Главной достопримечательностью небольшого городка Кольдиц на востоке Германии является величественный средневековый замок на берегу реки Мульде. Его мощные стены с вековой историей повидали всякое – роскошь и разорение, величие и упадок. Основанный в IX столетии как оборонительное сооружение, в XIV веке замок стал резиденцией верховных правителей Саксонии и подвергся полной перестройке по канонам Ренессанса. Но известным его сделали не эти славные годы, а 12 лет нацистского правления, когда Кольдиц служил сначала тюрьмой для политических противников режима Гитлера, а затем превратился в штрафной лагерь для военнопленных. Нацисты не раз заявляли, что система охраны замка совершенна и даже самый хитроумный беглец не сумеет преодолеть ее. Сотни польских, бельгийских, голландских, французских, британских и канадских офицеров приняли этот вызов. Для них Кольдиц стал настоящей академией побегов.
Немного истории
История Кольдица берет начало в 1046 году, когда монарх Священной Римской Империи Генрих III закрепил право владения славянским поселеньем Холидице в долине реки Мульде за своей женой Агнесой. В течение следующего десятилетия – в рамках тевтонской колонизации приграничных территорий – на холмах, доминирующих над поселением, выросла деревянная крепость острожного типа. В 1083 году волей императора Генриха IV Кольдиц стал собственностью саксонца Випрехта фон Гройча, который распорядился заменить деревянные стены цитадели каменными. В начале XII века у крепости вновь сменился хозяин. Кольдиц перешел в руки саксонского рыцаря Боппо фон Кольдица. В 1158 году, в эпоху правления Фридриха I Барбароссы, внук Боппо Тимо фон Кольдиц был назначен членом императорского суда, а твердыня стала имперским феодальным владением. В течение следующих 250 лет Кольдиц дважды реконструировался, постепенно превращаясь в полноценный укрепленный замок. В 1404 году право владения им перешло магистратуре Майсена, а спустя три десятилетия армия гуситов разграбила и сожгла крепость. Только в 1464 году ее величие было восстановлено – Кольдиц объявили одной из главных резиденций курфюрста Саксонии Эрнеста. Проведенная Эрнестом реконструкция ознаменовала превращение чисто оборонительного сооружения в место проживания знати королевских кровей. Однако в 1504-м случайный пожар нанес замку столь значительный ущерб, что почти десятилетие он пустовал, прежде чем наследник Эрнеста Фридрих III продолжил дело, начатое отцом. В 1570 году по указанию Августа II началась очередная реконструкция – курфюрст решил превратить Кольдиц в королевский охотничий домик. Следующие полтора столетия стали золотым веком и лебединой песней этой резиденции правителей Саксонии. С 1753 года в ее истории наступила черная полоса. Обстановка пошла с молотка, а сам замок несколько десятилетий простоял пустым, постепенно приходя в упадок. На рубеже XIX столетия правители большинства земель Германии, стараясь с наименьшими потерями разрешить проблему люмпенизации общества, передали ветхие и заброшенные крепости под учреждения для размещения социальных изгоев, чтобы таким образом изолировать их от общества. В 1803 году эту судьбу разделил Кольдиц – замок превратили в исправительный дом для бродяг и нищих. А еще четверть века спустя на его территории открылась лечебница для душевнобольных. Среди ее пациентов были Людвиг Шуман, сын знаменитого немецкого композитора, и Эрнст Баумгартен, германский пионер воздухоплаванья. Это заведение просуществовало до 1924 года, а затем замок снова опустел – правительство Веймарской республики не смогло найти ему достойного применения. Он оставался заброшенным до 1933 года, когда к власти в Германии пришли нацисты.
Крепость-тюрьма
При новой власти замок вновь стал востребованным. Гитлер еще не обрел всей полноты власти в Германии, а Кольдиц стараниями лидера коричневорубашечников Эрнста Рема уже превратился в Konzentrationslager, один из десятков лагерей для политических оппонентов национал-социализма. Однако счастливая звезда Рема закатилась так же стремительно, как и взошла. Он был расстрелян 1 июля 1934 года после знаменитой «ночи длинных ножей». После этого по приказу главы германской полиции Германа Геринга замок был передан в ведение новому военизированному формированию нацистской партии – СС. В течение осени большинство узников отпустили, а в замке началась очередная реконструкция. Поначалу его использовали как трудовой лагерь Имперской службы труда. Молодые люди, отбывающие введенную в стране в рамках борьбы с безработицей трудовую повинность, размещались в наскоро отремонтированных помещениях. Однако специальная инвентаризационная комиссия уже на этом этапе отметила, что архитектурное построение Кольдица делает его идеальным местом для содержания особо опасных врагов общества. Замок располагается на вершине утеса и, чтобы попасть внутрь, необходимо миновать сначала внешнюю заставу с массивными двустворчатыми воротами, а затем пересечь мост над сухим рвом. Внешние крепостные ворота ведут в первый внутренний двор. Пояс зданий отделяет это пространство от более древней части, в центре которой находится второй внутренний двор. Проход туда закрывают так называемые «шепчущие ворота». Штурмовики Рема оборудовали окна зданий второго внутреннего двора решетками и «намордниками», а на территории установили несколько сторожевых постов. Все это новые хозяева замка сохранили, понимая, что в самом скором времени неприступная крепость-тюрьма снова будет использована по прямому назначению.
