В жилах этого рода текла кровь великих князей. В Раде Великого княжества Литовского им принадлежало второе место возле монарха (после Виленского епископа). Они участвовали в принятии судьбоносных для государства решений, воевали с татарами и «кумились» с личными врагами короля, их казнили как заговорщиков и почитали как святых.
Князья Олельковичи… Один из самых загадочных магнатских родов Беларуси. Их счастливая звезда закатилась с принятием Люблинской унии, за которую как раз Олельковичи ратовали больше всех. Утратив почти все наследственные привилегии, они стали обычными землевладельцами, а в конце XVI столетия княжеский род и вовсе угас.
Вначале был Ольгерд
Основоположником рода Олельковичей можно считать Ольгерда. Этот незаурядный правитель, сумевший (не без помощи брата Кейстута) объединить под своим началом огромные территории, обладал не только живым умом и хорошей политической хваткой, но и крепким мужским здоровьем. У него было порядка двадцати детей.
Позже, в 1377 году, когда Ольгерд умер, один из младших сыновей, Ягайло, вероятно, не без политических интриг, занял отцовский престол. И это обстоятельство стало причиной самых настоящих войн, которые развернул против него старший брат Андрей Полоцкий, претендовавший на корону Великого князя по старшинству.
Что же касается остальных братьев, то они получили наделы по разным городам, где и правили. Так на престол Киева сел Владимир Ольгердович. В 1395 году он совершил серьезную политическую ошибку – не поддержал Витовта и Скиргайлу, за что был лишен Киевского княжества, но получил взамен Копыльское и Слуцкое.
У Владимира было три сына – Иван, Андрей и Александр (которого ласково называли еще Оле, Олелько) – и дочь Анастасия, позднее выданная замуж за Василия Каширского из рода великих князей Тверских. Иван стал основоположником рода князей Бельских, а от Александра получили свое родовое прозвище князья Олельковичи.
Надо сказать, что в XIV и XV веках Олельковичи были чрезвычайно влиятельны. Александр (Олелько) женился на Анастасии Васильевне, дочери великого князя Московского и Софии Витовтовны. Великий князь литовский Казимир вернул ему и его сыновьям Семену и Михаилу Киевское княжество, отнятое у его отца Витовтом. Являясь наследственными киевскими князьями, они автоматически входили в число претендентов на престол Великого княжества Литовского.
Но после смерти князя Семена (сына Александра-Олельки) его дети Киевское княжество не получили. Его брат Михаил, князь Слуцкий и Копыльский, также не взошел на киевский престол, поскольку «пробегал свою спадчыну» – как писали об этом событии хроники. В 1470 году его назначили наместником в Великий Новгород, который на тот момент колебался, к какому государству ему присоединиться – к Московской Руси или к Великому княжеству Литовскому. Михаил удержался на новом месте всего несколько месяцев, а потом пришло известие о смерти брата, и князь… сбежал в Великое княжество Литовское, чтобы выдвинуть свои претензии на Киев.
Это был серьезный проступок, и расплата не заставила себя долго ждать. Сам Михаил и его дети были уже лишены «киевского стольца». Из наследственного владения княжество перешло под руку великого князя, который отныне назначал туда собственных наместников. Михаил Олелькович этого не забыл и перешел на сторону противников Великого князя литовского.
Это был первый удар по могуществу рода. И здесь, пожалуй, еще можно было все исправить, но судьба уже занесла кулак для второго удара.
Провалившийся заговор
Заговор, казалось, был составлен идеально. С самого утра польского короля Казимира ждали на свадьбе Федора Бельского и княжны Анны Кобринской. Монарх обещал быть. Да и мог ли он не приехать? Событие ведь не рядовое – в союз вступают два влиятельнейших рода княжества, а жених к тому же приходится родственником королю – даром, что между ними в последнее время было немало противоречий!
– Это предательство! – говорил молодой Бельский, меряя шагами комнату перед самым выходом к алтарю. – Это предательство! Я не могу!
– А не защищать интересы своих подданных не предательство? – парировал Михаил Олелькович. – Вспомни, что на границах делается!
– Я не могу!
– Можешь! Отступать уже некуда.
