«И пусть цветут сто цветов», – сказал Мао Цзэдун, а потом добавил: «Кроме ядовитых». Сегодня адепты идей мультикультурализма утверждают, что ядовитых «цветов» нет. Все нужны, все могут жить в мире. Главное – относиться друг к другу терпимо.
В Интернете эта позиция давно стала предметом для шуток. Энтузиасты из России даже написали фельетон – «13 причин, по которым нельзя пропалывать клубнику».
«…Растения – все разные, все равные! Богатство огорода – в его разнообразии и гостеприимстве!
…Дайте определение, что считать клубникой! Поскреби клубнику – найдешь сорняк. Никакой клубники не существует, это гибрид монгольских и финских сорняков.
…Тупоголовые фашисты только прикрываются тем, что сорняки якобы кому-то мешают. Ясно же, что ни одна клубника не захочет занять трудовые места на грядке, освободившиеся после прополки сорняков.
…Тем более – никто не виноват, что клубника не хочет создавать потомство и размножаться так же быстро и активно, как и пырей. Только место на огороде занимает, которое можно было бы засадить сорняками». И так далее.
В прошлом номере мы затронули тему национализма в России. Про европейский вспомнили вскользь.
А помнишь, как все начиналось?
Термин «мультикультурализм» появился в 1957 году. Его использовали, чтобы одним словом описать политику Швейцарии. Но в 1971-м в Канаде правительство премьер-министра Пьера Трюдо приняло «Официальный акт о мультикультурализме» – и это понятие пошло гулять по миру.
Что такое мультикультурализм? По сути это идея бесконфликтного сосуществования различных культур. Ее адепты утверждают, что ни один человек, где бы он ни жил, не должен отказываться от традиций своего народа.
В объединенной Европе идеи мультикультурализма были официально признаны в 1997 году. Все началось в Великобритании, когда к власти пришли лейбористы. Дело в том, что как раз во второй половине 90-х, на волне идей глобализации, поток эмигрантов из Ближнего Востока, Индии и Африки ринулся в Европу. И Запад просто обязан был быстро решить, как вести себя с непрошеными гостями.
Надо сказать, что первые «скинхеды» появились именно в Британии в 60-70-х годах прошлого века. Тогда выходцы из стран третьего мира заняли практически все рабочие места, не требующие высокой квалификации. И многим гражданам Соединенного Королевства стало некуда деваться. Тогда в знак протеста молодежь (а именно для нее в первую очередь такая «оккупация» была критичной) стала брить головы, надевать армейские ботинки, отлавливать эмигрантов и бить их в темных переулках.
Но в конце ХХ века ситуация изменилась. С одной стороны, коренные англичане (да и прочие европейцы) давно не рвутся подметать улицы. Им лень. Лучше сидеть на социальном пособии.
Кстати, про социальные пособия. В Евросоюзе есть такой бизнес – становиться гражданином страны с хорошей «социалкой». Предпочтительно иметь паспорт Норвегии или Дании – там пособия повыше. Но реально жить где-нибудь в Восточной Европе, например, в Чехии – там цены пониже. Получается, что пособие у тебя 800 евро, а средняя зарплата в Праге 600 – вот ты уже и нормально зарабатываешь. А если еще нелегально подработать – вообще здорово. При отсутствии границ и ценах на авиаперелеты в 30 долларов в оба конца получается очень выгодно. Рай для лентяев.
С другой стороны, в моду как раз вошли идеи всеобщей терпимости. Пошли даже разговоры о введении однополых браков. И вот лейбористы в очередной раз показали прогрессивность и выступили против расизма и ксенофобии.
Эстафету подхватила Германия в 1998-м. Как раз после того как возникла коалиция «Социально-демократической партии Германии» и «Зеленых». СДПГ – это аналог британских лейбористов. «Зеленые» тоже придерживаются крайне либеральных взглядов. К тому же после 12 лет существования тысячелетнего Третьего рейха в немцах, наверное, навсегда укоренился какой-то комплекс – не дать ни малейшего повода для обвинения в национализме.
Разумеется, политика мультикультурализма имела и четкую экономическую базу – она обеспечивала пресытившуюся Европу мощным притоком дешевой рабочей силы. Работу, за которую француз потребовал бы 100 долларов, араб делал за 10, а иногда и за 1.
Результат не заставил себя долго ждать. Сегодня в Европу по разным причинам на ПМЖ переезжает до 900 тыс. эмигрантов в год. Это чуть меньше населения Эстонии. C каждым годом эта цифра растет.
