Когда-то мы все посмеивались над неуклюжими рассуждениями советского агитпропа о «загнивании Запада».
Сегодня можно сказать с полной уверенностью — процветающий, благополучный Запад не загнивает. С западной, европейской цивилизацией происходит гораздо более жуткая вещь — она вымирает.
Фатальный прогноз
Современное состояние западного мира напоминает Чеширского кота. Так же, как он таял на глазах, сегодня медленно, но неуклонно исчезают целые народы. И именно Европа — историческая колыбель западного мира — исчезает быстрее других.
Три года назад вышла в свет любопытная книга американского политолога-публициста Патрика Бьюкенена «Гибель Запада». Согласно его данным, из двадцати наций с наименьшим уровнем рождаемости восемнадцать — европейские.
В 2000 году население Западной Европы составляло 728 млн. человек. К 2004 году оно сократилось на 3 млн. При сохранении текущего уровня рождаемости, даже с учетом иммиграции, количество населения к 2050 году сократится до 631 млн. человек. Таков прогноз Фонда ООН в области народонаселения, изложенный в докладе «Народонаселение мира в 2004 году». Согласно другим исследованиям, население Европы за тот же период времени сократится гораздо больше. К 2050 году треть европейцев будет старше шестидесяти лет.
Помимо всех прочих последствий это может нанести смертельный удар по привычному европейскому благосостоянию. Экономики европейских государств уже сегодня задыхаются под непосильным бременем раздутых социальных программ. Тем более непонятно, кто в будущем будет платить за обеспеченную старость европейцев, если целые страны рискуют превратиться в огромные «дома престарелых»? Расчеты специалистов, основанные на статистических данных, неумолимы: работоспособное европейское население сократится на 25%, зато пожилое вырастет на 90. В ближайшие тридцать лет правительства большинства европейских стран будут вынуждены ежегодно тратить от 9 до 16% ВВП на обеспечение старости своих граждан. Причем процент этот будет постоянно возрастать. В лучшем случае это приведет к повсеместному увеличению налогообложения, падению реальных доходов среднего гражданина и резкому замедлению темпов развития экономики. Худший сценарий никто даже не берется предсказать.
Путей решения этой глобальной проблемы у Европы, по большому счету, немного.
Можно рассчитывать на неожиданный глобальный экономический прорыв или надеяться, что европейские семьи вдруг станут многодетными. Теоретически не исключено ни то, ни другое. Но на практике всем понятно, что как первый, так и второй путь одинаково малореальны.
У Европы остается третий путь — постепенно, все шире и шире открывать ворота для миллионов иммигрантов. И именно этим путем Европа неуклонно следует уже не первое десятилетие.
Колыбель западной цивилизации постепенно становится ее могилой. Если не свершится чудо, то во второй половине двадцать первого столетия коренные европейские нации потеряют от половины до двух третей своей численности. Эта демографическая пустота заполнится выходцами из стран третьего мира — мусульманами, африканцами и китайцами. В результате европейцы окажутся национальным меньшинством в своих собственных странах.
Третий мир каждые пятнадцать месяцев дает прирост населения в 100 млн. человек, что эквивалентно населению Мексики. К 2050 году страны третьего мира «прирастут» сорока новыми Мексиками, тогда как Европа потеряет столько человек, сколько проживает ныне на территории Бельгии, Голландии, Дании, Швеции, Норвегии и Германии вместе взятых. Кстати, население Германии, например, к 2050 году сократится с 82 до 59 млн. Немцы окажутся в числе самых старых народов мира.
По подсчетам Патрика Бьюкенена, в 1960 году люди европейского происхождения составляли четверть мирового населения, в 2000 году — уже одну шестую, а к 2050 году они будут составлять всего лишь одну десятую. Такова печальная статистика исчезающей расы.
Новые амазонки
Автор «Гибели Запада» пытается найти корень проблемы. Он видит его в так называемой культурной революции, захлестнувшей Европу и США в 60-х годах прошлого века. Глобализация, феминизм, сексуальная революция, образование транснациональных элит, не связанных корнями с какой-то определенной страной и культурой — именно эти явления, по мнению Бьюкенена, сыграли роковую роль в судьбе западного мира.
«Глобальный капиталист и истинный консерватор — это Каин и Авель нашего времени, но не менее страшно влияние этой мины замедленного действия на общественные и культурные институты», — утверждает Патрик Бьюкенен.
