Колорит Нового Орлеана – столицы штата Луизиана – зародился из смешения французской и испанской культур. В XIX столетии в этот плавильный котел влились североамериканская протестантская традиция и своеобразные обычаи местного чернокожего населения. Все это породило культурный коктейль Нового Орлеана – «Парижа Нового Света». В этом приморском городе, ставшем колыбелью джаза, зародилось немало жутковатых легенд. Даже сегодня вам могут всерьез рассказывать о Человеке в мантии – респектабельном джентльмене в черном автомобиле, который уже почти 100 лет предлагает девушкам их подвезти и увозит в неизвестность. Не менее ужасны Человек-игла и Черный человек. Но страшнее всех – Дровосек из Нового Орлеана. Ведь он был не выдумкой, а настоящим убийцей, так и не найденным полицией.
Начало
Свой первый удар Дровосек нанес 22 мая 1918 года. В одном из домов города жил Джозеф Маджио вместе со своей супругой Екатериной и братьями Джеком и Эндрю Маджио. Накануне вечером трое из обитателей были дома, а молодой парикмахер Эндрю сидел в баре и напивался. Он получил повестку: северо-американский флот желал видеть его в своих рядах для участия в войне (Первой мировой), но у парикмахера были другие планы на жизнь.
Он заявился домой ближе к двум часам ночи, прошел в комнату, которую занимал вместе с Джеком, и рухнул на кровать. По дороге он не заметил ничего подозрительного, хотя в его состоянии это было неудивительно. Эндрю моментально уснул. Спустя два часа Джека разбудили звуки за стеной. Кто-то тяжело стонал в супружеской спальне. Джек несколько раз стукнул в стену, но никто не отозвался. Тогда он разбудил пьяного брата-парикмахера, и вместе они пошли к двери в спальню Джозефа. Открыв ее, молодые люди увидели два тела на окровавленной простыне. Екатерина не шевелилась; Джозеф попытался приподняться, но упал без чувств – на его голове зияли раны. Джек и Эндрю вызвали врача и полицию, но к прибытию первого из них старший брат скончался от кровопотери.
Капрал Артур Хейтнер констатировал двойное убийство и приступил к осмотру дома. Входная дверь в дом была взломана, рядом валялось долото. В складках простыни полицейский нашел опасную бритву, а в ванной – ворох мужской одежды и огромный окровавленный топор с прилипшими к лезвию волосами. Капрал предположил, что убийца переоделся перед тем, как покинуть место преступления. Вскоре стало ясно, что оба орудия применялись при убийстве: женщине, кроме удара по голове, перерезали горло. Коронерское заключение показало, что миссис Маджио умерла между двумя и тремя часами ночи.
Не обнаружив ничего интересного в окрестностях (соседи ничего не видели), полиция задержала братьев Маджио. Джека допрашивали остаток дня, продержали в камере всю ночь, но затем выпустили. Эндрю оставили за решеткой: к этому времени нашлись очевидцы его позднего возвращения домой, к тому же выяснилось, что злополучная бритва принадлежит ему. За пару дней до трагедии парикмахер принес свой инструмент для ремонта. Топор тоже оказался отсюда – он принадлежал погибшему Джозефу. Сейф в доме Джозефа нашли раскрытым и пустым, но все его содержимое обнаружилось в других местах.
Следователи недоумевали: ценности не пропали, в дом убийца вошел безоружным, мотив преступления был совершенно неясен.
А в полицию в это время поступила странная информация. В квартале от дома убитых полицейский патруль обнаружил надпись мелом на тротуаре: «Миссис Маджио будет сидеть сегодня вечером так же, как госпожа Тони». Второе имя ничего не говорило сыщикам.
Подозреваемый божился, что невиновен и, хотя был пьян, не мог сделать ничего подобного. В конце концов, за отсутствием реальных улик его отпустили. Напоследок он сообщил, что, возвращаясь домой, видел какого-то человека возле двери, но описать его не смог. Ему не поверили. Отпуская Эндрю на свободу, комиссар был убежден: привлечение его к суду – это вопрос времени.
