Нет ничего нового на Уолл-стрит, потому что спекуляция
стара, как мир. Люди всегда действовали и будут действовать
на рынке одинаково, из-за жадности, страха, невежества и
надежды. Именно поэтому числовые структуры и модели
постоянно повторяются.
Джесси Лауристон Ливермор
Каждый из нас слышал множество историй о том, как бедняк становился богачом. И большинство из них рассказывает об огромном везении, недюжинном таланте и титаническом труде. Но мало кто задумывается о том, откуда у главных героев историй берется столько энергии и мотивации для достижения всего этого. Ответ прост – все это идет из детства.
Мальчик с фермы
Джесси Лауристон Ливермор родился 26 июля 1877 года, и раннее детство его прошло в Шрусбери, штат Массачусетс, на ферме его отца Хирама Ливермора. Сухая, каменистая почва Новой Англии давала скудные урожаи, которых едва хватало на то, чтобы обеспечить семью. Потом стало еще хуже: Джесси был совсем малышом, когда Хирам потерял ферму – свой единственный источник дохода – и был вынужден переехать к своему отцу в соседний городок Пэкстон. Он очень тяготился этой ситуацией и мечтал вернуть независимость, так что семья экономила буквально каждый грош, откладывая деньги на покупку земли. Потому еще в раннем детстве Джесси узнал, что такое нужда.
Только через несколько лет Хираму Ливермору удалось приобрести участок – такой же бесплодный и каменистый. К этому моменту Джесси был уже достаточно большим, чтобы помогать отцу. Первая его обязанность на ферме заключалась в сборе камней, которые следовало вынести за пределы поля, чтобы на нем хоть что-то могло взойти. Неудивительно, что эта тяжелая работа не доставляла ему радости – мальчик был довольно слабым и хрупким для своего возраста, и таскать булыжники было ему не по силам. В то время он часто болел. Оставаясь целыми днями в постели, он пристрастился к чтению. Все немногочисленные книги, имевшиеся в доме, были прочитаны по несколько раз, и любая газета, попадавшая в дом, становилась объектом пристального внимания Джесси. Читая, он уносился в мир своих фантазий и грезил о приключениях.
Когда юному Ливермору исполнилось 10, у него появилась еще одна отдушина – школа. Он учился прилежно и с удовольствием, жадно поглощая знания. Особенно хорошо давались ему точные науки. Мальчик сходу понимал законы физики, в которых одноклассникам приходилось разбираться долго и мучительно. А в мире цифр Джесси и вовсе чувствовал себя как рыба в воде: он обладал фотографической памятью на числа и редкой способностью находить нестандартные решения.
Уже тогда о способном ученике ходили легенды. Одна из них рассказывает о том, как мальчик поспорил с учителем, что решит сложную задачу быстрее, чем он – и выиграл это пари.
Пожалуй, если бы жизнь Джесси Ливермора сложилась иначе, мир мог бы потерять в его лице гениального финансиста, зато приобрести выдающегося ученого. Однако мальчик не только не продолжил образование, но даже не окончил школу. Его отец, суровый и практичный новоанглийский фермер, вечно озабоченный неурожаями и с трудом сводящий концы с концами, часто упрекал сына в том, что он тратит на уроки время, которое должен отдавать труду. Хирам считал, что для человека, работающего на земле, учеба – это всего лишь ненужное баловство. И когда мальчику исполнилось 14, несмотря на его мольбы и уговоры учителей, заставил его бросить школу.
К этому моменту Джесси уже отлично понимал, что скудная почва отцовской фермы никогда не принесет семье достатка, и, оставаясь здесь, он так и будет прозябать где-то у черты бедности. К тому же для него было очевидно: чтобы разбогатеть, нужно работать головой, а не руками. И он уже не был мечтателем – мальчик, грезящий о приключениях, превратился в целеустремленного юношу, решившего во что бы то ни стало добиться успеха. Однако переломить железную волю отца было невозможно, поэтому ему пришлось смириться. Но только на время.
Работая на ферме, Джесси планировал побег. И неожиданно нашел единомышленника – собственную мать. Лаура Ливермор, заморенная женщина, всю жизнь тяжело работавшая, но никогда не знавшая финансового благополучия, решила, что ее сын заслуживает шанса на лучшую жизнь. Это был настоящий заговор – втайне от главы семьи она помогала сыну планировать побег и ухитрялась незаметно откладывать гроши из и без того скудного семейного бюджета, чтобы обеспечить мальчику хоть какое-то подспорье на первых порах.
