С тем, что события, потрясшие в прошлом году Северную Африку и Ближний Восток, навсегда изменили облик региона, не спорит никто. Но вот к лучшему ли эти перемены – остается большим вопросом. Продолжает полыхать Сирия, лихорадит Бахрейн и Саудовскую Аравию, а в странах «победившей революции» тем временем пытаются решить, как жить дальше.
Первые ласточки
Всем, наверное, памятно, что первой жертвой «арабской весны» стал Тунис. Там, правда, дело закончилось еще зимой. И, как потом оказалось, с минимальными жертвами. Престарелый президент Бен Али не стал дожидаться худшего и попросту сбежал из страны, прихватив, как утверждают его противники, золотой запас местного Центробанка. Его соратники из ДКО (Демократического конституционного объединения – единственной легальной партии в стране) быстро переметнулись на сторону «жасминовой революции», но маневр оказался тщетным. На фоне продолжающихся протестов «старая гвардия» потихоньку сдавала позиции, жертвуя одним министром за другим, пока, наконец, в правительстве не остались только оппозиционеры.
Новая власть отменила чрезвычайное положение, торжественно поклялась уважать всяческие права и свободы, а заодно пообещала народу благоденствие, новую конституцию и парламент. На самом же деле все лето ушло на разъезды к европейским спонсорам (после революции деньги в стране кончились совсем), приемы разнообразных делегаций и помощь «братскому ливийскому народу» (противникам Муаммара Каддафи).
К октябрю наконец дошло до выборов в Национальное учредительное собрание. И вот тут демократический Тунис преподнес своим европейским партнерам неприятный сюрприз. Наибольшее число мест в новом органе, который получил право назначить президента, утвердить премьера и написать новую конституцию, завоевала… исламская партия «Ан-Нахда» («Возрождение»). Вместе с союзниками из Республиканского конгресса и Демократического блока за труд и свободы она стала доминирующей политической силой нового Туниса.
При этом либерально-демократические партии и молодежные активисты, которые, собственно, и были главными организаторами зимних протестов, на выборах с треском провалились. Причем абсолютно демократически. Тунисцы, как потом отмечали эксперты, просто не поняли программных установок светских либералов. А вот исламисты, проведшие по нескольку десятилетий в эмиграции и поднабравшиеся опыта, нашли гораздо более доходчивые для рядовых избирателей аргументы: оказывали помощь малоимущим слоям, оплачивали свадьбы, торжества по случаю рождения детей, похороны и т.п.
Такого поворота в «самом прозападном» государстве Северной Африки не ожидали. Хотя тревожные звоночки раздавались с первых дней «революции». Суть проблемы очень точно выразил известный публицист Франсуа Рейнэр: «Январская революция выдвинула на первый план «поколение Фейсбука», создавшее представление о Тунисе как современной стране, населенной смелыми смеющимися студентами, которые свергают режим, мечтая о демократии западного образца. При этом забыли об остальных 90% населения, глубоко мусульманского и глубоко арабского».
Впрочем, исламское в большинстве правительство проявило изрядную долю здравого смысла, не замахиваясь сразу на радикальные преобразования в государстве на религиозной основе. Тунис, благополучие которого в значительной мере зависит от потока туристов и торговли с Евросоюзом, такого позволить себе не может. Отсюда целый ряд символических жестов нового кабинета: подтверждение прав женщин (прописанных еще в старой «недемократической» конституции), гарантии светского характера новой конституции, попытки обуздать растущее влияние радикальных мусульманских течений.
Эксперты в один голос отмечают рост популярности, например, традиционалистов-салафитов, которые контролируют примерно 20% из 2500 тунисских мечетей. Во времена Бен Али это течение находилось под строжайшим запретом и регулярно подвергалось репрессиям. Недавно же близкая к салафитам политическая организация «Фронт реформы» была официально зарегистрирована Министерством внутренних дел.
Обычными для многих городов стали многотысячные демонстрации в поддержку «исламизации» Туниса. Во время обсуждения в учредительном собрании основных статей будущей конституции от делегатов требовали непременного включения в нее не только нормы об официальной религии страны (исламе), но и утверждения, что «шариат является источником права». Со всеми вытекающими последствиями.
Дебаты были настолько бурными, что многие предсказывали раскол правящей коалиции. Тем более что консервативное крыло «Ан-Нахда» готовилось поддержать норму о шариате. В итоге, однако, победила светская точка зрения. Но это не значит, что влияние исламского фактора на политику нового правительства ослабело.
