В конце XIX и начале XX веков во всем мире неожиданно возрос интерес к исследованию Арктики и Антарктики. Начало этому положил знаменитый дрейф Фритьофа Нансена в Северном Ледовитом океане. А подогрели ажиотаж героические походы к Северному и Южному полюсам Роберта Пири, Руала Амундсена и Роберта Скотта.
И только Российская империя, имея очень удобные выходы к Северному полюсу, не принимала участия в арктической гонке. Только в 1910 году, на полвека отстав от остальных исследователей, российские ученые организовали гидрографическую экспедицию по Северному Ледовитому океану на ледокольных «Таймыр» и «Вайгач». Но этого было недостаточно. Так что сразу трое русских путешественников решили по своей инициативе предпринять отчаянные походы для исследования Арктики.
Так, едва ли не одновременно, в путь отправились экспедиции Седова, Русланова и Брусилова. К сожалению, ни один из путешественников не достиг желаемого результата. Седов скончался по дороге к дому после провала похода, а Русланов и Брусилов попросту пропали во льдах вместе со своими людьми.
Вопрос в средствах
Итак, молодой лейтенант флота Георгий Львович Брусилов решил отправиться в полярную экспедицию. Более того, он мечтал пройти по Северному морскому пути с запада на восток всего за одну навигацию – а ведь в тех широтах время, когда в море возможно судоходство, составляет всего пару месяцев в год. Путь его должен был пролегать по Северному Ледовитому океану от Архангельска до Владивостока.
Однако вопрос, как всегда, упирался в деньги: снарядить экспедицию было куда как недешево, а Брусилов и его семья находилась в стесненных обстоятельствах. Впрочем, молодой лейтенант надеялся окупить расходы охотой на тюленей, моржей и медведей в течение всего путешествия. Однако прибыль ожидалась после плавания, а деньги на корабль и снаряжение нужны были уже сейчас. К радости Брусилова, его идеей заинтересовались друзья и родственники. Главным спонсором стала тетка Георгия, графиня Анна Николаевна Брусилова, урожденная Рено, выделившая 90 тыс. рублей из своих капиталов. Правда, с ее стороны это был вовсе не жест доброй воли – деловая женщина надеялась неплохо заработать на этом предприятии. Она заключила с племянником официальный договор, согласно которому после экспедиции корабль Брусилова и все снаряжение переходило в собственность Анны Николаевны, а охотничий промысел следовало вести со строгим учетом, а вся выручка от него также доставалась ей. Еще какое-то количество средств Брусилову удалось собрать, учредив некое подобие акционерного общества в поддержку похода по Северному Ледовитому океану, но эта сумма была совсем невелика.
Первым делом за 20 тыс. рублей в Англии приобрели не новое, но надежное и проверенное китобойное судно – трехмачтовую баркентину «Пандора», построенную в 1867 году. Корабль имел тройную дубовую обшивку толщиной больше полуметра, а его подводная часть была обшита металлом – так планировалось защитить корпус от льдин. Каюты и некоторые внутренние помещения отапливались паром, а в носовой части судна находились две гарпунные пушки, незаменимые для попутной охоты.
Пресса, восторженно освещавшая предстоящее плавание, расхваливала судно. «…Шхуна производит весьма благоприятное впечатление в смысле основательности всех деталей корпуса. Материал первоклассный. Обшивка тройная, дубовая. Подводная часть обтянута листовой медью», – писали в журнале «Русское судоходство». «…Корабль прекрасно приспособлен для сопротивления давлению льдов и в случае последней крайности может быть выброшен на поверхность льда», – рассказывали в газете «Новое время». Однако сам Брусилов предпочел бы не полагаться на единственное, пусть и очень надежное судно. Путешествие на двух кораблях было бы куда более безопасным. Но вопрос и тут уперся в деньги: в России в то время суда, купленные за границей, облагались высокими пошлинами и налогами, так что при покупке второй шхуны пришлось бы уплатить в казну государства 12 тыс. рублей. И Анна Николаевна, за которой оставалось последнее слово в финансовых вопросах, посчитала такие расходы излишними.
По прибытии в Петербург было решено сменить название шхуны: немногие хотели отправляться в путь на корабле с таким несчастливым названием. Так что «Пандору» немедленно переименовали в честь госпожи Брусиловой в «Святую Анну».
К концу июля 1912 года на баркентину, стоявшую на якоре на Неве, погрузили продовольствие на полтора года для 30 человек и полярное снаряжение. И корабль отправился в свое последнее путешествие. «Святой Анне» предстояло пройти вокруг Скандинавии, остановиться на несколько дней в Архангельске и после отправляться через Карское море, мимо Ямала и мыса Челюскин.