И вот он результат
…Излюбленное место мировой богемы XIX века. Район Монмартр в Париже. Здесь находится знаменитая Пляс дю Тертр – площадь художников, прямо под открытым небом в любое время года и в любую погоду стоят сотни картин. Это традиционная ежедневная выставка-распродажа. Любой желающий может здесь же получить свой портрет. На ночь живописцы даже не уносят мольберты – они остаются тут же, под деревьями.
На Монмартре жили Берлиоз и Золя. Здесь же они нашли и свой последний приют. Останки Золя, правда, позже перенесли в Пантеон, но его могила до сих пор находится на кладбище Монмартра. Сегодня это фамильная усыпальница, там лежат родственники великого француза.
И вот представьте себе – сегодня увидеть на Монмартре европейца почти нереально. Но даже если встретите – скорее всего, он окажется туристом. Все здешние кафе принадлежат туркам или арабам. Они же там и едят. Складывается ощущение, что в столице Франции соотношение европейцев и представителей других регионов далеко не в пользу первых. И хотя впечатление это неверное, факт налицо.
Очень похожая ситуация в Лондоне. В очередях в любое учреждение, связанное с миграцией, вы увидите индусов, жителей Африки и Ближнего Востока. Редкие восточноевропейцы среди них почти незаметны.
Понятно, что дети вчерашних бесправных выходцев из Ближнего Востока, Африки и Азии, родившись в Европе, считают себя (и по закону являются) полноправными европейцами. Но при этом они не хотят быть французами, британцами или немцами, а по-прежнему считают себя марокканцами, турками и алжирцами. Они объединяются в землячества и начинают бороться за права нацменьшинств, упирая все на ту же идеологию мультикультурализма. При этом в любом поступке властей эти новоявленные европейцы склонны видеть ущемление своих интересов или прямую угрозу. Все чаще это приводит к страшным последствиям. Например, во Франции несколько лет подряд бушевали беспорядки. А начиналось все достаточно обыденно.
Три юных «француза» – 15-летний Зиаду Бенна, 17-летний Буна Траоре и 17-летний Мухиттин Альтун – попытались спрятаться от полицейских в трансформаторной будке. Двух из них убило током. Сегодня разные источники предлагают три версии произошедшего. По рассказам выжившего подростка, они убегали от полицейских, потому что у них не было документов, и они боялись оказаться в участке. По версии полиции, за подростками вообще никто не гонялся. Свидетели же утверждают – у полиции возникло подозрение, что юноши что-то украли. И подозрение небезосновательное. Так или иначе, двое ребят погибли в своем убежище от удара током. Третий попал в больницу.
Это вызвало бурю негодования среди жителей северного парижского предместья Клиши-Сю-Буа, где жили пострадавшие. Полиция затравила детей, потому что они были отпрысками бедных эмигрантов, заявили они. И тут же вышли на улицы. Протесты носили отнюдь не мирный характер. В ночи запылали машины, в полицейских полетели камни и прочая уличная дребедень. Беспорядки вскоре перекинулись из столицы на другие города. Были сожжены тысячи машин и арестованы сотни человек.
Через год Клиши-Сю-Буа снова восстал. Причиной стало то, что задержали подростков, затеявших потасовку с водителем автобуса. В этих беспорядках принял участие и Мухиттин Альтун, тот самый, что выжил в трансформаторной будке. А ведь еще год назад он призывал всех прекратить насилие и разойтись по домам. Что изменилось – неизвестно. Так или иначе, он был задержан, когда кидал в полицейских камни.
В 2007-м на улицы вышли жители Вилье-ле-Бель, городка, находящегося в 20 км от Парижа. Причиной снова послужило «столкновение» с полицией, причем на этот раз – буквально. Два юных мотоциклиста столкнулись с патрульной машиной и погибли. Вновь загорелись припаркованные авто и снова в представителей правопорядка полетели булыжники.
Надо сказать, отношения между коренным и некоренным населением Франции обострились как раз когда Саркози стал министром внутренних дел. Именно после этого полицию все чаще начали обвинять в расизме и несправедливом отношении к «новым французам». Собственно, нынешний президент Франции, хотя сам и является венгром (его семья покинула Венгрию после прихода туда советских войск в 1944 году, но Николя родился в 1955-м уже в Париже) не скрывает, что не питает особой любви к иммигрантам и их детям. Так что обвинять в беспорядках только арабов и африканцев нельзя.