Под давлением религиозных активистов правительство было вынуждено запретить показ на телевидении фильма «Персеполис», который, по мнению жалобщиков, оскорблял существующий в Иране религиозный режим. Главного редактора телеканала отдали под суд. Ему грозит крупный штраф. А блоггеры, опубликовавшие карикатуры на пророка Мухаммеда, получили по 7 лет тюрьмы.
Новым веянием стала и целенаправленная кампания против торговли спиртным. Десятки людей в масках громили бары и рестораны, разбивали витрины лавочек, угрожали холодным оружием хозяевам этих заведений, после чего те вызвали полицию. Но задержать зачинщиков так и не удалось.
С учетом нарастающих экономических трудностей и вопиющей безработицы, не исключено, что население вскоре серьезно разочаруется в новых лидерах. Так что на следующих выборах состав законодателей может сильно измениться. А это будет означать кардинальный разворот в сторону от тех «демократических ценностей», которые с таким жаром приписывают новым властям западные политики.
Победа демократии по-ливийски
Итоги ливийской избирательной кампании сейчас преподносятся как торжество светского принципа. Впервые за 60 лет придя к избирательным урнам, ливийцы проголосовали за Альянс национальных сил (АНС), возглавляемый бывшим премьер-министром страны Махмудом Джибрилем и объединяющий сразу 65 политических партий либерального толка.
Лидер победителей – очень удачная компромиссная фигура, которая должна устроить и ливийцев, и Запад. Крупный экономист Джибриль успел получить диплом в Египте и докторскую степень в США, побывать важным чиновником (де-факто министром экономики) при Каддафи и премьером повстанческого Переходного национального совета (ПНС). Много работал в странах региона, Турции и Великобритании. Личность, в общем, известная.
Другое дело, что реальная власть нового правительства может оказаться недостаточной для проведения осмысленной и целенаправленной светской политики.
Серьезную внутреннюю конкуренцию либералам наверняка составят происламские силы, завоевавшие немало мест во Всеобщем национальном конгрессе. В первую очередь, Партия справедливости и строительства во главе с бывшим политзаключенным Махмудом Саваном и Национальная партия, которой руководит бывший лидер повстанческой армии Абдель Хаким Белхадж. За первыми, как утверждают, стоят «Братья-мусульмане», за вторыми – Катар. Если это действительно так, религиозная оппозиция, несомненно, получит мощную подпитку из-за рубежа.
Скорее всего, это понимает и «победитель» Джибриль. По крайней мере, он уже попросил журналистов поменьше называть АНС «либеральным» и «светским». Мол, нет у нас никакой идеологической нагрузки, мы за чистую экономику. А заодно намекнул, что рассчитывает после выборов на создание широкой коалиции с другими силами. Значит, в правительстве вполне найдется место исламистам умеренного толка.
Впрочем, разделение на «исламистов» и «секуляристов» в Ливии и так носит условный характер. Еще до начала голосования крупные светские лидеры, вроде бывшего министра финансов и нефти ПНС Али Тархуни, заявляли, что Ливия будет «исламским государством». Шли разговоры даже о принятии норм шариата.
По сути же, главная борьба, как и при позднем Каддафи, будет разворачиваться между племенами и регионами, которые представляют реальную силу. Многочисленные боевые командиры после победы над полковником вернулись в родные города, но предпочитают жить по законам военного, а не мирного времени. В их руках и в руках племенных старейшин – реальная власть на местах. Это чревато для страны новым витком гражданской войны.
По данным правозащитной организации «Human Rights Watch», различные вооруженные формирования до сих пор удерживают в заключении более 5 тыс. человек. Правительство Ливии, несмотря на неоднократные обещания обеспечить их перемещение под охрану официальных сил правопорядка, справиться с этой задачей так и не смогло.
Считается, что Махмуд Джибриль является представителем влиятельного племени варфала, которое раньше поддерживало Каддафи. Это дает ему серьезный вес в западном регионе, но обеспечивает множество противников на востоке. Нефтеносная восточная часть страны Киренаика, где возникло революционное движение, считает своим лидером представителя ПНС Ахмеда аз-Зубайра ас-Сенуси, бывшего политзаключенного при Каддафи.
Разделение Ливии на восточную и западную стало особенно заметно во время избирательной кампании. В Бенгази, колыбели «ливийской революции», постоянно проходили манифестации, участники которых сетовали на неравномерность распределения мандатов в национальном конгрессе. Восток будут представлять только 60 делегатов из 200. Это соответствует пропорции населения, но никак не устраивает главных борцов с павшим режимом, которые полагают, что их усилия не были оценены по заслугам.
