История борьбы с международным терроризмом знает несколько операций, признанных эталоном того, как государство и общество должны противостоять вызовам радикальных политических группировок. Одна из таких знаковых спасательных операций сил специального назначения продемонстрировала всему миру, что Великобритания способна постоять за себя и обладает едва ли не самым совершенным в мире инструментом противодействия терроризму.
Ненастным утром 30 апреля 1980 года в холле превращенного в гостиницу дома № 105 по Лексхэм Гарден собрались 6 молодых арабов. Внешне они походили на студентов или бизнесменов с Востока, которых в Лондоне было предостаточно. По легенде, молодые люди познакомились в самолете по пути в Великобританию. На самом деле все они являлись убежденными членами радикальной боевой ячейки «Мученики Нассера» Демократического революционного фронта освобождения Арабистана (ДНФОА). Главной целью организации было обретение автономии для богатого нефтью и населенного этническими арабами района на юго-западе Ирана, известного как Хузестан (Земля хузов). И цели боевиков Фронта, прибывших в Лондон, не имели ничего общего с шопингом или туризмом.
Арабистан (с 1923 года – Хузестан) был одним из основных источников богатства Ирана. В 1978 году экспорт нефти из Хузестана доходил до 5 млн. баррелей в день, что составляло примерно 1/10 часть тогдашней мировой добычи черного золота. Район этот был отдан персам Османской империей в обмен на часть Курдистана, поскольку курды были суннитами, а арабы Хузестана – шиитами, как и большинство персов. Но этнические разногласия оказались сильнее единства веры. До 1925 года Хузестан сохранял местную автономию, что в определенной мере гасило сепаратистские настроения. Однако развязанная иранским шахом Резой кампания по насаждению персидской власти в регионе и жесткие меры подавления несогласных создали фундамент для глобального кризиса. В конце 1978 года нефтяники Хузестана начали бессрочную забастовку, прекратив поставку нефти в Тегеран. Это стало одной из ключевых причин крушения режима шаха Мохаммеда и дало толчок волнениям, вылившимся в Исламскую революцию. Как и другие оппозиционные движения Ирана, сепаратисты Хузестана поддержали аятоллу Хомейни в борьбе за власть. Но уже в начале 1980 года иллюзии развеялись – новое правительство оказалось глухо к требованиям арабов об автономии. Хомейни не намерен был разделять страну по этническому признаку, а признание автономии Хузестана могло спровоцировать центробежный процесс в многонациональном Иране. Разочарованные арабы из оплота Исламской революции превратились в заклятых врагов новых властителей страны. Авангардом борьбы за автономию стал тайно спонсируемый Ираком ДНФОА.
Старшим в группе был 27-летний Оан Али Мохаммед, включившийся в политическую деятельность во время учебы в Тегеранском университете и успевший побывать в застенках САВАК – тайной полиции шаха. Он единственный в группе бегло говорил по-английски. Вернув арендодателю ключи от комнат, молодые люди направились на явочную квартиру, подготовленную кураторами из Ирака. Здесь они получили несколько легких спортивных сумок, набитых оружием советского, польского и чешского производства, и последнюю порцию наставлений. Считается, что оружие было переправлено из Ирака по дипломатическим каналам, но прямого подтверждения этому нет. Так или иначе, боевики теперь располагали двумя 9-миллиметровыми скорострельными автоматами «Скорпион», тремя 7,62-миллиметровыми автоматическими винтовками «Браунинг», несколькими пистолетами и десятком гранат РГД-5. В 11:25 они взошли на крыльцо дома №16 по Принцесс-Гейт, в котором размещалось посольство Ирана в Великобритании. Помедлив лишь мгновение, Оан Мохаммед выхватил из сумки автомат. Теперь дороги назад не было.