26 мая Эндрю дал местной газете Times-Picayune интервью о том, как он пострадал от ареста: «Это ужасно быть обвиненным в убийстве собственного брата в ту минуту, когда ваше сердце уже ранено от его гибели. Я собирался идти на войну, защищать нашу страну. Я ничего не слышал, потому что был пьян».
След из прошлого?
Найти новые улики против парикмахера не вышло. Вместо этого появилась версия об имени «Тони».
7 годами ранее, в 1911-м, в Новом Орлеане были убиты трое итальянцев-бакалейщиков. Все они погибли ночью во сне в своих собственных постелях. Имя первой жертвы было Грутти – мужчину зарубили; вторым погиб человек по имени Розетти – он был убит вместе с женой; а третий погибший носил имя Тони Шиамбра – его застрелили. Но этот Тони был господин, а вовсе не госпожа, поэтому предположение оставалось смутной гипотезой, не более.
Национальность жертв наводила на мысль об итальянской этнической преступной группировке. Может быть, Маджио не платили «дань» вовремя и мафия расправилась с ними за это?
Организованная преступность в те годы создавала властям множество проблем. В 1890 году дело дошло до того, что был застрелен начальник полиции Дэвид Хеннесси. По мнению большинства, это сделали итальянские мафиози. Подозреваемых арестовали, но осудить их не удалось: свидетели начали отказываться от показаний. Присяжные тоже были запуганы. Возмущенные беззаконием граждане взяли штурмом тюрьму и вздернули тех, кто, по их мнению, принадлежал к мафии. Всего горожане линчевали 11 человек.
Мафия ответила на это появлением Черной руки. В случае отказа платить дань или другой провинности перед преступным сообществом человек получал особый знак – изображение черной руки. Вскоре его настигала смерть. Народная молва связала Черную руку и смерти итальянских бакалейщиков в 1911 году. А братья Маджио тоже были итальянцами.
Новые удары
Утром 6 июня 1918 года пекарь Джон Занца, как обычно, доставлял свежую выпечку в лавочку Луиса Бесумера на улице Лагарп. Но двери лавочки оказались наглухо заперты. Это было необычно: 59-летний поляк Луис Бесумер обычно вставал рано и лично встречал пекаря. Тем не менее, разгружать хлеб было нужно, и Занца стал искать черный ход, надеясь, что он открыт. Когда Занца поравнялся с дверью, она распахнулась настежь. Бесумер стоял на пороге, его лицо было все в крови. «На нас с женой кто-то напал», – прошептал лавочник. Занца кинулся внутрь: в спальне лежала женщина, ее голова была разрублена, но она была жива.
Вскоре стало ясно, что картина преступления в целом совпадает с предыдущей. Входную дверь сняли с петель, использовав долото, а в ванной на полу оставили окровавленный топор. Как и в прошлый раз, орудие убийства было найдено преступником в доме.
Луис не смог описать нападавшего полиции. Умирающая любовница (официально они не были женаты) Бесумера, 28-летняя Анна Гарриет Лоу, в больнице сообщила, что на нее напал мулат. В ходе расследования заподозрили темнокожего человека, который за неделю до происшествия подрабатывал в лавке Бесумера. Его задержали, но вскоре отпустили, несмотря на противоречивые показания.
Затем Лоу заявила, что подозревает в Бесумере шпиона. Версия просочилась в газеты, появились публикации, что в доме лавочника находится явочная квартира, заполненная документами на немецком. В квартире Луиса и вправду обнаружилось немало литературы на немецком, идише, русском. Полиция задержала Бесумера, но двумя днями позже выпустила, причем двое детективов получили понижение по службе.
Анна Лоу вернулась домой – несмотря на обвинения в шпионаже, она продолжила жить с Луисом под одной крышей. Ее раны заживали, но половина лица оставалась парализованной. Она громко заявила, что не собирается больше ничего объяснять полиции. В начале августа ей делали операцию, чтобы восстановить подвижность мышц лица. К сожалению, она прошла неудачно и через два дня Анна умерла в больнице, все же успев в третий раз дать показания. Теперь она заявляла, что сожитель сам напал на нее с топором. Несмотря на то, что Бесумер тоже был ранен, ему предъявили обвинение в убийстве. 9 месяцев Луис Бесумер провел за решеткой и был оправдан 1 мая 1919 года. Коронер высказал мнение, что лавочник не смог бы нанести подобные ранения сожительнице в силу комплекции, и присяжные оправдали его за 10 минут.