Ему было всего 14, когда он покинул ферму, сел в дилижанс, направлявшийся в Бостон, и отправился навстречу новой жизни. На нем был великоватый костюм, купленный матерью «на вырост», и 5 долларов, которые Лаура тайком подложила в карман пиджака сына.
В Бостоне дилижанс остановился как раз напротив брокерского офиса Пейна Веббера – и это была судьба. Юноша вошел и замер на пороге, завороженный организованным хаосом рабочего процесса. Телеграфные аппараты выпускали бесконечные потоки ленты с биржевыми ценами, телеграфистки диктовали значения котировок мальчикам-ассистентам, а те с огромной скоростью записывали цифры на специальной доске. Клиенты следили за происходящим с не меньшим азартом, чем игроки за скачками.
В какой-то момент деревенского паренька, топчущегося у дверей, заметил менеджер и спросил, что ему нужно. «Работу», – ответил Джесси. И судьба улыбнулась ему: в офис как раз требовался еще один ассистент. Уверив менеджера, что он знает цифры и способен записывать их без ошибок, юноша занял эту вакансию.
Так, менее чем через час после приезда в Бостон, Джесси Ливермор получил работу. Он счел, что ему сказочно повезло. Однако настоящие масштабы этой удачи ему только предстояло узнать…
Мальчик-игрок
Зарплата ассистента брокера составляла 6 долларов в неделю – достаточная сумма для того, чтобы прожить в городе, а уж для сына бедного фермера – и вовсе целое состояние. Буквально вечером того же дня Джесси нашел комнату с питанием, которая была ему по карману и находилась совсем рядом с офисом Пейна Веббера. Привитая с детства привычка рано вставать сослужила ему добрую службу: юноша прибегал на работу ни свет ни заря – порой даже раньше менеджера, который открывал офис, – и это не осталось незамеченным. Впрочем, как и способности нового ассистента ко всему, что было связано с цифрами. Очень скоро расторопного и толкового паренька приметили и стали выделять среди прочих.
Но главное было не это. Работа ничуть не тяготила Ливермора – он сходу запоминал продиктованные цифры и без ошибок записывал их на доске. Большего от него не требовалось. Однако там, где другие просто выполняли эти необременительные обязанности, Джесси пытался вникнуть в суть: присматривался к происходящему, прислушивался к разговорам трейдеров и клиентов. Юноша, не имевший никакого понятия о процессе торгов, оказавшись в море информации, быстро сориентировался и начал анализировать цифры, которые писал, и самостоятельно выводить закономерности. «Я заметил, что прямо перед тем, как начать расти или падать, цены акций обычно вели себя определенным образом. Когда счет совпадений в поведении цен пошел на сотни, я стал сравнивать сегодняшнее движение акций с тем, что было в предыдущие дни», – позже говорил он. Взлеты и падения цен на акции, как ему казалось, подчинялись законам физики, а уж в ней-то он был докой. Вскоре юноша завел собственный «биржевой дневник», куда вечерами по памяти записывал данные, которые узнавал за день, чтобы потом проанализировать их. И вскоре пришел к выводу: никакие прогнозы, составленные людьми, не являются гарантией успеха. Верить можно только телеграфной ленте, сообщающей уже существующие данные, которые очень редко совпадают с тем, что предсказывали брокеры. С тех пор эта самая лента на всю жизнь стала для него своеобразным символом, почти религией. «На бирже идет сражение, и телеграфная лента служит подзорной трубой, чтобы наблюдать за ним. В 7 случаях из 10 на ее данные можно положиться», – эти слова были главным постулатом его веры.
Ливермор нравился и менеджерам, и коллегам – и платил им взаимностью. Одно огорчало его: другие ассистенты беззлобно, но постоянно подтрунивали над «малышом» в слишком просторном пиджаке. А болезненно самолюбивый юноша не терпел, когда над ним смеялись. Так что первой покупкой, на которую он самостоятельно накопил денег, стал костюм по размеру.
Чтобы играть на бирже, нужны деньги, и притом немалые. Однако и небогатые люди во все времена готовы рискнуть тем немногим, что они имеют, чтобы улучшить свое благосостояние. Именно они стали клиентами многочисленных мелких брокерских контор, чья деятельность балансировала на самой грани закона. Играющим здесь людям не требовался капитал – они отдавали брокеру лишь десятую часть стоимости акций. Причем эти деньги не отсылались на биржу, а оседали прямо тут, в конторе. Игроки-дилетанты действовали без четкого плана – неудивительно, что они по большей части оказывались в проигрыше. И даже если по счастливой случайности кто-то выигрывал, прибыль также составляла всего лишь десятую часть. Подпольные брокеры, напротив, получали барыши в 95% случаев.