Нападение на Польшу 1 сентября 1939 года ознаменовало начало Второй мировой войны. Очень скоро Германия столкнулась с проблемой размещения военнопленных, для решения которой была создана масштабная сеть Kriegsgefangenenlagern – лагерей для военнопленных. 31 октября 1939 года приказом командующего 4-го военного округа Кольдиц был преобразован в один из таких лагерей – Offizierslager IV-C (лагерь для офицерского состава IV-С), или сокращенно Oflag IV-C. Римская цифра означала номер военного округа, а литера – порядковый номер лагеря в пределах округа. Поначалу замок намеревались использовать в качестве пересыльной тюрьмы – здесь должны были формироваться этапы из пленных для отправки в другие лагеря на территории Германии. Но 1 ноября 1940 года специализация Кольдица была изменена – с этого момента он получил дополнительное наименование Straflager, то есть штрафной, служащий для содержания особого проблемного контингента. Кольдиц объявили цитаделью, абсолютно непроницаемой для потенциальных беглецов.
Термин Oflag означал, что лагерь предназначен для офицеров армий стран, подписавших 3-ю Женевскую конвенцию 1929 года. Быт таких заведений коренным образом отличался от условий содержания советских пленных. Конвенция оговаривала целый ряд прав военнопленных, в том числе невозможность использования их на принудительных работах, гарантированное получение продуктовых и вещевых посылок, а также прессы и книг на родном языке, предоставление пространства для физического и интеллектуального отдыха, медицинское обслуживание и пр. В рамках выполнения этих требований в Кольдице были организованы театральная студия и музыкальный зал. В большом парке при замке по приказу коменданта оборудовали площадку для физических упражнений и игр. Посылки, приходившие в начале войны чуть ли не еженедельно, старались досматривать с предельной тщательностью, но значительное количество нелегальщины (деньги, географические карты и пр.) все же просачивалось через этот кордон. В армиях европейских стран сам факт пленения не расценивался как нечто позорное. В отличие от СССР, где он был тождественен предательству, европейское гражданское общество относилось к военнопленным как к жертвам. По возвращении на родину их ожидали если не слава и почет, то, по крайней мере, компенсация за моральные и физические страдания. На этом фоне внутри офицерского корпуса существовал своего рода кодекс чести, призывающий каждого уважающего себя офицера постоянно стремиться к побегу, и порой это приобретало форму мании. Такой порядок вещей привел к тому, что между охранниками и заключенными офицерских лагерей шла ежедневная и изнуряющая игра в кошки-мышки, призом в которой было возвращение домой.
Академия побегов
В течение первого года войны ситуация в Кольдице оставалась достаточно спокойной. В лагере содержались пленные польские офицеры, для подавления которых, как считали немцы, достаточно было психологических факторов. Однако именно поляки заложили фундамент последующей репутации Кольдица как академии побегов. За короткий срок, совершая ночные вылазки, они сумели обшарить замок снизу доверху, и к тому моменту, когда в лагерь стал поступать контингент из других поверженных стран, старожилы знали свою тюрьму лучше кого бы то ни было.
Присвоение Кольдицу статуса «штрафной лагерь» ознаменовало новую эру в его истории. В течение короткого времени в замок были свезены самые проблемные заключенные со всей Германии и оккупированных стран Европы. 7 ноября 1940 года сюда прибыла так называемая «Лауфенская шестерка» – шесть британских офицеров, прославившихся фанатическим стремлением убежать из плена. Эти люди поставили процесс подготовки побегов в Кольдице на широкую ногу.
