В конце года Евросоюз получил немало поводов для серьезных размышлений. С одной стороны, конечно, результаты повторных президентский выборов в Австрии позволили ему вздохнуть с облегчением: все же победа бывшего лидера «зеленых» Александра Ван дер Беллена над Норбертом Хофером для Брюсселя – как бальзам на раны. С другой, набранные кандидатом от крайне правых почти 47% избирательских голосов иначе как тревожным звоночком не назовешь. Уж слишком реальной была перспектива того, что пост главы Австрии мог занять противник европейского единства. Так что сейчас и новому президенту страны, и другим государствам – членам ЕС придется считаться с тем, что почти половина австрийцев была готова поддержать путь отдаления от интегрированной Европы, укрепления национальной идентичности, полноценного восстановления границ и, конечно же, тотального отказа от приема мигрантов.
Причем необходимо понимать, что подобные настроения охватили в последнее время не только Австрию. Да и случилось это не вчера – правые радикалы Европы давно искали возможность заявить о себе, вот только повод никак не представлялся. И тут случился миграционный кризис, на волне которого призывы евроскептиков, казавшиеся раньше многим абсурдными и далекими от реальной жизни, вдруг обрели зерно здравого смысла и заинтересовали людей. Австрия попала в объектив по одной простой причине – в ходе долгих президентских выборов (за это время Великобритания успела проголосовать за «брексит», а Америка – выбрать своим новым лидером Дональда Трампа) в этой стране наиболее ярко проявились те перемены в общественном настроении, которые уже можно назвать характерными для большинства европейских стран. И в первую очередь для таких государств, как Италия, Германия, Франция, Нидерланды… То есть тех, кто, по сути, и составляет политический и экономический фундамент Европейского союза.
А если говорить о переменах, то показательным является даже тот факт, что уже первый тур голосования вывел из борьбы представителей обеих традиционных правящих партий. Ни кандидат от Социал-демократической партии Рудольф Хундсторфер, ни бывший спикер нижней палаты парламента, представлявший Австрийскую народную партию, не набрали нужного для продолжения борьбы числа голосов. И причина этого, вероятно, проста: за десятилетия умеренные левые силы и консерваторы, сменявшие друг друга у власти, успели позабыть, в чем же когда-то были их идейно-политические различия, и внезапно для многих обзавелись, по мнению избирателей, «единым стилем социальной демагогии» (к слову, кандидаты от обеих партий даже финишировали с одинаковым результатом – 11,18%). Однако это – протест против сложившейся закрытой системы раздела государственных должностей, а также желание наконец увидеть в правительстве новые лица и услышать новые слова и идеи – может, пожалуй, объяснить выход во второй тур независимого кандидата Александра Ван дер Беллена. Вот только это сенсацией стал не он, а его оппонент, набравший наибольшее число голосов, Норберт Хофер, кандидат от «Австрийской партии свободы», известной своими правопопулистскими взглядами и высказываниями. И это сразу оживило всех правых радикалов Европы. Хофера поздравляли и желали ему победы во втором туре единомышленники из Нидерландов, политики из «Альтернативы для Германии», «Французского Национального фронта» и итальянской «Лиги Севера». Не остались в стороне и представители других ультраправых партий, и каждый из них предвкушал: избрание Хофера станет началом конца Европейского союза. Но повод для ликования им пока не представился – и 22 мая, и 4 декабря, на повторных выборах, Норберт Хофер уступил Ван дер Беллену.
Вот только и радость Брюсселя была недолгой. Воскресенье 4 декабря 2016 года было ознаменовано и еще одним важным для всего Евросоюза событием – референдумом в Италии, после оглашения результатов которого в этой стране наступил период политической нестабильности, а в других государствах ЕС заговорили о необходимости в самом ближайшем будущем пересмотреть собственный курс.
Итальянская демократия
Декабрьский плебисцит в Италии в международных кругах не без основания сравнивали с июньским голосованием в Великобритании, на котором граждане Соединенного Королевства решали, остаться ли ему в Европейском союзе или же следовать дальше своим собственным путем. В данном случае вопрос, правда, звучал не так однозначно – речь шла о конституционной реформе, которая главным образом изменила бы работу сената. Данный проект – детище Маттео Ренци и его соратников. Причем предложен он был еще два года назад и даже ратифицирован обеими палатами парламента, однако числа голосов, необходимого для так называемого конституционного большинства (две трети депутатов), ему не хватило. А в таких случаях право принять решение отдается народу – проект выносится на общенациональный референдум. И Маттео Ренци ради победы был готов поставить на кон многое, включая собственный пост премьер-министра Италии.