Юный Ливермор не располагал свободными средствами и, даже понимая, что вся эта схема насквозь мошенническая, вынужден был воспользоваться ею. Однако, в отличие от большинства игроков, он много знал о торгах, так что шансы его были гораздо выше.
Правда, впервые его привела сюда случайность: коллега, которому не хватало 5 долларов для того, чтобы сделать «ставку», предложил 15-летнему Джесси войти в долю. Расспросив, что именно собирается делать приятель, мальчик полистал свой «биржевой дневник», подумал – и согласился. А назавтра «компаньон» вернул ему уже 8 долларов. В следующий раз юноша пошел в брокерскую контору уже сам.
Успех был ошеломительным – очень скоро этот доход намного превысил зарплату ассистента трейдера. Джесси уволился и стал проводить на подпольных торгах целые дни. Очень скоро брокеры и завсегдатаи заметили и запомнили совсем юного паренька, который неизменно получал прибыль. О «мальчике-игроке», как прозвали его, уже ходили легенды.
В неполных 16 лет Джесси удалось скопить почти полторы тысячи. И он, наконец, почувствовал, что готов навестить родителей. А заодно и вернуть матери долг – юноша никогда не забывал о том, что она сделала для него. Хирам Ливермор, узнав об успехах сына, только укоризненно покачал головой: он не мог поверить, что юноша смог за год заработать столько денег честным путем. Так или иначе, Джесси оставил Лауре половину своего капитала – 750 долларов. И вернулся в Бостон, чтобы продолжить играть.
Мальчик-трейдер
Для брокерских контор он стал настоящим разорением – через несколько лет они, одна за другой, закрыли перед ним двери. И 20-летний Ливермор решил переехать в Нью-Йорк, надеясь, что в мегаполисе подобных заведений намного больше, и запомнят его не скоро.
На счастье или на беду, полиция по подсказке Уолл-стрит как раз прикрыла сеть подпольных брокерских контор. Однако у молодого человека был уже изрядный капитал – он успел повысить свое благосостояние до 2500 долларов – и это давало шанс выйти на биржу. Джесси устроился на работу в офис «белого» брокера Хаттона. Это было несложно: слава покорителя подпольных брокерских контор следовала за ним. Поначалу успех сопутствовал Джесси – и слава «мальчика-трейдера» (так теперь звучало его прозвище) росла. Но Ливермор напрасно надеялся, что закономерности, выведенные им для «игры в мизер» на подпольных торгах, сработают и тут. Через полгода усердной работы он… разорился.
Однако попутно молодой трейдер приобрел полезный опыт. В разговоре с Хаттоном Джесси сформулировал проблему: «Когда я покупаю или продаю акцию в такой конторе, я делаю это с ленты. Когда я делаю то же самое в вашей фирме, то пока мой заказ дойдет до биржи, он уже давно быльем порос. Если я покупаю, скажем, по цене 105, а заказ выполняется на уровне 107 или 108, я теряю положительную маржу и почти проигрываю игру. В брокерской конторе, если я покупаю прямо с ленты, я немедленно получаю 105».
Хаттон, благоволивший к молодому сотруднику, ссудил его деньгами на восстановление капитала – Джесси пришлось вернуться к подпольным брокерам. Но Уолл-стрит манила его – не столько прибылями, сколько загадкой, которую он надеялся разгадать. Это был вызов, а отступать Джесси Ливермор не умел. И он вернулся к Хаттону, чтобы снова начать играть в «большую игру». Молодой трейдер действовал осторожно, методом проб и ошибок отыскивая свой путь к успеху. И биржа понемногу поддавалась, начиная приносить прибыль. Когда в 1900 году 23-летний Ливермор женился, он был уже достаточно богат, чтобы свозить новобрачную в Европу, купить ей драгоценности на 12 тыс. долларов и поселиться в шикарном отеле. Избранницей Джесси стала девушка из Индианаполиса по имени Нэтти Джордан, с которой он познакомился еще во времена, когда играл в брокерских конторах. Тогда молодой человек быстро покорил свою избранницу своей белозубой улыбкой и обаянием. Теперь же, когда он разбогател, ко всем прочим качествам прибавилась еще и щедрость – и девушка дала согласие.