Следующий удар преступник нанес 5 августа. Бизнесмен Эдвард Шнайдер вернулся домой к ночи, проведя день и вечер в офисе. Войдя в дом, он удивился стоявшей там тишине. Миссис Шнайдер ждала ребенка, и бизнесмен тут же заволновался, начал ее звать и быстрым шагом пошел в спальню. Его супруга лежала на кровати, окровавленная и с раной на голове. Она была жива, но без сознания.
К счастью, этот эпизод закончился относительно благополучно: миссис Шнайдер пришла в себя в больнице, а спустя неделю родила здоровую девочку. Полиции она сообщила, что внезапно проснулась в спальне в тот миг, когда над ней склонилась темная фигура. Потом последовал удар топором – и все, более она ничего не помнила.
По этому делу полиция арестовывала некого Джеймса Глиссона, бывшего заключенного, которому не повезло оказаться неподалеку. Но никаких доказательств его вины выявлено не было.
Третье преступление по схожему сценарию уже заставило увязать их воедино. Репортеры дали убийце прозвище «Дровосек».
10 августа звуки ударов разбудили сестер Марию и Полину Бруно. Полина закричала, увидев в спальне черный силуэт, который тут же скрылся. Полицию она уверяла, что неизвестный не ушел, и не убежал, а будто бы улетел из их спальни. Сестры жили в доме со своим дядей Джозефом и поспешили проведать его. Дядя лежал в спальне окровавленный, едва живой; он успел только прошептать, что не знает, кто на него напал, прежде чем потерял сознание. Джозеф Романо скончался по дроге в больницу.
И снова полиция обнаружила снятую с петель дверь. Окровавленный топор нашли в этот раз во дворе.
Теории
Следствие было в бесперспективном тупике. Ни в одном случае полицейские не нашли никаких следов. Оставалось только поражаться дерзости преступника, его готовности войти в запертую дверь, его способности найти на месте орудие для преступления.
Каждый раз полиция подозревала только кого-нибудь из ближайшего окружения жертвы – друзей, соседей, родных – на основании весьма смутных улик. Что общего было у жертв? Романо – итальянец, как и Маджио и убитые ранее бакалейщики, но профессии у всех были разные. А Шнайдер и Бесумер – даже не итальянцы. Родные потерпевших отрицали их связь с организованной преступностью и «долги» рэкетирам.
Главной проблемой для полиции стало отсутствие реальных улик. Ни отпечатков пальцев, ни принадлежавших убийце вещей не обнаружили. Жертвы не имели между собой слишком мало общего.
В городе царил страх, родители прятали детей и укрепляли двери. Ужас вызывал не сам факт смертей. Куда более жуткой была бессмысленность и жестокость происходящего. Полицию и местную газету переполнили сообщения о подозрительных бродягах, о людях в черном, о прохожих с топорами. Вскоре обращений набралось так много, что стало трудно отделять вымысел от реальных происшествий. А это верный признак начинающейся паники.
Один горожанин сообщил, что выстрелил через дверь, заслышав изнутри звуки. Приехавшая полиция обнаружила на двери несколько свежих зарубок.
Детектив в отставке Джозеф Дантонио, служивший в полиции до 1911 года, поделился с коллегами предположением: возможно, преступник – вполне респектабельный человек, достойный член общества. По мнению полицейского, он напоминал персонажа Стивенсона, доктора Джекила, который время от времени становился буквально другим человеком – страшным преступником мистером Хайдом, чуждым морали и законопослушности.
Дантонио связал все убийства топором в городе в одну цепочку. Он полагал, что после серии преступлений 1911 года «мистер Хайд» исчез, а «доктор Джекил» продолжил жить. Но в 1918 году раздвоение личности вернулось – и преступник «Хайд» снова вырвался на волю.
«Мистер Хайд» вернулся
С августа 1918 года полгода не случалось новых преступлений. Лишь 10 марта 1919 года убийца нанес новый удар. В пригороде Нового Орлеана, за рекой Гретна, Орландо Джордано услышал надрывные крики, доносившиеся из соседнего дома.
