Август на все лады гремел голосами птиц и кузнечиков. Горьковато-сладко пахло свежее сено, скошенное на заливных лугах в пойме Днепра. В один из таких благодатных солнечных деньков на излете лета рогачевский школьник Володя Орлов, прогуливаясь вдоль старичного озера Комарин, поднял с земли необычный камушек.
Кусочек кремня был явно кем-то обработан. Рядом подросток обнаружил глиняный черепок, изукрашенный замысловатыми узорами. Володя решил, что эти вещи могут заинтересовать историков, отнес находки в местный музей и… произвел настоящую сенсацию! Оказалось, школьник открыл стоянку первобытного человека, возраст которой составляет около пяти тысяч лет!
– Эту стоянку мы начали исследовать в 1996 году, и вот уже пять сезонов мы ведем здесь раскопки, – рассказывает старший научный сотрудник Института истории Национальной академии наук Беларуси Игорь Езепенко. – Сейчас вскрыто около 200 метров площади, на которой найдено порядка 12 тыс. фрагментов керамики, а также различные орудия труда из кремня, относящиеся к эпохе неолита, то есть к IV тысячелетию до н.э. Здесь одно из богатейших древних поселений этого периода.
Впрочем, озеро Комарин само по себе – благодатное для археологов место. Образовалось оно, когда Днепр изменил русло и вода заполнила ложбину.
– Озеро тянется на четыре километра. Вдоль его берегов найдено пять стоянок первобытного человека. Но та, о которой мы говорим, особенно интересна. Дело в том, что на ней было несколько этапов заселения, – продолжает археолог.
Первыми около пяти тысяч лет назад пришли охотники и рыболовы. Ученым удалось выяснить, что жили они в шалашах-времянках. Сама стоянка, скорее всего, была сезонной, а не постоянной – обитатели проводили здесь лишь несколько месяцев в году. В то же время количество найденных материалов говорит о том, что люди возвращались сюда не один сезон кряду. Сравнить такую систему можно с современным дачным поселком, где многие горожане проводят все лето и уезжают с наступлением холодов.
Рыбу добывали при помощи гарпунов и сетей. Появились к тому времени уже и крючки. Некоторые современные рыбаки предпочитают ловить «на дорожку», когда живец на крючке или блесна протягивается за бесшумно скользящей лодкой.
В своих трудах археолог и историк Эдуард Загорульский выдвигает предположение, что такой способ был изобретен… еще в мезолите-неолите. В это же время, по мнению ученого, первобытные люди, возможно, открыли «премудрости» ночной рыбалки. В темноте воду освещали факелами и гарпунили любопытных рыб.
Помимо рыбного промысла обитатели стоянки у Комарина, вероятнее всего, занимались охотой и собирательством. Орехи и грибы, всевозможные коренья и моллюски были обычной их пищей. Археологи предполагают, что здесь же хранили и запасы – об этом исследователям рассказала специфическая форма обнаруженной посуды.
Следующая группа находок из поселения у Комарина относится уже ко второй половине III – II тысячелетиям до н.э., то есть к бронзовому веку. Теперь охотников сменили скотоводы. Это были так называемые индоевропейцы.
К тому времени, как они пришли осваивать территорию у Комарина, там уже никто не жил. И довольно давно – примерно тысячу лет. Какая же древняя катастрофа здесь произошла? Война? Эпидемия?
– Мы сейчас не можем точно сказать, почему люди эпохи неолита окончательно покинули свою стоянку. Но вряд ли причиной стала именно катастрофа. Скорее всего, дело в обычных сезонных изменениях, например, в сильном разливе реки из-за дождей, или в засухе. И потом, не будем забывать, что первобытный человек – прежде всего охотник. Люди мигрировали вслед за зверем. Но все это только предположения, – поясняет Игорь Езепенко.
Так или иначе, между жителями бронзового века и следующими обитателями поселения у Комарина еще большая временная пропасть – почти две тысячи лет! В раннем Средневековье, то есть примерно в VII–VIII веках здесь возникло селище. Вероятнее всего, удобную площадку возле озера облюбовали бортники или земледельцы. Поселение было небольшим и просуществовало примерно до XII века.
Наконец, в XVI–XVII столетиях у Комарина снова закипела жизнь. Здесь вырос небольшой поселок, ставший своеобразным пригородом Рогачева. Он не был укреплен и жили в нем, предположительно, гончары.
– Несмотря на то, что на этой стоянке было так много этапов заселения, все же самый богатый материал собран как раз по неолиту, – продолжает повествование ученый. – Это примерно 80–90% от всех находок. И среди них есть поистине уникальные.
Как найти стоянку эпохи неолита?
В это трудно поверить, но большинство археологических открытий делается случайно. Например, во время ливней может образоваться промоина, а в ней неожиданно обнаружится древний осколок горшка.
