…Княжеский совет открыл Кейстут. Он медленно поднялся с огромного, изукрашенного золотом и каменьями трона. Сиденье, судя по ширине, явно предназначалось для двоих. Так оно и было в последние 32 года, когда великокняжеский престол делили братья – Ольгерд и Кейстут. Но вот одного из них не стало, и на совете следовало огласить его последнюю волю.
Кейстут молча прошелся по покою. Наконец он поднял глаза на присутствующих – Андрея и Дмитрия, двух старших сыновей Ольгерда от Марии Витебской, Ягайло и Скиргайло, двух младших – от Ульяны Тверской, на своих сыновей, Витовта и Жигимонта. В последнюю очередь взгляд его перешел на княгиню Ульяну, тоже пришедшую на совет, но не имевшую права голоса. Повисла напряженная тишина.
– Князья, – медленно, словно нехотя, разомкнул уста Кейстут, – перед кончиной Ольгерд пожелал, чтобы Ягайло стал его наследником и принял надлежащую ему половину Великого княжества Литовского.
Легкий радостный вскрик вырвался у Ульяны.
– Отчего же не Андрей, старший сын? – подался вперед всем телом Дмитрий.
– Такова воля Ольгерда, – спокойно парировал Кейстут.
– Я не слышал этой воли, – тяжело уронил Андрей. Только что он лишился престола и еще не осознал потерю.
– Я в это время находился при брате, это были его последние слова, – холодно проговорил Кейстут.
Так или примерно так проходил совет, решивший судьбы многих европейских государств на целые столетия вперед, развязавший кровную вражду между братьями, а самого Кейстута приведший к ужасной смерти в темнице от рук убийц.Но обо всем по порядку.
Братья-Гедиминовичи
Ольгерд, сын великого князя Гедимина, унаследовал от отца Крево. Затем, женившись на Марии Витебской, он присоединил к своим владениям земли Витебского княжества.
В 1341 году Гедимин умер, оставив престол… своему любимчику – Евнутию. Он был самым младшим из семерых отпрысков,
к тому же не блистал талантами к управлению государством. Неудивительно, что старшие братья решили его «подвинуть».
Ольгерд и Кейстут, сыновья Гедимина от второй жены, русской княгини Ольги, вместе росли, постигали воинскую науку и были неразлучны. Верность друг другу они сохранили на всю жизнь.
Захватить власть они договорились, совместными усилиями напав на Вильно, столицу Великого княжества. Но Ольгерд к условленному времени не успел. Кейстут один штурмовал город и проделал это блестяще. Будучи по природе своей воином, а не политиком, он куда комфортнее чувствовал себя в седле, нежели за столом переговоров. Так что по прибытии брата он рассудил: «Тебе следует быть великим князем в Вильно, ты старший брат, а я с тобой буду жить заодно».
Трудно было найти лучшего правителя, чем Ольгерд. Он свободно говорил на нескольких языках, день и ночь занимался делами государства, сторонясь забав. Все годы совместного правления – с 1345-го по 1377-й – Гедиминовичи были грозой окрестных государств. Ольгерд славился хитростью и мудростью, а Кейстут – храбростью, граничившей с безрассудством. Вместе они составляли несокрушимую силу.
В основном литовцы ходили походами на русские княжества. Опустошая села и выжигая города, они приводили в неописуемый ужас местное население. Докатилось литовское войско и до ворот Москвы, но саму Златоглавую не тронуло – по легенде, горожане откупились золотом от Ольгерда.
Другой заботой братьев-Гедиминовичей были крестоносцы. Борьба с ними почти не прекращалась – Ольгерд с Кейстутом правили, не вкладывая мечи в ножны.
Первый из 12
– Интрига, а, может быть, и беда Андрея Полоцкого в том, что он был самым старшим из детей Ольгерда, который имел двенадцать сыновей и девять дочерей, – говорит Сергей Тарасов, археолог, кандидат исторических наук, член правления Комитета ЮНЕСКО по памятникам и памятным местам Беларуси. – Престол по старшинству должен был перейти ему, но почему-то достался Ягайло – младшему сыну.
Родился Андрей в Витебске примерно в 1320 году. С младых ногтей старший Ольгердович участвовал в походах отца и дяди против Московского княжества и против крестоносцев. Он стал опытным воином, всегда шел в первых рядах и тем завоевал себе авторитет и воинскую славу.
