В современном мире выборы стали обычной частью политического процесса. Если регулярно заглядывать в новости, то чуть ли не каждый день натыкаешься на сообщения об итогах того или иного голосования. Чаще всего особого интереса такие репортажи не вызывают. Но иногда в казалось бы проходных мероприятиях обнаруживаются интересные закономерности…
Этой весной к урнам муниципальных выборов пришли избиратели Франции и Турции – стран, расположенных на разных концах Старого Света. Обе кампании вызвали немалый интерес журналистов. И немудрено: голосуя за представителей местных советов и руководителей городов, избиратели Франции и Турции, фактически, высказывались на «референдумах» о доверии к своим лидерам – президенту Франсуа Олланду и премьер-министру Реджепу Таипу Эрдогану.
Обоим политикам уже в скором времени предстоит вновь вступить в борьбу за высшие посты в своих государствах. Поэтому прошедшие голосования резонно воспринимаются как разведка боем. Тем более что и Эрдогана, и Олланда на протяжении последних месяцев жестко критикуют и внутри страны, и за рубежом. Турецкого лидера обвиняют в коррупции и авторитарных замашках, французского – в бесхребетности и экономических трудностях. Так что результаты народного волеизъявления пользовались отнюдь не праздным интересом.
Голубая волна
Особых сомнений в исходе французских муниципальных выборов у экспертов и наблюдателей не было. Рейтинги действующего президента Франсуа Олланда чуть ли не с первых недель после его избрания неуклонно снижаются. Французского лидера называют одним из самых непопулярных правителей в современной истории страны.
Не лучше обстоят дела и в правящей партии социалистов. А ведь еще три года назад победу левых на парламентских выборах называли исторической. В 2011 году – впервые за все время существования Пятой Республики (ее создали в 1958 году) – они сумели получить большинство в обеих палатах французского парламента (до этого Сенат всегда оставался вотчиной консерваторов разных мастей). И первую скрипку, конечно, играли социалисты, пошедшие на альянс с коммунистами и «зелеными».
По итогам мартовского муниципального голосования соратникам Олланда придется довольствоваться не слишком почетным вторым местом. Они получили около 40% голосов избирателей и утратили власть в 155 городах с населением выше 9 тыс. человек, в том числе в дюжине «стотысячников». Единственное, что служит небольшим утешением социалистам, – им удалось сохранить Париж. Мэром французской столицы становится Анн Идальго – первая женщина на этом посту.
Поражение соцпартии журналисты сравнили с разгромом наполеоновской армии русскими войсками в войне 1812 года, употребляя слово «Березина».
Анн Идальго: «Я – первая женщина-мэр Парижа! Я знаю, что это серьезный вызов. Я буду мэром этого города, который никогда не лжет. Он открыт и в своем гневе, и в своих идеалах. Я буду мэром всех парижан, и мужчин и женщин без исключения».
Соперники правящей партии из правоцентристского «Союза за народное движение», наоборот, празднуют победу. Под их контроль перешли ряд ключевых городов, включая Тулузу, Кемпер, Лимож и Сент-Этьен. Полученные же в «общенациональном зачете» 45 с хвостиком процентов голосов позволили лидеру консерваторов Жан-Франсуа Копе назвать случившееся «голубой волной» поддержки партии.
Во Франции традиционно называют «красными» представителей левых сил (и коммунистов, и социалистов), а «голубыми» – разнообразных правых. Так повелось еще с начала прошлого века, когда среди консерваторов было много представителей дворянства, гордившегося своей «голубой кровью».
Семейное дело
Еще больше радости – в рядах ультраправого «Национального фронта», завоевавшего почти 7% голосов. Его лидер – Марин Ле Пен – торжественно объявила, что партия стала «мощной политической силой как на национальном, так и на местном уровне». При этом своих кандидатов ей удалось протащить только в 11 средних городах. Результат, прямо скажем, не самый выдающийся. Но важно другое – кампания 2014 года стала самой результативной за последние 20 лет. Тем более что в борьбу соратники госпожи Ле Пен включились лишь в 328 округах из 6500! Так что даже сами «фронтовцы» признают: такого успеха они не ожидали.
Справедливости ради отметим, что в 90-е годы прошлого века «Национальный фронт» (тогда еще во главе с отцом Марин Ле Пен) уже получал возможность поуправлять на муниципальном уровне. Тогда дело закончилось несколькими скандалами. И следующую кампанию ультраправые проиграли вчистую. Удастся ли партии при новом руководстве не повторить ошибок прошлого – покажет время.