За что не любят иммигрантов
Франция – самый яркий пример. В других странах до массовых протестов на расовой почве дело пока не дошло. Но местное население тоже испытывает неприязнь к приезжим. И этому есть несколько причин.
Во-первых – обычная ксенофобия. Люди, живущие в больших городах, постоянно видят проявления чуждых культур и религий. Причем когда речь идет о нейтральных традициях – это одно. Но когда сталкиваешься, например, с иными представлениями о чистоте и гигиене – совсем другое. Понятно, что любая неприязнь быстро становится взаимной. Вот вам и повод для бытового конфликта.
Часто негативное отношение к представителю другой расы не имеет разумного объяснения. «Ну вот некомфортно мне ездить в парижском метро в окружении негров, и все тут!» – часто говорят белорусские туристы, побывавшие в столице Франции. Неподготовленного человека это и впрямь может шокировать. Даже те, кто не раз слышал про «европейский интернационал», бывают удивлены, когда, например, в вагоне поезда, идущего по одной из столиц Западной Европы, оказываются единственными европейцами из полусотни пассажиров.
Вторая причина. В век международного терроризма районы проживания мусульман периодически становятся базами шахидов и боевиков. Внутри Европы нет пограничной службы – и оружие возят без ограничений. Вот, например, история шведского мальчика Таймура Абдулвахаба. Вернее, он был иракцем, но в 1992 году его семья бежала из Багдада и получила политическое убежище в Швеции. Таймур прекрасно учился. Он решил стать медиком, добился как примерный ученик стипендии для получения дальнейшего образования и переехал в Англию, в городок Лутон. Тут он принял ислам, отпустил бороду, женился на мусульманке и начал поиски второй жены.
11 декабря 2010 года в новостное агентство TT, а также в службу безопасности «Сэпо» по электронной почте было отправлено голосовое сообщение: «Теперь ваши сыновья, дочери и братья будут умирать так же, как умирают наши дочери, сестры и братья. Наши акции будут говорить сами за себя, пока вы не прекратите войну против ислама… Я приехал сюда ради джихада». Через несколько минут на перекрестке улиц Улофа Пальме и пешеходной торговой Дроттнинггатан в Стокгольме раздался взрыв. Террорист-смертник привел в действие взрывное устройство. Один человек погиб, двое были ранены. К счастью, из трех бомб, которые нес на себе убийца, заряды детонировали только в одной, да и то не все. Иначе жертв было бы гораздо больше.
Смертником оказался Таймур Абдулвахаб. В Британии он связался с мусульманскими экстремистами и решил «отблагодарить» страну, приютившую его семью после побега из Ирака.
После теракта в Стокгольме в Лутоне прошло две манифестации. Одна – «Английской лиги обороны» – против ислама, вторая – «Объединения против фашизма» – за терпимость и мультикультурализм. Подраться демонстрантам не дала вовремя подоспевшая полиция. Но те очень хотели.
Третья причина неприязни к иммигрантам – экономика. Кризис 2008 года привел к страшному росту безработицы. Но теперь на рабочие места претендуют не только местные жители, но и приезжие. Повторяется ситуация середины прошлого века.
Но этого мало. Многие «пришельцы» взяли на вооружение практику европейских бездельников жить на социальное пособие. То есть сегодня среднестатистический налогоплательщик Евросоюза вынужден кормить не только «своих» иждивенцев, но еще и «понаехавших».
Четвертая причина заключается в том, что большая часть иммигрантов не может достичь нормального уровня жизни. Это зачастую сложно сделать и тем, кто живет на родине и имеет прочные социальные связи. Что уж говорить про выходца из Африки или Азии, не имеющего нормального образования и даже не знающего языка «новой родины»?
Нищета в окружении чужого изобилия ведет к тому, что приезжий начинает искать легкие и быстрые пути добычи денег. Путь этот, как правило, связан с криминалом. И вот результат – очередная этническая преступная группировка. Реакция обывателя: «Мало нам местных бандитов, так вон еще понаехало».
Причина пятая – зачастую агрессивное нежелание эмигрантов принимать традиции и даже законы государства, ставшего их вторым домом. Скажем, в Европе не принято иметь больше одной жены. Это даже преследуется по закону. Разве это препятствие для правоверного? Нет. Официально женат он единожды. Все остальные супруги считаются воспитанницами, подругами жены и прочими нахлебницами.
Или вот история с цыганами. У них есть традиция – кочевать и ставить временные лагеря где придется. «Мы тысячу лет так делаем, и вы должны уважать наши традиции», – говорят они. «А должны ли вы уважать наши традиции и законы?» – спросил их, наконец, Саркози и начал силой выставлять из страны.