В то же время Ренци не скрывал своей надежды на успех и в своих выступлениях не забывал напомнить итальянцам о том, насколько важен продвигаемый им проект: «Это правительство было создано для проведения конституционных реформ, насколько вы помните. И мы их подготовили, а сейчас решать предстоит гражданам, хороши они или нет. Но наша миссия заключалась в том, чтобы организовать Италии перезагрузку, более мощную, чем раньше, но все же она оказалась не столь сильной, как хотелось бы. Так что принятие конституционных реформ, как вы знаете, сейчас в руках самих граждан». С не меньшим энтузиазмом премьер-министр призывал сограждан не связывать голосование по конституционной реформе с доверием к нему и правительству. Однако многие были уверены: итальянцы на референдуме будут выбирать именно между правительством Ренци и новой страницей в истории государства, пусть даже это и будет означать для Италии времена политической нестабильности.
Суть реформы была достаточно проста. Сейчас итальянский парламент состоит из двух палат – верхней (сенат) и нижней (палата депутатов), – которые формируются на одних и тех же принципах и выполняют во многом дублирующие функции. К числу отличительных черт сената можно отнести то, что в его состав пожизненно входят все бывшие президенты государства, а также люди, которых назначает глава страны за исключительные заслуги. После реформы сенат должен был стать «палатой регионов», а его численность – уменьшиться с 315 до 100 человек. При этом заседать в нем стали бы не избираемые по аналогии с депутатами сенаторы, а представители регионов страны. Например, мэры или советники. Назначаемые президентом граждане тоже остались бы, однако не более 5 человек. То есть, по сути, в предложенной Ренци реформе не было ничего экстраординарного, а в случае успешного проведения она бы просто приблизила Италию к общеевропейской практике, когда принципы формирования верхней и нижней палаты парламента принципиально различаются.
Почему же тогда итальянцы сказали «нет»? Именно потому, считают эксперты, что на прошедшем референдуме они высказывали отношение не к реорганизации парламента, а к правительству Маттео Ренци, который еще совсем недавно, в середине ноября, отметил 1000 дней с начала работы своего кабинета. Так что результаты голосования вполне можно расценивать как вотум недоверия левоцентристам. Не исключено, что итоги 4 декабря могли бы быть и иными, если бы не Ренци, который перед этим фактически связал свою судьбу с референдумом, заявив, что подаст в отставку, если итальянцы не поддержат реформу. После он, правда, попытался пойти на попятную и уточнил: «Сегодня основной вопрос – хотим ли мы изменить конституцию? Да или нет? И если люди проголосуют за сохранение уравновешенной двухпалатной системы, за сохранение «Национального совета по экономике» (CNEL) и самого дорогого парламента в мире, то мы без пререканий примем народный выбор. Но хочу напомнить: этот референдум – вовсе не обо мне».
Но референдум был все же о нем. Согласно окончательным результатам голосования, против преобразований проголосовали 59,11% итальянцев, поддержали – 40,89%, при этом явка достигла рекордных 68,5%. 7 декабря Маттео Ренци официально подал в отставку с поста премьер-министра Италии. Президент страны Серджио Маттарела, хоть и не сразу, но эту отставку все же одобрил. Сейчас в государстве начался период политических консультаций, цель которых – определить судьбу правительства и парламента. Как сообщают близкие к Маттарела источники, президент не намерен распускать парламент и планирует совсем скоро предложить нового кандидата в премьеры. Сейчас в числе возможных кандидатов на ставший вакантным пост называют имена главы сената и министра финансов. Также пока неясно, сможет ли Ренци сохранить достаточную поддержку в рядах Демократической партии, чтобы остаться ее лидером и иметь возможность повлиять на назначение нового премьер-министра.
