «Конька-горбунка». А в XIX веке знаменитый русский исследователь мифологии и фольклора Александр Афанасьев посвятил целую главу небесным коням. Золотые жеребцы влекут по небу колесницу солнца, дождевые кобылицы-облака посылают на землю дождь… Эти представления отражены и в былинах, где кони помогают своим хозяевам-богатырям.
Интересно, часто бронзовых коньков находят в комплекте с другими оберегами. А в некоторых случаях в отверстия в копытцах лошадок продеты маленькие колокольцы-бубенчики. И это неспроста.
Магия коня
Одно из самых почитаемых животных в белорусской мифологии – конь. Его связывали и с богом солнца Ярило, и с культом предков.
Еще в XIX веке этнограф Павел Шпилевский записал обряд: одетую во все белое девушку сажали на белого коня, привязанного к столбу, и пели песни, посвященные Ярило. И хотя позже исследования Шпилевского подверглись критике со стороны его коллег, это наблюдение кажется интересным.
На коне, в представлении древних, ездил сам Перун. Интересно, что и христианские святые вершили свои подвиги верхом – например, св. Юрий, который считался опекуном лошадей. Есть мнение, что как раз он и заменил собой Ярило с приходом христианства.
С самых древних времен конь играл важную роль в религиозных обрядах жрецов. Мы знаем священных коней бога Световита у полабских славян. Чехи и другие славянские племена приносили этих животных в жертву. Да и предсказание жреца князю Олегу недаром исполняет именно конь.
Кроме того, крестьяне верили, что душа умершего человека на некоторое время вселялась в коня. Поэтому после смерти кого-то в доме на лошадях не работали несколько дней.
Солнечные «глаза»
Солярный орнамент (кружочки-«глазки») украшает собой очень многие предметы, дошедшие до нас из X–XIII веков. И относительно значения этих узоров в ученой среде идут самые жаркие споры.
Известные исследователи Владислав Даркевич и Борис Рыбаков сходятся на том, что узор сам по себе являлся магическим и символизировал солнце, защищая и оберегая владельца вещи от происков злых сил. Этой точке зрения в своих трудах возражает Николай Макаров, который называет маленькие «солнышки» всего лишь утилитарным орнаментом, украшением и не более того.
– Если вы посмотрите книгу по Новгороду, то там все костяные изделия, буквально «слиты» этим орнаментом, – улыбается Анастасия Костюкевич. – Правда, скорее всего, где-то посередине. Вероятно, поначалу древние мастера действительно вкладывали в такие узоры мистический смысл, но позже он как бы «выветрился», и солярные символы стали наносить на все, что под руку попадется.
«Глазки» встречаются на амулетах-топориках и коньках, на костяных гребнях и на рукоятях ножей, даже на янтарных христианских крестиках. Причем, что любопытно, «солнечный орнамент» попадается на некоторых предметах (как правило, бытовых) вплоть до XVII столетия.
Что нож острый для всякой нечисти…
– Как амулет мог рассматриваться и бубенчик, – продолжает рассказ Анастасия Костюкевич. – Вы найдете их практически в любом памятнике раннего Средневековья. Считается, что бубенчик отпугивает потусторонние и враждебные человеку силы, потому что колокольный звон – «что нож острый для всякой нечисти». Такое поверье бытует на огромной территории – от южных берегов Франции до севера Скандинавии. Это очень старая традиция, которая была перенята христианством у язычников.
Белорусы издревле сообщали звоном бубенчиков о смерти человека. Если же кто-то умирал долго и тяжело, над ним обязательно звонили колокольчиком – чтобы отогнать бесов. Звон бубенчиков сопровождал и молодоженов, когда те ехали в церковь и в дом жениха.
А в середине прошлого века возле деревни Лосевка Дубровенского района – в глухом вековом лесу, на верхушке спиленной елки – нашли железный обруч, к которому был прикреплен бубенец, уже вросший в дерево. Старожилы объяснили, что это «лесной бог». Оказывается, в тех местах, когда подрастал молодой лесок, было принято на красивую и высокую елку надевать бубенец. Тот, кто найдет его, обретет счастье, но лишь в том случае, если вырастит свой лес или хотя бы посадит елку, на которую зацепит этот колокольчик.
Для сытости, от болезней
Ложка… Для современного человека в этом предмете нет ничего волшебного. Но только не для жителя раннего Средневековья! Ведь ложка в давние времена была одной из немногих вещей, которые считались личными. Ее нельзя было отдавать, а просьба одолжить ложку выглядела как требование подарить ее. Считалось, что этот столовый прибор вбирает какую-то часть своего хозяина, вот почему его использовали в ритуалах, сопровождавших основные этапы жизни человека: рождение, свадьба, похороны.