Книга «Германия упраздняет себя» дала старт кампании по признанию политики мультикультурализма провальной. Для политика нет ничего важнее, чем поддержка избирателей. Так вот, крест на этой идеологии фактически был поставлен в момент, когда 55% немцев заявили, что считают арабов «неприятными людьми». После этого опроса ни один политик, желающий продолжать карьеру, не мог публично объявить арабов людьми приятными.
Провал
О том, что политика мультикультурализма провальна, самые проницательные заговорили еще в 2005-м. Аккурат после уже упомянутых беспорядков во Франции. Но разговоры – разговорами, а политика – политикой. Каждого, кто попытался бы заявить, что ни о каком равном сосуществовании культур в Европе не может быть и речи, тут же заклеймили бы расистом и приковали к позорному столбу. Хотя для рядового обывателя такая позиция естественна. Вот что пишет журналистка «Голоса России» Татьяна Германова об отношении к мультикультурализму своего английского знакомого: «Мой приятель Стив уверен, например, что это «когда представители меньшинств толкутся в своих районах и не мешают жить коренным жителям».
– Что-то вроде гетто? – уточняю я.
– М-м-мм… – мнется Стив. – Гетто – нехорошее слово, но идея та же.
– А ты сам-то за мультикультурализм или против?
– Я вообще-то за, но в Лондоне из-за него жить стало совершенно невозможно».
И вот в августе 2010-го в Германии словно грянул гром. Вышла книга тогдашнего члена правления Федерального банка страны Тило Саррацина «Германия упраздняет себя». Несколько пассажей из нее были подобны разорвавшейся бомбе.
Например, Саррацин писал, что интеллектуальный уровень эмигрантов-мусульман в среднем гораздо ниже, чем у местного населения. Он считает, что «интеллект на 80 процентов зависит от генетических данных, и лишь на 20 процентов – от образования и воспитания».
Как и следовало ожидать – книга вызвала бурю негодования, а следовательно, мгновенно обрела популярность и сделала автора миллионером. Саррацин покинул пост в Федеральном банке и сосредоточился на творчестве под негодующие высказывания немецкого истеблишмента.
Но неожиданно идеи опального банкира начали находить поддержку у политиков и экспертов. Хотя на самом деле все было крайне ожидаемо.
Первым идею Саррацина поддержал эксперт по вопросам внутренней политики берлинского отделения правящей партии ХДС Петер Трапп. Он призвал ввести IQ-тест для всех эмигрантов. А дальше началась «война цифр». Общество стали готовить к развороту на 180 градусов.
Практически 67% поляков и 60% греков, постоянно живущих в Германии, имеют законченное среднее образование. Среди итальянцев и югославов показатель составляет 44–45%. Среди турок – 41%.
Следующим «выстрелил» министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер. Он заявил, что «от 10 до 15% мигрантов в Германии открыто отказываются интегрироваться в немецкое общество». Но все это была лишь предварительная артподготовка.
И вот, наконец, прозвучал основной залп. Ангела Меркель объявила: «Мы исходили из идеи мультикультурализма и думали, что будем жить рядом и ценить друг друга, но такой подход провалился, совершенно провалился». И еще: «Те, кто хочет стать частью нашего общества, должны не только соблюдать наши законы, но и говорить на нашем языке».
Надо сказать, что помимо политических причин отказа от мультикультурализма в Германии есть и чисто экономические. Основной доход страна получает от наукоемких отраслей. Например, от машиностроения. Малообразованные иммигранты из стран третьего мира здесь бесполезны – да и сами они предпочитают работать в сфере обслуживания. А вот тратиться на их социальное обеспечение надо. Так что утверждение, что экономике страны нужно много новых рабочих рук, оказалось верно лишь отчасти.
А еще неожиданно выяснилось, что ежегодно все возрастающее число немцев не хочет жить в своей стране и покидает ее навсегда. На место каждого приезжает два араба, турка или азиата. И вот уже чуть ли не 1/6 часть населения страны – далеко не немцы.
Следом за Меркель с очень похожим заявлением выступил Саркози: «Разумеется, мы должны уважать различия, но мы не хотим общества, где различные группы существуют отдельно друг от друга. Если вы приезжаете во Францию, то должны принять национальное общество, если же нет, то вам не рады во Франции. Французское общество не откажется от равенства мужчин и женщин, от права маленьких девочек посещать школу. Мы слишком беспокоились об идентичности приезжих и слишком мало – об идентичности коренных жителей».
