Сразу после июньского референдума, результаты которого провозгласили для Великобритании новый путь развития – вне Европейского союза, теперь уже бывший премьер-министр страны Дэвид Кэмерон заявил о своей отставке. Будучи противником «Брексита», он сделал все возможное, чтобы сохранить статус-кво, однако его план не сработал. И политик вполне ообосновано решил, что Соединенному Королевству нужно новое руководство, которое будет отвечать интересам большинства граждан. Без лидера, к слову, после этого осталась и Консервативная партия Великобритании. Так что жители Туманного альбиона приготовились к продолжительному соперничеству между пятью кандидатами из рядов тори и не ожидали узнать имя следующего руководителя раньше 9 сентября.
Однако интрига с избранием нового лидера консерваторов – а значит, и всего государства – не была долгой: 13 июля 2016 года королева Елизавета II поручила 76-му премьер-министру сформировать правительство. Резиденцию на Даунинг-стрит, 10 заняла Тереза Мэй, ставшая второй после Маргарет Тэтчер женщиной на посту главы правительства Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.
Ужасно трудная женщина
Именно так охарактеризовал нового премьер-министра Великобритании бывший канцлер казначейства Кен Кларк. И для политика, которому выпала честь возглавить страну в переломный момент и вынужденному готовиться к непростому «бракоразводному процессу» с Евросоюзом, лучший комплимент и сыскать сложно. К слову, никто из ее коллег не сомневается: если кто и может сейчас предотвратить раскол внутри Великобритании и грамотно провести переговоры с Брюсселем, то только Тереза Мэй. К 59 годам эта женщина смогла заработать репутацию решительного, принципиального политика и сильного лидера, который при этом умеет идти на компромисс, но не в ущерб своим интересам.
Неудивительно, что еще в самом начале предвыборной гонки, как только стали известны имена претендентов на пост премьера, говоря о наиболее вероятном преемнике Кэмерона, многие называли министра внутренних дел Терезу Мэй. Да и сама женщина утверждала, что является единственным кандидатом, способным решить три главные задачи, стоящие перед Соединенным Королевством: «объединить партию и страну»; «договориться о наилучших условиях выхода из Европейского союза»; «сделать Великобританию страной для всех». И уже первый раунд показал, что большинство однопартийцев верят ее словам: Мэй заручилась поддержкой 165 парламентариев. На втором месте оказалась заместитель министра энергетики Андреа Лидсом с 66 голосами, а замкнул тройку лидеров министр юстиции Майкл Гоув, на стороне которого выступили 48 депутатов. Министр труда и пенсий Стивен Крэбб получил 34 голоса, а аутсайдером, покинувшим гонку после первого тура (хотя эту роль пророчили как раз Крэббу), стал экс-министр обороны Лиам Фокс, выдвигавший свою кандидатуру на пост премьера во второй раз, – сейчас у него оказалось лишь 16 сторонников. Сразу после голосования Мэй без ложной скромности заявила, что его результаты наглядно показывают: получить поддержку всей Консервативной партии может только она.
Свою политическую карьеру Тереза Мэй выстраивала упорно и последовательно, шаг за шагом, поступок за поступком создавая образ умеренного консерватора, человека высоких моральных качеств, способного понять нужды простых людей. Пожалуй, можно сказать, что в ближний круг своего предшественника Кэмерона она не входила никогда – да и, честно говоря, не сильно к этому стремилась, – однако именно она, ранее сторонница «Брексита», смогла изменить свою позицию и подставить премьеру дружеское плечо, когда оно ему было так необходимо. Мэй, в общем-то, славится своим умением слушать и слышать аргументы, принимать их к сведению и делать из них правильные выводы.
