Помимо федеральной парламентской комиссии Торшина и прокуратуры, расследованием теракта в Беслане занялись депутаты местного парламента. Сразу стало понятно, что намечается конфликт – тем более что неожиданно свое следствие начали вести и родственники погибших.
Было бы логичным предположить, что чем больше будет участников расследования, тем яснее станут обстоятельства гибели детей, но это был, что называется, отнюдь не тот случай. Первые громкие противоречия начались, когда в 2005 году огласили тезисы доклада о результатах работы комиссии Торшина и его коллег из североосетинского парламента под руководством вице-спикера Станислава Кесаева.
Основными спорными пунктами в двух документах стали: число террористов, кто и как руководил контртеррористической операцией, кто вел переговоры и как происходил штурм.
Еще большую неразбериху в расследование внесло «отдельное мнение» члена федеральной парламентской комиссии Юрия Савельева.
Противостояние чиновников и части родственников погибших длится и поныне. И в истории гибели 331 человека точка не поставлена до сих пор.
Вопрос №1 – Кто и как захватил школу
Отчет комиссии и данные прокуратуры на этот вопрос отвечают однозначно. В теракте принимало участие 32 боевика. В состав банды, организованной Басаевым, входили чеченцы, ингуши и наемники из арабских стран.
На двух автомобилях: грузовом – ГАЗ-66 и легковом – «Жигули» ВАЗ-2107 боевики въехали в Беслан и захватили школу №1 во время торжественной линейки 1 сентября.
В ходе штурма 31 бандит был убит, один – Нурпаши Кулаев – взят живым.
Но нашлись те, кто с таким выводом комиссии Торшина и прокуратуры не согласны.
Североосетинские депутаты (многие из них лично были свидетелями трагедии в Беслане) считают, что террористов было больше чем 32. С ними солидарны и некоторые жертвы теракта вместе с депутатом Савельевым.
Опираясь на показания свидетелей, они говорят об участии в теракте группы славян, в состав которой входила женщина-снайпер. Среди погибших боевиков заложники не обнаружили нескольких из запомнившихся им мучителей. Они также утверждают, что женщин-шахидок было не две, как это записано в официальной версии, а четыре. Юрий Савельев в своем «особом мнении» оценивает численность штурмовой группы, захватившей школу №1, в 56–78 человек.
Небезынтересен и следственный эксперимент, проведенный 12 октября 2005 года в Москве по инициативе редакции сайта «Правда Беслана.ру» в присутствии делегации из Беслана, членов парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане, представителей общественной организации заложников «Норд-Оста» и журналистов.
Суть эксперимента проста. По материалам следствия был установлен приблизительный состав вооружения, использовавшийся боевиками. Организаторы действа попросили 30 солдат, экипированных так, как были экипированы бандиты, и двух женщин, игравших роль шахидок, разместиться в грузовике ГАЗ-66.
Надо сказать, что удалось им это сделать с большим трудом – люди набились в кузов, как сельди в бочку, что неудивительно – по штату на грузовике этой модели в кузове можно перевозить только 24 человека. Очевидно, что проделать сколько-нибудь длительный путь таким образом нельзя, а по версии следствия боевики так ехали от самой границы.
Но организаторы эксперимента не учли двух фактов. Во-первых, в захвате участвовали еще и «Жигули», во-вторых, не все боевики могли добираться к месту теракта на этих двух машинах. Никто не мешал части из них приехать любым другим путем – на автобусе, в гражданской одежде и без оружия.
С другой стороны, некоторые свидетели утверждают, что грузовиков было два. Один был брошен возле здания школы и после захвачен штурмовавшими ее спецназовцами, а второй только привез бандитов, а потом уехал.
Многим матерям погибших детей не дает покоя одно более чем странное обстоятельство. Оставшийся в живых Нурпаши Кулаев опознал среди убитых своего старшего брата Ханпашу Кулаева. Также среди убитых оказался Майрбек Шабекханов. И оба Кулаева, и Шабекханов были задержаны в разное время по подозрению в различных преступлениях и должны были находиться в местах не столь отдаленных…
Кто руководил контртеррористической операцией
Это один из наименее спорных вопросов. Тут, в общем-то, все сходятся во мнении, что руководство операцией было проведено с нарушением инструкций, долгое время в штабе царил бардак и не было единого командования. Единственное, в чем расходятся стороны, так это в стиле изложения фактов и в том, какое наказание должны нести виновные.
