Родина Адама Мицкевича. Место коронации Миндовга. Город, где венчались пожилой польский самодержец Ягайло и юная Софья Гольшанская. Казалось бы, о Новогрудке сказано и написано столько, что уже ничего нового не добавить. Но у города еще остаются загадки, способные удивлять и ставить исследователей в тупик. Скажем, дата первого летописного упоминания Новогрудка вызывает горячие споры в научной среде еще с XIX века. И единого мнения по этому поводу нет до сих пор. Спорят ученые и о месте основания города, и даже о такой, казалось бы, хрестоматийной истине – был ли Новогрудок столицей Великого княжества Литовского?
Попробуем еще раз пристально взглянуть на этого знакомого незнакомца, таинственного и непостижимого.
Юбилей, которого не было?
У входа на Замковую гору, где сейчас высятся руины старинной крепости, можно найти вполне современный камень с гербом Новогрудка и надписью: «1044». В 2014 году город с размахом отметил 970-летний юбилей своего первого летописного упоминания. Но был ли повод?
– Дату 1044 год впервые озвучили польские исследователи в XIX веке, но тогда это прошло незамеченным, – рассказывает старший научный сотрудник Института истории Белорусской академии наук Андрей Метельский, – затем, уже без ссылки на более ранние изыскания, эту гипотезу подхватил Николай Ермолович – и тут началось!
Николай Ермолович, белорусский писатель и историк, в своих работах ссылался на Софийскую первую и Новгородскую четвертую летописи, а еще на труды Василия Татищева. Заинтересовала исследователя, в частности, такая летописная фраза: «Ходи Ярослав на Литву и на весну заложил Новгород». Утверждение это как раз и значилось под 1044 годом.
– Даже самое поверхностное знакомство с этой записью указывает на то, что 1044 год не имеет никакого отношения к строительству интересующего нас Новогрудка. Во-первых, здесь речь идет о Новгороде, а во-вторых, если уж читать внимательно, то Новгород был «заложен» не в 1044 году, а на весну, то есть в 1045, – критикует гипотезу, которую условно можно назвать «1044», Андрей Метельский.
Интересно, что в свое время Василий Татищев, комментируя рассказ о том, как Ярослав «ходи на Литву», отмечал: «Сие, разумеется, о литовском Новагородке, но паче мнится о Северском, ибо с сего времени о нем упоминание началось, и Ярослав в сие времени в Новгороде не был».
Что касается летописей, то здесь тоже далеко не все так однозначно. Скажем, первая Новгородская летопись (которая, безусловно, старше четвертой), хоть и говорит о походе Ярослава на Литву в 1044 году, строительство Новгорода (а не Новогрудка!) приписывает Владимиру Ярославовичу – не Ярославу.
А вот в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях, которые считаются самыми старыми древнерусскими документами, вообще нет ни слова о походе князя Ярослава на литовские земли в 1044-м. Хотя о его других военных вылазках наличествуют весьма красочные повествования. Поход же 1044 года появляется лишь в хрониках, созданных в конце XV века, то есть почти через полтысячи лет после описанных событий! А значит, поводов сомневаться в достоверности этого сообщения более чем достаточно.
И, наконец, археологические находки подтверждают тот факт, что в середине XI века начали возводиться укрепления в… Новгороде Великом.
Выходит, летописная запись о том, как в 1044 году «ходи Ярослав на Литву и на весну заложил Новгород», совсем не о нашем Новогрудке, а о российском Великом Новгороде. Но если это упоминание никак не касается Новогрудка, то что же тогда хроники говорят именно о нем?
Легенда о горе Миндовга
Одной из самых известных легенд Новогрудка считается сказание о горе Миндовга: якобы холм этот – не что иное, как могила пресловутого князя, более всего известного тем, что ради возможности надеть корону он принял христианство. После этого в 1253 году на его главу был возложен царский венец – по распоряжению самого папы римского Иннокентия IV. Миндовг так и вошел в историю – как первый и единственный король Литвы.
Так вот, оказывается, никакой могилы Миндовга на горе нет – во всяком случае, пока она не найдена. Зато есть городище железного века. Последнее археологам исследовать пока не довелось, потому что сейчас на нем размещается кладбище XVIII–XIX веков.