Впрочем, определенные признаки у древних стоянок все же имеются. Как правило, первобытные люди селились на возвышенностях (на небольших холмах-дюнах) вдоль водоемов.
Современным ученым для того, чтобы исследовать неолитические стоянки, нередко приходится преодолевать многие километры пешком, неся на собственных плечах палатки, лопаты и все, что нужно для раскопок. Ведь большинство сохранившихся поселений находятся в поймах рек, которые большую часть года затоплены. А значит, автомобильных дорог здесь нет.
Так, к стоянкам, расположенным у берегов Комарина, можно подобраться только летом и в начале осени – в среднем, четыре месяца в году. Все остальное время сюда подступает Днепр. Причем дюны, на которых располагались древние поселения, в высоту достигают всего 1,5–2 метров, и в половодье скрываются под водой полностью.
Каменный топор и кремневые стрелы
В эпоху неолита технологии, позволяющие обработать кремень, совершенствуются, а самого камня, собранного на поверхности земли, начинает не хватать.
В 20-х годах минувшего века польские геологи сделали сенсационное открытие – под Волковыском, неподалеку от Красного Села, были найдены кремневые шахты времен неолита!
Древние добытчики рыли штольни диаметром 1–1,5 метра, которые в длину достигали иногда 20 метров. Хотя, справедливости ради нужно сказать, что большинство из них были невелики – всего около 5 метров.
О первобытных методах обработки кремня ученые говорят очень неохотно – много спорных моментов, а письменных источников, которые могли бы разрешить все затруднения, разумеется, нет. И все же кое-какие предположения сделать можно.
…Мастер привычным движением приладил кремневый булыжник к каменной плите и, прищурив глаз, что-то долго прикидывал. Наконец, взяв колотушку, он принялся отбивать заготовку. Точный удар – и кремень щелкает по плите, снизу от него отслаивается пластинка, еще одна, еще… Работа спорится, превращая бесформенную заготовку в топор. Но мастер не спешит, выверяя каждый удар. Ведь одно неверное движение может испортить всю работу – заготовка треснет, и кремень, добытый с таким трудом, придется выбросить… – Примерно так, по мнению некоторых специалистов, первобытные люди могли создавать свои орудия труда.
Есть гипотеза, что именно в эпоху неолита в чью-то светлую голову пришла идея о том, что камень можно пилить. Тогда материал не будет давать трещин, а «лезвия» топоров станут в разы острее. В качестве «пилы», вероятно, использовали все тот же кремень или песчаник с острыми краями. Совершенствуя эту технологию, мастера между «пилой» и заготовкой стали подсыпать мокрый кварцевый песок. Мысль оказалась настолько удачной, что теперь обрабатывать кремень могли и с помощью мягких материалов – кости, дерева или даже… простой бечевки.
Не менее остроумным было изобретение сверления. Есть версии, что сначала в заготовке пробивали отверстие, затем вставляли в него трубчатую кость животного и, постепенно подсыпая кварцевый песок, вращали «бур», на котором для удобства закрепляли деревянную крестовину. Получалось аккуратное и ровное отверстие, куда удобно было вставлять деревянную рукоятку.
Наконец, верхом инженерной мысли первобытного человека стал так называемый «лучковый привод». Его некоторые исследователи тоже относят к эпохе неолита. Трубчатую кость – бур – оборачивали несколько раз бечевой, концы которой укрепляли между краями выгнутого древка. Получался своеобразный лук. Его двигали взад-вперед, вращая бур, при этом ось не сдвигалась, а работа при меньшем усилии шла быстрее. Эта технология настолько прижилась, что использовалась несколько тысячелетий кряду, вплоть до Средневековья.
Быстро, как сосну срубить
Как быстро мог работать первобытный человек своими несовершенными инструментами? Наверняка, чтобы сделать только один полированный топор, он тратил целые десятилетия! Такое мнение бытовало довольно долгое время, пока группа ученых не воссоздала древние технологии и не провела любопытные эксперименты, результаты которых содержатся в работах археолога Эдуарда Загорульского.
Оказалось, на изготовление частично отполированного топора из кремня уходит примерно 30 часов. То же орудие, но из более мягкого сланца, можно сделать всего за 3–4 часа. Около 12 дней потребуется на то, чтобы выдолбить при помощи кремневого топора и тесала челнок из ствола дерева. Ну, а сосну диаметром около 25 сантиметров можно срубить… за 15 минут.
Не боги горшки обжигают
Изобретение глиняной посуды – одно из важных достижений человечества – тоже относится к эпохе неолита. Это были надежные вместилища, в которых можно было хранить пищу про запас.