Вскоре Иван Бельский уже стоял перед алтарем. Бледный и решительный, он произносил супружескую клятву. Казалось, короля уже ничего не могло спасти – после венчания его должны были убить. Но тут фортуна отвернулась от мятежников. Заговор был раскрыт…
Примерно так развивались события в 1481 году, когда имя князей Олельковичей оказалось связано с одной из самых громких политических историй своего времени – с попыткой убийства короля Казимира Ягеллончика.
– Этот заговор был отнюдь не случаен, – комментирует ситуацию Анастасия Скепьян, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Национальной академии наук. – Казимир Ягеллончик вел странную политику невмешательства, из-за которой Великое княжество утратило огромные земли на востоке. Такие князья, как Воротынские и Одоевские, со своими приграничными уделами были вынуждены перейти под управление Московского князя, опасаясь военной угрозы со стороны последнего. А Казимир ничего не предпринимал.
Собственно, у князей Ивана Гольшанского, Федора Бельского и Михаила Олельковича, помимо радения за будущее Великого княжества, были и личные счеты к королю. Ведь по крови они являлись родственниками – все были отпрысками Ольгерда. Но Ягеллоны правили огромным государством, а остальные сохранили из всех владений лишь Слуцк и Копыль.
– Разумеется, им хотелось занять более высокие должности, – продолжает мысль Анастасия Скепьян. – Возможно, они даже планировали поменять правящую династию. Ведь первый такой заговор вполне удался – великий князь литовский Жигимонт Кейстутович в 1440 году был убит заговорщиками во главе с князем Михаилом Чартарыйским. На его место как раз и пришел потом Казимир.
Кто именно донес королю о готовящемся убийстве, сейчас можно только гадать. Однако факт остается фактом: заговорщиков схватили и предали суду.
Правда, Федору Ивановичу Бельскому удалось бежать в Москву прямо из-под венца, оставив молодую жену. Позже он не раз просил польского короля отпустить к нему супругу. Монарх ничего не имел против воссоединения молодоженов, но лишь с тем условием, что Федор сам приедет за женой. Тот не ехал, поскольку его не отпускал уже Московский князь… И так продолжалось, ни много ни мало, почти 20 лет – до тех самых пор, пока Федор Бельский, утратив недежду соединиться с супругой, не обрел новую спутницу жизни, женившись во второй раз на княжне Рязанской. Любопытно, что один из сыновей мятежника (разумеется, от второго брака) все же рискнул вернуться на родину предков. Он присягнул Великому князю и даже получил во владение часть имущества своего отца.
Но что же стало с теми заговорщиками, которые бежать не успели? Разумеется, они были казнены. Исторические документы сохранили жутковатые подробности: известно, что князю Олельковичу отрубили голову, руки и ноги.
– Но Казимир все же поступил благородно, – замечает Анастасия Скепьян. – Да, он казнил своих врагов, но разрешил похоронить их не как преступников, а со всеми почестями, как представителей великокняжеской семьи. И что немаловажно – имущество оставил родственникам, хотя в таких случаях наказывали обычно всю семью.
Эти сведения подтвердили и археологические материалы. Крипта, где был похоронен человек с отрубленными частями тела, найдена в Киево-Печерской Лавре во время раскопок на месте взорванного Успенского собора. А ведь именно здесь когда-то была родовая усыпальница князей Олельковичей.
После несостоявшегося мятежа Олельковичи окончательно лишились прав на Киевское воеводство. Они никогда более не занимали государственных должностей, но как одни из самых крупных землевладельцев возглавляли собственные военные отряды, защищая границы от татар и московских войск.
И, тем не менее, даже теперь у них было, что терять – место в панской Раде, то есть в окружении короля (которая фактически управляла государством в его отсутствие). Там Олельковичи (как князья крови) по-прежнему занимали второе место после епископа Виленского – то есть были первыми среди светских людей. И, похоже, этот самый островок благополучия рода стал целью для третьего удара судьбы…
Врезка: Олельковичи и Киево-Печерская Лавра
Киевские князья Олельковичи избрали родовой усыпальницей Киево-Печерскую Лавру и оставили после себя в монашеской обители довольно внушительный след.