К началу 1941 года Oflag IV-C превратился в мультинациональный лагерь – здесь содержались поляки, бельгийцы, голландцы, французы, норвежцы, британцы, канадцы и даже несколько новозеландцев. Поначалу взаимодействие между представителями различных «диаспор» было сведено к минимуму – национальные различия и боязнь предательства препятствовали установлению доверительных отношений. Но постепенно взаимовыручка и жгучее желание насолить охранникам возобладали над осторожностью. Со временем внутри контингентов была введена практика назначения «ответственных за побег». Избранный на эту роль офицер координировал весь процесс планирования и подготовки, отвечал за согласование различных вопросов, однако в число беглецов не входил. Побег перестал быть некой индивидуальной самодеятельностью, а превратился в общее дело всех заключенных. Беглец отдавал себе отчет, что его рывок к свободе является результатом коллективной борьбы, и он должен сделать все, чтобы оправдать надежды товарищей.
Всякому, кто задумывал бежать из Кольдица, предстояло отыскать изящное решение двух последовательно возникающих проблем. Сначала необходимо было каким-то образом выбраться за пределы замка, а затем преодолеть 650 км, отделяющие Кольдиц от границ государств, не находящихся под пятой нацистов. Оба этапа требовали тщательной подготовки и соответствующей экипировки. Значительным подспорьем в этом деле стали посылки, которые военнопленные получали с завидным постоянством. Британская разведка разработала схему скрытной передачи в лагеря военнопленных денег, бланков документов, карт местности и компасов. Документы и деньги заклеивались под обложки книг, которые регулярно пересылались в Кольдиц швейцарскими благотворительными обществами, следившими за исполнением Женевской конвенции. Географические карты разрезали на прямоугольники и наклеивали на комплекты игральных карт – под легкосъемные рубашки. Куски мыла и катушки ниток с секретными полостями, а также скорлупа грецких орехов служили прекрасными контейнерами для передачи в лагерь компасов, образцов печатей, фотопленки и прочих запрещенных вещей, необходимых потенциальным беглецам. Когда посылок оказывалось недостаточно, узники без раздумий шли на воровство. Они тащили все, что плохо лежит, экспроприировали личное имущество охранников. Бывший надзиратель лагеря Рейнхольд Эггерс был уверен, что причиной смерти одного из его подчиненных, ответственного за вещевой склад, стало не самоубийство, как посчитала лагерная администрация, а нападение с целью завладеть какими-то запрещенными вещами. Со временем пленники обзавелись богатым инструментарием для производства фальшивых документов, изготовления поддельных знаков отличия и амуниции. В лагере тайно от охранников были собраны примитивный печатный станок, пишущая машинка и фотоаппарат. Активно шли в ход грим и реквизит театральной студии.
Вырваться за пределы замка можно было одним из трех способов: перебраться через забор, опоясывающий площадку для упражнений, соорудить подкоп или же просто выйти через КПП, выдав себя за персонал или охрану лагеря. В зависимости от личных качеств, фантазии и возможностей узники выбирали один из способов и испытывали судьбу с завидным упорством.
Бегство через ограду гимнастической площадки или по пути к ней требовало минимальной подготовки и на первых порах было самым популярным способом вырваться из Кольдица. Именно таким образом был совершен первый удачный побег: французский лейтенант Ален Ле Рей обнаружил, что на полпути к площадке, где тропа делает изгиб, сопровождающий охранник несколько секунд не имеет возможности обозревать всю колонну. 11 апреля 1941 года Ле Рей попросту спрыгнул с тропы и укрылся в кустах. К тому времени, когда на перекличке обнаружилось, что лейтенант пропал, он уже спокойно ехал на поезде в сторону Швейцарии. Однако волна так называемых «быстрых» побегов практически сошла на нет после того, как немцы обнесли гимнастическую площадку и подходы к ней дополнительными заборами и усилили конвой.
Подкопы, без сомнения, были самым затратным способом обрести свободу, поскольку требовали кропотливой подготовки и еще более тщательной маскировки. Практически все попытки вырваться из Кольдица таким путем закончились провалом. Несколько туннелей были обнаружены на ранней стадии работ. Побег группы британцев и поляков через подземный ход, ведущий из столовой для пленных за внешнюю ограду, был раскрыт благодаря тому, что подкупленный заключенными охранник принял взятку и сделал вид, что готов сотрудничать, после чего донес о побеге лагерному начальству. Неудача постигла и французских офицеров, за 8 месяцев прорывших самый грандиозный подкоп. За размах работ туннель получил название «Метро». На финальной стадии он был оборудован электрическим освещением, тревожной сигнализацией и примитивной вагонеткой для вывоза выбранного грунта. О том, что французы роют подкоп, охрана узнала с помощью мощных звукоулавливателей, доставленных в Кольдиц по приказу коменданта Шмидта. В течение нескольких месяцев немцы безуспешно искали вход в туннель, а когда он был все же обнаружен, подкоп уже вышел за крепостную стену.