Совсем юнцом в 1341 году князь Андрей был поставлен княжить в Пскове. Строптивые псковичи сами пригласили его на престол в надежде, что отпрыск могущественного Ольгерда сумеет защитить их от крестоносцев. А через год Андрей, который едва разменял третий десяток, вступил и на полоцкий престол.
– Еще Ольгерд посадил Андрея князем в Полоцке. Там он чувствовал себя достаточно комфортно – отбивал нападения крестоносцев, сам ходил на Динабург (сегодняшний Даугавпилс), ставил укрепления на Двине. Полагают, что Друю-крепость основал именно Андрей Полоцкий, – рассказывает Сергей Тарасов.
Славную победу над Золотой Ордой одержал Ольгерд в 1362 году на Синих Водах. В этом сражении Андрей принял на себя командование отдельными литовскими полками.
Талантливым военачальником показал он себя еще в походах отца на русские земли. После женитьбы Ольгерда на Ульяне Тверской у Литвы появился новый союзник (тверской князь Михаил), но и отношения с Москвой, с которой воевал Михаил, сильно обострились. Литовцы не стеснялись вмешиваться в распри соседей. И, начиная с 1368 года, не раз выжигали земли Московского княжества.
На меч Андрея Ольгердовича опирался и его дядя Кейстут в затяжной войне против тевтонского ордена. Трижды княжич возглавлял походы на Динабургский замок, а в 1375 году, когда немцы в очередной раз разорили Литву, рати Андрея и Кейстута двинулись на владения Рижского архиепископа и ливонцев.
Удивительно, что столь опытного и доблестного воина отец и дядя лишили престола. Хотел ли Ольгерд, чтобы старший сын, как некогда и он сам, мечом добыл трон? Или Кейстут в последний момент скрыл волю покойного брата, возведя на престол ленивого и безвольного юнца Ягайло, которым было легче управлять? Сказать наверняка трудно, остается только догадываться…
Парадокс Белорусской археологии
Загадка белорусской археологии, над которой уже больше сотни лет бьются ученые, заключается в том, что при раскопках почти невозможно обнаружить культурные слои XIV–XV и XVI веков.
С древних времен люди выбрасывали себе под ноги остатки пищи, предметы обихода, пришедшие в негодность – словом, все то, что уже не могло пригодиться в хозяйстве. Постепенно мусор и земля засыпали обветшавшие постройки. Это место могли заровнять и на нем снова что-нибудь построить. И так из века в век.
– Если брать Полоцк, то самые большие напластования здесь составляют примерно шесть метров. Из них на слой X–XI веков приходится сантиметров двадцать, слой XII–XIII веков занимает около двух с половиной метров, XIV–XV веков практически нет, XVI – ловится, но с трудом, где-нибудь сантиметров десять, а потом огромный пласт, где-то метра два – это слой XVII–XVIII веков. И на самом верху мы наблюдаем слой XIX–XX веков. И вот самый неуловимый культурный пласт как раз приходится на жизнь Андрея Полоцкого. В чем причина, не знаю. Это некий исторический парадокс, – пожимает плечами Сергей Тарасов.
Возможно, города могли уничтожать пожары, но археологи все равно находили бы обгоревшие фундаменты, остатки посуды, монетки, погребенные под пеплом. Другое объяснение – торговцы и ремесленники – а их деятельность и формирует культурный слой – могли уходить из городов, которые слишком часто подвергались разорению, и основывать маленькие поселения, откуда проще было убежать в случае опасности. Третья возможная причина в том, что к XIV веку замки начали превращаться в своеобразные административные и военные центры – мирное население жило в посаде, возле города. И при нападении страдало первым, хотя какие-то следы все равно должны бы обнаружить современные ученые.
Мудрый правитель, сильный защитник
Рассуждая об Андрее Ольгердовиче, летописцы упоминают в основном о его ратных подвигах. Но каким же был этот человек в мирной жизни? Об этом косвенно можно судить по археологическим находкам.
– В качестве эксклюзива могу сказать, что в начале 90-х годов мне, как археологу, невероятно повезло. При раскопках полоцкого городища я нашел укрепления времен княжения Андрея Полоцкого. До этого (как, впрочем, и после), сколько ни копали ученые, никому не удалось обнаружить даже следов оборонительных сооружений Верхнего замка, – продолжает рассказ Сергей Тарасов.
Полоцкая крепость была основана примерно в середине XI века и в качестве боеспособного укрепления просуществовала вплоть до XVII столетия. Хотя даже в XVIII веке она еще могла довольно эффективно оказывать сопротивление неприятелю. Врага встречали мощные стены и башни. Из письменных источников известна Софийская, Устейская, Освейская башни и еще шесть без названий. Кроме того, были так называемые «городни» – стены. Полые внутри, они либо набивались землей и камнями для прочности, либо использовались как клети, где хранились боеприпасы, оружие, продовольствие.