И добавляет: «Сексуальная революция пожирает наших детей. Статистика абортов, разводов, падения рождаемости, неполных семей, самоубийств среди подростков, криминализации школ, наркомании, педофилии, рукоприкладства в браке, тяжких преступлений, заболеваемости раком, внебрачного сожительства и падения образованности показывает, насколько глубок кризис в обществе, пораженном культурной революцией. Пустые детские и битком набитые приемные психоаналитиков свидетельствуют о том, что у нас далеко не все в порядке. И, распространяясь, эта зараза тащит в могилу всю нашу цивилизацию».
Мысли Бьюкенена перекликаются с исследованиями профессора экономики Жаклин Касун из Калифорнийского государственного университета имени Гумбольдта. В своей книге «Война против населения» она объясняет сложившуюся демографическую ситуацию в Европе все более набирающим силу воинствующим феминизмом. Согласно ее исследованиям не тысячи, а уже миллионы западных женщин разделяют враждебность феминисток по отношению к браку и материнству.
«Европейские женщины решили, что хотят иметь одного ребенка, от силы двух, или вообще ни одного, и потому всеми способами — контрацепция, стерилизация, аборты — стараются избежать нежелательной беременности. Вдобавок они рассматривают свои желания и нежелания как нечто куда более существенное, нежели данные статистики, которая описывает грядущую гибель Европы…» — утверждает профессор Касун.
Между тем, на сегодняшний день в Европе уровень рождаемости составляет в среднем 1,4 ребенка на одну женщину, тогда как для сохранения текущей численности населения требуется как минимум 2,1.
Следование маркузианскому «принципу удовольствия» и прочим идеалам сексуальной революции означает полное пренебрежение браком. Как показывают уровень разводов и уровень рождаемости, даже заключенные браки ныне менее стабильны и менее «плодородны», нежели прежде. В вымирающих европейских нациях, даже в тех странах, где сильны католические традиции, почти все женщины пользуются противозачаточными средствами.
«Семья в привычном понимании этого слова должна быть уничтожена, — говорит феминистка Линда Гордон. — Семьи поддерживают угнетение, разделяя людей на малые изолированные группы, которые не в силах объединиться и отстаивать общие интересы».
Феминизм глубоко проник в поры западного общества. Те, кто вчера снисходительно посмеивался над его смелыми декларациями, сегодня хватаются за голову — планы феминисток, некогда считавшиеся эпатажными и экстравагантными, воплощаются в жизнь с поистине космической скоростью. И это, что называется, только начало…
Еще в конце 1973 года Нэнси Леманн и Хелен Саллингер опубликовали новый манифест феминистского движения под названием «Декларация феминизма». Этот текст широко распространился по миру и получил немало хвалебных отзывов.
«Брак, — говорится в этом манифесте, — был придуман мужчинами и на благо мужчин; он представляет собой санкционированный законом метод управления женщинами… Мы должны уничтожить его. Гибель института брака есть необходимое условие освобождения женщины. Поэтому мы побуждаем женщин расставаться с мужьями и не завязывать с мужчинами персональных отношений».
Катарина Рунске, автор опубликованной в 1990 году в Великобритании книги «Пустые сердца, пустые дома» о последствиях разрушения семьи, дала весьма жесткое определение феминизму, назвав его «дарвиновским тупиком развития».
Впрочем, подобные призывы мало кто слышит. Например, выступать в поддержку абортов сегодня — почти непременная характеристика современной западной женщины. Для многих из них словосочетание «освобождение женщины» означает отказ от традиционной и, по их мнению, стесняющей роли жены, матери и хозяйки дома.
Распространение подобных мнений началось в середине 1960-х годов в пору так называемой культурной революции. Именно тогда западные женщины стали отказываться от образа мышления и жизни своих матерей. Следствия этой «перемены в мозгах» не замедлили сказаться: контрацепция вдвое сократила прирост населения западных народов, а аборты стали своего рода «второй линией обороны» против нежеланных детей.
Массовая культура однозначно ставит ценность сексуальных удовольствий выше счастья материнства. Вся информационно-развлекательная индустрия от женских журналов до голливудских фильмов вдалбливала одно и то же: истинное призвание женщины — это не материнство и семейный очаг, а карьера, сексуальные удовольствия и независимость (любой ценой) от мужчины.
Глянцевый образ раскованной и самодостаточной женщины, естественно, выглядел куда более привлекательно, чем перспектива возни с малышами и кухонной посудой. Ход был беспроигрышным. Миллионы женщин попытались скроить свою жизнь по феминистским лекалам.
