Империя живет, пока расширяется. Поэтому Британия продолжала разрастаться даже тогда, когда над ее территориями уже не заходило солнце. Военные разведчики, агенты частных компаний, путешественники-одиночки – все они старались покорять все новые и новые территории.
Фигура в Большой игре
К XIX веку сперва торговля, а затем и просто завоевания превратили Индию в прекраснейшее украшение британской короны. Помимо прямых выгод от богатой и густонаселенной колонии Британия получила еще и прекрасный плацдарм для дальнейшего расширения. Афганистан и среднеазиатские ханства были чрезвычайно привлекательны, но до сих пор недоступны для европейцев. Попасть туда было сложно даже вездесущим английским торговцам. Такое положение дел отнюдь не устраивало Лондон. А вскоре у короля появился новый повод для беспокойства.
Центральная Азия вызывала острый интерес не только у Великобритании. Россия также была озабочена расширением влияния в этом регионе. Усиление ее позиций обернулось бы для англичан не только изменением баланса сил среди мировых держав, но и потерей драгоценной Индии. Неудивительно, что между двумя империями развился конфликт, в котором нашлось место и войнам, и дипломатическим уверткам, и операциям секретных служб. Современники называли это противостояние Большой игрой.
Одним из самых ценных ресурсов в этой игре была информация. Афганистан и Персия были исследованы крайне поверхностно, а сведений о Бухаре европейцы не получали еще со времен путешествия Марко Поло. Выходцев из Европы в этой части света не особенно любили. Чтобы отправиться туда, нужно было быть отчаянным храбрецом; чтобы вернуться – подготовленным агентом и любимцем Фортуны.
Таков был Александр Бернс – двоюродный племянник знаменитого поэта. Он связал свою жизнь с Востоком в 16 лет, поступив на службу в колониальные войска Ост-Индской торговой компании. Юноша был наделен редкими лингвистическими способностями и вскоре уже свободно изъяснялся на хинди и фарси. Это, вместе с неуемным интересом к делам потенциальных колоний, помогло Бернсу сделать головокружительную карьеру. Вскоре его сочли подходящим для разведывательной операции. Финальной проверкой стало путешествие по Инду. Формальным поводом явились породистые лошади, подаренные махарадже британским королем. Их перевозили по реке якобы для большей сохранности. Но Бернс, включенный в состав охраны монаршего презента, уделял своим четвероногим подопечным куда меньше внимания, чем окрестностям.
Экзамен был сдан на «отлично», и в 1831 году лейтенанта Бернса направили в недружелюбные среднеазиатские государства. Разумеется, о разглашении личности разведчика не могло быть и речи. Шотландец по происхождению, Бернс закутался в халат и чалму и превратился в неприметного армянского купца. Он путешествовал с большим торговым караваном, не привлекая к себе особенного внимания. Собственные наблюдения и ненавязчивые расспросы попутчиков и местных жителей он педантично заносил в специальный журнал – основу своего будущего доклада. Миниатюрные приборы для ориентирования на местности, которые Бернс всегда держал при себе, помогали в составлении карт и описании пройденного пути. Разведчик заполнял свой журнал чрезвычайно подробно, не упуская ни единой детали, но конспирировался при этом безупречно: никому и в голову не пришло заподозрить в армянском купце британского шпиона.
Заметки, собранные Бернсом в журнале, представляли интерес не только для военных и политиков. Лейтенант написал и издал книгу о своих путешествиях, которая мгновенно приобрела широкую известность в Европе. Особенно благосклонно восприняли ее разного рода географические общества, заинтересованные Средней Азией едва ли меньше политиков. Светский рейтинг разведчика подскочил до немыслимых высот: все хотели принять Бухарского Бернса в своей гостиной. Он, однако, предпочитал задания в Азии даже самым фешенебельным домам Лондона.
Карьера Бернса продолжала идти в гору. В 1836 году он снова отправился в Афганистан. Дост Мухаммед, провозгласивший себя эмиром и основателем новой династии и активно собиравший земли вокруг Кабула, откровенно симпатизировал России. Это явно противоречило интересам Великобритании. По возвращении Бернс настойчиво рекомендовал генерал-губернатору Индии оказать поддержку Дост Мухаммеду, став лучшим союзником, чем Россия. Однако это сочли политически неверным шагом. Великобритания решила протянуть руку сопернику Дост Мухаммеда шаху Шудже. Так начиналась первая из англо-афганских войн.
Бернс не был согласен с решением начальства, но в 1841 году без колебаний вернулся в Кабул. Шах Шуджа к этому времени получил из рук британцев афганский престол, и Бернсу предстояло стать при нем неофициальным советником, а заодно – соглядатаем. Афганистан пылал; по всей стране вспыхивали восстания, а англичан ненавидели, как никогда прежде. Но никто не сомневался, что знаменитый Бухарский Бернс справится с этой задачей так же легко и уверенно, как с предыдущими. Похоже, он и сам так считал, и потому иногда позволял себе пренебречь правилами безопасности. И это стоило ему жизни. В ноябре в Кабуле началось восстание. Здания, занимаемые британской миссией, были разграблены, а все найденные сотрудники – жестоко убиты. Среди них оказался и Бернс. Обезумевшая толпа просто разорвала его на куски.