Принято считать, что первобытные люди были примитивны и грубы. В этом начинаешь сомневаться, когда видишь керамику тех времен. Прихотливые узоры и замысловатые орнаменты сплошь покрывают сосуды. Невольно задумываешься: если так тонко и изящно украшали горшки, в которых всего лишь готовили еду, то какова же была одежда этих людей, их быт? Так ли уж непритязательны?
Интересно, что вплоть до III тысячелетия до н.э. горшки лепили остродонными. Такую посудину, готовя пищу, втыкали прямо в костер.
Лепили сосуды по особой технологии. Прежде всего в глину подмешивали специальные добавки – растительные волокна, мелкие камушки или дробленые осколки керамики. Это не давало горшку трескаться от высоких температур. Приготовленную таким способом глину затем растягивали в плотные ленты, которые накладывали друг на друга, формируя горшок.
Лепить начинали с венчика, постепенно «вытягивая» горшок к острому донышку. Все стыки при этом тщательно замазывали снаружи – так что горшок получался гладенький и аккуратный. Затем, пока глина еще не высохла, мастер наносил узор специальной гребенкой (отсюда и название керамики – гребенчато-накольчатая) или хребтом рыбы. Для одиночных «наколов» использовались тростинки. Орнамент мог покрывать посуду сплошь или только в некоторых зонах.
Трудно даже представить, сколько часов древний художник корпел над своей работой, но получались в итоге настоящие произведения искусства – каждый горшок был уникален, ни на одном узор не повторялся. Во многом благодаря этим орнаментам современным ученым удается, словно большие пазлы, собирать из осколков целые сосуды.
– Я однажды собрал горшок из 200 фрагментов, – делится впечатлениями Игорь Езепенко. – Это была невероятно трудоемкая работа. Но в то же время очень интересная.
В конце эпохи неолита – в начале бронзового века распространился новый способ украшения глиняной посуды – при помощи шнура. Такая техника была занесена на территорию современной Беларуси индоевропейскими переселенцами и настолько прижилась, что дала название целому явлению в археологии – культуре шнуровой керамики.
– Растительное волокно обвивали вокруг палочки и этим «шнуром» наносили узоры. Получалось довольно ярко и необычно, но все же не так, как на гребенчато-накольчатой посуде, – раскрывает секреты древних ремесел Игорь Езепенко.
Послание из древнего мира?
В геометрических узорах первобытной керамики некоторые исследователи склонны видеть… древнюю письменность.
Например, два треугольника иногда интерпретируются как распаханное поле, символ плодородия. Ромб, то есть два треугольника, «сросшиеся» сторонами, – своеобразный местный «инь и ян», или символ единства мужского и женского начал.
– Гипотеза эта очень интересная, но она недостаточно обоснована с научной точки зрения, – говорит Игорь Езепенко. – Единственное, что пока можно сказать с полной уверенностью – это то, что люди позднего неолита действительно предпочитали украшать посуду именно геометрическими орнаментами.
Впрочем, на некоторых фрагментах можно увидеть изображения человека, зверей и птиц. Такие находки считаются уникальными. И для археолога они – большая удача.
– В низовьях Припяти, на Посожье и в Подвинье найдены фрагменты посуды, например, с изображением уток. Но что это? Поклонение этой птице? Ритуал? Или же древний художник просто отразил то, что видел каждый день? То же самое касается изображения деревьев. Некоторые видят в таких рисунках «древо жизни», но кто может поручиться, что так и есть? Или вот этот человечек. Что он означает? – археолог кладет передо мной глиняный осколок. На нем точечками «наколото» изображение. Верхняя часть туловища отбита, но все равно хорошо видно, что это именно человек.
– Не знаю, – честно признаюсь я, разглядывая «произведение искусства» возрастом около четырех тысяч лет.
– И я не знаю. Могу сказать лишь одно – относится этот фрагмент к эпохе бронзы.
Лучинская загадка
Одна из самых таинственных находок, сделанная в 4 километрах южнее озера Комарин, – глиняный топор. Это миниатюрная вещица, напоминающая по форме ладью, в длину имеет всего четыре сантиметра и датируется предположительно II тысячелетием до н.э. Ничего подобного белорусским ученым пока не попадалось. Очевидно, рубить таким орудием было нельзя. Но для чего же тогда оно могло использоваться? Пока у археологов две версии. Возможно, мы имеем дело с одной из древнейших детских игрушек. Или же это – ритуальный топор, принадлежавший жрецам.
О чем расскажут угольки и кости?
– Исследование стоянок эпохи неолита – очень кропотливая работа. Раскапывать их нужно медленно, сантиметр за сантиметром, иначе можно пропустить немало важного, – убежденно говорит Игорь Езепенко.