Непростые люди
За исключением второго корабля, экспедиция была снабжена довольно хорошо. Увы, проблемы возникли там, где не ждали: перед самым отправлением начались трудности с командным составом.
Поначалу Брусилов хотел иметь на корабле две вахты, каждую во главе с офицером флота и штурманом. Офицер должен был командовать и принимать решения, прислушиваясь к советам штурмана в отношении навигации. Штурманами на «Святую Анну» взяли Валериана Альбанова и Александра Баумана, а офицером второй вахты – Николая Андреева. Однако накануне отплытия из Петербурга тетка Брусилова в очередной раз вмешалась в дела экспедиции и потребовала, чтобы мелкие акционеры из организованного Георгием Львовичем общества вышли из дела и не претендовали даже на малую долю прибыли от предприятия, оставшись просто наемными работниками. Это сильно огорчило и даже обидело приятелей Брусилова, которые вложили в поход свои деньги, поэтому лейтенант Андреев и некоторые другие пайщики к отплытию на борт не явились, пообещав присоединиться к экспедиции на Мурмане.
Кроме того, на одной из стоянок по дороге в Архангельск с судна по неизвестной причине ушел механик, наотрез отказавшись продолжать путешествие. А в городе Александровск-на-Мурмане, где моряки пополняли запасы провианта и угля и должны были принять на борт отстающих членов экипажа, выяснилось, что Андреев и еще двое отказались от участия в экспедиции. И все бы ничего, если бы одним из этих двоих не был единственный доктор в экипаже. Кроме того, здесь пришлось списать на берег по болезни старшего механика, нескольких матросов и штурмана Баумана.
В этот момент многие решили, что экспедицию придется отменить. Однако Брусилов не сдался: он принял решение нести вахту по очереди с Альбановым, а вместо недостающих матросов взял нескольких архангельских поморов. Окончательный экипаж «Святой Анны» состоял из 23 мужчин и… одной женщины.
Плохая примета
Моряки верят, что женщина на корабле приносит несчастье. Так это или нет, сказать сложно, но именно присутствие на борту «Святой Анны» Ерминии Александровны Жданко многие считают одной из причин несчастий, постигших и корабль, и его команду.
Ерминия Жданко – дочь генерала и племянница известного путешественника и гидрографа – оказалась в составе экспедиции едва ли не случайно. Семьи Жданко и Брусиловых близко дружили, а сама Ерминия приехала в Петербург незадолго до отплытия «Святой Анны» после долгой болезни. Врачи настоятельно рекомендовали ей морской воздух. Узнав об этом, Георгий Львович предложил девушке совершить небольшое плавание вокруг Скандинавии до Архангельска, а оттуда поездом отправиться домой.
Однако, когда в Александровке выяснилось, что экспедиции отчаянно не хватает врача, 20-летняя Ерминия, закончившая во время Русско-японской войны курсы сестер милосердия, но так и не попавшая на фронт, весьма решительно предложила себя в качестве медицинской сестры.
Брусилов был очень благодарен подруге, однако согласился на ее отчаянное предложение далеко не сразу, отлично понимая, что полярная экспедиция – не увеселительная прогулка. Он настоял, чтобы Ерминия телеграфировала отцу и получила его согласие на участие в походе. Тот ответил, что не одобряет затеи, однако понимает и принимает решимость дочери и дает ее свое согласие. С этого дня Ерминия начала выполнять на судне обязанности доктора, медицинской сестры, стала полновластной хозяйкой кают-компании и полноправным членом экипажа.
«Я верю, – писала девушка родителям из Александровска в своем предпоследнем письме, – что вы меня не осудите за то, что поступила, как мне подсказывала совесть. Поверьте, ради одной любви к приключениям я бы не решилась вас огорчить. Объяснить вам мне будет довольно трудно, нужно быть здесь, чтобы понять… Георгий Львович такой хороший человек, каких я редко встречала, но подводят его все самым бессовестным образом, хотя он со своей стороны делает все что может. Самое наше опоздание произошло из-за того, что дядя, который дал денег на экспедицию, несмотря на данное обещание, не мог их вовремя собрать, так что из-за одного чуть все дело не погибло. Между тем, когда об экспедиции знает чуть ли не вся Россия, нельзя же допустить, чтобы ничего не вышло. Страшно подвел лейтенант Андреев. Струсил и доктор, найти другого не было времени, затем в Тронгейме сбежал механик. Довольно уже того, что экспедиция Седова, по всем вероятиям, кончится печально… Все это на меня произвело такое удручающее впечатление, что я решила сделать что могу, и вообще чувствовала, что если я сбегу, как и все, то никогда себе этого не прощу. Чувствую, что поступила как должна была, а там – будь что будет. Пока прощайте, мои милые, дорогие».