Никто, правда, не считал, сколько женских судеб было сломано стремлением во что бы то ни стало стать «современной», «независимой» женщиной.
И никто не подсчитывал, скольким миллионам младенцев воинствующий феминизм не позволил появиться на свет.
Дети радуги
Феминизм оказался не единственной миной замедленного действия, заложенной в самое основание современного западного мира. «Сильная» половина человечества также не была оставлена без внимания.
В 1973 году Американскую психиатрическую ассоциацию обвинили в дискриминации сексуальных меньшинств, поскольку она внесла гомосексуализм в перечень заболеваний. И сегодня всем тем в Европе, кто станет утверждать подобное, грозит суровый диагноз общественности — «гомофобия». В устах европейских политиков и правозащитников он звучит почти как приговор.
«Гомосексуальное влечение противоестественно, — заявлял папа Иоанн-Павел II, когда по Риму маршировали тысячи участников международного парада геев. — Церковь не может молчать, ибо как иначе нам отделить добро от зла?»
За это заявление глава Ватикана был причислен к гомофобам, а все, кто прислушивается к его словам, объявлены сторонниками «дегуманизации общества».
Слово — великое оружие. Когда кого-то назвали расистом или фашистом, уже нет необходимости спорить. Тот, кому приклеили этот ярлык, сам оказывается в положении обвиняемого и вынужден защищаться. Презумпция невиновности здесь не действует.
«Сексуальные меньшинства» многотысячными колоннами маршируют сегодня по улицам городов Европы. «Добро» от властей на заключение однополых браков получили представители нетрадиционной ориентации Нидерландов и Испании. Под дружные аплодисменты борцов за права человека в Ирландии геям и лесбиянкам дали возможность усыновлять детей. Многие европейские политики не только не скрывают свою гомосексуальность, но, наоборот, всячески ее пропагандируют. Мэр Берлина гордится тем, что он гомосексуалист, а президент Финляндии одно время была главой финского общества по защите геев и лесбиянок.
Сегодня смело можно утверждать, что в западном обществе гомосексуальность стала частью культуры правящих элит. Причем речь идет не о «биологической» гомосексуальности, а об этнокультурном феномене. История упадка многих этносов и государств показывает — на определенном этапе общество перестает считать гомосексуализм извращением и выводит его на культурный уровень. И именно общество провозглашает его признаком самоопределения свободной личности и частью политической культуры. Примеры можно найти начиная с глубокой древности — так было в Риме, Византии, в эллинистических монархиях Ближнего Востока.
Государство, этнос, как это не парадоксально, живет по тем же законам, что и человеческая личность: оно распадается, самоуничтожается, когда перестает отличать хорошее от плохого.
История учит: общественная мода на гомосексуализм есть предвестник увядания и скорой гибели этноса. Однако исторические предостережения обычно постигает участь предсказаний Кассандры.
Нелюди
Недавно в СМИ появились сообщения, что в Голландии выходит новое реалити-шоу «Кончи и проглоти» вместо «Трахаться надо так». В этом ток-шоу участники будут употреблять наркотики и заниматься сексом в прямом эфире, а затем обсуждать свои впечатления. Главному герою предстоит также выяснить, кто лучше делает минет, мужчина или женщина.
Это один из образчиков современных «свободных нравов» по-европейски.
Пока в Европе вновь будут долго и нудно дискутировать о пределах приличия, мало кто обратит внимание на одно весьма печальное обстоятельство.
«Всеобщая сексуализация» общества приводит не только к распущенности, падению нравов и разрушению традиционной семьи. Она отпускает на волю самые темные инстинкты. Человек перестает контролировать себя и постепенно возвращается в первобытное состояние.
Запад начинает поражать изуверский недуг, имя которому педофилия.
Недавние процессы по делам педофилов в Англии, Испании, Италии, Франции, Бельгии потрясли мир. От описаний извращенной жестокости по отношению к детям многим становилось плохо прямо в зале суда.
Так, в Испании преступники похищали и насиловали мальчиков в возрасте от года до 5 лет. Жертвами пятерых извращенцев стали десятки детей, в том числе младенцы. По меньшей мере, девяти мальчикам не было и года, а самому маленькому — всего 9 месяцев. Один из участников группировки работал няней, насиловал своих подопечных и снимал их в порнофильмах.