Но все это произойдет лишь в случае благоприятного для левоцентристов развития событий. Не стоит забывать, что у Италии немало внутренних проблем, и наиболее серьезная из них – экономическая. Еще до конца года правительству придется как минимум принять меры по спасению итальянской банковской сферы. Хотя в этом случае Маттарела явно рассчитывает на помощь европейских коллег, потому как вслед за Италией может обрушиться и весь банковский сектор ЕС. А в этом никто не заинтересован. Особенно в условиях обострившихся в очередной раз экономических проблем в Греции. Кстати, и про миграционный кризис, пусть и набивший уже всем оскомину, забывать не следует. Та же Италия, оказавшаяся на передовой в этом вопросе, своими силами не справляется. Ожидалось, что в случае победы на референдуме сторонников Ренци премьер сразу же обратится к Брюсселю за дополнительным финансированием. Вот только и Евросоюзу есть что ответить Риму – например, напомнить о невыполнении обязательств по Пакту стабильности и роста.
Пакт стабильности и роста представляет собой соглашение между государствами Европейского союза, касающееся налоговой и бюджетной политики, основанное на статьях 99 и 104 Договора об образовании Европейского сообщества и связанных с ними решениями. Этот документ предусматривает контроль над налоговой политикой и санкции (после нескольких предупреждений) к странам-нарушителям. Документ был подписан в 1997 году в Амстердаме.
Критерии, которые обязаны соблюдать государства-члены Европейского союза:
- годовой дефицит бюджета не более 3% валового внутреннего продукта;
- национальный долг меньше 60% валового внутреннего продукта либо приближается к этой величине.
В последнее время наихудшие показатели стабильно демонстрируют Греция и Италия.
А в это время в Италии набирают силу уже и так популярные в массах националистические и ультраправые движения, несогласные с идеей создания в стране «технического правительства» и ратующие за досрочные выборы. Наибольшую активность в этом проявляет, как и ожидалось, возглавляемая Маттео Сальвини «Лига севера» и «Движение пяти звезд» под руководством Беппе Грилло. Ни первые, ни вторые никогда не скрывали своего евроскептицзма и неоднократно говорили о том, что лучшим вариантом для страны будет путь «италексита» или как минимум выхода их еврозоны. И если еще несколько лет назад подобные заявления казались пустыми угрозами, сейчас в отношениях между членами ЕС постоянно чувствуется напряженность. Еще больше она заметна в отношении каждого из государств к официальному Брюсселю, – евроскептиков начали воспринимать всерьез. Особенно если учесть, что претензии к центру были и есть даже у Ренци и его сторонников, которых все же было принято считать относительно лояльными партнерами.
Сандро Годзи, представитель итальянского правительства: «Если Европа не изменится, мы вступим в процесс европейской дезинтеграции».
Маттео Ренци, бывший премьер-министр Италии: «Вместо того чтобы нам помочь, на наши деньги в ЕС выстраивают стены».
Маттео Сальвини, лидер партии «Лига Севера»: «Началом конца для Евросоюза стал «брексит». Думаю, что выборы, которые пройдут волной по Европе, подхватят этот тренд».
«Правая» интеграция
С лояльностью к политике Брюсселя у государств ЕС в последнее время действительно серьезные проблемы. Причем такие, что на политической арене наблюдается уникальное до сей поры явление – регулярные встречи и интеграция между ультраправыми партиями и движениями разных стран. Дело в том, что большинство из них строят свою программу на основе не только евроскептицизма, но еще и национализма, а последнее обычно не способствует сближению. Традиционно подобные организации фокусируют свою деятельность на внутригосударственных площадках, однако сейчас наметилась тенденция к их выходу на общеевропейскую арену. С другой стороны, ничего удивительного в этом нет – их противники единое информационное пространство Европы используют для своей борьбы и иных целей уже не первый год.
Так что сейчас совместные акции или выступления итальянской «Лиги Севера» и «Движения пяти звезд», немецкой «Альтернативы для Германии», австрийской «Партии свободы», французского «Национального фронта» и многих других объединений уже никому не кажутся чем-то из ряда вон выходящим. А объединяет их в первую очередь уверенность: в нынешней ситуации большинству стран – членов Евросоюза будет лучше без этого союза. Все правые движения не просто поддержали Великобританию в ее решении, но и активно ратуют за проведение подобных референдумов на своей родине. Но и это не единственный общий пункт в их программах – каждая из упомянутых выше партий грамотно играет на проблеме миграционного кризиса, причем отношение к действующей ныне политике приема беженцев у них крайне негативное. А потому они в один голос критикуют и руководство ЕС, и президентов своих стран, и госпожу Меркель отдельно. Но что интересно, подобное отношение к вопросу нелегальных мигрантов у представителей ультраправых и националистических партий было еще задолго до осени 2015 года, вот только тогда оно не находило такой поддержки у электората.