Практически сразу после вступления Терезы Мэй в должность премьер-министра ее начали сравнивать с Маргарет Тэтчер, женщиной, которая первая в истории возглавила Великобританию. Правда, сама Мэй все аналогии с «железной леди» отвергает: «Думаю, второй Маргарет Тэтчер быть не может. Мне не нравятся ролевые модели. Какой бы работой я ни занималась, я всецело ей себя посвящаю и пытаюсь ее выполнять так хорошо, как только могу». Вот только схожего у этих политиков действительно много. Даже тот же Кларк, который назвал нового премьера «ужасно трудной женщиной», после добавил: «Но нам с вами ведь приходилось работать и с Маргарет Тэтчер». Кстати, Мэй не только не обиделась на подобное заявление, но даже сделала его неофициальным девизом своей предвыборной кампании, обещая, что следующим, кому придется узнать, насколько она «сложная», станет Жан-Клод Юнкер.
Терезу Мэй сравнивают с Маргарет Тэтчер не только потому, что других женщин, кроме них, на посту премьер-министра Великобритании история еще не знала. В первую очередь многие отмечают схожесть их характеров – как и Тэтчер, Мэй обладает стальной волей, честолюбием и хладнокровием. А еще – умеет принимать непопулярные решения и действовать системно, в соответствии с избранным планом.
А кроме этого, привлекают внимание и схожие детали их биографий. Например, Тэтчер росла в семье методистского пастора, Мэй – англиканского священника. И, надо сказать, что обе никогда не скрывали того, что семья и полученное в ней воспитание сыграли важную роль в формировании их личности. Роднит этих женщин и степень бакалавра, полученная в Оксфорде, где Маргарет изучала химию, а Тереза – географию.
Но все же можно понять и нежелание Мэй примерять на себя роль новой «железной леди»: в политическом плане эти британские премьеры сильно отличаются друг от друга. Мэй верит в социальные программы – например, необходимость увеличения расходов на образование. И более того, многие из предвыборных заявлений нового премьер-министра звучали так, что сделали бы честь любому лидеру лейбористов. Политик говорила о том, что хочет, «чтобы Великобритания стала страной не для немногих представителей привилегированного класса, а для всех». Теперь у нее есть возможность доказать на деле, что ее слова были не пустыми обещаниями.
Даунинг-стрит, 10
В среду 13 июля Дэвид Кэмерон, заявивший о своем уходе еще 24 июня, официально подал королеве прошение об отставке и обратился с прощальным словом к британцам, поблагодарив свою семью, своих соратников по партии и всех сограждан за помощь в работе на благо Соединенного Королевства: «Это было наивысшей честью в моей жизни служить своей стране в качестве премьер-министра в последние 6 лет и быть лидером своей партии почти 11 лет. И покидая резиденцию навсегда, хочу отметить, что мое самое сильное и единственное желание – это чтобы успех продолжал сопутствовать нашей великой стране, которую я так сильно люблю. Спасибо». Кэмерон также подчеркнул: он счастлив, что во второй раз в британской истории государство возглавит женщина и что она – консерватор. Высказав надежду, что Мэй сможет обеспечить «сильное и стабильное руководство при выполнении программы консерваторов», и пожелав ей «самого успешного обсуждения наилучших условий по выходу Британии из Евросоюза», он в качестве напутствия посоветовал своей преемнице сохранить после «Брексита» максимально близкие отношения с ЕС на благо и торговым отношениям, и сотрудничеству в сфере безопасности, пообещал ей свою полную поддержку в будущем и передал ключи от премьерской резиденции.
Пожалуй, вряд ли кто-то станет спорить с тем, что переезд Терезы Мэй на Даунинг-стрит, 10 случился в не самое простое для Великобритании время. Как минимум сейчас на ее плечи ложится нелегкая задача вести переговоры с Брюсселем о процедуре выхода Соединенного Королевства из Евросоюза. И это притом что «Брексит» обострил огромное количество внутренних проблем. Например, отношения между официальным Лондоном и Эдинбургом. Но в первую очередь премьер-министру необходимо было незамедлительно заняться формированием нового правительства, причем делать это пришлось в условиях раскола в рядах Консервативной партии. С другой стороны, умение ловко маневрировать между противоборствующими лагерями всегда было сильной стороной Терезы Мэй. А важность и срочность новых назначений она понимала как никто другой, так что первый день в роли главы Соединенного Королевства был посвящен решению именно этого вопроса, а уже 14 июля стали известны имена тех, кому предстоит стать ядром нового кабинета.