В конце XX столетия от сильных ливней на возвышении, где некогда стоял Верхний замок, образовалась огромная промоина.
– Я решил зачистить это место в надежде, что найду немало интересного. И представляете, удалось! – сияет при воспоминании о своем успехе Сергей Тарасов. – Я явил миру интереснейшую систему из бревен.
Наши предки к укреплению городов подходили с юмором. В высокий склон они загоняли колья, на которые укладывали бревна. Все пространство между ними плотно забивалось глиной. На вершине холма строили вал, а уж за ним – собственно «городни». Но глина размокала – если дождей не было, ее поливали водой – и защитники замка любовались, как враг под градом стрел по колено в грязи «катается с горки».
– Я нашел часть вот этих укреплений на склонах и часть «городен». Спилы бревен были отправлены на анализ в институт археологии Российской академии наук, и вскоре пришел ответ, что построено все сооружение как раз во времена княжения Андрея Полоцкого, – говорит археолог.
Значит, Андрей Ольгердович не отсиживался на престоле, перемежая роскошные охоты военными походами, а занимался укреплением города, чем снискал немалую любовь полочан. Впрочем, от роковых разногласий с ними даже такая ревностная забота о безопасности не спасла.
Куликовская битва Андрея Полоцкого
1377-й (год смерти Ольгерда) стал переломным в судьбе Андрея Полоцкого, которому на тот момент было уже за 50. Смириться с тем, что отцовский престол достался не ему, гордый князь не желал. Но противостояние с младшим братом привело Андрея сначала в темницу, а затем и к смерти.
– Своей политической силы у Андрея не было. В 1378 году он ушел из Полоцка в Псков. Псковичи же, воспользовавшись смертью наместника, через которого княжил Андрей, отказались подчиняться своему князю. И вот тогда Андрей отправляется в Москву, с которой прежде воевал, – продолжает Сергей Тарасов.
Интрига заключается в том, что Полоцк Андрей Ольгердович покинул, возможно, не по своей воле. В конце XIV века этот город оставался значительной силой. Хотя у него еще не было Магдебургского права (оно будет получено только в 1498 году), мнение полочан и их экономическая мощь влияли на политику Великого княжества. И горожане вполне могли решить, что держать здесь опального князя им не с руки.
Андрей оказался изгоем в собственном отечестве. Он активно искал применения своим военным талантам, отчаянно пытаясь обрести союзников. И вскоре ему представилась возможность проявить себя в полную силу.
8 сентября 1380 года войско Андрея Ольгердовича в составе армии Московского князя Дмитрия Ивановича (Донского) лицом к лицу приняло бой с татарами в знаменитой Куликовской битве.
– «Сказание о Мамаевом побоище» сообщает, что князь Дмитрий Иванович был очень счастлив, когда пришло войско Андрея и Дмитрия Боброк-Волынского (брата Андрея Ольгердовича). Возможно, были там псковичи. Ну и Боброк-Волынский, конечно, привел волынян, – рассказывает Сергей Тарасов.
Дмитрий Иванович настолько доверял Андрею, что поставил его возглавлять полк правой руки – единственный, который в битве «не сошел с места». Центр армии, под началом самого Дмитрия Донского, был разбит, как и левый фланг, которым командовал Глеб Брянский.
Удивительно, но летописи, восхваляющие Дмитрия Донского, фиксируют, что перед боем он поменялся одеждой со своим боярином Михаилом Бренком. Остывшее тело последнего в окровавленном княжеском плаще позже нашли на поле сражения. Традиционно закрепилось мнение – «фокус с переодеванием» был устроен, чтобы воины не знали, где их князь, и в случае его гибели продолжали сражаться. Но что если Дмитрий таким способом просто хотел уберечь свою жизнь? Тем более что после битвы его, израненного и без сознания, нашли вне Куликовского поля, укрытого ветвями срубленного дерева. Как именно попал туда легендарный Дмитрий Донской, летописи умалчивают.