Летописи о Новогрудке
Из летописных сообщений о Новгрудке можно сложить своеобразную мозаику. Правда, будут в ней в основном военные события – кровавые междоусобицы, непримиримые распри и славные княжеские походы. Но какое время – такие хроники.
Как ни парадоксально, первое и к тому же косвенное упоминание о Новогрудке появляется достаточно поздно – под 1228 годом, когда киевский князь Владимир в союзе с половцами, с другими князьями и с «…Коуряны и Пиняны и Новоугородцы и Тоуровьцы обседоша Каменецъ».
А уже под 1235 годом летописец отмечает: «…по том же лете Данил (Галицкий) возведе на Конрада Литву Миндовга, Изяслава Новгородского». То есть в Новогрудке уже был князь? Это значит у нас в руках первое, пусть и тоже косвенное, упоминание о городе как о центре удельного княжества?
– Я бы не спешил с подобными выводами, – комментирует хронику Андрей Метельский. – Дело в том, что, если рассмотреть общий контекст событий, о которых в летописи идет речь, то выясняется, что здесь говорится не о новогрудском князе, а об Изяславе Владимировиче, князе из Новгород-Северского, который был одним из инициаторов междоусобицы 1235 года. То есть, опять же из-за созвучия названий перепутаны Новгород и Новогрудок. Хотя есть и мнение, что этот князь Изяслав Владимирович был внуком гродненского князя Всеволодки и действительно мог княжить в интересующем нас Новогрудке.
В 1252 году на Новогрудок пошел войной князь Даниил Галицкий и его сын князь Василько. Хроника описывает эти события так: «…поидовста к Новоугородоу. Данилъ же и Василько братъ его разгадавъ, со с(ы)н(о)мъ брата си посла на Волковыескъ, а с(ы)на на Оуслонимъ, а самъ иде ко Здитову и поимаша грады многы». То есть, городу пришлось противостоять целой коалиции князей, и, скорее всего, он сильно пострадал.
– Собственно, с 1252 года и до конца XIII века Новогрудок не сходит со страниц Ипатьевской летописи, – продолжает Андрей Метельский, – но особый интерес для нас представляет запись под 1274 годом, которая описывает поход на Новогрудок южнорусских князей и татар: «… Лев же лесть учини межи братьею своею, утаився Мьстислава и Володимера, взя окольнии град и с татары, а детинец остался…». Выходит, что все сожгли, кроме детинца. А значит, к этому времени уже был окольный город и какое-то укрепленное ядро – крепость.
Но кто и когда все это построил? Чтобы найти ответ на этот действительно непростой вопрос, стоит пристально взглянуть на изначальный Новогрудок – каким он был почти тысячу лет назад.
Новогрудок изначальный
Да-да, если верить археологам, уже в X веке здесь кипела жизнь!
Современный Новогрудок – это сплошные холмы. Острыми обломками крепостных башен царапает небо Замковая гора. К ней уютно прильнула возвышенность под названием Малый замок. А еще одну венчает Борисоглебская церковь.
Так вот, судя по находкам, люди на всех этих возвышенностях стали жить практически одновременно, то есть в конце X – начале XI веков. Сначала ученые пришли к выводу, что город сформировался из трех поселков. И лишь относительно недавно стало понятно: поселение было одно, поскольку сегодняшний Малый замок и Замковая гора ранее были одним большим холмом. А рвы, разделившие Замковую гору, Малый замок и Борисоглебскую возвышенности, прокопали намного позже.
И это еще не все сюрпризы Новогрудской крепости. Как выяснилось, самый первый княжеский двор находился совсем не там, где, казалось бы, логичнее всего предположить – не на Замковой горе, где сейчас высятся руины разрушенной цитадели, а на территории, которую сегодня называют Малым замком.
– Дело в том, что изначально Малый замок был самой высокой точкой, а Замковая гора – самой низкой. Но такого быть не может, чтобы князь жил где-то в болоте, а ремесленники наверху. И плюс – находки. На Замковой горе нет практически никаких артефактов (я имею ввиду ранних), которые можно было бы отнести к предметам обихода князя. А там, наверху, на Малом Замке, их куча, – оживленно жестикулирует Андрей Метельский.