Именно такая кропотливая работа на стоянке у озера Комарин принесла археологам неожиданный и очень ценный сюрприз. Им удалось найти место, где стояло жилище первобытного человека. Теперь ученые смогли уточнить его размеры. Площадь «шалаша» оказалась примерно 3,5–4 квадратных метра. Здесь были обнаружены кости дикого кабана и птиц, которые стали добычей древних охотников. Среди находок – множество фрагментов керамики. Но самое главное – очаги: один внутри жилья, а второй – снаружи. Теперь в руках специалистов оказались угли, на которых готовили еду тысячелетия назад!
– Эти угольки сложно переоценить. По ним мы смогли сделать радиоуглеродный анализ и установить точный возраст этого жилища – 4780 +/– 90 лет от наших дней. То есть мы подтвердили, что стоянка была основана около пяти тысяч лет назад! – оживленно рассказывает Игорь Езепенко.
Другое открытие, не менее удивительное – древние захоронения. Останки двух человек археологи извлекли из земли неподалеку от места, где некогда стоял «шалаш». Неужели древние люди хоронили усопших там же, где жили сами?
– К сожалению, останки плохо сохранились. Мы отправляли их в Санкт-Петербург для исследования, но там не смогли выяснить ни точный возраст захоронений, ни пол этих людей. Пока же могу предположить, что захоронения сделаны не в неолите, а в бронзовом веке, то есть в разные эпохи. Похоронены усопшие без инвентаря, но, скорее всего, они относятся к культуре шнуровой керамики, – объясняет археолог.
Кто эти люди?
Кем были люди, населявшие в древности территорию Беларуси? На этот простой, на первый взгляд, вопрос ответить не так-то легко. Обитателей белорусского Подвинья многие исследователи традиционно относят к пришлым финно-угорским племенам.
А вот с жителями восточного Полесья, берегов Припяти и Днепра (до самой Березины) все куда интереснее. Считается, что в V–II тысячелетиях до н.э. эти земли населяли племена днепро-донецкой культуры, которые были, возможно, прямыми потомками позднепалеолитических кроманьонцев.
Во II тысячелетии до н.э., то есть в раннем бронзовом веке, началось «великое переселение народов». На территории Беларуси появились носители культуры шнуровой керамики – индоевропейцы. Распространились они, кстати, довольно быстро, потеснив местное население и заняв территорию от Рейна до Урала.
А что же знаменитый «балтский субстрат», о котором пишут школьные учебники?
– Некоторые ученые считают, что в эпоху позднего неолита балтский субстрат на белорусских землях уже существовал. Но утверждение это все же спорно и требует доказательств, – поясняет Игорь Езепенко.
Одним словом, вопрос о том, кто населял первобытные земли Беларуси, остается пока без однозначного ответа.
Уникальный Рогачев и его окрестности
Не секрет, что люди издревле селились у воды. Река давала защиту, была своеобразной дорогой, да и вообще – самым настоящим «источником жизни». Вот почему окрестности Рогачева с Днепром, протекающим тут же – земля обетованная для археологов. Здесь историю Беларуси можно проследить от первобытных времен и до наших дней.
Например, у озера Доброе найдены древнейшие курганы в Беларуси, датированные III–II тысячелетием до н.э. Приземистые, всего до метра в высоту, эти насыпи занимают немалые площади – до 30 метров. В них покоились представители племен, которые принято относить к среднеднепровской культуре. В захоронениях, помимо останков, археологи нашли копья, топоры, наконечники стрел, бусы, подвески и, конечно же, керамику.
Сам Рогачев хранит память о королеве Боне, супруге Сигизмунда I, который после свадьбы подарил жене Пинское княжество. Вступив во владение в 1522–1523 годах, королева Бона более 30 лет правила своими землями, в составе которых был и Рогачев. Территорию, где возвышалась цитадель, до сих пор местные жители называют Замковой горой.
– Вообще, в районе Рогачева на площади всего 36 квадратных километров сосредоточено порядка 30 первобытных стоянок, есть 2 летописных города – Рогачев и Лучин, который принадлежал Смоленскому архиепископу, древнейшие курганы, замок королевы Боны. Все это делает окрестности Рогачева уникальными, и мы ратуем за то, чтобы здесь был создан археологический музей-заповедник, – подводит итог Игорь Езепенко.
Остается надеяться, что так оно и будет. Ведь многие из древнейших памятников нашей истории, такие как стоянки эпохи неолита, сохранились только благодаря тому, что большую часть года они затоплены – не распашешь и не засеешь. Разве что покосы проводить можно да скот пасти. Но мало ли, как сложится ситуация завтра?
Пока же на древних поселениях первобытного человека у озера Комарин все так же, как и тысячи лет назад встает солнце, так же ветки деревьев прогибаются под тяжестью снега, так же незаметно течет время…