Внешнюю охрану посольства нес в тот день констебль Тревор Локк. Из-за дождя посетителей было немного, и полисмен развлекал себя мыслями о сюрпризе, который подготовил своей жене Дорин. Без всякого повода он купил ей в универмаге Harrods великолепные духи и заказал на вечер столик на двоих в дорогом ресторане. От приятных мыслей Локка отвлек консьерж посольства Аббас, предложивший выпить чашечку крепкого и ароматного кофе. Констебль успел сделать всего пару глотков, когда за дверью показался нервного вида мужчина, который что-то искал в висящей на плече сумке. Локк принял его за нерешительного посетителя и сделал шаг вперед, намереваясь помочь. В следующую секунду загрохотали выстрелы, посыпалось битое стекло. Оан Мохаммед выпустил в дверь очередь из «Скорпиона», и сразу же в фойе ворвались вооруженные люди. Один быстро и профессионально скрутил Локка, который хоть и испытал шок, успел нажать на тревожную кнопку своего переносного радио. Другие боевики со всех ног помчались по коридорам посольства.
В здании в тот момент находилось 29 человек: 20 работников, 8 посетителей и констебль. Кроме полисмена британскими подданными были трое – работники Би-би-си Симеон Харрис и Кристофер Крамер, как раз подававшие документы на визу, а также шофер и менеджер посольства Рональд Моррис. Трем работникам удалось ускользнуть в первые же минуты захвата: двое просто открыли окна, выходящие на задний двор, и спрыгнули вниз, третий перебрался по перилам на балкон смежного здания. Поверенный в делах – самый старший на тот момент чиновник посольства – Голам Али Афруз также попытался сбежать, но упал, подвернув ногу, и террористы втащили его обратно. «Мы – члены Демократического революционного фронта освобождения Арабистана, и мы – мученики, – прокричал Оан по-английски и на фарси. – Если наши требования не будут выполнены, мы взорвем здание». Заложников разделили по гендерному признаку и под охраной разместили в нескольких комнатах на втором этаже. Оан стал ждать ответных шагов британских властей.
Лондонская полиция отреагировала мгновенно. Спустя 10 минут на месте событий было уже 7 офицеров. Они попытались войти в посольство через задний двор, но Оан выглянул из окна и пригрозил, что откроет огонь, если «бобби» сделают хотя бы шаг вперед. В 12:00 на Принцесс-Гейт прибыл специальный помощник комиссара полиции Джон Деллоу. Он приказал оцепить здание по периметру, не подходя к нему слишком близко, и вызвал из аэропорта Хитроу специальное подразделение кинологов. Пост «Альфа-контроль» – передовой полицейский штаб на месте событий – был на некоторое время развернут прямо в машине Деллоу. Спустя полтора часа штаб перенесли сначала в здание Королевского колледжа рукоделия, а потом в дом № 24 по Принцесс-Гейт, в котором размещался детский сад. Детей оперативно эвакуировали, как и обитателей всех близлежащих домов.
Никакой информации о том, что творится в посольстве, пока не было. Между тем на место прибывали все новые отряды стражей порядка – стрелки подразделения D11, агенты антитеррористического отдела Скотланд-Ярда С13, специалисты отдела С7, которые сразу же стали разворачивать аппаратуру, позволяющую отслеживать перемещения внутри здания. Деллоу тем временем известил о происшествии Министерство обороны, поскольку обстоятельства могли потребовать привлечения сил специального назначения – Специальной авиадесантной службы (САС).
Штаб 22-го полка САС размещался в Херефорде, примерно в 200 км северо-западнее Лондона, и имел кодовое наименование «Кремль». Информация о кризисе поступила сюда задолго до официального уведомления. В 11:44 бывший капрал эскадрона D Дасти Грэй, работающий теперь инструктором-кинологом в полиции Лондона, позвонил в «Кремль» и пересказал командиру полка подполковнику Майклу Роузу все, что знал сам. Роуз устроил Дасти настоящий допрос, полагая, что это какая-то новая уловка МИДа в рамках готовящихся учений. Но Грэй убеждал, что серьезен как никогда, – в центре Лондона имеет место крупный террористический инцидент, и полиция уже стягивает туда все силы. Первым делом Роуз объявил по полку боевую готовность. В 11:48 пейджеры бойцов Группы спецпроектов – контртеррористического крыла САС – пронзительно запищали. Текст сообщения был предельно краток. «Лично от Крокера. Это не учения. Пакуйте вещи. Брифинг в главном ангаре через 20 минут». Когда из Министерства обороны пришел наконец официальный приказ, две группы – «Синяя» и «Красная» – со всем необходимым снаряжением уже двигались на белых «рейнджроверах» в направлении Лондона. Сам Роуз вылетел в Лондон на военном вертолете и около 15:00 прибыл на Принцесс-Гейт в гражданской одежде, чтобы лично провести первичную рекогносцировку. Первым делом он представился Деллоу и быстро наладил с ним деловые отношения.
