История великих свершений человечества известна всем – любой школьник скажет, кто открыл Америку и кто первым полетел в космос. Но часто мы забываем, что удачам предшествуют многие попытки, пусть и завершившиеся провалом, но ставшие первым шагом в неизведанное. Безрассудная храбрость викингов Лейфа Эрикссона, на легких драккарах достигших американского берега, или трагическое мужество экспедиции Скотта в пути к Южному полюсу заслуживает не меньшего уважения, чем успех тех, кого мы по привычке считаем первооткрывателями.
Ни нежность к сыну, ни перед отцом
Священный страх, ни долг любви спокойный
Близ Пенелопы с радостным челом
Не возмогли смирить мой голод знойный
Изведать мира дальний кругозор…
Данте. Божественная комедия, Ад, песнь 26
Начало эпохи, когда европейцы активно раздвигали границы своих знаний о Земле и ее континентах, принято относить к ХV веку. Но не надо считать, что до этого они были совсем не любопытны и не покидали мест, в которых родились. Даже в мрачные Средние века путешественников хватало – их влекли в дорогу личные, торговые дела или религиозное чувство: множество людей совершало разнообразные паломничества. А во времена Крестовых походов поистине огромные массы людей отправлялись в далекий и опасный путь, который обещал спасение души или… коммерческую выгоду. Несмотря на то, что на восточном побережье Средиземного моря пришлые христиане воевали с арабами, захватившими Иерусалим, за освобождение Гроба господня, для купцов это была возможность через Святую землю получать доступ к дорогим индийским пряностям, китайскому шелку и прочей экзотике. И даже неудачный последний (Девятый) крестовый поход и падение последнего оплота христиан в Палестине, города Акры, 18 мая 1291 года не смогли остановить это движение на восток.
То, как тогда представляли себе окружающий мир европейцы, основывалось на практическом опыте: человек знал то, что видел собственными глазами. Античное понимание географии Земли, дошедшее до средневековых путешественников в трудах Эратосфена и Птолемея, было доступно далеко не многим грамотным людям. Впрочем, если с картой Эратосфена, дававшей представление о морях и континентах, в Европе были знакомы, то «Руководство по географии» Птолемея считалось утраченным и было найдено лишь на рубеже XIII и XIV веков, причем без составленных автором карт – их воссоздавали по содержащимся в 8 книгах птолемеевского труда координатам нескольких тысяч пунктов от Скандинавии до Египта и от Атлантики до Индокитая.
Эти карты изобиловали неточностями, причем фундаментальными: к примеру, Страбон и Геродот знали, что Атлантический океан сообщается с Индийским, и вокруг Ливии, как в Античности называли Африку, можно проплыть к Индии. А вот на карте Птолемея Африка плавно перетекает в Terra Australis Incоgnita, и, судя по ней, морского пути на восток не существует… В целом, если смотреть на такие средневековые карты, можно увидеть, что очертания Европы более или менее совпадают с привычными нам, а вот при движении к периферии карты изображение становится все более неточным – это область догадок и легенд.
Мы привыкли, что карта – вещь практическая, помогающая ориентироваться в пространстве. Даже век цифровых технологий, изменив форму и переведя ее с бумаги в мобильные устройства, по сути, лишь сделал ее удобнее в обращении. Но так было не всегда. В Средневековой Европе, приблизительно с VIII века, карты служили совсем другим целям: они давали представление о христианском мироздании. В центр таких карт, называемых mappa mundi, то есть карта мира, как правило, помещался Иерусалим – сакральное место для верующих, а вот соотношение суши и морей, расстояния между объектами были второстепенны. Начиная с XIII века, с развитием городов, торговли, мореплавания, на смену «картам мира» приходят портуланы – совершенно особенные практические навигационные карты, на которые с величайшей для того времени точностью и тщательностью наносились побережья с подписанными городами, реками и прочими объектами. Портуланы условно делятся на два типа: итальянский и каталонский. Итальянские портуланы совершенно не отражают объектов, находящихся на суше вдали от береговой линии; на каталонских, напротив, изображаются значительные географические объекты, например, реки и горные хребты, а также используются декоративные элементы. На портуланы наносится сетка румбов.
Среди мореплавателей, которые пускались в путь, опираясь на столь ненадежные карты, викингов можно считать самыми отважными, а итальянцев – самыми предприимчивыми. Первые отличались в набегах и военных захватах, вторые опутали торговой и банковской сетью всю Европу, и на Средиземном море с ними мало кто мог сравниться. Города-государства вроде Венеции и Генуи благодаря развитию ремесел, торговли и мореплавания приобрели такое могущество, что не просто торговали и перевозили паломников и крестоносцев, но и основывали свои колонии. В 1261 году, к примеру, генуэзцы подписали договор с Византией и с монголами, что дало им возможность, помимо Корсики и Сардинии, обосноваться в Галате близ Константинополя, и в Северном Причерноморье, Кафе и Тамани. Венецианец Марко Поло (как ранее его отец и дядя) через Иерусалим и Среднюю Азию достиг Китая, и его впечатления, записанные по возвращении, стали источником вдохновения для множества путешественников, – эта книга даже сопровождала Колумба на его пути к «Индии».