Федеральная парламентская комиссия излагает все в сухих официальных формулировках. Остальные же гораздо более эмоциональны.
Отдельное замечание делают североосетинские депутаты относительно того, как в первый день подавалась информация о захвате заложников. По их мнению, из-за того, что переданные СМИ данные о числе захваченных не соответствовали действительности (были занижены в несколько раз), террористы расстреляли несколько мужчин, находившихся у них в плену, и выбросили их из окон второго этажа.
По версии же прокуратуры (кстати, подтвержденной некоторыми свидетельскими показаниями), эти люди погибли, потому что пытались оказать сопротивление боевикам.
Кто и как вел переговоры
Первое требование боевиков касалось именно состава переговорщиков и было передано в записке вместе с одной из заложниц:
«8-928-738-33-374 (номер мобильного телефона боевиков – примеч. ред.).
Мы требуем на переговоры президента республики Дзасохова, Зязикова, президента Ингушетии, Рашайло, дет. врача. Если убьют любого из нас, расстреляем 50 человек. Если ранят любого из нас, убьем 20 человек. Если убьют из нас 5 человек, мы все взорвем. Если отключат свет, связь на минуту мы расстреляем 10 человек» (стиль и орфография оригинала сохранены).
Номер телефона боевики указали неверный (перепутали местами две последние цифры) и потому им пришлось слать еще одну записку.
Но требования по привлечению к переговорам перечисленных боевиками людей одновременно выполнены не были. Как следует из материалов расследования федеральной парламентской комиссии – в силу того, что штаб контртеррористической операции опасался, что переговорщиков уничтожат.
Вторая записка боевиков оказывается письмом от Шамиля Басаева.
«От раба Аллаха
Шамиля Басаева
Президенту РФ
В.В. Путину
Владимир Путин, эту войну начал не ты. Но ты можешь ее закончить, если тебе хватит мужества и решимости Де Голля.
Мы предлагаем тебе разумный мир на взаимно выгодной основе по принципу: «независимость в обмен на безопасность».
В случае вывода войск и признания независимости Чеченской Республики Ичкерия, мы обязуемся:
не заключать ни с кем против России никаких политических, военных и экономических союзов,
не размещать на своей территории иностранные военные базы, даже на временной основе,
не поддерживать и не финансировать группы или организации, ведущие вооруженные методы борьбы против РФ,
находиться в единой рублевой зоне,
войти в состав СНГ.
Кроме того, мы можем подписать ДКБ (договор о коллективной безопасности – примеч. ред.), хотя нам более приемлем статус нейтрального государства.
Также мы можем гарантировать отказ всех мусульман России от вооруженных методов борьбы против РФ как минимум на 10–15 лет при условии соблюдения свободы вероисповедания (что, <нрзб> закреплено в Конституции РФ).
Мы не имеем отношения к взрывам домов в Москве и Волгодонске, но можем в приемлемой форме и это взять на себя.
Чеченский народ ведет национально-освободительную борьбу за свою Свободу и Независимость, за свое самосохранение, а не для того, чтобы разрушить Россию или ее унизить. Будучи свободными, мы будем заинтересованы в сильном соседе. Мы предлагаем тебе мир, а выбор за тобой.
Аллаху Акбар
Подпись
30.08.04»
Эти требования тоже отвергаются. Они противоречат закону о терроризме, в котором четко говорится о том, что требования боевиков по выводу войск из Чечни не могут являться предметом для переговорного процесса как угрожающие основе конституционного строя и целостности Российской Федерации.
До этого момента оценка фактов участниками расследования по большей части сходится. А вот дальше начинаются противоречия.