Не всегда для проникновения через стены необходимо было копать. После вечерней переклички 14 октября 1942 года три британских и один канадский офицер пробрались в помещение, смежное с кухней для военнопленных, и через узкое окно спустились в наружный дворик. Миновать патрули им помогли друзья из лагерного оркестра, которые репетировали в музыкальном зале. Из зарешеченного окна зала просматривался весь внешний двор, и в тот момент, когда патруль удалялся в дальний его конец, оркестр прекращал играть, сигнализируя беглецам, что путь свободен. Офицеры пробрались в небольшое подвальное помещение в здании комендатуры, обшарив которое, обнаружили узкое слуховое окно, ведущее через стену замка в сухой ров. Беглецам пришлось раздеться догола, чтобы протиснуться в отверстие. Оказавшись во рву, они облачились в заранее приготовленные неприметные костюмы иностранных рабочих, после чего перелезли через двухметровую каменную стену, опоясывающую прилегающую к замку территорию, и, разбившись на пары, направились к швейцарской границе. Спустя 4 дня все они успешно пересекли ее и наслаждались свободой.
Хотя подкопы и производили определенный эффект на моральный дух узников, эффективность их была крайне низкой, и куда больше потенциальных беглецов выбирали третий способ оказаться за пределами замка – маскарад: они мастерски выдавали себя за охранников или персонал лагеря. Это требовало недюжинного личного мужества, изобретательности и природного артистизма, но игра стоила свеч. Первая попытка маскарада имела место в Кольдице еще до того, как подготовка и осуществление побегов были организованы с размахом.
Лейтенант французской армии Буле уговорил свою жену выслать ему по частям полный дамский гардероб, а также набор косметики и парик. Охрана либо не обратила внимания на присутствие этих предметов в посылках лейтенанта, либо неверно истолковала их назначение, так что к середине июня 1941 года Буле был готов к преображению. Он заранее переоделся в женский наряд, набросил поверх него шинель и в точности повторил трюк Ле Рея. Спрыгнув с тропы и укрывшись в кустах, он немного выждал, потом снял шинель, нацепил парик и шляпку и переобулся в женские туфли. В таком виде француз благополучно спустился по тропе, практически миновал замок, однако в тот момент, когда он проходил мимо группы британских пленных, едва сходившийся у него на запястье ремешок женских часиков расстегнулся, и часы упали на землю. Взвинченный до предела Буле не заметил этого, чего нельзя было сказать о британцах. Один из них подобрал часы и громко окликнул важную фрау, намереваясь вернуть ей потерянное. Не понимая, что происходит, Буле ускорил шаг. Тогда британец передал часики ближайшему охраннику. Тот догнал «немочку», и маскарад Буле был раскрыт. Этот случай ясно продемонстрировал узникам, насколько важны для успеха побега согласование планов и взаимная поддержка.
Следующий громкий маскарад, устроенный французами, проходил намного слаженнее и провалился по более объективным причинам. Толчком послужило открытие, которое сделал лейтенант Андре Перодо. Оказалось, что он удивительно похож на электрика Вилли Пённерта, который время от времени выполнял работы в замке. Телосложение, рост, возраст, почти идентичные по форме очки. Этим грех было не воспользоваться. В один из последних декабрьских вечеров 1941 года во французской зоне произошло короткое замыкание. Оно было подстроено коллегами Перодо, чтобы спровоцировать появление в замке электрика. Убедившись, что Пённерт прибыл, Перодо быстро облачился в фальшивую рабочую робу и направился к первому из четырех КПП, которые ему предстояло преодолеть. Часовой мельком глянул на него и что-то спросил. Перодо не знал немецкого, но на такой случай зазубрил фразу: «Я забыл кое-какой инструмент». Его пропустили, но на следующем КПП контроль оказался более тщательным. Часовой потребовал предъявить пропуск, которого у Перодо, разумеется, не было.
