Ее представляли и скрюченной, безобразной маленькой старухой, и шустрой, неугомонной вечно юной девочкой. И страшным непропорциональным карликом, и малюткой, голова у которого размером с наперсток, а туловище не толще соломинки. Нередко можно услышать, что жила она на болоте, любила наряжаться в меха из мхов и вплетала в свои волосы, как ленты, лесные травы. Но все же самые древние поверья приписывали ей тесное соседство с людьми. Чаще всего кикимора поселялась в избе за печкой, под полом или на чердаке; реже – в пустых, заброшенных строениях, в бане или в хлеву, на гумнах или даже в курятнике.
Так кто же она: жена домового или близкая подруга лешего?
Рубаха от кикиморы
Традиционно в мифологии кикимору все же рассматривают как духа домашнего, однако подчеркивают, что добровольно к соседству с ней человек никогда не стремился. Ей приписывали родство с домовым, но никогда не любили так, как почитаемого в народе дедушку-суседушку. И даже больше – кикимор опасались и старались любым способом избавиться от такого сожителя. Оно и неудивительно: днем дух предпочитал оставаться невидимым или прятаться в укромном месте, а вот ночью становился необычайно активным, и ничего доброго людям такая активность не сулила. В лучшем случае, кикимора от заката до рассвета гремела ухватами и пустыми горшками, путала неприбранную шерсть, обрывала и мусолила нити, но могла и кудель поджечь. Изредка пыталась «помогать» хозяйке – допрясть за нее пряжу или дошить рубаху, вот только нить всегда сучила не слева направо, а наоборот, а стежки на ткани клала грубые и неровные. Кроме того, она никогда не доводила до конца начатую работу. Так и родилась в народе пословица о том, что «от кикиморы рубахи не дождешься».
Причем услышать или увидеть, как кикимора прядет или шьет, было плохой приметой – считалось, что после этого кого-то из домочадцев обязательно постигнет несчастье. Вполне возможно, именно эти поверья и легли в основу ее имени, образовавшегося от двух древних корней – балто-славянского «кик» («кык», «кук»), обозначавшего «скрюченность», «горбатость», и общеславянского «моръ» – «смерть». У этого существа было много имен: «кикимора» или «кикимара», «шишимора» или «шишимара», «мара», «суседка», «вещица», «шишига». Но происхождение всех их схоже, и в большинстве из них, так или иначе, звучит корень «моръ». Как видим, отношение к этому персонажу у наших предков было, скорее, отрицательным. Потому вполне логично, что в более поздние времена кикиморой в обиходе стали называть сварливую, занудливую женщину, которая всегда всем недовольна.
В славянской мифологии мара была известна и как отдельный персонаж. Изначально многие исследователи возводят ее к Марене, тесно связанной с сезонными обрядами умирания и возрождения природы. Марой (Мареной) называли еще и куклу, чучело или другой предмет, который сжигали во время ритуальных проводов зимы, встречи весны или в купальскую ночь. Мары умели насылать морок – наваждения, способные свети с ума, или сами представали перед людьми в виде бестелесных призраков. Они невидимой пеленой закрывали человеку глаза, затемняли его рассудок или сбивали с пути, уводя в опасное место. Они же могли скрыть от взора человека предмет или исказить до неузнаваемости картину окружающего мира.
В древности во многих странах Европы марами называли злых духов, являющихся воплощениями ночных кошмаров (так и появились французское слово cauchemar и английское – nightmare). Люди верили, что мары проникают в дома ночью, садятся на грудь спящих и вызывают удушье. Причем могут этим не только наслать хворь, но и убить человека. Подобные поверья существовали и у некоторых славянских народов, а также на территории Скандинавии.
В латышской мифологии Мара – богиня, опекающая коров. Именно у нее просили хороших надоев и здоровых телят. Ее день отмечали четыре раза в году – весной, летом, осенью и зимой.
В буддизме Мара предстает как демон-искуситель, возглавляющий царство богов и соблазнявший Будду Гаутаму видениями красивых женщин. В переводе с санскрита его имя также означает «смерть, разрушение».