Сейчас же ситуация очень сильно изменилась. Столкнувшись с серьезными трудностями, государства – члены ЕС стали всерьез задумываться: а так ли привлекательна идея глобализации и космополитизма, если платить за это приходится экономическими проблемами и собственной безопасностью. Причем последнее, пожалуй, главный козырь в руках евроскептиков. Несмотря на все сложности, финансовая система ЕС сильна и сможет выдержать еще немало испытаний. Да и на условия жизни гражданам большинства европейских стран жаловаться не приходится. А вот угроза террористических атак, которая после событий во Франции и Бельгии, к сожалению, стала более чем реальна, действительно заставляет людей смотреть на происходящее иначе. И даже менять свои политические взгляды, отдавая на выборах голоса тем, кого раньше и слушать не хотели.
Неудивительно, что чем дальше, тем больше привыкшие к власти центристские и левые партии Европы чувствуют, что их идеи теряют привлекательность. Причем рост правых настроений заметен не только в упомянутых странах, но и в Нидерландах, Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании – то есть практически по всему континенту. Некоторые эксперты считают, что подобное произошло еще и потому, что многие европейцы утратили не только доверие к прежним лидерам, но и четкое понимание дальнейшего направления развития ЕС. В борьбе с правыми партиями больше не срабатывают старые методы. И если год тому все говорили о том, что они «медленно, но верно» набирают силу, то сейчас они делают это с немыслимой скоростью. И пусть пока им не удается победить на выборах – со своими оппонентами они все чаще идут ноздря в ноздрю. И примером этому может служить не только Австрия или Италия.
Так, региональные выборы во Франции в 2015 году хоть и не стали победными для «Национального фронта», зато ярко продемонстрировали, насколько выросла популярность партии в глазах избирателей. Так что вдохновленная поддержкой 28% проголосовавших (а это более 6,5 млн. человек) Марин Ле Пен уже объявила о намерении принять участие в борьбе за пост президента страны на предстоящих выборах в следующем году. И стоит ожидать, что за это время число ее сторонников только возрастет.
Не менее показательна и история довольно молодого образования «Альтернатива для Германии». Заявив о себе в 2013 году, уже сейчас представители партии смогли войти в состав законодательных органов большинства федеральных земель. По сути, и «Национальный фронт» во Франции, и АдГ в Германии сейчас входят в тройку наиболее значимых политических движений своих государств. Весной «Альтернатива для Германии» приняла решение поучаствовать в выборах в Бундестаг, которые пройдут в 2017 году. Тогда же, на съезде, представители партии, которые называют себя «новыми либералами и консерваторами», определили основные постулаты своей программы. В частности, они выступают против исламизации Германии и за ограничения полномочий официального Брюсселя. Да и централизация власти Евросоюза в одном городе им тоже не нравится. АдГ выступает за выход из еврозоны и возвращение ЕС к формату Европейского экономического сообщества, которое действовало до 1992 года.
И тут стоит отметить, что после референдума в Великобритании и решения жителей Соединенного Королевства покинуть ЕС мало кто будет сомневаться, что даже самая иллюзорная идея может быть поддержана людьми и воплощена в жизнь. А потому и к призывам правых партий и их предложениям теперь относятся с осторожностью. Если раньше подобные движения просто назывались «популистскими» и не воспринимались всерьез, то теперь они представляют реальную силу, которая может составить достойную конкуренцию прежней власти.
Тем более что сейчас ультраправые и националисты различных государств ЕС готовы действовать сообща. Говорить о некоем едином правом движении Европы, пожалуй, пока рано, однако тенденция к этому уже намечена. И если недавно казалось, что ничто не заставит Евросоюз свернуть с пути политической, экономической и культурной интеграции, то события прошедшего года вынудили многих начать сомневаться в этом. Так что накануне нового года у лидеров Евросоюза действительно есть немало тем для размышления. Паниковать им, возможно, пока рано, но и относиться к имеющейся проблеме без должного уважения уже тоже не получится. Причем необходимо понимать: как только хотя бы в одной из стран представители правой партии смогут победить на выборах и добиться проведения референдума – этот прецедент сразу же повторится в странах-соседках. Так что сейчас Европа стоит на развилке, но уже буквально в первой половине 2017-го станет понятно, в какую из сторон она все же решит пойти.