В марте текущего года во Франции начался крупнейший судебный процесс, на котором 66 человек были обвинены в организации притона, изнасилованиях и жестоком обращении с несовершеннолетними. Как и в Испании, среди обвиняемых были обнаружены родители, согласившиеся сделать своих детей жертвами сексуальных извращений. Обвинения в изнасилованиях были предъявлены 26 мужчинам и 13 женщинам. Остальные 27 человек попали на скамью подсудимых за жестокое обращение с детьми, «сексуальную агрессию» и укрывательство преступлений. Как выяснилось, все вместе они организовали притон для педофилов, «арендовав» детей для занятия проституцией у 15 родительских пар. Жертвами этих нелюдей стали 45 детей от 6 месяцев до 14 лет. Одна из пострадавших, 10-летняя девочка, была изнасилована сразу 30 взрослыми.
Насилию подверглись и дети организатора притона, некоего Вергонди: его дочки двух, пяти и шести лет, а также годовалый сын. Издевательства над детьми происходили в автофургонах и в квартире Фрэнка Вергонди.
Перечень подобных изуверских сюжетов, происходящих в современной, цивилизованной Европе, кажется почти бесконечным.
Но самым страшным открытием последних лет было следующее — процессы показали, что речь идет не об отдельных свихнувшихся маньяках-одиночках, а о разветвленной международной мафии, в которую оказались вовлечены многие внешне благопристойные люди, занимавшие в своих странах далеко не последние места.
Западная система правосудия продемонстрировала свою неспособность противостоять этому страшному злу — процессы тянулись годами и, судя по всему, многим виновным удалось уйти от наказания. Кроме того, стало абсолютно ясно, что те, кто попали на скамью подсудимых — это лишь крошечная верхушка айсберга.
Все это — и изуверская педофилия, и мода на гомосексуальность, и воинствующий феминизм — ведут к одному, к разрушению морали и семьи. В угоду сиюминутным извращенным удовольствиям они пренебрегают основным биологическим инстинктом, — стремлением к продолжению рода. Но природа не терпит пустоты. И место европейцев начинают занимать другие.
Призрак халифата
Средиземное море как будто разделяет прибрежные страны и народы на два лагеря.
Северное побережье — это благополучные страны Евросоюза: Испания, Франция, Италия, Греция. Южное — это мусульманские Марокко, Алжир, Тунис, Ливия, Египет с миллионами безработного, нищего населения. За спиной средиземноморских стран Евросоюза — еще более богатые государства Западной и Северной Европы. За спиной арабских стран Средиземноморья — еще более нищие государства Африки.
Население «севера Средиземноморья», т.е. Португалии, Испании, Франции, Италии и Греции сокращается. Зато за морем, в Марокко, Алжире, Тунисе, Ливии и Египте, прирост населения за 25 лет составит 73 млн. человек. В 1982 году население Египта, например, равнялось 44 млн. К 1998 году оно возросло до 64 млн. человек. К 2026 году, как ожидается, в Египте будет проживать 96 млн.
В наступившем веке избыток мусульманского и африканского населения, безусловно, двинется на север — в богатую, но малонаселенную Европу. Этот процесс, собственно, уже происходит несколько десятилетий, но в ближайшей перспективе его интенсивность резко увеличится.
Все попытки европейцев сдержать приток иммигрантов разбиваются о неумолимые законы экономики — использование дешевой рабочей силы столь выгодно, что любые административные барьеры оказываются бесполезными.
И если в девятнадцатом столетии Европа колонизировала Африку и Азию, то в двадцать первом веке Африка колонизирует Европу.
Есть те, кто не видит в этом ничего страшного, кроме естественного хода истории.
Сторонники смешения всех наций и народов в едином котле глобализма, самоуверенно утверждают, что именно западные ценности лягут в основу новой мировой, всечеловеческой культуры.
В европейских городах, если судить по окружающим тебя людям, уже часто сложно определить в какую именно часть света тебя занесло. Огромные мусульманские пригороды выросли вокруг Парижа, Берлина и других европейских городов. Их жители вовсе не иммигранты. Иммигрантами были их деды и отцы. А они — новые уроженцы Европы, «настоящие» европейцы, часто наделенные всеми правами гражданства. Рядом с ними живут миллионы имеющих вид на жительство и миллионы нелегалов. Все они небезосновательно рассчитывают со временем превратиться в полноправных граждан.
Самая крупная мусульманская община находится во Франции. В ней насчитывается от 5 до 7 млн. мусульман, что уже составляет 10% от общего числа населения страны. Ислам во Франции стал второй религией после католицизма. Некоторые аналитики берут на себя смелость утверждать, что в недалеком будущем именно Франция станет первой исламской страной Западной Европы.