Специальная авиадесантная служба (САС) была создана в 1941 году по инициативе лейтенанта Дэвида Стирлинга и предназначалась для диверсионных рейдов в глубоком тылу немецких и итальянских войск в Северной Африке. САС стала уникальным подразделением британской армии, бойцам которого были чужды классовые и кастовые предрассудки. Главным мерилом являлись личные качества, самоотверженность и стойкость в бою. Офицеры строевых частей считали бойцов САС сумасшедшими бандитами, но не могли не признать, что эти безумцы отменно делают свою работу. После войны группу расформировали, но спустя год резервный полк вновь появился в британской армии. Это было стопроцентно боевое подразделение, набранное из добровольцев. Здесь оседали те, кто действительно хотел и любил сражаться. Один из офицеров напутствовал претендентов: «Если вам нужен карьерный рост, забудьте про САС. Тут вы не получите ни званий, ни продвижения по службе. Заработать денег, служа у нас, тоже не получится. Все, что я могу вам гарантировать, – это пот, боль и тонны адреналина». До 1973 года САС была чисто армейским диверсионно-разведывательным подразделением и принимала участие в боевых действиях в Омане, Йемене, Гамбии. В Северной Ирландии бойцы группы охотились на боевиков ИРА, заслужив у ирландцев довольно мрачную репутацию. В 1973 году, спустя несколько месяцев после «Мюнхенской бойни», по инициативе тогдашнего премьер-министра Эдварда Хита в рамках САС было создано Крыло контрреволюционных боевых действий, главной задачей которого являлось противодействие террористическим актам и освобождение заложников. По мере роста Крыло было переименовано в Группу специальных проектов и к моменту захвата Иранского посольства состояло из двух отрядов – «Красного» и «Синего». Об уровне подготовки этих людей можно судить хотя бы по тому факту, что каждый боец отстреливал в ходе рутинных тренировок по 400 – 500 патронов ежемесячно при норме для полицейского стрелка не более 100 патронов в год.
К этому времени посредникам удалось наладить связь с террористами, передав в посольство полевой телефон. В 15:15 Оан озвучил свое основное требование: освободить из иранских тюрем и безопасно доставить в Ирак 91 арабского борца за автономию Хузестана. Крайним сроком исполнения был назначен полдень четверга 1 мая. В противном случае Оан, которому полиция, не зная настоящего имени, присвоила кодовое имя Салим, угрожал взорвать посольство вместе со всеми заложниками.
Скопление полицейских сил на Принцесс-Гейт очень скоро привлекло внимание общественности. В район стали стекаться зеваки, а следом за ними и пресса. Полиция установила разграничительный барьер, проход за который был запрещен, но за пределами этой границы ее полномочия заканчивались. Для прессы был отгорожен участок территории, который тут же окрестили «Прессвилем». Но неуемные репортеры не желали сидеть на месте и изыскивали все новые способы привлечь внимание зрителей и слушателей. Телекомпании подогнали несколько гидравлических подъемников и, расположив на них операторов с камерами, получили возможность беспрепятственно снимать все, что происходит перед фасадом посольства. Все это изрядно действовало полиции на нервы. Была выдвинута идея установить вдоль барьера высокие экраны, но от нее отказались, решив, что такая мера может быть воспринята террористами как сигнал к штурму. Кроме того, никто не тешил себя иллюзиями, что телевидение не привлечет ради красивой картинки автовышки или подъемные краны. Через несколько недель, выступая на телевизионном ток-шоу, один из высоких чинов Скотланд-Ярда заявил, что прямая трансляция событий у посольства была на руку террористам и, будь его воля, он не подпустил бы репортеров к посольству ближе чем на милю. В ответ ведущая язвительно заметила: «Если бы исполнилась ваша воля, мы не жили бы в демократии».