В некоторых регионах кикимору считали женой домового, но появлялась она в доме не сама по себе и не по желанию вполне благосклонного к людям «суседушки», которого прочили ей в мужья. По одной версии, этот дух поселялся в избе у нерадивой хозяйки – в буквальном смысле слова материализуясь из неприбранного на ночь рукоделия или мусора. По другой – их насылали на хозяев печники или плотники, которые остались недовольными или обиженными при расчете за постройку. В этом случае проводился нехитрый ритуал: изготовленная из щепок или тряпочек кукла закладывалась мастером где-либо в доме – обычно в достаточно укромном месте, чтобы найти ее было непросто. Довольно часто для поиска куколки-кикиморы приходилось полностью разбирать крышу, а то и заново перекладывать печь. А без этого было никак – «подсаженная кикимора» сразу же начинала бедокурить: лишала всех обитателей дома сна, насылала различные наваждения – то заяц, поросенок или бык в покоях мерещились, то двери сами собой открывались и закрывались, то звуки странные людям чудились, а то и вовсе человек во сне задыхаться начинал. И избавиться от такой напасти можно было только одним способом – найти спрятанную куколку и сжечь. В крайнем случае – выбросить ее в отдаленной местности. Так что с мастерами, строившими или ремонтировавшими дом, старались не ссориться и ничем их не обидеть. Хорошие и мудрые хозяева никогда не скупились на их угощение и были щедры при оплате работ. Ведь дело было не только в опасности получить в соседки злого духа, но еще и в уверенности наших предков: дом должен строиться с любовью – только тогда в нем будет лад, достаток, счастье и уют для всех его обитателей.
Заслать в дом кикимору мог и злой чародей еще при постройке избы. Для этого тряпичная или деревянная куколка, которая в народе называлась «чудинко», закладывалась под первое бревно дома – конечно же, втайне от хозяев. Наши предки верили, что сразу после переезда чудинко начнет пугать всех членов семьи стуками и тресками, станет насылать наваждения, да и вообще будет всячески стремиться выселить людей из их нового жилища. Полагали, что спасти домочадцев может только уничтожение куколки. Но в таких условиях найти ее не всегда получалось – тогда приходилось обращаться за помощью к тем же чародеям или знахарям. А если не было такой возможности, то хозяину следовало вооружиться вилами и колоть ими в нижние бревна избы, приговаривая: «Вот тебе за то и вот тебе за это!».
Правда, ни один из описанных выше способов не давал стопроцентной уверенности в успехе. Хотя, если верить преданиям, даже переезд не был гарантией спасения от поселившейся в доме кикиморы: «У одного хозяина кикимора сильно мучила овец, выстригала у них шерсть, и как ни старались избавиться от нее, ничего не выходило. Тогда хозяева решили переехать в другую деревню. Надеялись, что кикимора на старом месте останется. Как вещи на подводу уложили, хозяин спрашивает: «Все взяли из дома?» А с подводы раздался тоненький голос: «Все ли вы взяли, не знаю, а я свои ножницы взяла!».
Рассказывают, что в одной избе завелась кикимора, она ходила целые ночи по полу и сильно топала ногами. Потом она стала греметь посудой и бить плошки. Хозяевам пришлось уехать из этого дома, и он остался в запустении. Через некоторое время там поселились цыгане с медведем. Кикимора, не зная, с кем связалась, набросилась на медведя, но тот сильно помял ее. Кикимора убежала из этого дома. Когда хозяева узнали, что в доме перестало «пугать», они вернулись туда. Через месяц подошла к дому кикимора в образе обычной женщины и спросила у детей:
– Ушла ли от вас большая кошка?
– Кошка жива и котят принесла, – ответили ей ребята.