Многие из назначений оказались вполне ожидаемыми. Так, канцлером казначейства стал Филип Хэммонд, известный политик от Консервативной партии, который в прошлом занимал посты министра иностранных дел, министра обороны и министра транспорта. Практически сразу после вступления в должность Хэммонд опроверг прогнозы своего предшественника Джорджа Осборна, утверждавшего, что по причине «Брексита» британский бюджет рискует обзавестись дырой размером в 30 млрд. фунтов стерлингов. Новый министр финансов, к слову, еще недавно был в рядах тех, кто ратовал за сохранение Великобританией членства в Европейском союзе, однако он наглядно продемонстрировал готовность принять изменившиеся условия и играть по новым правилам. Хэммонд также заявил: несмотря на то, что в соответствии со своим решением о выходе из ЕС страна уйдет с единого рынка, он сделает все возможное, чтобы, во-первых, максимально сохранить позиции Британии на европейском рынке, а во-вторых, использовать обретенные свободы для изменения британской экономики и превращения ее в «динамичную и дружественную бизнесу среду за пределами Евросоюза». Канцлер подчеркнул: «Великобритания открыта для бизнеса, мы не поворачиваемся спиной к миру и намерены сохранить нашу открытость. Мы также намерены сохранить процветание нашего народа, рост нашей экономики и создание рабочих мест в будущем». В общем, слов уже было сказано немало – теперь от Хэммонда ждут действий.
Место министра обороны сохранил за собой Майкл Фэллон. Главой воссозданного министерства международной торговли стал Лиам Фокс, а министром по вопросу выхода Великобритании из ЕС – уже хороший знакомый Брюсселю евроскептик Дэвид Дэвис. Политик имеет репутацию жесткого переговорщика и известен своими выступлениями против следования швейцарской и норвежской модели отношений с Евросоюзом и уверенностью в том, что ЕС должен подписать с Великобританией соглашение о свободной торговле.
Были среди назначений и такие, которые вызвали удивление. Например, выбор в качестве главы МИД бывшего мэра Лондона Бориса Джонсона, неполиткорректные заявления которого неоднократно граничили с расизмом и не только не делали чести самому политику, но и негативно сказывались на имидже всего государства. Так, Барак Обама, которому лично досталось от Джонсона, в преддверии референдума не стал скрывать, что в случае «Брексита» Великобритании «придется занять очередь в самом конце для переговоров о торговых соглашениях». Так что теперь журналисты не без основания спрашивают у нового министра иностранных дел о том, готов ли он принести извинения всем, кто пострадал от его высказываний, и не стоит ли начать прямо сейчас. С другой стороны, именно Джонсона, выступавшего за выход из ЕС и известного в качестве главного оппонента Кэмерона, считали наиболее вероятным претендентом на пост главы Консервативной партии и премьер-министра Великобритании, так что, вероятно, его появление в кабинете Терезы Мэй не случайность. При всей своей скандальности, политик обладает ярко выраженной харизмой и пользуется популярностью у широких масс. И многие были искренне разочарованы, когда он отказался от участия в выборах.
Быть может, не удивление, но легкое разочарование ожидало и тех, кто рассчитывал увидеть в составе кабинета Терезы Мэй несколько иное соотношение леди и джентльменов, хотя мало что в личности нового премьер-министра указывало на то, что в выборе соратников она станет руководствоваться гендерными критериями. В конечном итоге женщины составили около трети правительства. Отдельно стоит отметить повышение Эмбер Радд, ранее бывшей министром энергетики, а сейчас получившей портфель главы министерства внутренних дел, и Лиз Трасс, нынешнего министра юстиции и лорда-канцлера, а в прошлом – министра окружающей среды. Пусть не на ключевом посту, но нашлось в кабинете Мэй и место для ее главной конкурентки в предвыборной гонке – Андреи Ледсом, – ставшей министром по делам окружающей среды, продовольствия и сельского хозяйства.