Накануне голосования боевики захватили в области Киренаика три нефтеочистных сооружения, требуя отмены выборов. На главной площади в Бенгази радикально настроенные активисты жгли бюллетени. За три дня до голосования правительству пришлось возобновить в стране чрезвычайное положение. Тем не менее, уже в день волеизъявления неизвестные обстреляли вертолет, на котором из Бенгази в Тукару направлялись представители высшей избирательной комиссии. Один из них скончался от полученных ран.
И хотя окончательные итоги выборов пока не объявлены, специалисты опасаются, что предвыборное противостояние между востоком и западом может привести к фактическому расколу страны. Нефтеносная Киренаика вполне может попытаться провозгласить независимость.
«Нет никаких сомнений, что между нами и западом может начаться гражданская война, – цитирует «Reuters» Хамеда аль-Хасси, бывшего повстанца, который сейчас руководит высшим военным советом восточного региона. – Страна будет парализована, потому что никто в правительстве не хочет слышать нашего мнения».
Пока, к счастью, о полномасштабном военном противостоянии между западом и востоком речь не идет. Но на местном уровне постоянно происходят ожесточенные стычки между представителями различных племен. На востоке, в районе города Куфры, воюют представители тубу и зувайя, на западе – боевики из города Зинтан и племени аль-Машашиа. Это только два случая. На самом деле их куда больше. Счет убитых идет уже на сотни. Причем в ходу не только стрелковое оружие, которого в Ливии более чем достаточно, но и бронетехника. Не хватает только искры, чтобы вновь вспыхнула вся страна.
Брат или не брат
С учетом тунисского опыта ход египетских выборов оказался довольно предсказуемым. Лидирующей силой стало движение «Общество братьев-мусульман», более известное нашим читателям как «Братья-мусульмане».
Они, как и их единомышленники из Туниса, долгое время находились под запретом официальных властей Египта. Многие активисты были вынуждены покинуть страну. Оставшимся приходилось действовать в жестких рамках: только небольшие мирные акции, полный запрет на создание политических партий, аресты и высылки…
Как и новые вожди тунисской революции, «Братья-мусульмане» играли довольно незначительную роль в зимних протестах, вынудивших Хосни Мубарака подать в отставку. Но они оказались наиболее подготовленными к борьбе за власть в условиях, когда военному руководству, сдавшему своего президента, пришлось пойти на «демократические преобразования». У «Братьев» было достаточно средств, разветвленная структура и понятный обычному египтянину посыл о возвращении к «исконным исламским ценностям». Итог – крупнейшая фракция в нижней палате парламента и абсолютное большинство в верхней.
Это заодно означало и ведущую роль исламистов в написании нового основного закона Египта, так как именно парламент должен был сформировать конституционную комиссию. Перед страной явственно замаячила перспектива «ускоренной исламизации». Заодно вполне могла обрушиться и строившаяся годами система региональной безопасности, основанная на мирном договоре между Тель-Авивом и Каиром. «Братья-мусульмане» в прошлом не раз выступали с резкой критикой этого «пораженческого» документа.
В результате в разгар президентской кампании результаты выборов были объявлены недействительными по решению Конституционного суда, а генералы провозгласили, что вплоть до нового голосования законодательную власть будут осуществлять своими силами. Поборники демократии в Вашингтоне и Брюсселе эту новость проглотили молча.
При этом изначально было очевидно, что и на президентских выборах кандидат от «Братьев-мусульман» покажет высокий результат. Вопрос оставался только в том, хватит ли его для победы. Все-таки предполагалось, что «светский» революционный элемент достаточно велик и, по идее, не должен пойти за представителем радикального ислама. Тем не менее, и в первом, и во втором туре кандидат «Братьев» Мухаммед Мурси одержал победу.
Сложно утверждать, был ли перевес Мурси столь уж значительным. Но провозгласи Высший военный совет победителем бывшего мубараковского премьера Ахмеда Шафика – без кровопролития бы не обошлось. Сторонники Мурси к этому времени уже плотно обосновались на знаменитой площади Тахрир. Бросать против людей танки маршал Тантави не решился.
Заместитель председателя Комитета по подготовке новой конституции Египта Айман Нур: «Не надо воспринимать победу Мухаммеда Мурси и тот факт, что он стал президентом, только как результат успеха «Братьев-мусульман». Это слишком упрощенное представление. Дело в том, что за кандидата исламистов проголосовали сейчас не только их сторонники, но и многие либеральные и левые силы, а также центристы… Скорее, это было протестное голосование против кандидата военных, генерала Ахмада Шафика, который для многих олицетворял прошлый режим и был символом контрреволюции».