Кикимора пошла обратно, бормоча на ходу:
– Теперь совсем беда, зла была кошка, а с котятами к ней вообще не подступишься…
«Мифы русского народа» Елена Левкиевская
Дети огненного змея
О происхождении самого злого духа в народе также существовало немало преданий. По одним из них, в кикимор превращались младенцы, умершие сразу при рождении или в первые дни своей жизни, еще до крещения. По другим – дети, проклятые или загубленные своими матерями и потому ставшие легкой добычей нечистой силы. Здесь вновь на первый план выходит сюжет о подменышах, согласно которому некоторые мифологические существа могли похищать человеческих детей, оставляя взамен своих отпрысков или различные зачарованные предметы. Кстати, есть легенды, рассказывающие о том, что так часто поступали кикиморы, лесные или болотные. Они крайне редко покидали свои излюбленные места обитания – глухие лесные чащи и непроходимые топи – и делали это исключительно для того, чтобы пробраться в деревню и унести с собой спящего в избе младенца, подложив вместо него в люльку замшелое полено. Их присутствие в доме всегда выдавали мокрые следы на полу. Но бывало и иначе: кикимора появлялась на пороге или на пути в виде потерявшегося ребенка, чтобы потом, когда люди заберут к себе и пригреют такого малыша, насмеяться над ними и вновь убежать в лес.
В числе наиболее ранних и популярных версий появления на свет кикиморы можно назвать легенды о детях, рожденных от порочного союза обычных женщин и огненного змея. Его еще именовали змеем-любакой, летуном, литавцом или прелестником. Вот только прелестного в нем было не много. Так называли злого духа, змеевидного демона, мифологическое существо, которое в преданиях древних славян было ипостасью умершего человека, продолжавшего после смерти являться к своей любимой. В небе он принимал облик огненного змея – появлялся из облаков, летел по воздуху, рассыпался искрами над крышей дома и проникал в него через печную трубу. И вот тогда уже злой дух становился точь-в-точь как былой возлюбленный. Некоторые легенды рассказывали, что такой уловкой иногда пользовался и сам черт, чтобы заманить в свои сети одинокую красавицу. Являлся змей-любака исключительно к тем, кто чрезмерно предавался тоске по причине потери – смерти или длительного отъезда – мужа или сердечного друга. В другом варианте – к девушкам, потерявшим невинность до свадьбы. Иногда он заранее приманивал своих будущих жертв – оставлял на дороге зачарованные предметы: гребни, ленты, украшения. И та, которая поднимала такой «презент» и уносила его к себе в дом, после становилась легкой добычей змея. Причем для всех остальных демон оставался невидимым, а принесенные им подарки оказывались недолговечными – обычно с первым криком петухом они превращались в песок, пепел, навоз или черепки.
Такой союз был губительным для женщины – чаще он всего заканчивался ее смертью. Но есть и легенды, рассказывающие о детях, появившихся в результате такой связи. Правда, аномальной была уже даже сама беременность, ведь длилась она иногда до трех лет. Да и дети рождались не всегда – порой оказывалось, что внутри женщины все это время находился песок или головешка. Но если в результате беременности на свет все же появлялся ребенок – да еще и жизнеспособный, – то был он чаще всего черного цвета, с копытами вместо ступней, с покрытым шерстью или непропорциональным, скрюченным или сгорбленным телом, с заостренными чертами лица и маленькими глазками. Таких детей уносил с собой огненный змей – поверья гласили, что они пополняли ряды чертей, кикимор или иных злых духов.
Если речь не шла о магическом вмешательстве, кикиморы обычно поселялись в местах «нечистых», то есть тех, что были так или иначе осквернены или прокляты. Например, в древности существовало табу на постройку домов там, где раньше находились перекресток, развилка или просто дорога, были кладбище или баня, капище или церковь. Не ставили избу и на месте сгоревших строений или жилищ, в которых когда-то умер ребенок или человек сам наложил на себя руки. Все эти предосторожности появились не просто так – наши предки опасались нечистой силы, которая могла свести со свету всю семью; в лучшем случае – заставить людей покинуть их новый дом. В народе об этом так рассказывают: «В одном доме, построенном на месте погребения неотпетого покойника, завелась кикимора. С тех пор в доме не стало покоя: никого не видно, а человеческий голос стонет, а как сядут за стол, слышится голос: «Убирайся-ка ты из-за стола-то!», а не послушают – начнет швырять подушками. Так и выжила кикимора хозяев из дому».