Андреа Ледсом была главной конкуренткой Терезы Мэй в борьбе за пост лидера британских консерваторов – а значит, и премьер-министра страны, – потому вряд ли кто-то был удивлен тому, что 7 июля 2016 года именно эти две женщины стали финалистами гонки. Но стоит признать, Мэй, набравшая 199 голосов парламентариев, заметно опережала свою оппонентку, на стороне которой было 84 депутата.
При этом предвыборная гонка не обошлась без скандала – в своем интервью «Таймс» Ледсом заявила, что лучше подходит на роль главы государства хотя бы потому, что в отличие от Мэй является матерью, а значит, гораздо больше заинтересована в будущем Великобритании, так как чувствует с ним связь через своих детей и внуков. Подобное заявление вызвало негативную реакцию общественности. Тереза Мэй никогда не скрывала, что хотела бы, но не может иметь детей, и эта тема для нее достаточно болезненна. Осознав, что сказанное может обернуться против нее же самой, Ледсом пыталась отказаться от своих слов, однако редакция «Таймс», симпатизирующая Мэй, тут же обнародовала аудиозапись беседы.
11 июля 2016 года Ледсом объявила о снятии своей кандидатуры, объяснив это тем, что затяжная кампания по выборам нового лидера – ожидалось, что на принятие окончательного решения у 150 тыс. членов Консервативной партии будет весь остаток лета, – может негативно сказаться на политической и экономической стабильности государства. Она также подчеркнула, что «Тереза Мей – идеальный человек для того, чтобы осуществить выход из ЕС наилучшим образом», и извинилась перед ней за некорректные высказывания о ее личной жизни. Госпожа Мэй извинения Ледсом приняла.
Женское дело
Терезу Мэй сравнивают не только с Маргарет Тэтчер, но и еще с одной женщиной-политиком – Ангелой Меркель. Много ли у них общего – покажет время, а вот сотрудничать премьер-министру Великобритании и канцлеру Германии приходится уже сейчас. О том, насколько важную роль немецкая экономика и банковская система играют в ЕС, говорить не приходится. Да и авторитет Меркель, даже слегка подорванный миграционным кризисом, по-прежнему весьма высок. Так что ничего удивительного в том, что первая зарубежная поездка Мэй в качестве главы Соединенного Королевства была именно в эту страну, нет. Тем более что обсудить лидерам Великобритании и Германии нужно немало. И в первую очередь – предотвратить панику в деловой сфере, потому как «Брексит» уже оказал свое негативное влияние на обе валюты, но в первую очередь – на фунт стерлингов.
Конечно же, Великобритания мечтает и в будущем сохранить прежние торгово-экономические отношения со всеми европейскими странами. Но еще больше она хотела бы обсудить условия своего выхода из Европейского союза заранее, до запуска формальной процедуры. Вот только лидеры ЕС делать это отказываются наотрез, а сама Мэй заявила, что в этом году точно не собирается инициировать начало процесса. Но от председательства в Совете ЕС во второй половине 2017 года премьер уже отказалась, объяснив свое решение тем, что страна «будет очень занята переговорами о выходе из Евросоюза». Так что пока от «Брексита» никто не отнекивается – Мэй просто не хочет торопить события.
Теперь на одной чаше весов находится Великобритания, выбравшая самостоятельный путь, но при этом всеми силами стремящаяся сохранить доступ к единому рынку, а с другой – Евросоюз, который, собственно, от столь сильного экономического партнера не отказывается, но на данном этапе имеет к нему ряд претензий и вопросов. Например, о возможности свободного передвижения людей. И эксперты не исключают, что как раз это может стать камнем преткновения в переговорах. Высказывания Терезы Мэй о потоке мигрантов всегда были достаточно жесткими, тогда как та же Меркель традиционно занимает кардинально противоположную позицию. Обсуждая условия выхода из ЕС, британскому премьеру, конечно же, придется иметь дело со всеми странами-участницами, но все понимают: главное в этом вопросе – договориться с Германией.