Тем временем в Уайтхолле министр внутренних дел Уильям Уайтлоу, которому премьер-министр Маргарет Тэтчер делегировала абсолютные полномочия по решению кризиса с захватом посольства, собрал в специальном зале секретариата Кабинета министров (COBR) Кризисный комитет, включавший в себя высокопоставленных представителей Министерства обороны, МИДа, полиции Лондона, МВД, МИ-5 и МИ-6 и коммунальных служб. По названию помещения для заседаний Кризисный комитет носил неформальное название «КОБРА». Как вспоминал позже один из присутствовавших на первом заседании, «Мадам Тэтчер суетилась и пыталась как-то организовать собравшихся, пока ее мягко и вежливо не выставили за дверь».
Отношения между Ираном и Великобританией были сложными и взрывоопасными. Официальный Тегеран категорически отказался выполнять требования террористов и переложил всю ответственность за кризис на Лондон, заявив, что захват посольства является провокацией, подготовленной по указке США. Не прошло еще и месяца с громкого провала одобренной президентом Картером военной миссии по спасению 49 американских дипломатов, которых удерживали в Иране в качестве заложников. В Уайтхолле опасались, что если иранские дипломаты в Лондоне будут убиты террористами, такая же участь ожидает и американцев в Тегеране. «КОБРЕ» необходимо было выработать стратегию действий в ситуации, когда выполнение требований террористов заведомо невозможно. При этом с первых минут кризиса премьер-министр дала понять, что категорически отвергает возможность того, что террористы покинут страну и смогут избежать наказания. На плечи полицейских переговорщиков ложилась тяжелая задача как можно дольше сдерживать «Мучеников Нассера» и постараться разрешить конфликт мирным путем, не доводя ситуацию до цейтнота.
Жесткая позиция Маргарет Тэтчер по отношению к террористам всех мастей вполне объяснима. 30 марта 1979 года в результате взрыва бомбы, заложенной в машине, погиб ее близкий друг и поверенный Эйри Нив, член кабинета официальной оппозиции. Ответственность взяла на себя Ирландская национальная освободительная армия – одно из ответвлений ИРА. Спустя 5 месяцев, 27 августа, жертвой террористов стал видный британский государственный деятель и герой войны граф Луис Маунтбеттен. Боевики ИРА взорвали яхту, на которой лорд с семьей совершали прогулку в заливе Слайго-Бэй. Одновременно в результате двойной диверсии ирландцев в Уорренпойнте были убиты 18 солдат 2-го Парашютного батальона, что вызвало новый виток кровопролития в Северной Ирландии. Для Тэтчер это стало последней каплей. Она заявила, что считает террористов бандитами и впредь не намерена вести с ними никаких переговоров.
Около четырех часов дня констебль Локк, которого Оан сделал своим посредником, считая, что британец имеет больше шансов убедить соотечественников идти на уступки, связался с полицейским штабом и попросил прислать в посольство врача – одной из заложниц стало плохо. Полиция отклонила запрос, мотивируя это опасениями, что медицинская бригада также будет взята в заложники. В качестве альтернативы предложено было отправить заболевшую в ближайшую больницу. Оан неожиданно легко согласился и в 16:30 выпустил Фриду Мозафариан, пресс-секретаря посольства. Это не был спонтанный проблеск человечности. Заложники убедили главаря боевиков, что Фрида беременна и в любой момент может случиться выкидыш. Очевидно, такое развитие событий шло вразрез с планами Оана, и он предпочел избавиться от проблемного заложника. Женщину, разумеется, допросили, но Фрида не смогла предоставить какой-то существенной информации – фактически она лишь указала место, где содержатся захваченные женщины. Даже точное количество террористов оставалось пока неизвестным полиции.
«КОБРА» с небольшими перерывами заседала всю ночь. Тот факт, что официальный Тегеран отказался сотрудничать в разрешении кризиса, позволил проигнорировать основной постулат Венского соглашения, по которому территории посольств являются неотъемлемой частью иностранного государства, – на время захвата здание иранского посольства переходило под юрисдикцию Великобритании.