Рынок в те времен переживал небывалый подъем – биржа кипела, километры телеграфной ленты с бешеной скоростью выдавали информацию о биржевых котировках. Но молодой трейдер чувствовал себя в этом море информации, как маленькая, юркая рыбка в мутной воде, где можно ухватить свой кусок. Он играл все смелее, делая ставку на краткосрочные сделки, приносящие моментальные барыши. Это и погубило Ливермора. Телеграфная связь не обеспечивала достаточной скорости передачи данных – если утром, когда торги начинались, информация соответствовала действительности, то уже к середине дня она приходила с опозданием в пару часов. И прежде чем осознать это, он снова оказался на грани краха.
Это отразилось не только на благосостоянии Джесси, но и на его семейной жизни. Нэтти не оценила переезда из дорогого отеля в съемную квартиру, а когда муж попросил ее заложить свадебный подарок – драгоценности – решительно отказала. Между супругами пролегла трещина, которая быстро превратилась в непреодолимую пропасть. Они расстались, хотя официально не развелись. Ливермору пришлось начинать все с нуля – с бостонских брокерских контор. Но там его еще помнили, и двери этих заведений по-прежнему были закрыты для него. Даже подставных игроков, через которых он пытался вести дела, быстро раскрывали: очень уж они были удачливы.
К счастью для Ливермора, в это время в Бостоне появились биржевые мошенники нового типа – выглядевшие как «белые» брокеры, они спекулировали заказами клиентов, в буквальном смысле играя против них. Если клиент получал прибыль, он отдавал заведению положенный процент, если же он проигрывал, брокер автоматически получал противоположный результат. Здесь Ливермора не знали, и он начал торговать по старинке, «с ленты», восстанавливая свое благосостояние.
Но чтобы выигрывать у спекулянтов, ему пришлось самому стать спекулянтом. Именно тогда он научился грязным приемам биржевой игры: играл под вымышленными именами в нескольких конторах одновременно; порой делал ставки сам против себя, копируя спекулянтскую схему; искусственно завышал цены акций, совершая неоправданные, на первый взгляд, покупки. И вскоре его прибыль вновь начала быстро расти. Однако и здесь его запомнили – он опять стал персоной нон грата. Однако он скопил достаточный капитал, чтобы вновь вернуться на биржу.
Ливермор был на удивление талантливым трейдером – он умел держать руку на пульсе рынка и зачастую находил верное решение просто интуитивно. Однако везло ему далеко не всегда. Причиной проигрышей зачастую становилась его эмоциональность. Молодой человек бывал не в меру азартен – на то, чтобы научиться вовремя останавливаться, ему потребовалось полжизни. А малейшая неудача могла «сбить кураж» – юноша начинал хандрить, а то и погружался в депрессию. Он понимал, в чем его проблема, и став старше, научился справляться с эмоциями. «Я уверен, что неконтролируемые основные эмоции являются настоящим смертельным врагом спекулянта; что надежда, страх и жадность всегда присутствуют, сидят в закоулках психики, ждут на обочине, когда можно начать действовать, вступить в игру», – самокритично высказывался Джесси. Но порой спад рынка все же отражался на душевном состоянии Ливермора, заставляя его совершать необдуманные поступки и приводя к новым потерям.
Мужчина в семье и на работе
Следуя за тенденциями рынка, Джесси Ливермор не раз переживал крах – и неизменно снова оказывался на коне. Все эти истории были как две капли воды похожи друг на друга – разнились только масштабы потерь и методы восстановления капитала. К 30 годам он заработал свой первый миллион. К тому времени его имя уже было довольно известно в биржевых кругах.
Именно в этот момент в его жизни снова появилась Нетти Джордан. Но она искала не примирения – на правах законной супруги женщина потребовала у Ливермора денег. Джесси уступил и назначил ей достойное содержание. И хотя буквально через неделю он потерял свой первый миллион и еще 2 остался должен, не отказал Нетти в поддержке. Он содержал ее еще добрых 10 лет, выплачивая 1000 долларов в неделю.
К 40 годам финансовое положение Ливермора стало относительно стабильным – он уже давно освоился на бирже и играл расчетливо, с умом, рискуя только тогда, когда без этого было нельзя обойтись. В этот момент Джесси вновь встретил свою любовь.
