После ухода русских войск пришла пора делить власть. Дудаев был мертв, а явного преемника не просматривалось.
И словно в насмешку над здравым смыслом в поголовно вооруженной Чечне объявляются… «свободные и демократические» выборы.
23 декабря 1996 года завершается сбор подписей за выдвижение кандидатов. Установленный избирательной комиссией барьер в 10 000 преодолевает несколько человек, но фаворитами гонки становятся четверо.
Цепной пес
Первым в списке, разумеется, оказался исполняющий обязанности главы государства Зелимхан Яндарбиев – «духовный наставник» Дудаева. Рядом с Джохаром Зелимхан Абдумуслимович появился еще в 1990-м, когда будущий «главный сепаратист» организовал Общенациональный конгресс чеченского народа.
После фактического прихода к власти в Чечне генерала Дудаева Яндарбиев становится его цепным псом. Сначала бывшего каменщика спускают на Совет старейшин Чеченской республики (мудрые аксакалы имели неосторожность выступить против формируемого новой властью совета министров).
Следующей мишенью Зелимхана Абдумуслимовича стали коллеги по чеченскому парламенту. Среди них он беспрестанно выявлял российских шпионов и изменников Родины. Дело дошло до того, что Комиссия по этике чуть было не лишила горлопана депутатских полномочий. Но выводов он не сделал.
Тогда ему намекнули по-другому. 1 октября 1993 года в Грозном, когда вице-президент Яндарбиев выходил из машины, в него два раза выстрелили из подствольного гранатомета. Всевышний был милостив – Зелимхан остался живым.
В последующих грозовых событиях Яндарбиев оставался вечной тенью Дудаева. Полевые командиры относились к нему с внешним почтением, но реально мало кто ему подчинялся.
За спиной «духовного наставника» стояла крупнейшая в республике Вайнахская демократическая партия. Ее членами на момент выборов были многие чиновники и военные. Яндарбиев желал стать классическим «кандидатом от власти». И это была его беда…
«Чеченский Геббельс»
Следующим выдвиженцем был Мовлади Удугов – «чеченский Геббельс». К моменту выборов он занимал должность первого вице-премьера Чечни (забавно, что его конкуренту по выборам Яндарбиеву пришлось наградить Удугова высшим чеченским орденом «Честь нации»).
Награда, впрочем, оказалась вполне заслуженной. Удугов был замечательно ловким пропагандистом. Во время первой чеченской он «вчистую» переиграл официозный российский агитпроп.
Удугову удалось главное – вызвать массовое отвращение к чеченской войне в самом российском обществе.
Пропагандист-самоучка ловко манипулировал не только западными, но и российскими журналистами. Кого-то он элементарно покупал, но многие работали с ним «в связке» вполне искренне, возмущаясь российскими войсковыми «зачистками в Чечне», бессмысленностью войны, бездарностью генералов.
Мовлади сумел оживить в миллионах простых россиян «афганский синдром» – чеченскую кампанию живо стали сравнивать с Афганистаном. 14 ноября 1996 года «Общая газета» вполне справедливо писала про Удугова: «Он один выиграл информационную войну против официальных российских СМИ».
За чеченским Геббельсом стоял союз политических сил «Исламский порядок» в который входили Национально-патриотическая партия Ичкерии, национальная аналитическая группа «Чечня», организации националистического толка – «Рабы Аллаха» и «Голос матери» и шесть молодежных организаций.
Главком
Кандидатом №1 считался Аслан Масхадов, фактический руководитель чеченской армии. Во время войны он официально занимал пост начальника Главного штаба Вооруженных Сил Ичкерии.
Масхадов (бывший полковник Советской Армии) спланировал и осуществил немало дерзких и успешных военных операций. На излете войны к полководческим талантам ему удалось присовокупить и политико-дипломатический успех – именно он был главным переговорщиком с Лебедем во время заключения Хасавюртских соглашений.
В то время Масхадов привлекателен для многих.
В Чечне он популярен как успешный военачальник. В Москве в нем видят одного из немногих вменяемых лидеров. Полевые командиры тоже довольны – они знают, что за Масхадовым нет никакой реальной силы, а потому его президентство ни одному из них не грозит потерей независимости.