Опиумные грезы
Азиатские интересы Великобритании не ограничивались Индией и Средним Востоком. Китай с многомиллионным населением и необъятными территориями предлагал слишком заманчивые перспективы. Но политики в туманном Лондоне прекрасно понимали, что превратить его в колонию будет невозможно: никакой армии не хватит на ее удержание. Однако включение Поднебесной в сферу своего влияния, получение доступа к ее рынкам и ресурсам – все это было вполне осуществимо.
Захватом Китая еще в XVIII веке занялась Ост-Индская торговая компания. Долгое время ее успехи выглядели довольно спорными из-за ограничений на торговлю, установленных в стране правящей династией. Однако к началу XIX века Ост-Индская компания из торговой организации превратилась в полноценный инструмент завоевания восточных земель. Соответственно изменились и ее методы. Теперь она располагала собственными вооруженными силами, а проводимые ею операции нередко оказывались ближе к действиям королевских спецслужб, чем к мирной торговле. Китай прочувствовал это на себе особенно хорошо.
Главным оружием британцев для покорения Поднебесной стал опиум. Ост-Индская компания закупала его в огромных количествах в Бенгале и переправляла в Китай. Местные законы категорически запрещали продажу и употребление опиума, и наркотик ввозился контрабандой. Это само по себе оказалась сверхдоходным делом. Но вскоре стало ясно: только прибылью возможности такого бизнеса не ограничиваются.
Политикам Великобритании были прекрасно известны последствия длительного приема опиума. В отношении англичан это вызывало у некоторых из них беспокойство, зато в отношении китайцев – скорее энтузиазм. Диктовать свои условия стране, погруженной в опиумные грезы, было бы не так уж сложно. К 1830-м годам правительство окончательно решило дать добро на тотальную наркотизацию Китая.
Ост-Индская компания лишилась монополии на продажу бенгальского опиума: мелкие коммерсанты активно продавали наркотик по относительно низким ценам. Несмотря на императорский запрет, по всей стране появлялись курильни. Практически каждый третий китаец стал наркоманом.
Наркотизация Китая по поручению британского правительства стала едва ли не первой в мире операцией такого рода. Американские колонисты имели подобный опыт после столкновения с индейцами, но распространение алкоголизма среди аборигенов Нового Света было стихийным. В Китае же англичане действовали совершенно осознанно, целенаправленно подрывая общественные устои в своих интересах.
Вскоре Китай безо всякого применения силы был почти покорен. Однако император и его наиболее сознательные сторонники продолжали сопротивляться всеобщему опиумному помешательству. Ограничивающие торговлю законы, вызывавшие все большее неудовольствие среди британских торговцев, действовали. Ост-Индская компания, не потерявшая еще лидирующее положение на рынке опиума, настаивала на решении конфликта силовыми методами. И сторонников у этой позиции становилось все больше. Подготовка к боевым действиям началась, но затруднялась из-за отсутствия информации. Европейские торговцы могли посещать только один китайский порт – Гуанчжоу. Их передвижения по стране были практически под запретом, и даже изучение китайского языка вызывало у местных властей недовольство.
За решение проблемы взялся филиал Ост-Индской компании в Гуанчжоу. Один из кораблей, следовавших из Калькутты в Японию, повернул к китайскому побережью и в нарушение всех установленных правил поплыл вдоль береговой линии. Местные чиновники не отличались приветливостью, но перед каждым из них капитан рассыпался в извинениях и сетовал на непогоду, заставившую его отклониться от обычного маршрута. В результате этого небольшого рейда англичане получили описание четырех китайских портов, в том числе Шанхая и острова Тайвань. Он вызывал в британских деловых кругах особенный интерес: многие склонялись к тому, чтобы объявить остров зоной свободной торговли.
Разведку должен был продолжить лорд Нэпир – дипломатический представитель британского монарха в Китае. Но его миссия провалилась – во многом, из-за незнания и непонимания культурных особенностей Поднебесной. Китайские чиновники оценивали статус Нэпира невысоко и обращались с ним соответственно. Когда же он пошел на конфликт из-за задетой таким отношением гордости, китайцы заморозили торговлю с Великобританией и восстановили ее только после отъезда Нэпира.
Обстановка накалялась все сильнее. В марте 1839 года император начал кампанию против торговли опиумом в Гуанчжоу. Английские торговцы отказались уничтожать запасы опиума и подчиняться другим китайским требованиям. В ответ император закрыл Китай для всех английских и индийских торговых судов. Великобритания получила недостающее – повод для начала войны.