Сейчас исследователи могут с уверенностью сказать, что поселение XI века – предшественник Новогрудка – было отнюдь не рядовым, и жили здесь по тем временам очень даже неплохо. Местные обитатели умели лить бронзу и делать из нее орудия труда и утварь. Работали здесь также кузнецы, косторезы, гончары. Были даже ювелиры, создававшие свои шедевры из драгоценных и полудрагоценных металлов. Правда, рынок их сбыта был ограничен – покупали такие вещи в основном богатые представители волостной администрации, купцы и, по-видимому, крупные ремесленники.
– Картографирование этих территорий показало, что современный Новогрудок является самой высокой точкой Новогрудской возвышенности, как бы доминирует над местностью. Возможно, уже тогда, в X–XI веках, учитывая наличие достаточно высокого уровня развития ремесла и торговли, поселение на Замковой возвышенности стало брать на себя функцию центра округи, так называемого погоста, и косвенное подтверждение этому мы находим в грамоте об учреждении Туровской епархии, – продолжает археолог.
Но настоящий подъем поселения начался с XII века. Именно этим временем датируется строительство крепости. С ее появлением город обретает и свое название.
– Скорее всего, – объясняет Андрей Метельский, – ранее в районе современного Борисоглебского храма существовало небольшое укрепление, которое и называлось Городок. А со строительством новой крепости охватывающей территорию современного Малого замка и Замковой горы оно получило другое название – Новый Городок – Новогородок, Новогрудок.
Надо сказать, что грандиозная стройка в Новогрудке в начале XII века не была каким-то уникальным явлением. Примерно к этому же времени относится восстановление после пожара укреплений в Гродно. В настоящие крепости превращаются Слоним и Волковыск, возникает и сразу же ощетинивается крепостными стенами летописный Тоурск – современной Турийск на Немане в Щучинском районе.
– Все Верхнее Понемонье, в том числе и наш Новогрудок, очень активно строится именно в XII столетии. И этому есть причина – деятельность гродненского князя Всеволодки. И если уж ставить кому-то памятник в Новогрудке, то не Миндовгу, а именно ему. Потому как раз князя Всеволодку можно считать основателем города, – резюмирует археолог.
Князь Всеволодка и его храмы
Всеволодка – личность загадочная. Его имя впервые появляется в летописях в 1116 году. Хроники отмечают, что Владимир Мономах «отда дшерь свою Огафью за Всеволодка». В 1127–1128 годах он упоминается как «Всеволодка из Гродна», который вместе с Мономаховичами идет войной на Глеба Менского, а в 1132-м он уже «замечен» в походе на Литву.
Одни исследователи считают его сыном Давыда Игоревича, другие предполагают, что род свой Всеволодка ведет от берестейских князей. Якобы, его отец – Ярослав – в 1102 году умер в Киеве, в заточении, куда попал за попытку восстания. А дети опального князя были взяты для воспитания ко двору великого киевского князя. Затем Владимир Мономах предпринял хитрый политический ход – выдал свою дочь Агафью за подросшего Всеволодку, выделив последнему во владение Гродненскую волость и Верхнее Понемонье. Этим поступком Владимир Мономах убил сразу двух зайцев: во-первых, показал себя мудрым правителем, который чтит династические права и ни в коем случае их не ущемляет, а во-вторых, надежно привязал к себе и к своим потомкам весь клан гродненских князей. Ведь не случайно затем в военных походах и Всеволодка, и его сыновья – Борис, Глеб и Мстислав – всегда выступают на стороне Киева.
Всеволодка оказался рачительным хозяином. Едва получив свой удел, он начинает тщательно его обустраивать. Причем, возводит не только крепости, но и храмы – практически единовременно строятся церкви в Гродно, Волковыске, Новогрудке.