Новый президент Египта, надо сказать, представлялся, да и представляется многим вполне компромиссной фигурой. Выпускник Каирского университета, позже учился и преподавал в Южной Каролине. Успел поработать в NASA. И, как считается, за океаном усвоил основы демократии. Будучи правоверным суннитом, он принадлежит к умеренно-консервативному крылу «Братьев-мусульман». И, собственно, в кандидаты попал после того, как в регистрации было отказано главному исламскому претенденту – Хейрату эль-Шатеру.
Роспуск парламента оставил президента один на один с генералами, которые успели заблаговременно подписать ряд декретов, сильно ограничивающих нового главу государства. Теперь президент не имеет права объявлять войну или заключать мир, его полномочия не распространяются на вооруженные силы, а оборонный бюджет и экономическая империя египетской армии освобождаются от контроля других государственных структур.
Мурси ответил симметрично. Заявив, что он желает быть «президентом всех египтян», глава государства своим указом вернул полномочия распущенному парламенту. Последовало короткое противостояние манифестов и заявлений. В результате указ был обжалован в Конституционном суде, но полураспущенный парламент все-таки собрался на заседание… Египет замер в ожидании.
Сейчас ходят слухи, что президент и генералы пытаются договориться полюбовно. Мурси должен гарантировать светский характер новой конституции, генералы – вернуть главе Египта хотя бы часть реальных полномочий. В идеале получится конструкция наподобие существовавшей не так давно в Турции: президент и парламент управляют страной, но армия не дает чрезмерно усиливаться религиозным радикалам. Для Египта это был бы удачный исход.
Но согласятся ли с этим «Братья-мусульмане», готовые опереться на новый Тахрир, где рядом с ними встанет и часть настроенных против генералитета либералов? И не попытаются ли наиболее рьяные генералы (быть может, помимо Тантави, который, похоже, всячески старается избежать прямой конфронтации) решить проблему по «алжирскому варианту»: с запретом исламских организаций, арестами и введением военного положения. В обоих случаях все может закончиться большой кровью.
Похоже, это начинают понимать и за рубежом. Экстренно примчавшаяся в Каир Хиллари Клинтон уже фактически выступила в поддержку Мурси. Значит, в Белом доме в силах военных отнюдь не уверены. А раз так, можно и забыть, как несколько лет назад на той же самой лужайке, где сейчас рассыпаются в теплых чувствах к новому египетскому президенту, тогдашний госсекретарь категорически заявлял, что никогда Америка не станет вести переговоров с «Братьями-мусульманами».
Остается надеяться, что короткая память Госдепа в этом случае сослужит добрую службу всем. Поскольку охваченный гражданской войной Египет будет означать для Запада одно – окончательную потерю Ближнего Востока.
Не факт, правда, что временное замирение в Египте в итоге обернется благом. Реальная демократия не строится ни за год, ни за два. Для этого должны смениться поколения. А свернуть на уже протоптанную дорожку светской ли, религиозной ли автократии – проще простого.
Да и сама по себе демократия отнюдь не будет означать более безопасного существования США или старушки-Европы. Глава британской контрразведки МИ-5 Джонатан Эванс недавно признал, что в результате «арабской весны» террористическая угроза в Великобритании… возросла. По его словам, специалисты МИ-5 отмечают рост числа радикально настроенных британских мусульман, которые отправляются в арабские страны на тренировки в лагеря «Аль-Кайды». «Ситуация может ухудшиться по мере развития событий, когда некоторые из них вернутся в Соединенное Королевство», – предупреждает шеф британской контрразведки.
С ним согласен политолог Георгий Мирский: «Террористы угрожают всем, и России в том числе. Дело в том, что люди, которые называются исламистами за пределами исламского мира, они, конечно же, получили огромный стимул. После десятилетий дискриминации в Египте, Ливии, Тунисе, Ираке исламисты воспрянули духом, окрылились. Президент Сирии Башар Асад пока еще держится, но неизвестно, к чему это приведет. Естественно, многие из тех, кто живет в Европе, отправляются в арабские страны. Это и раньше было. Откровенно говоря, те, кто совершил террористические акты 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, – это люди, которые приехали из мусульманских стран, они там родились, но жили в Европе».
Остается надеяться, что здравый смысл все-таки возобладает, и следующие плоды продолжающейся «арабской весны» окажутся не такими горькими.