После военных действий 1840–1842 годов англичане добились выполнения практически всех своих условий. Теперь для их торговцев были открыты многие китайские порты, а над островом Гонконг развевался британский флаг. Опиум оставался контрабандным товаром, однако этот статус нисколько не сдерживал торговлю. Количество наркоманов постоянно росло: сразу после войны их насчитывалось около 2 млн., а 40 лет спустя – уже 120 млн. При этом проигранная война подорвала в китайцах веру в и без того непопулярную Маньчжурскую династию, и страна погрузилась в разруху и деградацию. А Ост-Индская компания и другие коммерческие организации только выигрывали от такого положения дел.
Африканские страсти
На рубеже XIX–XX веков Британская империя продолжала расширяться. Натянутые отношения между европейскими державами вынуждали каждую из них искать все новые и новые источники ресурсов и влияния. Главным кандидатом на передел территорий был Восток. Однако существовала еще и Африка, все чаще притягивавшая взгляды сильных мира сего. Франция, Германия и Великобритания уже имели здесь собственные колонии. Но главная прелесть Черного континента заключалась в том, что на нем все еще оставалось достаточно свободных территорий, а государства были слабыми и малоразвитыми, что делало их легкой добычей.
Именно так – легкой добычей – выглядели бурские республики на юге Африки. Пока потомки голландских первопоселенцев занимались только фермерством, их территории представляли стратегический интерес: Британия и Германия боролись за право первыми связать побережья Атлантического и Индийского океанов железнодорожными путями. Но когда в Оранжевой республике обнаружилось крупнейшее месторождение алмазов, а в Трансваале – золота, искушение стало непреодолимым. ХХ век начался с англо-бурской войны.
Средства, которыми пользовались как непосредственные участники конфликта, так и все международное сообщество, стали своего рода классикой и используются до сих пор. Незадолго до начала войны мир познакомился с кинематографом, и теперь изобретение братьев Люмьер попало на службу армии. Английские зрители с замиранием сердца смотрели на первые кадры военной кинохроники, не особенно огорчаясь тем, что некоторые демонстрируемые сцены были разыграны специально для камеры. На линии фронта работали сотни журналистов: любое издание с мало-мальски серьезными амбициями считало своим прямым долгом иметь на войне собственные глаза и уши. Среди них были Артур Конан Дойль и Уинстон Черчилль. Английские журналисты высказывались преимущественно в патриотическом ключе, но большинство корреспондентов из других стран были настроены скорее в пользу буров. В континентальной Европе действия британцев вызывали однозначное осуждение. И читатели, и авторы статей руководствовались двойными стандартами: восхитительные военные хитрости буров тут же признавались верхом коварства и цинизма, если применялись англичанами. Сами британцы не менее искусно манипулировали общественным мнением через уже набравшие силу СМИ. Англо-бурская война стала одной из первых, где было принято потрясать якобы нечеловеческими условиями содержания военнопленных.
Южноафриканские события вызвали сильнейший отклик в России. В газетах развернулась целая кампания, в ходе которой неоднократно подчеркивалось якобы имеющееся сходство буров со славянами. Появился даже сентиментальный графический роман, мгновенно завоевавший тысячи поклонников.
Однако война шла не только в информационном поле. После ожесточенных открытых столкновений буров с английской пехотой война перешла в тихую партизанскую форму. Буры, родившиеся и выросшие в Африке, доставляли британцам немало проблем. Чтобы как-то уравновесить силы, британцы стали обращаться к помощи местного чернокожего населения. Особенно охотно этим пользовались разведчики. Они привлекали на свою сторону зулусов и кафров, используя их устойчивую антипатию к бурам. Зулусы, часто промышлявшие угоном скота, оказались превосходными проводниками и не раз помогали британским шпионам слиться с местностью. Наиболее сообразительные отправлялись в разведывательные рейды самостоятельно. Донесения они писали специальным шифром и прятали в курительных трубках или невзрачных самодельных украшениях. Но самыми лучшими агентами британцев были чернокожие знахари. Они обладали большим авторитетом, но должны были постоянно поддерживать его. Для этого им требовалось быть более наблюдательными, чем другие, и уметь делать правильные выводы из самых незначительных событий. Эти качества делали их лучшими кандидатами на роль агентов.
Буры могли противопоставить агрессорам только свои партизанские отряды – «коммандо». Организованной специальной службы в их республиках не было. Незадолго до начала войны министр иностранных дел Трансвааля попытался наладить разведывательную сеть в Европе и в соседней Капской колонии. Однако время было упущено: благое начинание не успело развиться и задохнулось под тяжестью собственных ошибок. В результате, бурские республики надолго потеряли независимость и стали еще одним придатком Британской империи.
Империи живут, пока расширяются. И потому расширялись они любой ценой. Рано или поздно им предстояло столкнуться друг с другом, и это столкновение стало настоящим испытанием на прочность всех участников конфликта. Блестящие успехи европейских держав только приблизили момент этого столкновения. Пока метрополии силились удержать имеющиеся колонии и захватить новые, в самой Европе вызревала война.