От него подобные слова готовы были услышать давно. Нелюбовь президента к эмигрантам с Востока и Африки была известна еще с 2005 года. Но примечательно, что Меркель и Саркози практически «выстрелили дуплетом». Оставалось дождаться только того, чтобы к этому дуэту присоединился лидер Великобритании – Дэвид Кэмерон. И он не заставил себя долго ждать. На мюнхенской конференции он объявил: «Нам нужно отказаться от пассивной толерантности последних лет в пользу гораздо более активного и сильного либерализма».
Что будет дальше?
Это вопрос открытый. После того как три ведущих страны Евросоюза отказались от мультикультурализма, нет сомнений, что это станет общей политикой. Вот только что придет ей на смену?
Не секрет, что дело не столько в расовом противостоянии, сколько в религиозном. Нетерпимость приверженцев экстремистских течений ислама к иноверцам вызывает жесткую реакцию со стороны последних. Так, в Европе страны одна за другой вводят жесткие ограничения и даже запреты на строительство мечетей. Причем делают это под всеобщий гул ликования местного населения. Запрещается ношение традиционной одежды для некоторых культур (например, хиджабов). В общем, приезжих пытаются сделать европейцами насильно.
Что станет следующим этапом? Жесткие ограничения миграции и принудительное обучение языку страны пребывания? Введение гетто? Неизвестно. Но очевидно, что с каждым годом в Европе в различных органах управления и законодательных собраниях, особенно регионального значения, появляется все больше представителей националистических группировок. Националисты плотно окопались в Италии, Австрии, Дании, Голландии и Венгрии. Там они либо входят в состав правительства, либо очень активно влияют на политику страны. У некоторых начинают возникать опасения, что еще чуть-чуть, и над миром встанет тень Четвертого рейха. Уже не немецкого, а общеевропейского.
Многие французы, похоже, считают Саркози недостаточно решительным для их проблем. По данным последних соцопросов, если бы президентские выборы состоялись завтра, лидером первого тура стал бы лидер ультраправой французской партии «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пен. Известного своими радикальными взглядами старичка после прошлых выборов политологи «списали в утиль». Но, похоже, они поторопились. Сегодня 82-летнего Ле Пена готовы поддержать 23% французов, а Саркози и его конкурента-социалиста – по 21%.
Предлагается и другой вариант развития событий – отказ от глобализации, развал Евросоюза и возвращение к статус-кво 70-х годов. Кстати, с экономической точки зрения, например, для Германии и Франции, выступающих в качестве дойных коров для менее богатых стран, это может и впрямь оказаться неплохим вариантом.
Но есть и еще одно предложение. Оно исходит от тех, кто не разочаровался окончательно в мультикультурализме. Они говорят, что сама по себе идея прекрасная. Просто ее раньше неправильно использовали. Например, некоторые европейские чиновники предлагают интегрировать в западное общество не какие-то социальные группы, а каждого эмигранта в отдельности. Такой подход пытаются внедрить с 2009 года. Пока, правда, в тестовом варианте. Впрочем, особых результатов эксперимент пока не дает.
Но есть и вовсе пессимистический прогноз. Уже упомянутая нами журналистка «Голоса России» Татьяна Германова считает, что европейцам уже поздно принимать меры. Вот что она пишет: «Моя семья, к примеру, подтверждение того, что абсолютно разные люди могут легко и весело сосуществовать. При условии, правда, что у каждого из нас собственный телевизор с национальными программами, круг единомышленников и запас национальных ругательств. Да! Забыла сказать, что по меньшей мере один член семейства должен быть толерантен, то есть без истерики смахивать шелуху от семечек со своего «Daily Telegraph»…
А теперь представьте себе, что государство спустило бы меня сверху директивно. С инструкцией под мышкой, в которой бедолаге Мартину предписывалось бы уважать мое право горланить ночами про «раскудрявый лист резной», кипятить белье в тазу и сплевывать семечки на его любимую газету.
Естественный протест против подобного сожительства был бы заклеймен как «ксенофобия», «дискриминация», «нетолерантность», а самого хозяина обязали бы развесить в местах общего пользования таблички на двух языках.
Бывшим хозяевам европейских стран не только разводиться со своими многочисленными постояльцами, но даже призывать их снимать галоши в прихожей уже поздновато. Остается утешаться мантрой мультикультурализма под дирижерством швондеров из Европейского союза».