Не только сарацины, захватившие Палестину, стали препоной выгоднейшей торговле: в то же самое время Азию от Багдада до Ханбалыка (Пекина) захлестнуло монгольское нашествие, из-за чего все связи с Индией оказались фактически прерваны. Естественно, терять совершенно фантастические прибыли, которые приносила торговля пряностями, итальянцы не хотели, поэтому изыскивали новые, уже не сухопутные пути на восток.
Первую документально подтвержденную экспедицию для поисков пути по океану из Европы в Индию организовали генуэзцы в 1291 году. «В тот самый год Тедизио Дориа, Уголино Вивальди и его брат с некоторыми другими гражданами Генуи стали готовиться к путешествию, которое прежде никто другой не пытался предпринять. И они наилучшим образом снабдили две галеры съестными припасами, питьевой водой и другими необходимыми вещами, которые были в них размещены, и направили их в Сеуту, чтобы плыть через океан в индийские страны и купить там прибыльные товары. Среди них находились два упомянутых брата Вивальди, а также два еще юных монаха. Это удивляло не только очевидцев, но и тех, кто об этом слышал. После того как они обогнули мыс, называемый Годзора (современное название – мыс Нун), о них не слышали больше ничего достоверного. Да сохранит их Господь и приведет их на родину здоровыми и невредимыми». Так записал в Анналах за 1291 год Якопо Дориа, генуэзский историограф и дядя того самого Тедизио, который организовал это плавание. Из других источников можно дополнительно узнать, что галеры назывались «Аллегранса» и «Святой Антоний», экипажи их составляли 300 моряков, припасов было загружено на борт на 10 лет, и по дороге к Геркулесовым столпам корабли делали остановку на Мальорке.
Из документальных данных есть еще упоминание Пьетро из Абано, что спустя 13 лет никаких известий от мореплавателей не было. На этом достоверные сведения заканчиваются, и в дальнейшем все писавшие о братьях Вивальди в ту эпоху ступают на тропу столь близкой средневековому сознанию мифологизации или на путь более или менее обоснованных гипотез – если писавшие приближены к нам по времени. Причем дискуссии эти не стихают уже 700 лет. Так все же, достигли ли отважные генуэзцы поставленной цели, а если не достигли, то как далеко заплыли их галеры?
В 1315 году Сорлеоне Вивальди, сын Уголино, отправился на поиски отца в Восточную Африку, побывав в том числе и в Могадишо. То есть можно предположить, что он был осведомлен не только о планируемом маршруте, но и о том, что галеры (или одна из них) миновали мыс Доброй Надежды. Кроме того, известно о некоем Бенедетто Вивальди (возможно, это один и тот же человек), который отправился в Индию вместе с другим итальянцем, Перчивалле Станконе, и умер там в 1321-м. Вот только упоминания о Сорлеоне встречаются в «Книге знаний о всех королевствах», кастильском гербовнике, составленном анонимным автором – монахом между 1350 и 1385 годами в жанре травелога – книги путевых впечатлений. Автор явно пользовался множеством источников, его обзор касается государств от Пиренейского полуострова до Китая и острова Явы. Вот только, подобно другим средневековым трудам, там в невообразимом хитросплетении соединены правда и вымысел. И вот что явствует из этого текста: автор, путешествуя в районе приблизительно современной Гвинеи на западноафриканском побережье, в столице местной империи, подвластной Пресвитеру Иоанну, узнал о двух генуэзских галерах, одна из которых потерпела крушение на этом побережье. Что случилось со второй, ему было неизвестно. Позже, в соседнем городе Магдасор (Могадишо) он и встретил вышеупомянутого Сорлеоне, прибывшего туда в поисках отца и принятого императором тех земель с великими почестями. Однако же разрешение на эти поиски ему дано не было ввиду неясности, где искать, и опасных дорог. Абсолютно точно известно только одно: у Уголино Вивальди действительно был сын по имени Сорлеоне, плававший по торговым делам по Средиземному морю.
Еще одно свидетельство того же рода мы находим в письме, датированном 12 декабря 1455 года. Написал его Антониотто Узодимаре, служивший вместе с другим итальянцем, Луиджи Када-Мосто, португальскому принцу Энрике Мореплавателю. И здесь опять смешаны сказка и факты, причем Када-Мосто в своих воспоминаниях ни о чем подобном не говорит. Итак, о судьбе экипажей мы узнаем следующее: да, одна галера села на мель, но вторая продолжила путь до «эфиопского государства Мена (вероятно, район устья Сенегала). Моряки были взяты в плен и задержаны правителями названного государства, жители которого – христиане, подвластные священнику Иоанну из Эфиопии. Само государство лежит у моря близ реки Сион (Гихон – одна из рек, вытекающих из Эдемского сада). Названные мужи были там задержаны, и ни один из них уж никогда не вернулся из тех стран, чтобы сообщить о случившемся… Здесь я нашел соотечественника, по моему мнению, потомка моряка с тех галер, которые пропали 170 лет назад. Он мне сказал… что, кроме него самого, из потомства никто не остался…» Для человека той эпохи, пожалуй, более странной является не вера в царство Пресвитера Иоанна и реку, текущую в Эфиопии, а то, что он назвал соотечественником человека, говорившего на генуэзском диалекте, но явно не имевшего европейских черт во внешности – за 170 лет и множество поколений, смешивавшихся с негроидной расой, они должны были полностью исчезнуть.