В ранние часы четверга 1 мая отряды САС «Синий» и «Красный» прибыли в казармы Риджент Парк, которые не использовались по прямому назначения уже несколько лет. По словам штаб-сержанта Пита Уиннера, «здание было большое, покинутое и продуваемое всеми ветрами… Пол, подоконники, раковины умывальников покрывал толстый слой серой пыли». Распаковав мобильные штурмовые пакеты, бойцы подготовили снаряжение и оружие и снарядили обоймы. Казарма предназначалась для отдыха свободной смены, передовую базу по согласованию с Деллоу Майк Роуз решил развернуть в доме № 14 по Принцесс-Гейт – Королевском терапевтическом колледже, куда бойцы имели возможность скрытно проникать из передового полицейского штаба по подземным коммунальным проходам. В 03:20 отряд «Красный» первым заступил на дежурство.
Специфика действий Группы спецпроектов САС состояла в том, что отношения ее с гражданскими институтами еще не были четко установлены. Инциденты с террористами являлись сферой ответственности полиции, а САС, как армейское подразделение, подчинялась Министерству обороны. Во избежание конфликтов командования, сотрудничество полиции и САС осуществлялось по следующему принципу: если ситуация имеет чисто криминальную природу, то разрешение ее лежит целиком на плечах полиции, если же инцидент несет политический подтекст, то высшее руководство операцией берет на себя «КОБРА», а непосредственно на месте событий оперативное командование сохраняется за полицейскими властями. Такое положение продолжается до тех пор, пока террористы не перейдут грань, за которой конструктивный диалог уже невозможен. При этом САС получает полную информацию о кризисе и сохраняет тесную связь с полицией, но не имеет права вмешиваться в процесс переговоров. Лишь когда захватчики решаются на насилие по отношению к заложникам, вступают в силу «Уложения об оказании военной помощи гражданским властям по поддержанию правопорядка и общественной безопасности» и Группа спецпроектов САС получает шанс показать, на что способны ее бойцы.
Поскольку никто с уверенностью не мог знать, как террористы отреагируют на невыполнение их условий, подполковник Роуз спешно разработал немедленный план действий – сырой и основанный больше на домыслах, чем на фактах. Фактически он предусматривал прорыв внутрь здания через парадную дверь и окна первого этажа и спасение как можно большего числа заложников.
Между тем в здании назрела новая проблема. Еще ночью Крис Крамер пожаловался на сильные боли в желудке и высокую температуру. Его коллега по Би-би-си Сим Харрис уговорил Оана позволить ему связаться с полицией. Полицейский посредник принял запрос, но посоветовал Харрису уговорить террористов отпустить Крамера так же, как накануне была выпущена иранка Фрида. Оан согласился обдумать это, но потребовал от Харриса связать его напрямую со службой новостей. Харрис посчитал это не слишком большой платой за спасение коллеги, и лидер боевиков получил возможность напрямую пообщаться с журналистами Би-би-си. А в 11:15 Крамер вышел из дверей посольства и сел на ступеньки, ожидая, когда его заберет машина скорой помощи.
Это была крупная тактическая ошибка террористов и большая победа заложников. Крамеру действительно нездоровилось, но состояние его было не настолько критическим. «Обострение подхваченной во время командировки в Африку желудочной лихорадки» являлось спектаклем, разработанным совместно Локком, Харрисом и Крамером для того, чтобы хотя бы один из заложников-британцев был выпущен из здания. Оказавшись в безопасности, Крамер сразу же сообщил полиции о количестве террористов, их вооружении, расположении внутри здания. У САС наконец-то появилась информация для более обстоятельного планирования.
Вопреки опасениям террористы восприняли отказ выполнить их требование на удивление спокойно. Объясняется это в первую очередь тем, что Оан умудрился по дипломатическому каналу дозвониться в Тегеран и был в курсе, что правительство Хомейни не намерено идти на уступки, а заложников уже провозгласили мучениками во имя Исламской революции. Поразмыслив, он выдвинул новые требования: оглашение по международным новостным каналам Би-би-си политического заявления сепаратистов Хузестана.
Так закончился второй день осады посольства.