Кроме Франции значительные мусульманские общины насчитываются в Германии (3,4 млн.), Великобритании (1,6 млн.) и Италии (1 млн.). Приближается к миллиону мусульманская община Голландии, где в 1997 было открыто первое медресе (Роттердам). Менее значительные мусульманские общины разбросаны по всем без исключения западноевропейским странам, включая Финляндию и Ирландию. Однако точное количество мусульман в Европе определить сложно хотя бы потому, что неясно, как посчитать миллионы нелегальных иммигрантов, которых «как бы и нет».
В Европе христианство умирает, церкви пустеют, зато мечети заполняются все активнее. Только в Германии насчитывается 15 тыс. мечетей. Между прочим, в 2000 году впервые в истории человечества мусульмане превзошли численностью католиков!
«Третий мир» начинает по-своему мстить Западу — ограбление природных богатств азиатских и африканских стран, несправедливые правила мировой торговли обрекают сотни миллионов азиатов и африканцев на нищету. Спасаясь, они бегут в благополучную Европу, словно пытаясь там вернуть хоть часть из того, что было украдено у них на родине. Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока не разрушится глобальная система экономического неоколониализма, при которой Запад уже не военными, а экономическими способами грабит весь остальной мир. И поскольку Запад, похоже, не собирается ничего менять в своей глобальной стратегии, то Европа (как, впрочем, и США) будут постепенно переполняться «цветными» иммигрантами.
Атакующей и организующей силой «третьего мира» уже сегодня является радикальный ислам.
Исламский мир сохранил то, что утрачено Западом, — желание иметь детей и тем самым продолжать цивилизацию, культуру и веру.
Современное западное общество осознанно и бессознательно проявляет себя как антипод Уммы — общества, основанного на исламских нравственно-правовых принципах (шариате).
Правоверный мусульманин в принципе не может принять ультралиберальную идеологию Запада с ее культом удовольствия, эгоизмом, презрением к традиции и терпимостью к извращениям.
Более того, для многих мусульман декларация прав человека, парламентаризм, либерализм, идеи свободы, личности и частной собственности не являются авторитетными. У них иные приоритеты и ценности.
А, значит, конфликт неизбежен. Мусульмане не примут западные ценности — они захотят навязать свои.
Через непродолжительное время неевропейские общины превысят по численности коренное европейское население. Численность неевропейцев будет прирастать не только за счет иммигрантов. В мусульманских семьях, живущих в Европе, рождается по нескольку детей — таковы традиции и требования веры.
И тогда конфликт перейдет из плоскости культурно-идеологической в политическую.
Мини-сценарии таких событий мы уже наблюдали.
Когда-то Косово было исконно сербской землей. Пришедшие албанцы-мусульмане в самом начале были гостями. Потом — меньшинством. Потом сравнялись по численности с сербами. А потом сербы неожиданно оказалось меньшинством на обильно политой кровью и потом их предков земле.
Другой пример — Ливан. Когда в середине прошлого столетия Ливан получил независимость, большинство населения в стране составляли христиане. Но со временем число мусульман резко возросло. И тогда они потребовали закрепления своих прав в конституции, в чем было отказано. Как следствие — в 1975 году вспыхнула длительная и кровопролитная гражданская война.
Уже сейчас в Европе неспокойно. Этнические конфликты в ланкаширском городке Олдем и в Лидсе, Бэрнли и Брэдфорде, столкновения между испанцами и марокканцами в Эль-Эхидо, кровавые стычки между французами и алжирцами в Париже, нападения скинхедов на турок и других иммигрантов в Германии, теракты в Мадриде, Лондоне — все это предвестники катаклизмов, ожидающих Европу в грядущих десятилетиях.
Европейские мусульмане — очень активная и мощная сила. Старшее поколение стоит на умеренных позициях. Но выросшие в Европе потомки иммигрантов не только не впитали в себя европейские ценности, но стали относиться к исламу гораздо ревностнее, чем их отцы. Методы протеста против бездуховности и несправедливого миропорядка каждый из них выбирает для себя сам. Кто-то — участием в митингах и манифестациях. А кто-то, объявив джихад неверным и «Великому шайтану» — Америке, вешает на себя пояс шахида и идет с килограммами взрывчатки на автобусную остановку или станцию метро.
«Взрывая бомбы, мы врываемся в сознание масс», — говорили лидеры российских террористов — народовольцы и эсэры. Террор — мощный метод воздействия на мысли и поведение людей.