Марин Ле Пен возглавила Национальный фронт в январе 2011-го, сменив на этом посту своего отца Жан-Мари ле Пена, которому к тому времени исполнилось 83 года. До этого она дважды успешно избиралась в Европарламент, где числится одним из самых ярых критиков руководства Евросоюза, и успела несколько раз добиться успеха на местных выборах в самой Франции. В 2012 году Марин Ле Пен с результатом в 17% стала третьей на президентских выборах, побив тем самым рекорд отца, взявшего в 2002 году планку в 16%.
Борясь за голоса избирателей, Марин Ле Пен готова в чем-то отказаться от воззрений своего отца. В избирательном штабе «Национального фронта» можно увидеть женщину родом из Кот-д’Ивуара и мужчину из Гваделупы; сотрудника полиции, родившегося в Марокко, и известного представителя общины французских евреев… Все они не очень вписываются в образ радикальной, чуть ли не фашистской организации.
Кстати, в июле прошлого года Марин Ле Пен была лишена депутатской неприкосновенности, так как на родине еще в 2011 году против нее завели уголовное дело. Поводом к этому послужила речь, в которой лидер «Национального фронта» сравнила мусульман, молящихся на улицах французских городов, с нацистскими оккупантами.
И все же в значительной степени ушла в прошлое неонацистская риторика, характерная для бывшего лидера «Национального фронта», отца Марин Жан-Мари Ле Пена. Нет и брутальных скинхедов, которые когда-то поддерживали порядок на партийных собраниях. Ее избиратели по-прежнему живут на юге, недовольном наплывом иммигрантов, но одновременно к ним присоединяется все больше северян, озабоченных, прежде всего, деиндустриализацией и социальными проблемами.
Кристиан Фрейзер, обозреватель «Би-би-си», пишет: «Рынок во Франции… Мы в постиндустриальном Аббервилле, городе на реке Сомма, по жителям которого чувствительно ударил кризис. Здесь продается дешевая электроника и невыразительная одежда. Но политиков из «Национального фронта» (НФ), вышедших на охоту за голосами избирателей, здесь поджидает богатая добыча. Безработица достигает в Аббервилле 30%. Такое же число людей поддерживает НФ. В городе, недавно потерявшем свою вековую гордость – завод по переработке сахарной свеклы, не хватает денег и рабочих мест. Люди обвиняют в закрытии завода директивы Евросоюза, из-за которых их работа ушла за границу. Они недовольны кризисом еврозоны и высокими ценами на продукты питания. Неудивительно, что все большее число людей начинает поддерживать НФ с его патриотическими лозунгами о французских рабочих местах, французской гордости и французских деньгах. Те, кто когда-то голосовал за компартию, теперь идут рука об руку с избирателями правого НФ».
Среди французов, голосовавших за Ле Пен, все больше становится тех, кто винит в бедах Франции большую Европу с ее брюссельской бюрократией. И результаты мартовского голосования вселяют в евроскептиков надежду. Уже на майских выборах в Европарламент «Национальный фронт» готов повторить свой успех. А некоторые наблюдатели пророчат ему и вовсе первое место в гонке.
Сама Марин Ле Пен активно разыгрывает антиевропейскую карту: «Думаю, что политика правительства никак не изменится. Потому что в этой стране не Франсуа Олланд решает, а раньше решал не Николя Саркози. Решает Брюссель. Оттуда нам навязывают во что бы то ни стало все эти меры экономии, как навязали их Греции, Испании или Италии. И именно этим сейчас и занят Франсуа Олланд».
В общем, если у «Национального фронта» не случится фальстарта (что уже не раз бывало с ультраправыми), у Брюсселя к лету может прибавиться седых волос. А там будет уже рукой подать до президентских выборов с самой Франции. И остановится ли победное шествие «фронтовцев» – еще большой вопрос.
Вальс на Елисейских полях
Первым практическим последствием поражения социалистов на муниципальном уровне стала отставка французского правительства. На смену Жан-Марку Эро в качестве премьер-министра выдвинут бывший министр внутренних дел Мануэль Вальс.
Вальса называют самым популярным министром социалистического кабинета и одновременно одним из самых спорных кандидатов во внутрипартийных раскладах. По мнению многих однопартийцев, он «чересчур правый».
Французская пресса сравнивает Вальса, каталонца по происхождению, (полное имя его, кстати, – Мануэль Карлос Вальс и Гальфетти), то с Бонапартом, то с Саркози. Родившись в Барселоне, он вместе с родителями перебрался во Францию, опасаясь гонений режима Франко. Интересный факт: Вальс, считающийся одним из самых ярких ораторов современной французской политики, по окончании школы провалил экзамен по французскому языку, которым сейчас владеет не хуже, чем родным каталонским.
Французское гражданство будущий премьер получил только в 1983-м. Но это не помешало его политической карьере. С юности он симпатизировал социалистам и вместе с ними выиграл первые муниципальные выборы. После триумфальной победы на выборах в мэрию города Эври недалеко от Парижа бывшего иммигранта столь же успешно избрали депутатом парламента, а при Олланде отправили на площадь Бово в Министерство внутренних дел.