Интересно, что исследователи называют датой смерти Александра (Олелько) 1454 год (именно с этого времени на престол вступил его сын Семен). Но монахи настаивают, что еще в XVIII веке в Успенском соборе над могилой Олельки была надпись: «Александр Владимирович, князь и хозяин земли Киевской, который стал перед смертью иноком, здесь похоронен. Лета 6992 (1484)». То есть последние годы жизни он провел монахом при обители, умерев для внешнего мира. По другой версии, Александр «принял постриг на смертном одре». Считалось, что это отпускает все грехи, как и крещение.
Что же касается Семена Олельковича, то его чтут, как человека, восстановившего Лавру в 1470 году после набега монголо-татар. Густынская летопись почеркивает, что Успенскую церковь князь «украсил иконным писанием и обогатил златом, и сребром, и утварью церковной». Напоминанием об этом событии служит рельеф-триптих, сделанный по заказу князя Семена в честь окончания работ по восстановлению Успенского собора. На нем вырезано: «Основана бысть церковь Пресвятая Печерская на старом основаніи при великом короли Казимире благоверным Семеном Александровичем, отчичомъ кіевским, при архимандрите Іоанне».
Как Юрий место потерял
Надо сказать, что после печально известного заговора против короля род Олельковичей просуществовал в относительном благополучии еще почти сотню лет. Вместе со своими близкими родственниками Острожскими они участвовали в походах против монголо-татар, защищая границы государства. И одержали немало славных побед. Так, князь Юрий Семенович был одним из военноначальников и в битве под Оршей.
Но со второй половины XVI века ситуация снова резко изменилась. Теперь во главу угла ставилась не родовитость, а политическое влияние. Олельковичи же, уверенные в своем превосходстве, не сформировали никакой партии и не заручились поддержкой местной шляхты.
– Они занимали весьма странную позицию для подданных Великого княжества Литовского, – поясняет Анастасия Скепьян. – Всегда стояли в оппозиции к великому князю, постоянно напоминали о своих правах на трон, поддерживали его врагов, очень активно вели переписку с Альбрехтом Гогенцоллерном, герцогом Пруссии, который находился не в лучших отношениях с польским королем и великим князем литовским Сигизмундом Старым. Фактически, они доносили обо всем, что происходило при дворе, герцогу. Это сотрудничество настолько близким было, что православного князя Юрия Олельковича пригласили в крестные к сыну протестанта Альбрехта.
Собственно, в чем были разногласия между Альбрехтом Прусским и Сигизмундом Старым, понятно. Альбрехт стремился избавиться от подчинения польскому королю, который приходился ему дядькой. Но Юрию, очевидно, в эти отношения лезть не стоило.
Впрочем, если дружбу с прусским герцогом Олельковичам еще прощали, то понять их «ориентацию на Польшу» не могли. Хроники сохранили упоминание о том, что большое количество слуг при князьях были поляками. Олельковичи очень активно пользовались польским языком при личной переписке, заключали браки с представительницами знатных польских семейств – с Барбарой Кишкой, с Екатериной Тынчинской, с Еленой Радзивилл…
– Наконец, самое большое недоумение вызывал тот факт, что Олельковичи, православные князья, которые должны бы активно отстаивать интересы своей церкви, оказались наиболее активными сторонниками заключения государственной Люблинской унии, чему противились изо всех сил все остальные урядники, – продолжает Анастасия Скепьян. – Неудивительно, что современники отзывались о них как о шутах, с которыми не о чем говорить и которые непонятно почему «лезут в Польшу».
Ситуация обострилась в 1569 году, когда была заключена Люблинская уния. Юрий ІІ Юрьевич Олелькович не смог быть на заседаниях, где решалось, кто войдет в состав сената нового государства. Как раз в это время он тяжело заболел. Отстаивать интересы предателя никто не хотел. И когда Уния была подписана, оказалось, что благодаря усилиям Радзивиллов князья Олельковичи просто выброшены из политической системы. У них не осталось ни наследственного места в сенате и ни одного уряда – власть же принадлежала высшим урядникам и людям, занимавшим должности канцлера, гетмана, воеводы, каштеляна и т. д.