Ведь главный объект террора — не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив. Его цель — не убийство, а устрашение и деморализация живых. Жертвы — инструмент, убийство — метод. Именно в этом состоит страшная, античеловеческая, изуверская природа терроризма.
У европейских правительств нет ни сил, ни воли противостоять экстремистам.
Европа как будто стесняется своих христианских истоков и своей собственной культуры. Исключительно показательным стал отказ от упоминания о христианстве как духовном фундаменте Европы в проекте евроконституции.
Правые европейские политики, такие как Ле Пен и Хайдер, неизменно подвергаются обструкции и безосновательным обвинениям в симпатиях к нацизму. Тем не менее, миллионы простых европейцев голосуют за них, чувствуя неизбежное приближение кризиса.
Но безвольная, беззубая и бестолковая традиционная политическая элита выталкивает решительных лидеров из большой политики. В результате торжествует пресловутый консенсус, ни к чему не ведущий компромисс, т.е. царство серости и топтания на месте.
Между тем, действующая в Британии всемирная организация «Хизб ут-Тахрир» в качестве своей основной цели провозглашает создание халифата в Европе. Этот призыв сознательно и бессознательно воплощают в жизнь десятки других подобных организаций и тысячи их активистов.
Но самое главное, что «Европейский Халифат» своими руками помогают строить безвольная европейская бюрократия и сами европейцы, постепенно отказывающиеся от собственной религии, традиций, культуры и исторических преданий.
Самоубийцы
История циклична. И изучают ее обычно для того, чтобы, извлекая уроки из прошлого, не повторять его ошибки. Но всегда ли мы хотим учиться?..
Уилл Дюрант, известный своими оригинальными историческими изысканиями, в книге «Цезарь и Христос» пишет, что падение Римской империи в первую очередь было обусловлено биологическими факторами: «После Адриана на Западе, — пишет Уилл Дюрант, — отмечается значительное сокращение населения… Закон Септимия Севера упоминает о реnuria hominum — нехватке мужчин. В Греции уменьшение численности населения продолжалось на протяжении нескольких столетий.
В Александрии, которая похвалялась своим многолюдьем, епископ Дионисий насчитал в 250 году нашей эры половину от прежней численности населения. Он со скорбью говорил о преуменьшении и неизбывном исчезновении человеческого рода. Лишь варвары и восточные народы, как внутри империи, так и за ее пределами, становились все многочисленнее».
Дюрант дает свой ответ на вопрос о причинах сокращения населения Рима: «Несмотря на преследования закона, процветало детоубийство… Сексуальные излишества также ослабляли чадородие. Схожий эффект имело и откладывание браков… Самые приспособленные мужчины женились позже остальных. Имели детей также позже остальных, зато умирали первыми».
И указывает главную причину гибели Империи: «Рим погиб вовсе не по причине вторжения варваров… Он погиб из-за умножения варварского населения империи… Стремительно плодившиеся германцы не понимали классической культуры, не принимали ее и не распространяли; не менее стремительно плодившиеся жители восточных провинций в большинстве своем были настроены к этой культуре враждебно. А римляне, владевшие этой культурой, принесли ее в жертву радостям бездетности».
История не всегда повторяется в виде фарса. И вполне возможно, что европейская цивилизация, взращенная на культуре классической Греции и Рима, в недалеком будущем разделит судьбу своих предшественников.
Рим умер тогда, когда умерли римляне. Не в метафорически-духовном, а в самом прямом биологическом смысле. Быть может, наступивший век станет свидетелем смерти Европы, смерти, которая последует немедленно за вымиранием самих европейцев.
Более 40 лет назад, в 1964 году, в самый разгар холодной войны, в свет вышла книга консервативного автора Джеймса Вернема под говорящим названием «Самоубийство Запада».
В этой книге Вернем пришел к неутешительному выводу — по его мнению, существует особый европейский тип мышления, примиряющий европейцев с гибелью и закатом их цивилизации. Современный западный человек все более становится космополитом, без веры, корней и отечества. Его все меньше волнует будущее его детей и судьба его земли. Он все глубже усваивает знаменитый принцип Короля-солнце — «после нас хоть потоп». Вернем назвал такое мышление «идеологией западного самоубийства» и сравнил его с тяжелейшей, смертельной болезнью.
Сегодня, в начале XXI века, похоже, эта болезнь уверенно перерастает в эпидемию.