Пресвитер Иоанн – священник, правитель легендарного христианского государства, располагавшегося, как считали в разные эпохи, в Центральной Азии или в Африке. Возникновение легенды историки относят к середине XII века, распространилась она весьма широко – от Европы до Китая. Реальной основой для этого считают существование христианских общин в Индии и распространение христианства несторианского толка среди монголов и других племен центральной Азии, а затем – и существование христианства в географически оторванной от основных христианских стран Эфиопии. Мифический царь-защитник появился в ответ на притеснения христиан на востоке арабами и турками, его считали наследником апостола Фомы (по преданию, путешествовавшего в Индию). Впервые он упоминается в летописи Оттона Фрейзингского в 1145-м, а спустя 20 лет в Европе в списках начало ходить письмо, якобы написанное пресвитером византийскому императору Мануилу I Комнину. Распространению легенды немало поспособствовали крестоносцы, намеревавшиеся направить Второй крестовый поход на завоевание Месопотамии: при мысли о столь сильном союзнике это предприятие не выглядело таким безумным. И надежда, что на помощь угнетенным придет царь из Индии, просуществовала еще 400 лет.
Как ни странно, некоторые исследователи находят параллели с плаванием братьев Вивальди в… Божественной комедии Данте. В восьмом круге ада Одиссей рассказывает, как мучится за то, что преступил старинный запрет, вышел за Геркулесовы столпы и поплыл на юго-запад к югу, где «море, хлынув, поглотило нас». Считается, что таким образом поэт выразил свое отношение к своим современникам – авантюристам, исследователям Атлантики и, в том числе, братьям Вивальди.
Существуют и противоположные мнения: на основании косвенных данных некоторые историки пытаются доказать, что экспедиции, по меньшей мере, удалось обогнуть Африку. Якобы об этом свидетельствует тот факт, что именно после 1300 года, а то и раньше, начало господствовать мнение, что Атлантический и Индийский океаны сообщаются. И это нашло отражение на картах того времени – например, на карте венецианского географа и путешественник Марино Санудо, датированной 1320-м. Впрочем, как уже было сказано, о проливе, соединяющем два океана, было известно со времен Античности.
Кроме того, высказываются мнения, что экспедиция не только пыталась обогнуть Африку, но и попутно открыла забытые все с той же Античности Канарские (а возможно, и Азорские) острова, назвав один из них Аллегранса, чтобы выказать уважение своему «спонсору». Непонятно, почему тогда была выбрана маленькая скала в море, а не большой богатый остров, и увековечено имя не самого Дориа, а его корабля. Да и как, если галеры пропали, в Европе могли узнать, как именно называется остров, ведь название это сохранилось до наших дней? Допускают, что Ланцеротто Малочелло, первым из европейцев обосновавшийся и проживший на Канарах 20 лет, прибыл на остров, позднее названный в его честь Лансароте, не в 1312 году, а вместе с экспедицией Вивальди. Впрочем, поскольку о самом Малочелло тоже сохранилось немного сведений, считается, что он отправился в путь именно на поиски соотечественников-генуэзцев.
А самой фантастической выглядит гипотеза, высказанная еще в 1902 году итальянским историком Карло Эррерой, который предположил, что братья Вивальди собирались совершить то, что и современникам Колумба 200 лет спустя казалось безумием: пройти в Индию западным путем. Теоретически это было, конечно, возможно, поскольку о том, что Земля – шар, говорил еще Страбон, а Эратосфен достаточно точно вычислил ее радиус, и некоторые средневековые мыслители вроде Альберта Великого и Роджера Бэкона это мнение поддерживали. Но практически для Европы того времени это была ересь, и за нее могли сжечь на костре, как в 1316-м сожгли Пьетро из Абано, а в 1327-м – некоего Чекко Асколи. В качестве аргументов, свидетельствующих в пользу этой гипотезы, называют присутствие на борту монахов-францисканцев – как представители того же ордена, что и Бэкон, они могли знать о возможности попасть на восток, поплыв на запад. Кроме того, в 1291 году между Генуэзской республикой и Марокко шла война, и каботажное плаванье вдоль враждебного побережья было попросту невозможно, поэтому галеры должны были направляться в открытый океан.
Сколько бы ни спорили историки древние и современные, каких бы гипотез ни высказывали, братья Вивальди и сотни других мореплавателей, которые «с большой отвагой и постигнув умом, какое необычное дело им предстоит совершить», отправлялись в неизведанный путь, заслуживают того, чтобы о них знали. Даже если единственным осязаемым напоминанием о них осталось название мыса – «Нун» происходит от португальского nao, «нет», и именно после исчезновения генуэзской экспедиции он получил такое имя. И только в 1497 году Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды и достиг Индии.