В Лунинецком районе друзья жениха в доме невесты воровали ложку, а в Лепельском так и говорили: «Берем курицу с ножкой, а невесту – с ложкой».
Если одна ложка символизировала человека, то несколько – всю семью, в том числе покойных сородичей. Отсюда поверье: если за поминальным столом ложка падает на пол, поднимать ее нельзя: это знак от умершего. После поминок ложки складывали вместе – чтобы и на том свете делать так же.
Особенное значение придавали ложке хозяина, с которой было связано много запретов. Вроде того, что ею нельзя мешать еду – чтобы муж не «мешался» в женские дела. А перед началом жнива ложки затыкали за пояс, чтобы не болела спина.
– Миниатюрная ложечка, длиной всего около 5 см, была найдена в могильнике в Избище (Логойский район Минской области). Это, кстати, типично славянский амулет – символ сытости, блага. Их часто носили в наборе подвесок – с коньком или бубенчиком, – поясняет археолог.
Дева, Мать, Старуха
Еще один излюбленный женский оберег – лунница, представляющая собой серебряную, бронзовую или оловянную привеску в виде полумесяца. Такие амулеты использовались повсеместно; их привозили издалека и производили местные мастера. В частности, специальная формочка была обнаружена в Витебске.
– Луна издревле считалась покровительницей женщин, – говорит Анастасия Костюкевич. – Причем светило это представлялось как триединая богиня – Дева, Мать, Старуха. И в зависимости от того, чего нужно добиться, поклонялись определенному аспекту. Если, допустим, вдохновения, удачи в каких-то начинаниях (как вот ворожеи свои травы собирали), то это тоненький серпик, аспект Девы. В ритуалах, связанных с плодородием, обращались к полной луне – аспект Матери. А когда нужно было «срезать» чью-то энергию – это уже черная луна, Старуха.
Лунницы часто носили в составе ожерелий или отдельно, как самодостаточное украшение.
Считается, что культ луны гораздо старше, нежели традиция поклонения солнцу. Его корни можно обнаружить аж во временах «индоевропейского единства». А в белорусском фольклоре сохранилось представление о Месяце и Солнце как об идеальной «небесной семье». Наши предки также верили, что, когда месяц «стареет», Бог крошит его на звезды. А в литовской песне встречается такой сюжет: Перкунас (бог грозы – Перун) за то, что Месяц оставил Солнце после свадьбы и влюбился в утреннюю звезду, рассек неверного мужа надвое. Кстати, солнце в народном представлении связывается с постоянством, а месяц – с изменчивостью.
Раковины и утки древних балтов
Пожалуй, к самым загадочным амулетам на территории нынешней Беларуси относятся вещи, которые специалисты связывают с балтами, жившими на этих землях изначально, до прихода славян.
Один из таких оберегов – утица (небольшая привеска-уточка). Подобные украшения обнаружены в Люцинском могильнике (сейчас это территория Латвии, но раньше она входила в Витебскую губернию). Одна из уточек, обнаруженных там, пополнила коллекцию Государственного исторического музея в Москве, другая хранится в Витебском областном краеведческом музее. На севере Беларуси также были найдены костяные уточки – как на раскопках поселений, так и в курганных могильниках. Интересно, что вообще рисунки уток на глиняной посуде известны еще со времен неолита.
В народном творчестве этой птице отведено важное место. Яйцо, в котором спрятана смерть Кощея, находится как раз в утке. В волшебных сказках 3 или 12 сестер-уток превращаются в красавиц. Уткой по воле злой мачехи становится падчерица. До сих пор в некоторых деревнях бытует поверье, что душа утопленника некоторое время плавает в виде синей утицы перед тем, как навсегда уйти в Ирий.
Еще один таинственный артефакт, который часто встречается на памятниках, где жило балтское население, – раковина каури. Этих гостий с морских глубин археологи находят в женских погребениях в тех местах, где латгальские племена жили бок о бок со славянами. Много их на Браславщине (Масковичское городище) и под Толочином (могильник Новинки).
– Этот оберег символизирует женское начало, – поясняет Анастасия Костюкевич, вертя на ладошке небольшую беловатую овальную ракушку. – Предположительно, он охранял от женских заболеваний, но досконально его значение не изучено до сих пор…
Чем же на самом деле были амулеты для наших предков? Какие ритуалы с ними проводили? Какими свойствами наделяли? На многие вопросы ученые уже нашли ответы, но они обернулись новыми вопросами. Возможно, когда-нибудь все, что связано с языческими оберегами, перестанет быть тайной. Пока же загадочные артефакты – топорики, коньки, лунницы и каури – овеяны мистическим ореолом и нередко подсвечены волшебным фонарем человеческой фантазии…