Масхадов – явный фаворит выборов. Болтуна и хвастуна Яндарбиева мало кто воспринимает всерьез. Удугов (не говоря уж о более мелких кандидатах), тем более, не тянет на роль общенационального вождя буйной Ичкерии.
И вдруг у Масхадова появляется вполне реальный конкурент. Им становится наш старый знакомый…
Пчеловод
Шамиль Басаев не занимал высших постов в Ичкерии и не мог похвастаться особой близостью к Дудаеву.
Но его лихой налет на Буденновск (переломивший, как многие считают, ход войны) в один миг сделал его самым популярным командиром в Чечне.
На неистового Шамиля со скрытым недовольством косятся те, кто желает налаживать мирную жизнь и прибыльный бизнес. Басаев – кумир тех, кто не считает, что война с Руснией (Россией) окончена.
В пику Масхадову «герой» Буденновска заявляет: «С Россией война будет продолжаться. Ведь она так по-скотски, бесчеловечно вела себя в Чечне. Российские войска убили 100 тыс. человек, все разорили и ушли… Если нам будет выгодно, мы будем говорить с любым руководителем этой страны. Но только пусть Россия заплатит нам 700 млрд. долларов США за ущерб, причиненный Чечне, а мы на эти деньги можем купить пол-России».
Выборы
И тем не менее, на президентских выборах побеждает Масхадов.
Причем его победа ни у кого не вызывает сомнений – 59%. Вторым оказывается Басаев – 23,5%. Яндарбиев с треском проваливается – 10%. Удугов вообще получает что-то около 1% голосов (но зато берет реванш в парламенте – его партия становиться второй по численности в законодательном органе страны и получает целых 7 мандатов).
Итоги парламентских выборов не менее важны, чем итоги президентских. Все понимают, что в полностью вооруженной Ичкерии президент не будет играть решающей роли. Реальный расклад сил выявится как раз в парламенте.
Однако с парламентом возникают большие проблемы – из 63 человек избрано только 32.
Первое место занимает президентская «Партия национальной независимости» – на ее счету 20 мандатов. Следом идет «Исламский порядок» – 7 мандатов. Остальные 5 представляли различные политические силы.
Между тем, кворум составляет 42 человека. Парламент приступить к работе не может. Денег на проведение дополнительных выборов в казне нет – страна разрушена войной.
И в этот момент избирком Чечни принимает «соломоново решение» – пересмотреть собственные выводы по подсчетам голосов. После «пересмотра» в парламенте появляется еще 11 депутатов.
Работать теперь можно, но «парламент», избранный столь экзотическим способом, уже не вызывает никакого доверия. Над ним откровенно потешаются…
Одновременно Масхадов понимает – его победа стоит немного, если не удастся договориться с бывшими соперниками по выборам. Дело в том, что если голосов у Масхадова побольше, чем у Басаева или Удугова, то «штыков» у них примерно равное количество.
В результате Басаев и Удугов получают посты первых вице-премьеров. Один только обиженный Яндарбиев отказывается войти в правительство и уходит в оппозицию.
На короткое время в Грозном воцаряется единство.
Однако уже через несколько месяцев становится ясно – Масхадов и Басаев планируют строить две совершенно разные Ичкерии.
Вернее, Басаев точно знает, какую именно Ичкерию он желает построить. Это резко отличает его от Масхадова, который ни в чем твердо не уверен, постоянно колеблется, лавирует и пуще всего опасается сделать хотя бы один решительный шаг.
Басаев почти не скрывает своих планов. Если для Масхадова Хасавюртские соглашения – это мир, то для Шамиля лишь перемирие.
В окружении самого Басаева появляется все больше темных личностей, прибывших издалека. Они привозят с собой не только деньги и оружие. Вместе с ними в чеченские горы просачиваются неведомые ранее идеи исламского фундаментализма.
Басаев открыто указывает на свой идеал. В Ичкерии должно быть установлено тотальное шариатское правление. Республику необходимо превратить в исламский Эмират по образу и подобию государства, созданного афганскими талибами. Но самое главное, Басаев уверен – территория Эмирата не должна ограничиться Чечней. В него должны войти весь Северный Кавказ, а позже Поволжье, Башкирия и… Урал.
В ту пору подобные планы не казались таким уж сумасбродством. Тем более что Басаев нашел союзников не только в Аравийской пустыне и далеком Кабуле, но и в самой Москве!..