Все знают, что к переговорам пытались привлечь Аслана Масхадова. Доклад федеральной парламентской комиссии гласит, что «оперативный штаб срочно принял меры по привлечению Масхадова к переговорам. Органами ФСБ была немедленно организована телефонная связь с находившимся в Лондоне Закаевым. Дзасохов и Аушев позвонили Закаеву, но был включен автоответчик, и они оставили сообщения с просьбой срочно выйти на связь. Утром 3 сентября состоялся телефонный разговор Закаева с Аушевым и Дзасоховым. Закаев сказал, что связь с Масхадовым — односторонняя и потребуется время для получения ответа. Аушев также попросил Закаева выйти на связь с Басаевым, чтобы найти вариант для разрешения сложившейся ситуации, грозившей тяжкими последствиями. Из-за конфликтных отношений с Басаевым Закаев на это предложение ответил отказом. Впоследствии Закаев на связь так и не вышел».
Комиссия из числа североосетинских депутатов считает, что после получения второй записки федеральный центр фактически бросил ведение переговоров на произвол судьбы, переложив его на плечи непрофессионалов: региональных чиновников, а также Гуцериева и Аушева.
Отдельно депутаты отмечают, что во время терактов в Буденновске и Кизляре те успехи, которых удалось достичь, были связаны именно с тем, что в переговорах принимали участие представители центра.
Что касается привлечения Масхадова, то и тут региональные парламентарии спорят с федеральными. По их мнению, на самом деле связь с президентом Ичкерии установить удалось. Более того, Масхадов якобы согласился помочь освободить заложников и был готов вместе с Закаевым немедленно прибыть в Беслан. Единственное условие, которое выдвинули переговорщики – обеспечить им беспрепятственный проход к школе.
Штурм
Это самое больное место в расследовании всей истории трагедии. Именно в ходе штурма погибла большая часть заложников.
Один из главных вопросов – начало штурма. Спецподразделения пошли на приступ после взрывов. Но вот что именно взорвалось – это предмет спора.
Официальная версия описывает ситуацию так: «В 13.05 произошли два мощных взрыва в школе. По показаниям некоторых заложников, террористы находились в состоянии наркотического опьянения. Возможно, из-за этого они потеряли возможность управлять взрывным устройством, и произошел взрыв».
Североосетинские депутаты обращают внимание на иное. Они обвиняют прокуратуру в низком качестве проведенной экспертизы, которое не позволяет определить, что взорвалось.
Более того, они усматривают в этом политическую подоплеку. Вот что об этом пишет «Новая газета»: «Возможное появление в Беслане Масхадова и Закаева поставило Кремль перед сложным выбором: допустить спасение заложников и тем самым легализовать фигуру Масхадова и допустить возможность политического урегулирования чеченской проблемы. Неподготовленный штурм как вариант развития событий позволял не допустить такой ситуации. Но и делал неочевидной вину власти за гибель заложников».
Есть свидетели, утверждающие, что первые взрывы раздались снаружи. Депутат Савельев, ссылаясь на данные многочисленных экспертиз и проанализировав характер повреждений, делает вывод о том, что стреляли снаружи из гранатомета или пушки. Правда, не понятно, почему того же с уверенностью не утверждают его младшие коллеги из североосетинского парламента.
Немало споров возникло и вокруг самого штурма. Основные из них появились из-за того, что во время атаки на террористов были использованы огнеметы и танки.
Позиция официальной стороны проста: техника и тяжелое вооружение применялись, чтобы погасить очаги сопротивления террористов уже после того, как заложники покинули здание.
Им возражают, что штурм здания начался с обстрела боевиков из гранатометов и орудий и заложники покидали его под огнем.
Помимо всего прочего жертвы теракта обвиняют спецподразделения, пошедшие на штурм, в нарушении Женевской конвенции, которая запрещает использование «оружия неизбирательного характера» (такого оружия, которое не оставляет шансов выжить как воюющим сторонам, так и граждан-ским лицам – огнеметы, снаряды, гранатометы) в случае, когда может пострадать мирное население. То есть фактически часть бывших заложников и их родственники говорят о незаконности применения таких средств. Более того, они приводят пункт Конвенции, четко определяющий, что именно следует запретить: «Зажигательным оружием называется любое оружие или боеприпасы, которые в первую очередь предназначены для поджога объектов или причинения людям ожогов посредством действия пламени, тепла или того и другого вместе, возникающих в результате химической реакции вещества, доставленного к цели».