Стремясь всеми силами к заключению Люблинской унии, князья Олельковичи проиграли больше всех и теперь остались просто богатыми землевладельцами…
Последняя попытка
Казалось бы, что такое место в сенате? Почести, власть. И без этого прожить можно, учитывая, что оставались огромные земли и богатства. Увы, новое политическое положение князей скоро сказалось и на их благосостоянии в целом. Теперь они должны были сами содержать огромное личное войско – и уже одно это привело к большим долгам.
– Десятки лет слуцкие князья боролись за возвращение своих привилегий и за место в сенате. И, несмотря на то, что их вопрос поднимается на каждом сейме, поскольку родственными связями они все-таки были связаны с большим количеством людей, ни разу положительного решения не было принято, – комментирует ситуацию Анастасия Скепьян.
Только в 1586 году в деле Олельковичей наметился сдвиг. Сейм постановил, что в Польше никогда не было наследственных сенатских должностей. Поэтому все претенденты на место в сенате должны доказать свои умения на практике. Ведь иначе у власти может оказаться недостойный человек. Одним словом, Олельковичам было предложено делать политическую карьеру. При этом оговаривалось, что если уж они так настаивают на возвращении родовых привилегий, то пусть занимают свое традиционное второе место при Великом князе, но только в местной Раде Великого княжества Литовского, а не в сенате Речи Посполитой.
Поначалу казалось, что дело и впрямь пошло на лад, но вскоре выяснилось, что и в Раде Олельковичам приготовлено всего одно место – для «сеньора», то есть для старшего в роду. Все остальные по-прежнему не допускаются к участию в политике. Да и Рада сама по себе была скорее формальностью – в действительности все решения принимал сенат Речи Посполитой.
– Братья Олельковичи намек поняли, они попытались делать политическую карьеру, но оказалось, что их характер, их способности недостаточны для того, чтобы их поддержала большая часть светских урядников. И единственная попытка получить уряд надворного литовского маршалка для Яна-Семена окончилась ничем, – говорит Анастасия Скепьян. – Его кандидатуру не поддержали даже люди, связанные с ним приятельскими либо кровными связями.
Это была последняя попытка князей восстановить былое могущество. Дальше произошла цепь таинственных и жутких событий, после которых род князей слуцких перестал существовать.
Смерть одного рода
– К концу XVI века род Олельковичей угас. Сначала в 1586 году умер Юрий, потом в 1591 не стало Александра, а в 1592 году умер последний представитель рода по мужской линии Ян-Семен. Он скончался 9 марта, а 19 марта ушла из жизни его мать Екатерина Тенчинская, – говорит Анастасия Скепьян. – Причем умирали не только представители собственно рода Олельковичей, но и те, кто им помогал – в том же 1592 году не стало Яна Кишки, который содействовал аудиенциям у короля и был близким другом семьи, затем умерла тетка, жившая в Кракове…
Как ни печальны, как ни ужасающи эти события, ученые усматривают в них лишь стечение обстоятельств, не более того.
Это только кажется, что богатые люди в XVI столетии купались в роскоши и неге – дворцы, великолепные одежды, пиры, охоты… На самом деле мужчины большую часть времени проводили в седле, в ратных делах и походах. Причем в любую погоду и в любое время года. И в полевых условиях их образ жизни мало отличался от будней обычных воинов – разве что шатер богаче да оружие инкрустировано серебром и золотом… Но все это как-то мало защищало от сквозняков и сырости.
– Если говорить о XVI веке, – продолжает рассказ Анастасия Скепьян, – то это было время, когда у всех представителей знатных родов имелись четко оговоренные обязанности, действовали строгие судебные предписания. И если требовалось, скажем, быть на заседании суда к определенному сроку, то ты можешь не явиться, но тогда заплатишь в два раза больше, или в три, или в четыре. Все – как оговорено по законодательству. Поэтому, в каком бы состоянии ты ни был, ты встаешь и едешь.
Что же касается Олельковичей, то историки полагают, что они страдали от наследственной формы туберкулеза. Сохранилось немало документов, где представители рода жалуются на плохое здоровье и на слабые легкие. Впрочем, сейчас об этом однозначно сказать сложно, но факт остается фактом: в 1592 году род Олельковичей по мужской линии угас окончательно.