Он никогда не вел жизнь аскета – богатого и обаятельного финансиста постоянно окружали женщины, и его многочисленные интрижки и романы часто становились поводами для шуток в кругу друзей Джесси. Но на этот раз все было серьезно. Ливермора сразила наповал Дороти Уэндт, зеленоглазая красавица, с которой его познакомил в 1918 году близкий друг, знаменитый бродвейский импресарио Флоренз Зигфелд. Дороти была статисткой в шоу «Безумства Зигфелда» и вряд ли могла рассчитывать на что-то большее. Однако не стоит думать, что она видела в знакомстве с Ливермором лишь возможность для обогащения – импозантный, по-мужски красивый и обаятельный финансист покорил сердце актрисы. Однако на пути этой любви стояла Нетти Джордан.
Развод был долгим и трудным. Ливермор готов был откупиться от первой жены любыми деньгами. Единственным, с чем он не желал расставаться, был черный «роллс-ройс» – воплощение мечты финансиста. Нетти же требовала именно его, и это затянуло бракоразводный процесс на долгие месяцы. Однако, в конце концов, Джесси удалось стать свободным человеком и даже сохранить свой автомобиль, яхту и личный железнодорожный вагон. Об остальном он не жалел: уверенность в том, что он способен снова заработать состояние, тоже осталась при нем.
Свадьба с Дороти не замедлила состояться. На этот раз новобрачная получила в подарок ювелирные украшения на сумму в 120 тыс. долларов. На первых порах жизнь этой семьи была безоблачной. Супруги проводили вместе много времени – казалось, они действительно будут жить долго и счастливо. А с рождением сыновей – Пола и Джесси-младшего – Ливермор и вовсе забыл о существовании других женщин. Но биржа разрушила их семейное счастье.
В 20-х годах на рынке снова начался подъем, и Джесси не мог упустить такого шанса. Благосостояние семьи неуклонно росло, однако биржа требовала все больше внимания Ливермора – и супруги начали отдаляться друг от друга. Результатом стали новые интрижки Джесси; Дороти же начала искать утешения на дне стакана. Когда же в 1929-м американская экономика рухнула, финансист сумел не только остаться на коне, но и в одночасье заработать 100 млн. долларов, играя на понижение, лавируя и спекулируя по-крупному. Ливермор оказался одним из немногих, для кого этот кризис ознаменовался по-настоящему ошеломительным успехом. Более того, некоторые эксперты обвиняли его в том, что именно его деятельность на бирже стала чуть ли не основной причиной Великой Депрессии.
Уолл-стрит не могла объяснить причины успеха Джесси Ливермора. Неудивительно, что он породил многочисленные слухи и легенды. Одна из них гласит, что за несколько лет до биржевого краха его брокер подобрал бездомную черную кошку и тем самым расположил Госпожу Удачу к себе и своему боссу. А потом долгие годы, когда у его любимицы появлялись котята, он звонил Ливермору, и тот кардинально менял свою позицию на рынке – и каждый раз удачно. Когда же кошка умерла, удача покинула финансиста.
Когда эйфория, вызванная успехом, схлынула, Джесси обнаружил, что его семья окончательно распалась. В 1932 году он развелся с Дороти, оставив ей половину своего состояния. И почти сразу женился в третий раз. На этот раз его избранницей стала состоятельная 38-летняя вдова Гарриет Метц Нобль. Об этой женщине ходила дурная слава: она пережила уже четырех мужей – и все они покончили с собой. Однако Ливермор всегда был авантюристом – рискнул он и в этот раз.
Ему было уже изрядно за 50, и главные успехи остались позади. Развод с Дороти, спад рынка, возраст – все это привело к депрессиям. К тому же Ливермор начал терять былую энергию и деловую хватку – в изменившихся условиях все больше заключенных им сделок оказывались неудачными. Да и брак с Гарриет не был прочным – по воспоминаниям друзей, уже через год после женитьбы у Ливермора снова начались интрижки. Не отпускала и прошлая семья – когда Дороти, будучи сильно пьяной, выстрелила в их младшего сына Джесси и чуть не убила его, это стало сильным потрясением для финансиста.
Неудачи следовали одна за другой, состояние таяло, депрессии становились все более длительными и глубокими. И 28 ноября 1940 года 63-летний выдающийся финансист Джесси Ливермор, повторив судьбу предыдущих мужей Гарриет Метц Нобль, выстрелил себе в висок. Предсмертную записку он оставил своей жене. Достоянием гласности она не стала…
Джесси Лауринстон Ливермор по праву занимает свое место в длинной череде легенд Уолл-стрит. Биржевой спекулянт, крупнейший трейдер ХХ века, он одним из первых сформулировал законы фондового рынка. Они нашли отражение в написанной им книге «Торговля акциями» (How To Trade In Stocks), ставшей настольным чтивом для множества финансистов, ищущих путь к успеху.