В 2012 году Вальс впервые попробовал свои силы в президентской гонке, но на внутрипартийных выборах в соцпартии стал всего лишь пятым. А сегодня, всего два года спустя, его уже вовсю прочат в основные кандидаты от социалистов к кампании 2017 года.
В правительстве Франсуа Олланда, доверие к которому падает из месяца в месяц, Мануэль Вальс был исключением. Раз за разом социологи подтверждали его популярность – вне зависимости от того, что происходило в стране. Даже прогремевший на всю Европу скандал с высылкой подчиненными Вальса 15-летней школьницы Леонарды Дибран на родину в Косово не испортил репутацию министра.
А ведь были и другие инициативы, которые либеральная общественность воспринимала отнюдь не на ура. Так, Вальс предложил пересмотреть закон, разрешающий иммигрантам привозить во Францию членов своих семей. Он также сопротивлялся принятию в шенгенскую зону Румынии и Болгарии. А на международной конференции против экстремизма (не где-нибудь, а в столице ЕС – Брюсселе) поставил всех в тупик вопросом: совместимы ли ислам и демократия. Больше всех были шокированы его собственные однопартийцы. Там же месье Вальс предложил «принять меры против глобального джихада и салафитов, радикальных имамов и иностранных проповедников, которые пытаются внедриться в различные организации, школы, сообщества, устраивая промывку мозгов целым семьям».
Громче всего для европейского эстеблишмента прозвучало заявление, сделанное главой французского МВД в сентябре прошлого года. Он предложил сносить палаточные лагеря цыган, а их самих «отправить назад за границу».
К ужасу либеральной общественности, подобные эскапады Вальса ничуть не уронили его в глазах рядовых французов.
Националистическое мировоззрение во Франции возрождается.
Социологи отмечают: «в стране развиваются скрытые формы расизма, который больше не ограничен лишь экстремистскими группами». На человеческом языке это значит, что проявления нетерпимости на расовой или национальной почве немалой частью общества уже не воспринимаются как нечто неприемлемое для воспитанного человека.
«Индекс терпимости», который высчитывают социологи, уменьшается уже четвертый год подряд. Согласно опросу института BVA, французов, открыто признающихся в своих расистских настроениях, стало больше. Из более чем 1000 опрошенных в возрасте старше 18 лет 9% называют себя «скорее расистами», 26% – «немного расистами».
На вопрос «не слишком ли много во Франции иммигрантов» положительно ответили 74% респондентов – на 5% больше, чем 2 года назад, и на 27% больше, чем в 2009 году.
Похожие процессы наблюдаются и в других странах ЕС.
Для левой «Либерасьон» Мануэль Вальс – «опасный политик». Журналисты утверждают, что твердость характера и стремление к порядку принесли «довольно бедные результаты и много шумихи». Да и стойкость политических убеждений кандидата, если верить газете, весьма сомнительная, так как «в прошлом он неоднократно переходил от одного течения в стане левой партии к другому».
Понятно, что, выбирая в качестве правой руки подобного политика, Франсуа Олланд хочет показать готовность к более решительным действиям и реформам. Но этот выбор может взорвать изнутри саму социалистическую партию, в которой у Мануэля Вальса множество противников.
Может получиться и по-другому. И, к разочарованию действующего французского лидера, следующего социалиста – президента Франции – будут звать не Франсуа Олланд, а Мануэль Вальс.
От смены премьера французы ничего особого не ждут. По данным соцопроса института BVA, почти 70% респондентов считают, что политика останется прежней. 26% склонны ожидать «улучшения». А оставшиеся 4% уверены, что «будет только хуже».
Берег турецкий
В тот самый день, когда французы в очередной раз демонстрировали своему президенту недовольство его политикой, к избирательным урнам устремились и жители Турции.
Для премьер-министра Эрдогана, возглавляющего страну уже 11 лет, этот день стал серьезным испытанием. Вызов правящей «Партии справедливости и развития» на муниципальных выборах бросили сразу 25 организаций и движений. Причем оппоненты сосредоточили критику на личности руководителя страны (в отличие от Франции, главной фигурой в местной политике является не президент, а премьер) и его ближайшем окружении.
Более того, именно с этой избирательной кампании в Турции начался длинный (15-месячный) период выборов, во время которого страна обретет и новый состав парламента, и нового президента. Эрдоган заблаговременно озаботился проведением конституционной реформы и теперь планирует сменить кресло премьер-министра (где у него истекает предельный разрешенный законом срок полномочий) на место президента (который, по новой редакции конституции, получит гораздо большие полномочия, чем прежде).