Однако оставалась последняя его представительница по женской линии – Софья Слуцкая.
Последняя Олельковна
Она была одной из самых неоднозначных личностей XVII столетия. Это из-за нее едва не развернулась кровопролитная междоусобная война, ее как святую почитает православная церковь, хотя ученые утверждают, что Софья была католичкой.
Она родилась в 1586 году в семье Юрия III Слуцкого Олельковича и Барбары Кишки. Когда девочке было несколько дней, она лишилась отца. А через какое-то время умерли и ее дядьки. В результате, к 7 годам она превратилась в богатую невесту, владелицу Слуцка, Копыля, семи фольварков и тридцати двух местечек. Неудивительно, что за опеку над ней стали бороться несколько знатных семей. Победили в итоге магнаты Ходкевичи, родственники Олельковичей.
Юрий и Иероним Ходкевичи были католиками. Юная Софья воспитывалась при их дворе и жила в разное время в Бресте, Слуцке и Новогрудке. Кстати, на тот момент ее мать была еще жива, и почему девочку до совершеннолетия не оставили с ней, остается только гадать…
Известно, что когда Софья была еще ребенком, опекуны заключили соглашение с Криштофом Радзивиллом Перуном о том, что их воспитанница по достижению совершеннолетия будет выдана замуж за Януша Радзивилла, сына Криштофа.
До самой своей свадьбы жених и невеста виделись лишь несколько раз – все их письма, просьбы и пожелания друг к другу передавались исключительно через опекунов. Сохранились воспоминания самого Януша Радзивилла о свидании с тринадцатилетней невестой: «что до разговора моего с княжной (к которой мне трудно было попасть, разве что в танце я мог подойти)».
Практически перед самой свадьбой Перун и братья Ходкевичи рассорились. И это едва не привело к войне. Радзивиллы выставили внушительное войско – и бывшие друзья не остались в долгу. В последний момент, благодаря вмешательству короля, кровопролития удалось избежать, и венчание все-таки состоялось.
Впрочем, и после свадьбы молодые супруги виделись не особенно часто. Януш пропадал на войнах и сеймах, а Софья грустила в родовом имении одна. Крепким здоровьем, как и другие ее родичи, княжна не отличалась. В 1612 году Софья умерла во время родов. Новорожденная девочка, которую нарекли, Екатериной (в честь бабки – той самой Екатерины Тенчинской) прожила меньше суток. Так окончательно угас древний род князей Олельковичей Слуцких.
Януш Радзивилл, после смерти жены приказал выбить не могильной плите: «…Не без слёзаў паставіў Януш Радзівіл, Князь Біржаў і Дубінак, а таксама Слуцкі і Капыльскі, найвышэйшы падчашнік ды інш…. Найжурботнейшы сужанец найжаданейшай сужонцы, жанчыне, найвыдатнейшай для свайго часу і родам і прыгажосцю і цнотаю. Пражыла 25 год».
Уже в XVIII веке, спустя почти сотню лет после ее смерти, Софье начали поклоняться как православной святой.
– Парадоксальность ситуации в том, – говорит Анастасия Скепьян, – что нельзя однозначно утверждать, была ли сама Софья православной. Мать ее была католичкой, сама Софья воспитывалась при дворе опекунов-католиков и венчалась по католическому обряду, отпевали ее тоже как католичку. Да и она сама во всех документах называла себя католичкою. Есть немало упоминаний о том, что она заботилась о православной церкви, но не будем забывать, что в XVI–XVII веке любой владелец земли заботился о церкви и приходах. Причем это было нормально – опекать и православные, и униатские, и католические храмы. Но при всем при том, документов, которые бы подтверждали хотя бы один вклад Софьи в пользу православной церкви, нет.
Уже вначале XX века Московский патриархат издал житие Софьи и назначил 19 марта днем ее памяти. Мощи св. Софьи Слуцкой сейчас хранятся в Минском Кафедральном соборе.
…Мощи той, которая едва не стала причиной гражданской войны, той, кого почитают, как заступницу матерей и материнства, той, которая, возможно, будучи католичкой, стала православной святой… Последней из славного княжеского рода Олельковичей.