Неудачное начало
28 августа 1912 года «Святая Анна» вышла из порта Александровска-на-Мурмане в свое последнее плавание. Однако путь складывался не лучшим образом: сказывалась необычная ледовая обстановка 1912 – 1913 годов. Гидрографы подсчитали, что она была самой тяжелой за несколько десятилетий. Все лето 1912-го над Арктикой дули северные ветры, которые пригнали льды Карского моря на юг. Так что корабль двигался очень медленно.
2 сентября экспедиция достигла пролива Югорский Шар, который находится между материком и островом Вайгач, чуть южнее Новой Земли. Там находилась последняя на пути их следования до Владивостока телеграфная станция, и члены команды отправили отсюда почту. А почти сразу после выхода из пролива свободное плавание закончилось. Огромные ледяные поля захватили «Святую Анну», и за месяц судно едва смогло продвинуться до Ямала. А там 5 октября 1912 года, всего в 9 км севернее побережья, накрепко встало среди льдов. Команда, к тому моменту уже прекрасно понимавшая, к чему идет дело, спокойно приготовилась к штатной зимовке во льдах.
Брусилов составил распорядок дня и распределил обязанности: три раза в день замерялись метеорологические данные и заносились с вахтенный журнал, матросы ходили к берегу по льду и собирали там плавник, которым топили печи для экономии угля. Кок при помощи стюарда и Ерминии готовил еду для всей команды – голодать пока не приходилось.
Однако уже через три недели размеренная жизнь экипажа «Святой Анны» внезапно прекратилась. 28 октября сильным южным ветром ледяное поле, в которое вмерз корабль, оторвало от берега и понесло на север. Поначалу Брусилов даже обрадовался: путь экспедиции и так лежал на север, в обход полуострова Ямал и острова Белый, чтобы уже оттуда двигаться к Енисею. Но наступил декабрь, остров Белый остался далеко на юге, а корабль уносило все дальше и дальше к северу в открытое море по направлению к полюсу.
А к концу декабря почти вся команда слегла от неизвестной болезни. Все страдали от высокой температуры, озноба, тошноты и слабости. Исследователи считают, что это были последствия питания мясом белых медведей, которые, судя по всему, были переносчиками трихинеллеза. «Странная и непонятная болезнь, захватившая нас, сильно тревожит», – записано в судовом журнале 4 января 1913 года. Только благодаря заботам Ерминии Жданко никто из моряков не скончался. Многие шли на поправку, но выздоровление потребовало немало времени. Сам Брусилов встал на ноги только весной.
Лето 1913 года было холодным – «Святая Анна» так и не освободилась из ледяного плена. Так что Брусилову и его людям пришлось готовиться ко второй зимовке. А тем временем отношения между членами экипажа начали заметно портиться.
Ссора
Команда «Святой Анны» состояла, безусловно, из опытных, но по сути дела случайных, чужих друг другу людей. И общие неприятности не сплотили их, а наоборот, отдалили друг от друга. Безделье, холод и скудный паек сказывались на настроении и поведении людей. Вот что писал об этом штурман Альбанов: «Мало-помалу начали пустеть кладовые и трюм. Пришлось задраить досками световые люки, вставить вторые рамы в иллюминаторы и перенести койки от бортов, чтобы не примерзали к стенке. Давно вышел весь керосин, а сквозь сырой мрак едва пробиваются огоньки самодельных коптилок на медвежьем жире».
Все чаще случались размолвки между Брусиловым и Альбановым – слишком уж разными были эти двое. Брусилов был молодым, уверенным в себе аристократом и офицером из влиятельной семьи с романтическими и идеализированными взглядами на жизнь. Альбанов – не менее молодым, но куда более опытным штурманом, выходцем из низов, который всего добился сам, благодаря твердости характера и непреклонности. Неудивительно, что они спорили буквально по любому поводу. Особенно серьезная ссора произошла в сентябре 1913-го. Ее причины точно не известны, однако многие считают, что невольной виновницей конфликта могла стать Ерминия Жданко, к которой оба молодых человека, предположительно, были неравнодушны. Так или иначе, вспыльчивый Альбанов подал Брусилову прошение об отставке и попросил освободить его от обязанностей штурмана. А Брусилов, не желая его отговаривать, просто записал в судовом журнале: «Отставлен от должности штурман Альбанов». С этого дня самый опытный член экспедиции не принимал никаких решений и пребывал на борту «Святой Анны» на правах пассажира.