К строительству дома наши предки относились крайне ответственно – тщательно выбирали место и день начала работ, проводили соответствующие ритуалы, не нарушали существующие запреты и соблюдали сложившиеся за столетия традиции. Люди верили, что от этого зависит и семейное счастье, и достаток, и здоровье всех домочадцев. И, конечно же, построенная по всем правилам изба была гарантом защиты людей от соседства с нечистой силой.
Лучшими днями для начала строительства считались вторник и четверг. А для «проверки» места, например, выкапывали на выбранном участке ямку, ставили туда на ночь плошку с медом, а утром смотрели: если за ночь к ней прибегали муравьи, то место считалось удачным. Закладку первого венца начинали с продольных (длинных) бревен, полагая, что это обеспечит «гладкую жизнь». Никогда не использовали для строительства жилого помещения тополь. А для перечня всех предметов, которые в разные времена и в разных регионах закладывали под углы первого венца сруба или под то место, где в последствие будет «красный угол», не хватит и многостраничной книги. Были там и черный петух, и еловый лапник, и монеты, и многое-многое другое.
Особое внимание уделялось печке и кровле – хозяева не забывали не только о ритуалах, но и о щедром угощении для печников и плотников. А уже после постройки дом обходили вокруг и внимательно присматривались к деревьям, которые его окружали. Все те, которые казались больными или имели кривые стволы или сучья, нещадно выкорчевывали, чтобы их болезни или порча не перекинулись на обитателей нового дома.
Можжевельник, старый лапоть и «куриный бог»
Поселяясь в доме, кикимора сразу же начинала бедокурить и устанавливать свои правила. Кроме пряжи и шитья, она не упускала возможность похозяйничать на кухне. Результатом этого становились разбитые горшки и другая посуда, перевернутые кастрюли, сковороды, стулья, а порой и столы. Все это сопровождалось шумом, стуком, шуршанием и криками, мешающими спать. Нередко кикимора выла, плакала или стонала. А если и все это не лишало домочадцев сна, то не гнушалась запустить в них каким-либо предметом, дергала их за волосы или садилась на грудь спящему. Немало неприятностей такая «хозяйка» доставляла и домашней скотине: выщипывала перья у курей и выстригала шерсть у овец, от чего те плешивели, а иногда и заболевали; загоняла лошадей и лишала коров и коз молока.
Кикимору чаще всего представляли в виде страшной, скрюченной старухи – худой, невысокого роста, с горбом на спине и длинным заостренным носом. Одета она была неряшливо, а иногда – и вовсе в лохмотья. Говорили, что она была так мала и суха, что в непогоду даже не выходила на улицу, боясь, что ее унесет ветром. Именно подобный образ в более поздние времена проник в сказки и легенды, сохранившись как наиболее популярный и до наших дней. Но остались и немногочисленные предания, в которых этот персонаж предстает в образе молодой девушки с длинной косой, босой, нагой или одетой в однотонную белую, черную или красную рубаху. Или в облике крестьянки в головном уборе замужней женщины – повойнике, а иногда и с распущенными волосами. И совсем уже редко кикимору представляли в виде мужчины. Зато ей приписывали способность становиться невидимой или оборачиваться в животных, растения или предметы. Изредка ее описывали как бесплотного духа, способного проникнуть сквозь малейшую щель в окне или двери.
Но как бы ни была страшна кикимора-соседка, древние славяне не желали без боя отдавать в ее владенье обжитые дома. Конечно же, за многие века наши предки изобрели немало способов борьбы с вредной сожительницей. Например, перемывали все горшки водой, настоянной на папоротнике. По одним версиям, кикиморы очень любили это растение и потому не трогали после этого посуду. По другим – опасались его, как и можжевельника, которым хозяева оплетали или опоясывали солонки, чтобы кикимора не запустила в них свою лапу. Распространенным оберегом от этой домашней нечисти служил старый лапоть или целое горлышко от разбитого кувшина, которые вешали на дверях сарая, курятника или под насестом, чтобы уберечь животных. Но наибольшую магическую силу имел черный камень со сквозной дыркой – «куриный бог». Его находка считалась в народе большой удачей. Но камень обязательно должен быть по величине с гусиное яйцо, а отверстие – природного происхождения. На Вологодчине такой амулет называли «кикимора одноглазый». Вешали его на нитке на стену курятника в Сильвестров день – 15 января.