ИМАМ ШАМИЛЬ
(продолжение)
Новый императорский наместник не был боевым генералом. До своего назначения на Кавказ он занимал пост военного губернатора Москвы, и служба в первопрестольной приучила его к осторожности и бдительности.
Нейдгардт начал новую кампанию… с просьбы о дополнительных подкреплениях. А пока оных не предвиделось – занялся пропагандой.
Он буквально засыпал горные селения то грозными, то ласковыми воззваниями, в которых всячески поносил «наглого обманщика и предателя» Шамиля и превозносил достоинства императора. Ослушникам сулились жестокие кары, вернувшимся добровольно под руку Санкт-Петербурга – всяческие милости.
На какое-то время в аулах успокоились. Московский генерал с его нелепыми бумажками казался кавказцам смешным и безопасным. На самом же деле Нейдгардт готовил горцам жестокий удар.
Главное, чем на самом деле был озабочен наместник в первые месяцы пребывания в должности, – восстановление сети русских осведомителей в подвластных мятежному имаму землях.
В контролируемых русской армией городах на стенах казарм и государственных учреждений были прибиты специальные ящики, в которые любой мог опустить свое послание. Кто-то жаловался на произвол царских чиновников, кто-то сообщал о бедах и нуждах, но были и те, кто, польстившись на щедрую награду, докладывали наместнику о передвижениях мюридов и обстановке в имамате.
Поначалу немногочисленная и слабая сеть осведомителей Нейдгардта стала разрастаться. Впервые за несколько лет на Кавказе можно было действовать не вслепую.
Впрочем, получаемые сведения не слишком радовали. Имам, как выяснилось, чувствовал себя прекрасно и порядок в своих владениях поддерживал железной рукой.
Естественно, были недовольные (прежде всего из числа старой аристократии), но с их мизерными возможностями уповать на успешное восстание против Шамиля было глупо.
Воевать наместник по-прежнему не хотел, ибо получаемые донесения убеждали: имам достаточно силен и в прямом столкновении победа не гарантирована.
Нейдгардт же предпочитал не предпринимать шагов с непонятным исходом. А потому наместник решил осторожно действовать сразу в нескольких направлениях.
Генералы получили приказ собирать войска для очередного наступления на непокорных горцев. Перед офицерами разведки была поставлена более сложная задача – обезглавить армию имама накануне решающего сражения.
Надо сказать, что все прежние попытки покушения на самого имама заканчивались позорным провалом, а потому теперь было решено сосредоточиться на его ближайших сподвижниках.
Первым успехом стало устранение Архведилава, одного из самых талантливых полководцев горцев и мудира (наместника имама) Чечни. Еще в 1841 году Головин назначил за его голову вознаграждение в 2000 рублей (огромная по тем временам сумма), но лишь при Нейдгардте наконец удалось достичь успеха.
12 июня 1843 года Архведилав был смертельно ранен у аула Шатили и через неделю умер. Следующей жертвой стал наиб Шугаиб, расследовавший смерть Архведилава, – в селении Центорой его поджидала засада кровников, щедро оплаченных российским золотом. Было и несколько успехов помельче.
На какое-то время это внесло смятение в ряды горцев и, возможно, позволило отсрочить решающее наступление Шамиля на Аварию, еще остававшуюся под контролем царских генералов.
Впрочем, ответные действия имама не заставили себя ждать. Все силы были брошены, чтобы лишить Нейдгардта его «глаз и ушей» в горах. Вскоре убийцы Архведилава и Шугаиба были схвачены и преданы смерти, их дома сожжены, а подозреваемые в соучастии высланы в высокогорные аулы. Шамиль огнем и мечом выжигал измену в своих землях.
Лишенные точных сведений о перемещениях армии горцев, русские, фактически, потеряли Аварию. Летучие отряды имама неожиданно появлялись то тут, то там и наносили отрядам наместника чувствительные удары.
Несколько малых укреплений были взяты в ходе скоротечных штурмов, многие селения сами открыли ворота наибам. Единственной преградой оставался Хунзах, занятый царскими войсками.
Но Шамиль собирался очень скоро исправить это упущение. Единственное, что оставалось Нейдгардту, – готовиться к новой войне.