В середине зимы Валериану Альбанову, опытному полярнику, стало ясно, что и следующим летом у судна практически нет шансов освободиться ото льда, так что команде грозит голодная смерть. Он не раз говорил, что спастись можно только предприняв пеший поход по льду к Земле Франца-Иосифа. Но Брусилов наотрез отказывался оставлять корабль. Он все еще надеялся, что за зиму их отнесет еще дальше на северо-запад, а там теплое Восточно-Гренландское течение вынесет «Святую Анну» к чистым водам.
В январе 1914-го Альбанов обратился к Брусилову с просьбой позволить ему построить каяк и санки, чтобы он смог уйти с корабля к Земле Франца-Иосифа и все же попытаться добыть провиант. Из книги Нансена, случайно оказавшейся в небольшой библиотеке кают-компании, он узнал о существовании на мысе Флора старой стоянки английской экспедиции и надеялся найти там припасы или встретить других моряков. Поначалу он собирался уйти один. Однако многие матросы решили, что надеяться на чудо на борту «Святой Анны» не имеет смысла, и пошли с ним. В путь вышло 13 человек. Брусилов никого не удерживал: их уход позволял оставшимся растянуть остатки провизии до лета 1915 года.
Поход через льды
К началу апреля группа Альбанова изготовила из запасных досок 7 нарт и столько же легких каяков. Они решили тащить по льду нарты, на которых были закреплены каяки со снаряжением, а большие полыньи во льду переплывать на каяках с погруженными на них нартами. Спать отряду предстояло в одной палатке, укрывшись меховыми шкурами и тулупами – спальных мешков на «Святой Анне» не было.
23 апреля 1914 года путешественники выдвинулись в путь. На прощание Брусилов потребовал с Альбанова расписку за все имущество, взятое с корабля. Штурман оскорбился и посчитал капитана жадным и мелочным человеком, однако у Брусилова были свои причины для такого поступка: за каждую пропавшую вещь ему еще предстояло отчитаться перед тетушкой. Расставались Брусилов и Альбанов без сожалений.
Путь команде Альбанова предстоял нелегкий. Сдвинуть сразу все нарты путешественники не могли, так что, перетащив первую партию, им приходилось возвращаться за второй. «Как в забытьи шли мы, механически переставляя ноги и налегая грудью на лямку», – вспоминал Альбанов. Но в один из майских дней произошло событие, которое дало предводителю группы надежду. Ему приснился вещий сон: штурман увидел старичка-ясновидящего, который пообещал ему, что он непременно вернется домой, а кроме того сказал, что вскоре отряд доберется до большой полыньи, а там уже и до земли останется совсем недалеко.
В подтверждение сна уже тем же вечером отряд Альбанова подошел к большой полынье, где водились тюлени. Удачно поохотившись, путешественники пополнили свои запасы мяса и жира для топлива. С этого момента Альбанов поверил в благополучное завершение пути. «Я был убежден, что рано или поздно, но мы должны добраться до земли. Слишком ярко я помнил тот сон, слишком сильное впечатление произвел он на меня. Этот сон, со всеми его мельчайшими подробностями, не выходил у меня из головы всю дорогу, вплоть до мыса Флоры. В трудные минуты я, помимо своей воли, вспоминал успокоительное предсказание старичка», – говорил штурман.