Следующая игра в переодевание оказалась гораздо успешнее. Идейным вдохновителем побега стал Пэт Рейд, один из офицеров «Лауфенской шестерки». Именно он обнаружил забитый досками проход, по которому можно было незаметно попасть из лагерной зоны на чердак караульного помещения. Общими усилиями были сшиты и оформлены 4 комплекта фальшивой немецкой офицерской формы. Рейд порекомендовал свести в пары двух британских и двух голландских офицеров. Лучше владеющий немецким голландец в каждой паре будет изображать старшего офицера, а британец сыграет роль подчиненного. 5 января 1942 года после вечерней переклички британец Эри Нив и голландец Абрахам Лютейн пробрались по лазу на чердак караулки, переоделись и с надменным видом вышли во двор. Неспешным шагом они спустились к главным воротам, по пути лениво козыряя часовым, вышли из замка и спустились в парк. Здесь беглецы сбросили мундиры, под которыми была гражданская одежда, перебрались через каменный забор и растворились в ночи. Спустя несколько дней они перешли швейцарскую границу, увеличив на два человека список узников Кольдица, совершивших «круговую пробежку» – этим бейсбольным термином пленники традиционно именовали успешный побег. Второй паре беглецов – британцу Гайд-Томпсону и голландцу Донкерсу – также удалось выбраться из замка, но на следующий день они были схвачены железнодорожной полицией и возвращены в Кольдиц.
Самым занятным побегом с переодеванием стала неудачная попытка массового бегства, получившая наименование «Франц Иосиф». В апреле 1943 года два британских лейтенанта Альберт «Майк» Синклер и Монти Биссель обратились к офицеру, ответственному за побеги, с необычным предложением. Прежде маскарад применялся сугубо индивидуально. Один или несколько беглецов выдавали себя за персонал лагеря с единственной целью – проникнуть за ворота замка. Идея Синклера предусматривала переодевание, но в случае успеха его маскарад должен был обеспечить бегство значительной группы заключенных. Синклер задумал преобразиться в старшего охранника штаб-фельдфебеля Фрица Ротенбергера, который за свои пышные рыжие усы получил среди заключенных прозвище Франц Иосиф. Ротенбергер отвечал за ночные проверки часовых в восточном крыле замка. Выдав себя за него, Синклер намеревался сменить настоящих часовых на переодетых пленных, после чего открыть ворота и позволить большому числу заключенных покинуть замок. Когда же поднимется тревога, фальшивые охранники до последней возможности будут вносить смуту и неразбериху в ряды преследователей. План «Франц Иосиф» был одобрен, и следующие несколько месяцев Синклер тщательно изучал повадки и расписание старшего охранника, а его сотоварищи готовили комплекты поддельной немецкой формы, гражданскую одежду и фальшивые документы. 4 сентября все было готово. Синклер и еще два британца, бегло говорившие по-немецки, зашли в лагерный лазарет, выбрались через заранее подготовленный лаз на террасу, опоясывающую внешнюю стену замка, и направились к первому посту. Здесь все прошло гладко – настоящий часовой отправился в караулку, а его место занял переодетый британец. У сторожевой будки перед воротами Синклер объявил охранникам, что на другой стороне замка имела место попытка побега, и приказал им немедленно следовать в караульное помещение, а он пока присмотрит за воротами. Один из часовых подчинился, а вот второй заартачился. Вспомнив недавний приказ коменданта лагеря, он потребовал предъявить пропуск. Фальшивый Франц Иосиф закричал на него, требуя подчинения, чего никогда не делал настоящий Ротенбергер. Часовой немедленно нажал сигнальную кнопку. Синклер, однако, не собирался сдаваться. Когда из караулки прибежали капрал и два охранника, он обругал их, требуя подчиниться старшему по званию. Началась потасовка, точку в которой, как и во всей попытке побега, поставил пистолетный выстрел. Синклер был серьезно ранен и на несколько месяцев угодил в госпиталь. Интересно, что стрелявший в него капрал был в наказание отправлен на Восточный фронт – швейцарские наблюдатели, отвечавшие за исполнение положений конвенции, посчитали грубым нарушением применение оружия против невооруженного пленника.
Нельзя не упомянуть еще одну, достаточно оригинальную по замыслу, схему бегства, авторами и исполнителями которой стали лейтенанты Бест, Голдфинч и Рольт. Начиная с мая 1944 года, используя рейки, ткань, бумагу и клей, они кропотливо строили планер, который должен был перебросить двух беглецов с чердака замка на заливные луга на западном берегу реки Мульде. Запустить его планировалось с помощью заполненной бетоном ванны, которую третий заговорщик должен был столкнуть с крыши замка. Когда в начале 1945 года работы решили прекратить, планер был почти готов. Много лет спустя британские документалисты построили реплику спроектированного пленными летательного аппарата и доказали на практике, что он действительно мог полететь и вывезти из замка двух отчаянных лейтенантов.
Описанные побеги – лишь малая толика из более чем 300 попыток вырваться из мрачного средневекового замка-тюрьмы, предпринятых за 6 лет войны. И хотя лишь 30 беглецам удалось сделать то, что было объявлено невозможным, по сей день их усилия остаются пронзительной демонстрацией силы человеческого духа и стремления к свободе.