Но вернемся к самому сражению и к роли Андрея Полоцкого и его брата Дмитрия. После знаменитого поединка Пересвета и Темир-Мурзы татары двинулись на московский сторожевой полк, тут же смяли его и покатились дальше. Худо пришлось полку левой руки – на него Мамай бросил весь цвет своей конницы. Остервенело рубили русские ненавистных кочевников, со звериной яростью шли в бой татары, и вскоре земля стала вязкой от крови, а воинам приходилось буквально ступать по телам убитых. Всякий, кто падал, уже не поднимался на ноги, растоптанный лошадьми и пехотой…
Наконец, русский полк левой руки дрогнул, оттесненный от центральных сил. В образовавшуюся брешь хлынули татары и принялись крушить пошатнувшихся русских. Вот, подрубленное, упало в грязь княжеское знамя. Держался только Андрей Полоцкий со своими литвинами. И воодушевленный Мамай бросил в бой последний резерв. Дико визжа, рванулись в битву свежие силы кочевников. Повелитель Золотой Орды уже довольно потирал руки, но вдруг выражение торжества на его лице сменилось ужасом.
Из леса, сверкая на солнце доспехами, стремительно вылетели литовские всадники и врезались в тыл татарского войска. Это Дмитрий Боброк-Волынский со своим засадным полком пришел на помощь обескровленным русским ратям. Нападение было столь неожиданным, что завоеватели поначалу попятились, затем двинулись быстрее, и, наконец, бросились прочь, обезумев от страха. За всадниками ринулась и пехота. Видя, что сражение проиграно, Мамай бросил остатки своих войск и бежал.
Куликовская битва нанесла серьезный урон Орде, хотя и не уничтожила ее окончательно – через год Тохтамыш сжег Москву. Имя князя Дмитрия Ивановича золотыми буквами было вписано в историю. Именно тогда он получил прозвище Донской – блистательную победу он одержал у берегов Дона.
А что же князь Андрей Ольгердович и его брат Дмитрий? В исторических источниках лишь вскользь упоминается, что литовские князья принимали участие в битве. Да и сам Дмитрий Донской не помог Андрею и в его личной войне с братом, хотя опальный князь рассчитывал на эту помощь. Впрочем, связь между Москвой и старшим Ольгердовичем не прерывалась до самой его смерти.
Ноу-хау от литовских князей
Интересная деталь, о которой нечасто вспоминают историки – именно литовцы принесли на Куликовскую битву передовые технологии тех времен. Во-первых, с Андреем и Дмитрием прибыло тяжелое вооружение всадников – железные кирасы, броня для лошадей. Ничего подобного москвичи раньше не использовали. Во-вторых, литовцы снабдили войско Дмитрия Донского арбалетами – орудиями дальнего боя. Не исключено, хотя прямых упоминаний не встречается, что тогда же появились и пушки.
Почему Ягайло не помог Мамаю?
Куликовское сражение окружено множеством загадок и недомолвок. Например, до сих пор никто не ответил на вопрос – почему Ягайло не дошел со своим войском на помощь к Мамаю?
Дело в том, что между Великим княжеством Литовским и Золотой Ордой был заключен союз – это известный исторический факт. И в назначенное время Ягайло во главе немалого войска отправился в сторону Москвы, чтобы соединиться с татарскими ордами и вместе двинуться на русских соседей. Но неожиданно армия Ягайло остановилась и бездействовала, пока не завершилось Куликовское сражение. После этого литовские части развернулись и, разоряя окрестные села, двинулись домой.
– Никто не знает, как объяснить такой поступок Ягайло, – говорит Сергей Тарасов. – Ведь он был заинтересован в падении Москвы. Сейчас большинство исследователей склоняется к мысли, что рациональных мотивов здесь не было. На русской стороне сражались два брата Ягайло. Возможно, это был тот редкий случай, когда вероломный князь прислушался к голосу крови и не пошел против родственников.
Впрочем, подобной «слабости» Ягайло поддавался недолго. В 1382 году он коварно заманил к себе в Виленский замок дядю Кейстута и двоюродного брата Витовта. Оттуда пленников в цепях перевезли в Кревский замок. Ночью 15 августа подземелья огласил нечеловеческий вопль. Это в темницу Кейстута вошли убийцы. Так закончилось княженье человека, который держал в страхе и Литву, и окрестные земли, и крестоносцев, и возвел Ягайло на великокняжеский престол.
Витовт вынужден был бежать из замка, по легенде, переодевшись в женское платье. И хотя до конца жизни он так и не простил двоюродному брату убийство отца, все же спустя несколько лет ему пришлось заключить с Ягайло соглашение, по которому он становился великим князем литовским, а вероломный родственник занимал польский трон.