Ворвавшись к соседям, он увидел раненую хозяйку Розу Кортемилия с мертвой 2-летней дочерью на руках. Рядом на полу лежал хозяин дома, бакалейщик Чарльз Кортемилия. Нападение, как и прежде, произошло, пока потерпевшие спали. Дверь как всегда была снята с петель, топор брошен на месте, ценности не тронуты. Преступник бежал, для чего ему пришлось перелезть забор на заднем дворе.
Как только Роза оправилась от ран, ее допросили. Сначала она дала показания против… собственного мужа Чарльза, но при этом не смогла пояснить, как же он сам получил серьезные раны головы. Тогда она заявила о подозрениях в адрес соседей, и вскоре перед судом предстали отец и сын Джордано – Орландо и Фрэнк. Последний был довольно тучным человеком, перемахнуть забор ему было бы трудно, а самому Орландо было уже 69 лет.
Несмотря на практически полное отсутствие доказательств, суд вынес смертный приговор Фрэнку Джордано, а Орландо приговорил к пожизненному заключению. Примечательная деталь: Джордано были не только соседями, но и конкурентами Чарльза Кортемилия.
Семейная трагедия не сблизила супругов Кортемилия. Вскоре Роза и Чарльз развелись.
Адский флеш-моб
13 марта 1919 года случилось событие, которое навсегда превратило Дровосека из разыскиваемого полицией серийного убийцы в кровавую легенду. В местную газету «Таймс» пришло письмо:
«Уважаемые смертные!
Вы все еще не поймали меня и не поймаете никогда. Вы не видели меня и не увидите впредь, я невидимка, подобный эфиру, окружающему землю. Я не смертный, но дух, демон, поднявшийся к вам из самой пламенной бездны ада. Я не даю вам зацепок, кроме топоров с кровью и плотью тех, кого я спустил к себе вниз для компании.
Вы, конечно, можете обращаться в полицию, но смотрите, не раздражайте меня. Я не обижаюсь на их отвратительную работу в прошлом. Они настолько глупы, что не могли даже развлечь и меня, и сатану. Пусть не пытаются всерьез выяснить, кто я такой, чтобы не навлечь на себя гнев Дровосека. Впрочем, не думаю, что надо всерьез предупреждать. Я уверен, что полиция всегда будет промахиваться.
Конечно, вы считаете меня отвратительным убийцей. О, я мог бы быть много хуже, поверьте, стоит мне только захотеть, и я еженощно стану приходить на ваши улицы. Сам Ангел Смерти поможет мне унести вниз тысячи жизней.
Так вот, ровно в 12:15 по земному времени ночью с понедельника на вторник, я снова буду в Новом Орлеане. Я милостив и хочу сделать смертным следующее предложение. Я люблю джаз и клянусь всеми дьяволами ада, что любой, кто играет или слушает джаз в ночь на вторник, останется жив. Обещаю напротив, что тот, кто не будет этого делать, встретится с моим топором.
Уже холодно, меня ждет теплый Тартар, и я хотел бы покинуть землю. Надеюсь, ты напечатаешь это, тебе и другим будет лучше.
Дровосек».
Был указан адрес: «Ад». Означал ли этот заголовок, что у преступников одинаково работает воображение, или отправитель попросту внимательно читал репортажи о действиях Лондонского Потрошителя, но он озаглавил свое послание так же, как назвал свое самое знаменитое письмо Джек («Из Ада»).
Многие горожане ответили возмущением. Газеты сообщали, что получили письма с адресами: жители Нового Орлеана приглашали убийцу заглянуть в гости и посмотреть «кто кого». Но все же ночь с 18 на 19 марта в городе стала особенной. Это была самая джазовая ночь.
В каждом баре был аншлаг: люди спешили прийти туда, где звучала музыка. Оркестры, солисты, уличные музыканты и простые любители в тот день расчехлили свои инструменты. Многие впервые взяли в руки музыкальные инструменты. Джаз звучал на каждой улице, он доносился из множества окон. В тот день новых жертв в городе не было.
Флеш-моб, вызванный страхом за жизнь, превратился в ночь торжества джаза над этим страхом.