Вести переговоры с женщинами Мэй придется и внутри страны. В числе актуальных для Соединенного Королевства вопросов – укрепление позиций шотландских и североирландских националистов. Стремление этих стран к независимости для Великобритании, конечно, не новость, однако сейчас повод для волнений более чем обоснованный. До этого призывы сепаратистов наталкивались на серьезное препятствие – членство в Евросоюзе, которое могло бы оказаться под угрозой в случае отделения от Лондона. Так что и теперь шотландцы и ирландцы, большинство которых на референдуме высказались против «Брексита», требуют уважать их мнение.
Об этом, в частности, уже заявила первый министр Шотландии Никола Старджен: «Соединенное Королевство, за которое мы проголосовали в 2014 году, чтобы оставаться в его составе, меняется фундаментальным образом. Прогноз для Соединенного Королевства сегодня – неуверенность, потрясение и непредсказуемость. В этих обстоятельствах вполне вероятно, что решение, которое предоставит нам большую уверенность, а также стабильность и контроль над нашим будущим – это независимость». С другой стороны, последние опросы показали: против нового референдума о суверенитете Шотландии выступает почти 90 % граждан. Вот только радоваться Мэй пока рано – ситуация может полностью измениться сразу же, как только будет запущена процедура выхода из ЕС. Так что британскому премьеру сейчас необходимо приложить все усилия, чтобы договориться со Старджен и совместно разработать стратегию, которая устроила бы и Лондон, и Эдинбург.
Что касается Белфаста, то на первый взгляд кажется, что найти общий язык с Арлен Фостер, занимающей пост первого министра Северной Ирландии, будет гораздо проще, чем с ее коллегой из Шотландии. Фостер не только активно агитировала за выход Великобритании из ЕС, но и однозначно дала понять в самом начале своего правления: она никогда не откажется от своей веры в то, что для Северной Ирландии будет лучше находиться в составе Соединенного Королевства. Однако и здесь не все так просто – за спиной Фостер вполне зримо маячит тень ее заместителя Мартина Макгиннесса, в прошлом, предположительно, одного из лидеров ИРА. И он сейчас настаивает: Северная Ирландия должна провести референдум, подобный шотландскому, и решить: хочет ли она продолжить быть частью Великобритании или ее путь – объединение с Ирландской Республикой, что позволит, к слову, остаться внутри ЕС. Лондон, конечно же, подобный референдум не одобряет, однако Макгиннесс умеет быть настойчивым. Да и вопросы задает неудобные. Например, чем правительство планирует заменить многомиллиардные сельскохозяйственные субсидии, которые Северная Ирландия до этого получала из евросоюзного бюджета? Или что будет с прежними договоренностями о свободном передвижении людей и товаров на острове, учитывая, что именно здесь в будущем пройдет граница с ЕС? Продолжит ли действие соглашение о свободной торговле и передвижении в Ирландском море, отделяющем остров от Великобритании? И на каждый из них Терезе Мэй стоит подготовить развернутый и убедительный ответ, потому как простые обещания ирландцев точно не удовлетворят.
Впрочем, разногласия внутри партии, укрепление позиций националистов, «Брексит» – все это не единственные испытания, которые стоят перед новым премьер-министром. Практически сразу после назначения оппоненты припомнили Мэй ее же слова о Гордоне Брауне, который получил власть «по наследству» от Тони Блэра и отказался проводить всеобщие выборы. Теперь этот нелегкий выбор должна сделать сама Тереза Мэй.
Впрочем, британцы любят Мэй, причем не только за твердый характер, принципиальность и решительность, но и за умение признавать свои маленькие слабости – например, любовь к красивой одежде. Так что, пожалуй, сейчас ее шансы получить поддержку большинства избирателей действительно высоки. Вот только перед этим новой «железной леди» придется решиться на непростой разговор с самой собой, чтобы понять, как же лучше поступить в нынешней ситуации: рискнуть, несмотря на опасность проиграть, или оставить все как есть и гарантированно сохранить за собой премьерское кресло.