День Святого Сильвестра, или Сильвестров день богат в народном календаре на приметы и традиции. В России его называли Днем Кура и Курки. В этот праздник хозяйки тщательно вычищали курятники, окуривали их дымом от тлеющего девясила и вешали на стену «куриного бога», чтобы защитить пернатых обитателей от кикимор, домовых и прочей нечистой силы. А рано поутру еще и обмывали наговорной водой дверные косяки избы, веря, что так преграждают путь болезням-лихорадкам. Недаром же говорили, что «Святой Сильвестр гонит лихоманок-сестер за семьдесят семь верст». Детей в этот день одаривали глиняными петушками-свистульками.
В Нидерландах 15 января «Сильвестром» называли любителей долго поспать. Тот, кто просыпался последним, должен был заплатить «штраф» остальным членам семьи. А незамужние девушки стремились до заката переделать всю домашнюю работу – считалось, что такое старание будет вознаграждено: в течение года усердная молодая хозяйка обязательно станет невестой.
В Чехии на Сильвестров день обязательно готовили карпа с яблоками, чечевицей и хреном. Это блюдо было лучшим способом приманить в дом здоровье, достаток и удачу. А вот блюда из птицы были под запретом – иначе «счастье может улететь, как птаха».
Также для защиты скота в хлеву, под ясли, клали заостренную палку, которой закалывали свиней. А для людей в одном из лечебников XVIII века предлагалось следующее средство: «от кикимор в доме положить верблюжью шерсть, когда суседка (тож кикимора) давит – лечба та же, шерсть с рясным ладоном клади под шесток».
Но все это методы защиты были, так сказать, профилактикой. А ведь нашим предкам явно хотелось избавиться от незваной гостьи раз и навсегда. Для этого в народном календаре существовала особая дата – 17 марта – день Герасима Грачевника. Считалось, что именно тогда кикиморы становятся смирными, покладистыми и послушными. И именно в этот момент их можно выгнать из дома. Для этого полагалось старой метлой обмести все углы и печь, приговаривая: «Ах ты, гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее». Мусор и метлу полагалось после этого увезти подальше, чтобы там выбросить или сжечь.
Вспоминали о кикиморах и во время святочных гуляний. Во многих местностях, где был распространен обычай ряженичества, присутствовал в числе прочих и этот мифологический персонаж. Переодевались в него пожилые женщины или молодые парни. Первые наряжались в старые одежды с заплатами – практически лохмотья, – брали заостренную палку и садились на полати, свесив ноги и поставив между ними прялку. Молодые девушки хватали «кикимору» за ноги и старались стянуть, а она отбивалась от них палкой. Юноши также надевали на себя лохмотья, а голову, словно кокошником, украшали глиняным горшком. Остальные же пытались лишить ряженного этого головного убора, чтобы он из «нечисти» вновь превратился в «доброго молодца».
Нельзя сказать, что со временем наши предки полюбили кикимору, но отношение к ней все же перестало быть исключительно негативным. Да и сама она за столетия утратила свои устрашающие функции. Как и многие другие мифологические существа, она стала частью фольклора, героем легенд и преданий. Ее образ проник не только в различные народные обряды, но и в современную литературу и кинематограф. Из безобразной старухи с длинным острым носом и скрюченными костлявыми пальцами она превратилась во вполне милый персонаж детских сказок и мультфильмов. Да и характер ее стал другим – не столько злобным, сколько вредным. Правда, звать кикимору в гости, наверное, все же не стоит – а то думай потом, как избавиться от пригревшейся и не желающей покидать уютную квартиру неспокойной соседки.