Асли Айдинташбаш, обозреватель «Миллиет»: «Это больше чем просто местные выборы… На голосование в эти дни будет вынесен вопрос: верим ли мы в Турцию, которую представляет Реджеп Таип Эрдоган».
Желающих помешать реализации этого простого и эффектного плана – более чем достаточно как внутри страны, так и вне ее. С прошлого лета премьера и его ближайшее окружение атакуют соратники проживающего в США имама Гюлена, пользующегося большим влиянием у представителей сферы образования и правоохранительных органов. Именно с деятельностью его сторонников связывают громкие разоблачения коррупции и аресты в верхах правящей партии и среди членов правительства Эрдогана.
Значительное давление на турецкого премьера оказывали и либеральные силы, все еще отстаивающие исключительно светский путь развития страны. Волнения вокруг предполагаемой вырубки парка Гези в Стамбуле заставили репортеров и западных политиков говорить о возможности «турецкой весны» – по аналогии с революциями, сокрушившими уже несколько арабских режимов.
Главное – все в Турции понимали: местные выборы станут самым серьезным испытанием на прочность власти Эрдогана за все годы его правления. Сам он, четко осознавая это, прямо заявил соратникам: в случае поражения его политическая карьера будет закончена.
Не дожидаясь выборов, были проведены крупные перестановки в правительстве. Кабинет покинули сразу 10 министров. Отметим, то, что Олланд во Франции сделал после «поражения», Эрдоган устроил для того, чтобы его предотвратить. И в итоге не прогадал.
30 марта правящая партия получила голоса около 45% избирателей (как и лидер французского голосования). При этом главная оппозиционная сила – «Народно-республиканская партия» – сумела убедить в своей правоте лишь четверть избирателей (куда меньше чем №2 во Франции). И хотя оппозиция, недовольная таким результатом, попыталась оспорить итоги подсчета голосов в некоторых крупных городах – все понимали, что это не более чем ритуальные заявления, призванные сохранить лицо. Почти двукратный разрыв четко дал понять, каким путем в ближайшее время планирует идти турецкое общество.
Не помешала Реджепу Эрдогану и объявленная им война против некоторых интернет-ресурсов. Чтобы обрубить распространение новых записей, которые повествуют о коррупционных делах, приписываемых премьер-министру и его окружению, Эрдоган ополчился против социальных сетей в Интернете: «Мы настроены решительно. После 30 марта мы предпримем другие шаги. Мы не сдадим народ YouTube, Facebook и сделаем все, что будет необходимо, вплоть до их закрытия. Потому что эти люди или организации ради своих прибылей и целей идут на любую безнравственность, поощряют шпионаж». Часть поименованных сервисов была вскоре заблокирована.
И хотя против решений премьера выступил даже его соратник – президент Турции Абдуллах Гюль – избирательная кампания прошла по сценарию Эрдогана. В общем, складывается устойчивое впечатление, что турецкий лидер чувствует себя куда увереннее своего французского коллеги.
Впрочем, тем, кто следит за мировыми новостями внимательно, такое развитие событий кажется вполне закономерным.
Несмотря на все обвинения, граждане Турции помнят, какой была их жизнь «до Эрдогана». Финансовая нестабильность, экономические неурядицы, безработица и бедность. И видят, к чему пришла страна сегодня: уверенный рост ВВП, развитие промышленности, общий рост благосостояния. Недаром маститые экономисты предполагают, что в ближайшее время локомотивом мировой экономики вместо БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) станет МИНТ (Мексика, Индонезия, Нигерия и Турция). А уж на базе экономических успехов Анкара, несомненно, окончательно закрепит свое региональное лидерство. Хочется этого закардонным «доброжелателям» или нет.
Во Франции, к слову, ситуация диаметрально противоположная. В прошлом году дефицит бюджета в 1,5 раза превзошел планы правительства, госдолг превышает 90% ВВП, безработица подобралась к планке 10%. И все это на фоне экономического «роста» в 0,3%. Не слишком удачлив Париж и на международной арене. В разоренной гражданской войной Сирии до сих пор держится несгибаемый Асад, в Африке французские миротворцы никак не помирят местные кланы, да и в Европе все идет не слишком гладко…
В общем, складывается впечатление, что ни одна из претендующих на власть сил в некоторых крупных странах Европы, реальной поддержкой населения не пользуется. Потому и случаются каждые 4–5 лет смены курса то справа налево, то слева направо, а разрыв между основными соперниками колеблется в пределах пресловутой статистической погрешности. Можно ли говорить в таких условиях о реальных реформах, в которых, по мнению самих европейцев, остро нуждается и местная политика, и региональная экономика?
Как бы то ни было, а французские и турецкие избиратели в очередной раз подтвердили нехитрую истину – народ не обманешь.