Федеральная парламентская комиссия на это отвечает, что согласно закону «О борьбе с терроризмом» «руководитель контртеррористической операции имеет право задействовать все силы и средства для проведения КТО. Такими силами и средствами обладают МВД, Минобороны, ФСБ, ФСО России». А что касается применения огнеметов, то использовавшийся во время штурма огнемет РПО-А поражает не пламенем, а избыточным давлением за счет термического процесса и потому под действие Женевской конвенции не попадает.
Множество споров вызвал и огонь, который велся с танков Т-72, участвовавших в штурме.
Официальная версия гласит: танк бортовой номер 325 в районе 18.00 был выведен на позицию и произвел 7 выстрелов двумя сериями. Первая серия выстрелов была произведена с 20.00 по 20.30, вторая – с 20.30 до 21.00. Данная информация подтверждается свидетельскими показаниями членов экипажа.
Но есть и другое мнение. Оно зафиксированно в докладе североосетинской парламентской комиссии. Основываясь на том, что видели депутаты, а также на свидетельских показаниях секретаря Совета безопасности Северной Осетии генерал-лейтенанта Урузмака Созыркоевича Огоева и некоторых других, региональные депутаты считают, что огонь велся не вечером, а между 15.00 и 16.00.
В качестве доказательства того, что танк бил по заложникам, они приводят статистику ран, которые получили погибшие в ходе штурма люди: пулевые ранения — 51 человек (из них 21 человек был убит 1 и 2 сентября, а 10 — спецназовцы); осколочные ранения — 150 человек, термические ожоги — 10 человек, повреждения тупыми предметами (фрагментами горящей крыши спортзала) — 4 человека. Причину гибели 116 человек эксперты установить не смогли из-за сильнейшего воздействия открытого пламени, вплоть до полного обугливания.
Еще одно поле для обширных дебатов – отчего загорелся спортзал, в котором находились заложники?
Официальная версия отвечает на этот вопрос однозначно: пожар начался поле того, как детонировала заложенная боевиками взрывчатка.
Депутат же Савельев с мнением коллег не согласен. Он считает, что пожар начался после того, как в крышу спортзала попала термическая граната, выпущенная со стороны федералов: «Очаг пожара возник в северо-восточном углу спортивного зала между входной дверью в спортзал со стороны школьного двора и восточной стеной спортзала, отделяющей спортивный зал от тренажерного зала, в результате взрыва термобарической гранаты, выпущенной с крыши дома № 37 по Школьному переулку в 13 часов 03 минуты», – пишет он в своем докладе…
ИМАМ ШАМИЛЬ
(продолжение)
Удалившийся в горную цитадель Шамиль был в отчаянном положении.
Несмотря на все усилия его сына, Магомеда-Шапи, загодя посланного подготовить надежное укрытие имаму, укрепления Гуниба не были готовы к длительной осаде.
Конечно, русскую армия ожидало немало неприятных сюрпризов: испорченные дороги, разрушенные мосты, пирамиды камней, готовые в любой момент обрушиться на врага. Но все это не могло принести победы.
«Армия» Шамиля состояла всего лишь из 400 мюридов, готовых отдать жизнь за своего повелителя, но не способных спасти его. На всю крепость было всего 4 пушки.
Тем не менее, Шамиль не собирался сдаваться на милость победителя. В душе он, наверное, еще надеялся продержаться до холодов, когда русская армия будет вынуждена отойти на зимние квартиры.
9 августа 1859 года Гуниб блокировали отряды барона Врангеля. Они одни значительно превосходили по силам крохотный эскорт имама, но русские войска все продолжали прибывать. К тому моменту, когда на место осады прибыл сам наместник Барятинский, у стен крепости стояло уже 14 батальонов.
Пытаясь выиграть время, Шамиль через русское посольство в Стамбуле предлагает императору начать мирные переговоры. В Петербурге эту новость встречают с удовлетворением. И вот уже телеграф несет Барятинскому послание военного министра Сухозанета и канцлера Горчакова: государь считает мир с горцами возможным.
Но наместнику хочется иного. Он жаждет военного триумфа.
Приближается важная дата – 26 августа – очередная годовщина коронации Александра II. Барятинский мечтает преподнести в дар императору плененного имама, а 30 августа – в день императорского тезоименитства – торжественно въехать в Тифлис во главе победоносных полков.