Последние шаги
10 августа в своем доме был атакован еще один лавочник-итальянец Стив Бока. Получив удар топором, он остался жив и сумел доползти до дверей соседнего дома. Там ему оказали первую помощь, и он выжил. Но ничего полезного сообщить полиции не мог: нападение произошло во сне – преступника Стив не видел.
3 сентября Дровосек впервые проник в дом через окно. Сару Лауманн, девушку 19 лет, нашли без сознания со многими рубленными ранами головы. Топор преступник бросил возле окна.
27 октября Эстер Пепитоне услышала звуки борьбы в спальне мужа. Кинувшись туда, она столкнулась с неизвестным на пороге спальни. Майк Пепитоне лежал в крови, рядом валялся топор. Убийца успел убежать. Как и в других случаях, дверь дома была снята с петель. Майк умер в больнице на следующий день. Его супруга утверждала, что в доме было двое высоких посторонних мужчин. У супругов было шестеро детей, но посторонних видела только миссис Пепитоне.
Все три нападения остались нераскрытыми. Описание Дровосека горожане передавали из уст в уста: высокий, худой, одет во все черное, лицо скрывает под полями шляпы. Муссировалась и его способность летать. Конечно же, это не человек – говорили тут и там. Дровосек встал в один ряд с Человеком в мантии, Черным человеком (врачом, якобы травившим пациентов и продававшим тела студентам для опытов) и Человеком-иглой, который, по легенде, убивал людей инъекциями.
После Дровосека
2 декабря 1919 года в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, Эстер Альбано, вторично вышедшая замуж вдова Майка Пепитоне, застрелила некого Джозефа Мэмфри, появившегося на пороге ее спальни. В показаниях, данных полиции, миссис Пепитоне утверждала, что именно этого человека она видела в своем доме в ночь, когда погиб ее муж.
Проверяя версию, полиция выяснила, что Мэмфри был судим и с 1911 по 1918 год отбывал несколько наказаний в виде тюремного заключения. Однако во время каждого из известных убийств он был на свободе и жил в Новом Орлеане. Более того, он покинул город вскоре после убийства Майка Пепитоне. Однако никаких других доказательств причастности Мэмфри к убийствам в городе джаза, кроме показаний вдовы Пепитоне, не существовало.
Зато стало известно, что бывший заключенный выбивал долги. Новый супруг вдовы Пепитоне был должен крупную сумму, и Мэмфри был застрелен, когда явился за деньгами. Миссис Пепитоне приговорили к 19 годам заключения, но за решеткой она провела только 3.
7 декабря 1920 года одна из уже, казалось бы, закрытых историй получила неожиданное продолжение. Роза Кортемилия, тяжело заболев (у нее была оспа), призналась, что оговорила соседей – Фрэнка и Орландо Джорданов. Она не видела их ни в момент нападения, ни убегавшими из ее дома. Ей казалось, что виноваты соседи, вот она и выдумала свои показания. К счастью, казнить Фрэнка не успели, и оба Джордана вышли на свободу.
Так оборвалась, но не закончилась эта история. Дровосек так и не был найден. Полиция не сумела назвать ни одного человека, которого она бы подозревала в совершении всей этой кровавой цепочки преступлений. Версия про заказной характер убийств отпала, поскольку новые преступления не укладывались в единую систему. Бессмысленная жестокость и хаотичный выбор жертв, включая младенца и беременную женщину, никак не подтверждал причастность убийцы к организованной преступности.
Криминальный обозреватель Колин Дэймон Уилсон уверен, что убитый вдовою Майка Пепитоне Джозеф Мэмфри и был Дровосеком. Он уверяет, что нашел в архиве данные, согласно которым именно его подозревали в убийстве итальянца Тони Шиамбра 16 мая 1911 года. Однако убежденность журналиста разделяют не все. Прочие исследователи архивов не нашли документов о причастности Мэмфри.
Существует предположение об особенностях психического отклонения серийного убийцы. Возможно, убийства совершались на сексуальной почве и целью нападений были женщины. Мужчины же получали удары, только если случайно оказывались там же.
Так или иначе, преступления остались нераскрытыми. Формально и сегодня полиция штата Луизиана ожидает сведений от любого, кто владеет информацией о личности или событиях, связанных с Дровосеком из Нового Орлеана.