Однако оптимизм штурмана разделяли далеко не все. Тяжелый переход более чем на 300 км измотал людей. И вот 30 июня 1914 года из группы, прихватив с собой почти весь провиант, оружие и ценное снаряжение, сбежали два человека. Кроме того, воры унесли с собой и документы переданные Брусиловым с группой Альбанова – его рапорт и копию судового журнала «Святой Анны». Видимо, беглецы надеялись, что с этими бумагами они смогут доказать, что они совершенно законно ушли с корабля и являются посланниками руководителя экспедиции. В своих дневниках Альбанов нарочно не называет их имен, однако исследователи сошлись на том, что беглецами были матросы Конрад и Шпаковский. Альбанов лишь пишет в дневнике: «Все порывались сейчас же бежать в погоню, и если бы их теперь удалось настигнуть, то, безусловно, они были бы убиты». Отряд остался без провизии, спас его только счастливый случай – морякам удалось добыть белого медведя. И уже 8 июля они добирались до первого острова архипелага Франца-Иосифа – земли Александры. К их удивлению, на берегу они наткнулись на двоих беглецов. Члены отряда требовали судить и казнить дезертиров, но Альбанов проявил не свойственное ему мягкосердечие и решил простить их «ради прихода на землю…»
Дальше отряд штурмана Альбанова снова двигался в полном составе. И, наконец, 22 июня на юго-востоке они заметили долгожданную большую землю. Но на последнем этапе пути уже видевшие вдали землю путешественники начали один за другим умирать. Сказывались болезни, истощение, обморожения и усталость, да и попадавшиеся тут и там припорошенные снегом полыньи забрали жизни двоих членов отряда. Так что до самого мыса Флора дошли лишь двое – несгибаемый штурман Валерьян Альбанов и прощенный им матрос Александр Конрад. Там им, по счастью, удалось найти деревянные хижины и скудные запасы провианта, оставленные на месте экспедиции Нансена.
А вскоре произошло и то самое чудо, которого так ждал увидевший вещий сон Альбанов. Вечером 2 августа к мысу пристал корабль неудачливой экспедиции Седова «Святой Фока». Потерпев неудачу на пути к Северному полюсу и похоронив по дороге капитана, моряки возвращались домой. Разумеется, Альбанова и Конрада приняли на борт.
По прибытии домой Валериан Альбанов немедленно отправил рапорт Брусилова и копию судового журнала «Святой Анны» в Гидрографическое управление и предпринял несколько попыток организовать спасательную операцию. Но бюрократическая машина двигалась медленно, а своих денег на снаряжение поисковой партии у него не было. Так что искать пропавших моряков отправились не сразу. А когда попытки все же были предприняты, результата они не дали. Судно Брусилова бесследно пропало вместе со всеми оставшимися на нем членами экипажа, включая самого Георгия Львовича и Ерминию Жданко. И об их судьбе до сих пор ничего не известно.
Безрезультатные поиски
Разумеется, «Святую Анну» и оставшихся на ее борту путешественников искали усердно. Не раз и не два по их предполагаемому маршруту отправлялись корабли и пешие группы, многие годы не успокаивались родственники пропавших без вести Брусилова и Жданко. Однако все эти поиски так ни к чему и не привели. Ни корабль, ни хоть какие-то данные о судьбе его экипажа так и не были найдены.
И только спустя 20 лет после трагического исчезновения «Святой Анны» два летчика, совершивших вынужденную посадку на острове Рудольфа для небольшого ремонта самолета, обнаружили в сугробе изящную лакированную дамскую туфельку. На хорошо сохранившейся внутренней лайковой подкладке даже осталось золотое клеймо изготовителя: «Поставщик двора его Императорского Величества: Санкт-Петербург». Многие исследователи полагают, что эта туфелька могла принадлежать Ерминии Жданко. Но больше поисковые группы, немедленно прибывшие на остров после сенсационной находки, ничего не обнаружили.
А почти через 100 лет после исчезновения «Святой Анны» на архипелаге Земля Франца-Иосифа были найдены предметы, которые, предположительно, принадлежали членам пропавшей экспедиции Брусилова. Здесь обнаружили карманные часы, серебряную ложку с инициалами «П. С.», видимо, принадлежавшую матросу Павлу Смиренникову, патроны, маркированные 1910 годом, старинный английский корабельный свисток и даже самодельные очки из донышек бутылок – чтобы не слепнуть от яркого солнца во льдах. Но самой ценной находкой стали 4 разных фрагмента дневников и писем, которые поисковая группа немедленно передала специалистам для восстановления и расшифровки. Может быть, благодаря им когда-нибудь станет известно хоть что-то о судьбе экипажа пропавшего корабля.
Может показаться, что экспедиция Брусилова погибла напрасно, неудачное плаванье «Святой Анны» не принесло никаких плодов, а поставленная перед моряками цель – покорить Арктику – так и не была достигнута. Однако это не совсем так, ведь благодаря информации, полученной из судового журнала экспедиции Брусилова, удалось составить довольно точную карту арктических течений, исключить из карт того времени сразу два несуществующих острова – Землю Петермана и Землю короля Оскара, открыть материковую отмель и морскую впадину, которую позже назвали желобом Святой Анны.
А кроме того, трагическая судьба пропавшего во льдах судна вдохновила Вениамина Каверина на создание знаменитого и любимого многими романа «Два капитана», который переведен не на один десяток языков и выдержал уже более сотни переизданий.