После Кревской унии
– Самый трагический этап в жизни Андрея Полоцкого наступает после 1385 года, – рассказывает Сергей Тарасов, – когда была заключена Кревская уния. Ягайло становится королем Польским, а Великое княжество Литовское формально входит в состав Польской короны. Этого Андрей принять никак не может.
Понять Андрея Ольгердовича легко, если взглянуть на ситуацию глазами его современника. До самого 1385 года в Великом княжестве королей не было, а правители носили титул великих князей. Ягайло же, польстившись на корону, фактически предал обычаи предков. Мало того, что он объединил ВКЛ и Польшу, он сменил веру, женившись на католичке Ядвиге. И тут же принялся перекрещивать в «польскую веру» православных литвинов и тех, кто еще оставался язычниками.
Политике Ягайло воспротивился не только Андрей Ольгердович. Подтверждением тому – яркий факт. Первым помощником и правой рукой короля был его брат Скиргайло, которого новоиспеченный государь отправил (словно в издевку над Андреем) на княженье в Полоцк. Но полочане, уже зная о Кревской унии, отказались принять такого правителя. Скиргайло посадили задом наперед на старую клячу, накрепко привязали к ней и в таком позорном виде выставили из города. Худшего оскорбления нельзя было и придумать. Это был прямой протест.
Прояви Андрей немного терпения и дипломатии, возможно, ему удалось бы сколотить вокруг себя мощную коалицию против брата. Но честолюбивый князь не мог больше ждать, он жаждал действия.
– Главная его ошибка была в том, что он обратился к своим злейшим врагам, к рыцарям.
В 1385 году Андрей Ольгердович заключает договор с магистром Инфляндского ордена (это сегодняшняя Эстония). Немцам он пообещал то, чего и у самого-то не было – Полоцк! – восклицает Сергей Тарасов.
Хитрые крестоносцы моментально просчитали свою выгоду. Вскоре закованные в броню «слуги Божьи» появились под стенами города, но, получив достойный отпор, отступили.
В следующем, 1386 году, Андрей в пику Ягайло объединился со Смоленским князем и взял Лукомль (кстати, не без помощи немцев). А затем, разорвав все отношения с рыцарями,
с повинной головой вернулся в Полоцк. Удивительно, но раскаянием ему удалось взять гораздо больше, чем огнем и мечом – городские ворота распахнулись и полочане приняли опального князя.
Но счастье длилось недолго – уже через год под стенами вновь появились воины с крестами на плащах. Вел их Скиргайло, так и не забывший своего позора. Под мощными ударами неприятеля город пал, Андрей Полоцкий оказался в плену, а полочан постигли жестокие репрессии.
Последний подвиг
Долгих семь лет – с 1387-го по 1394-й – провел Андрей в тюрьме Хенчинского замка (Польша). В холодный и сырой поруб почти не проникал солнечный свет, а всю еду составляли хлеб и вода. И, пожалуй, здесь бы и окончил свои дни князь Андрей, если бы не заступничество Витовта. Двоюродный брат упросил Ягайло отпустить его злейшего врага, ссылаясь на старость и немощность Андрея.
Однако Андрей Ольгердович был стар, но еще далеко не бессилен. В 1399 году полоцкий князь вместе с Витовтом отправился в очередной поход против татар. Ягайло отказался участвовать в этой битве, не рискуя ввязываться в прямое противостояние с Ордой.
Армии литовцев и хана Тимур-Кутлуя схлестнулись у реки Ворскла (современная Украина). Причем Витовт проявил поразительную беспечность и позволил соединиться двум татарским войскам, считая, что битву литовцы смогут выиграть в любом случае. Когда роковая ошибка стала очевидной, пришлось отступать. Андрей Полоцкий вместе с некоторыми другими князьями остался прикрывать отходящие полки.
12 сентября, в день, когда Андрей Ольгердович в последний раз видел солнце, ему было уже далеко за 70. Закованный в доспехи, с тяжелым мечом в руке, он сражался наравне со всеми. Позже его незахороненное тело, как и останки сотен павших литвинов, проросло травой вдали от родной земли. Но эта жертва позволила спасти отступающее войско Витовта.
Андрей вошел в историю как последний Полоцкий князь. После него городом правили уже наместники, а затем, тихо и незаметно, княжество было превращено в Полоцкое воеводство.
Как сложилась бы судьба Великого княжества Литовского, если бы престол в свое время занял не Ягайло, а законный наследник – Андрей? Возможно, никогда на карте Европы не возникло бы могущественное государство Речь Посполитая, не распространилось бы на наших землях католичество и польская культура. И трудно сказать, было бы лучше или хуже. Просто все было бы иначе.