– Существование каменного храма XII века на месте современной Борисоглебской церкви, построенной в начале XVI столетия, позволяет предположить, что и первоначальный храм также был освящен в честь этих святых. А это может служить одним из доказательств возможного существования здесь старого центра княжеской власти. Ведь храмы во имя святых мучеников Бориса и Глеба, как правило, и возводились на княжеском дворе, – рассуждает археолог.
Кстати, довольно интересны и найденные на территории современной Борисоглебской церкви артефакты, которые специалисты отнесли к X–XI векам, то есть ко времени до появления здесь храма. Это желтые и синие стеклянные бусины – такие обычно купцы везли на Русь из Средиземноморья, – а еще фибулы тонкой работы, дорогие накладки для поясов, височные кольца, изящные браслеты и перстни.
Остатки былой роскоши
– Вообще, Новогрудок на находки богат невероятно, – говорит Андрей Метельский, перелистывая фотографии на планшете – фрагменты кольчуг, диковинные украшения, изящные нательные крестики-энколпионы. – Вот, на Малом замке было найдено жилище, а там – фрески, в том числе, и с изображением князя – в шапке, с бородой (обычно так князя Бориса рисуют). Причем был проведен анализ химического состава фресок с Борисоглебского собора раннего и фресок с этого жилища. И вот состав оказался идентичным, а это говорит о едином заказчике. Вероятнее всего, это был князь. Кстати, княжеские дома имели стекла, что было редкостью на то время.
Масштабные раскопки в Новогрудке были начаты Ленинградским отделением института археологии АН СССР за счет средств Эрмитажа и велись более 20 лет. И все обнаруженные за это время артефакты оказались вывезены. Самые ценные попали в Эрмитаж, где их можно увидеть и сейчас, а все остальные – в одно их специальных музейных хранилищ Эрмитажа в Великом Новгороде, городе, с которым Новогрудок путают при упоминании в летописях.
– На Замковой горе во время последних исследований, проведенных уже несколько лет назад, был найден храм, построенный в середине XIV века. Его фундаменты еще есть, но они засыпаны землей. Обнаружены также и фрагменты княжеского терема того же времени. Возможно, здесь еще будут интересные открытия, – предполагает археолог.
Новые находки не могут не радовать. Они будоражат воображение, и хочется непременно узнать, как же складывалась судьба Новогрудка после XII столетия и после князя Всеволодки? Оказывается, очень по-разному.
После Всеволодки
Примерно в середине XIV века в Новогрудке снова началась большая стройка. Замковую возвышенность прорезал глубокий ров, разделив Замковую гору и Малый замок. И неспроста. На город с завидным постоянством стали нападать крестоносцы. Нужно было строить серьезные укрепления, а окружить каменной стеной территорию в 3,5 га – а именно столько занимала Замковая возвышенность – было не самой простой задачей.
– Начавшись в XIV столетии, строительство каменного замка велось вплоть до XVI века. Остатки именно этой крепости мы можем видеть сегодня, – говорит Андрей Метельский.
Любопытно, что под нынешней Щитовой башней исследователи обнаружили фундаменты более раннего укрепления. И вот на них, уже в XIV веке, была возведена новая постройка. К началу XV столетия замок обзавелся Щитовой башней, Костельной, а еще Малой брамой. Остальная его часть, по всей вероятности, оставалась еще деревянной. Посадская и Дозорная башни заняли свои места на рубеже XV – XVI веков. Кроме того, внизу, у подножья замка, появились еще Колодежная башня и Городская брама. Сейчас от них остались только фундаменты.
– Есть мнение, что через Городскую браму был выезд в город (отсюда и название), но я бы эту версию оспорил, – продолжает рассказ Андрей Метельский. – Пройдя через нее, в замок можно было бы попасть лишь через Малую браму. А она слишком узкая – не проедет и телега. Поэтому въезд в замок однозначно был через браму в Щитовой башне. Что касается башен Колодежной и Городской, то, судя по их расположению, охраняли они подступы к воде – там как раз были родники.