18 августа к Шамилю отправляют сразу нескольких его бывших сподвижников с предложением почетной сдачи. Гордый имам отвечает отказом: «Гуниб – высокая гора, я стою на ней. Надо мною, еще выше, Бог. Русские стоят внизу. Пусть штурмуют».
Подготовка к штурму идет полным ходом. Пушки уже установлены на соседних высотах. Осадные укрепления опоясали крепость плотным кольцом. Разведчики проводят подробную рекогносцировку местности.
Но время уходит. Барятинский прекрасно знает, что загнанные в угол горцы очень дорого продадут свои жизни. Риск опоздать слишком велик. И он снова затевает переговоры.
На этот раз Шамиль соглашается выслушать русских. Имама представляет его сын Гази-Магомед, наместника – полковник Лазарев и… перебежчик Даниял-бек. Шамиль колеблется. Положение его безнадежно, но выбор у него есть: смерть или почетный плен.
Между тем среди немногочисленных сподвижников имама нет единства. Кто-то подозревает Барятинского в обмане, кто-то склонен верить русским. Но есть и такие, кто не желает и слышать о переговорах. Нужно забрать с собой побольше неверных или, как когда-то в Ахульго, силой вырваться из капкана.
Обуреваемый сомнениями имам просит Барятинского дать ему месяц на сборы, разрешение удалиться в Мекку и позволение тем из его соратников, кто пожелает остаться в родных краях, мирно жить под властью императора.
Князя устраивает все кроме сроков. Месяц – это слишком много. Сгорая от нетерпения, он предъявляет Шамилю ультиматум – немедленная сдача на почетных условиях.
Ответ имама краток: «Сабля наточена и рука готова!». Избежать кровопролития не удается.
24 августа штурмовые отряды Барятинского пошли на приступ. Двигались тремя колоннами: первые две в ожесточенных схватках занимали каждый уступ, третья шла горными тропами, обходя противника с тыла.
Маневр Барятинского имел полный успех. Когда осажденные заметили подступающего с гор противника, было уже поздно. На залитом кровью плато Гуниб императорская армия все уже сжимала кольцо осады. Лишь имам с горсткой соратников еще держался в укрепленном ауле.
И снова Барятинский шлет к Шамилю парламентеров. Имам, сдавшийся триумфатору, гораздо более ценная добыча, чем имам, погибший с оружием в руках.
Хватало в русском стане и советчиков. Особенно хлопотал Даниял-бек. В ауле с Шамилем находилась его дочь Каримат – жена сына и наследника имама Гази-Магомеда.
Новый ультиматум наместника гораздо жестче. О Мекке никто уже не вспоминает. Речь идет о безоговорочной сдаче, хотя и с обещанием «уважительного обращения».
Оставшиеся соратники и родичи имама собираются в мечети Гуниба, чтобы дать ответ Барятинскому… Армия замерла в ожидании.
Когда солнце уже клонилось к закату, из полуразрушенного аула появился отряд мюридов. Впереди на белом коне ехал Шамиль.
Царские войска встречали его громогласным «Ура!», а выехавшие навстречу генералы с почетом проводили его до березовой рощи, где его в нетерпении ждал сам наместник…
Это историческое событие было затем запечатлено на масштабном полотне немецкого живописца Теодора Горшельта «Пленение Шамиля».
25 августа правление имама Шамиля и история Имамата подошли к своему завершению.
26 августа в ознаменование трехлетия своего наместничества Барятинский издал приказ: «Шамиль взят – поздравляю Кавказскую армию!». В честь победы было отчеканено 150 тыс. серебряных медалей с надписью «За покорение Чечни и Дагестана в 1857, 1858 и 1859».
Плененный имам должен был предстать перед царем, но ему и его семье была гарантирована неприкосновенность.
Оставшиеся в живых мюриды по ходатайству Шамиля и милостью Барятинского получили право невозбранно поселиться в землях империи, и лишь несколько самых отчаянных во главе с наибом Байсангуром Беноевским, прозванным «человек-камень», сумели-таки пробиться из Гуниба на вольные просторы.
Они продолжали свою войну против русских до 1861 года. Но судьба их вождя была печальной. Он был схвачен как разжигатель бунтов и приговорен к повешению.