Существовала и еще одна башня. Вплоть до 90-х годов прошлого века она стояла на Малом замке. И если верить исследованиям, построена она была примерно в то же время, что и Щитовка, то есть, в XIV веке. Отсюда некоторые ученые делают вывод, что изначально город обороняли две каменные башни, а уж потом Замковую возвышенность разделили рвом, возвели стены – и одна из башен оказалась как бы невостребованной. В XVII столетии башня на Малом замке была еще довольно крепкой и использовалась, как ветряк, а в конце XX – ее уничтожили при… попытке реставрации.
Всего же у Новогрудского замка, в лучшие его времена, было семь башен, плюс еще одна – та, что на Малом замке. Толщина его стен составляла два метра, Щитовая башня возвышалась на целых пять этажей, а по площади крепость была одной из самых больших в Беларуси.
Надо сказать, что Новогрудок всегда привлекал к себе повышенное внимание. В XIII веке сюда не раз приходили русские князья и татары, которые жгли и разоряли город. В это время он не сходил со страниц Ипатьевской хроники, а значит, летописец хорошо знал те события и, вполне возможно, брал их со страниц хроники, ведшейся в самом Новогрудке.
– В пору своего расцвета Новогрудок был центром повета, затем, в 1507 году, стал центром воеводства, которое, кстати, было одним из самых больших и богатых в Великом княжестве Литовском. Войдя в состав Российской империи в 1795-м, Новогрудок превратился в заурядный город, но затем, «за польским часам», стал снова центром воеводства. А сейчас это всего лишь райцентр, – проводит краткий экскурс в историю Новогрудка Андрей Метельский.
Что касается замка, то он сильно пострадал в войнах XVII века и с развитием артиллерии стал постепенно терять значение. Во время Северной войны крепость взорвали шведы, а в XIX столетии российские власти дали добро на разборку стен, и камнями, которые раньше сдерживали вражеские натиски, стали мостить улицы. Потом замок превратили в городскую свалку, а во время Первой мировой войны, в 1916 году, взорвалась Щитовая башня, где немцы устроили склад боеприпасов.
– Одним словом, не повезло замку, – резюмирует Андрей Метельский, но тут же добавляет: – Впрочем, потеряно, к счастью не все. Конечно, мы не сможем восстановить крепость в первозданном виде, потому что не сохранилось ни одного инвентаря, но законсервировать руины – это вполне возможно.
А была ли столица?
Новогрудок был столицей короля Миндовга. Казалось бы, это общепринятая истина, которая не требует доказательств. Но, оказывается, о «столичном статусе» Новогрудка ни в одном письменном источнике напрямую не сказано.
– Понимаете, – поясняет ученый, – тогда, в XIII веке, столицы были «гуляющими». Где князь (или, в нашем случае, король), там и столица. Поэтому, когда Миндовг приезжал в Новогрудок, тогда этот город становился столицей. Если он уезжал в другое место, столица тоже «меняла дислокацию».
Археолог, впрочем, отмечает, что как раз в Новогрудке Миндовг бывал частенько. Так что в каком-то смысле город можно считать его столицей.
Что теперь?
Сейчас Новогрудский замок на консервации. Над Костельной башней работы закончены – она глядит на мир новеньким, сияющим кирпичом. Но факт этот не сильно смущает ученого.
– Следует понимать, что руины, как бы живописны они ни были, в том виде, в котором они есть сейчас, вечно стоять не будут. Тем более климат у нас довольно суровый, с резкими перепадами температур. Важно сохранить то, что осталось. И, возможно, в будущем, когда мы будем иметь более совершенные технологии, мы сможем сделать все то же самое, но лучше, – говорит он.
В планах реставраторов – укрепить руины, ничего не достраивая. Возможно, лишь в Щитовой башне разместится небольшой музей. В то же время археологи продолжат раскопки в Новогрудке в поисках ответов на многие, все еще не разрешенные вопросы. Например, о загадке на стене храма или о могиле Миндовга.
Напоследок Андрей Метельский замечает: хотя, по его мнению, и нет повода отмечать 970-летие с момента упоминания Новогрудка в летописях, но есть другая, весьма солидная дата – 900-летие со дня основания городских укреплений. То есть, по сути, с начала строительства Новогрудка именно как города.
И, согласитесь, 900 лет – тоже весьма красивый и почтенный возраст!
