Странный термин «мировой терроризм» в последние пару-тройку лет буквально въелся в мозги всех, кто прилежно смотрит теленовости.
Мы знаем, что есть некие «террористы» – среднему телезрителю они обычно представляются в виде бородатых дядек арабской национальности, любящих ошиваться в окрестностях евроамериканских вокзалов и аэропортов.
И вот с этим самым «мировым терроризмом» борются разноплеменные спецслужбы «мирового сообщества» (от хрестоматийных ЦРУ и ФБР до засекреченных подразделений Скотланд-Ярда). При этом противопоставление террористов и спецслужб считается само собой разумеющимся.
Делают это напрасно. Есть большие подозрения, что одно без другого не только существовать не может, но и на свет не появилось бы. Косвенных улик тому немало.
А кроме того, есть еще и историческая память. Например, российская история конца XIX – начала XX века была бы полезна для средневзвешенного американского обывателя, свято уверенного в том, что тот же бен Ладен и Белый дом находятся по разные стороны баррикад.
Известно, что полицейские власти во все времена внедряли в ряды инакомыслящих и преступников своих агентов. Еще в Древней Греции активно работали соглядатаи-сикофанты, следившие за соблюдением запрета на вывоз фиг. Потом сикофанты превратились в обычных доносчиков, а еще позже использовались для того, чтобы за деньги оправдать или обвинить нужного человека.
В воспетой впечатлительным Никитой Михалковым царской России знаменитая «охранка» занималась примерно тем же. Причем дело было поставлено на широкую ногу.
Официально в ряды революционеров-террористов агенты внедрялись для того, чтобы не позволить «нигилистам» взорвать царя-батюшку, а заодно и страну. Но вскоре сикофанты XIX–XX века стали использоваться для проведения «блестящих» операций по выпячиванию роли того или иного жандармского чинуши в борьбе с революцией, а после и вовсе для сведения личных счетов.
К реальной борьбе с революционерами все это не имело ни малейшего отношения. Наоборот, господа охранители трона внесли свой достойный вклад в расшатывание и без того гниловатых основ стареющей Империи.
К сожалению, сегодня история русской дореволюционной полицейско-жандармской провокации несколько подзабыта. А зря. Кое-какие ее яркие эпизоды весьма поучительны.
Сергей Дегаев
Об этой истории написано немало научных монографий и художественной прозы (особенно хороша книга «Глухая пора листопада»). Она началась, когда некий революционер Сергей Петрович Дегаев, по делу о тайной типографии «Народной воли», оказался в «жутких» жандармских застенках. Правда, тех ужасов, о которых в кругах рафинированных интеллигентов-революционеров ходили легенды, там не было. С ним обращались вежливо и даже сочувственно.
Как-то с ним встретился подполковник Георгий Порфирьевич Судейкин (легенда тогдашнего политического сыска) и предложил сотрудничество. Сейчас сложно сказать, чем именно жандарм привлек на свою сторону Дегаева. То ли Судейкин очаровал будущего агента перспективой стать тайным кукловодом и дергать за ниточки надутых бонз революционного движения, то ли просто купил – хороший агент тогда получал вдвое больше министра. Факт заключался в том, что вчерашний народоволец Дегаев стал штатным сотрудником охранки.
А дальше жизнь Сергея Петровича превратилась в героическую легенду: громкий побег из Одесской тюрьмы и ряд блестящих революционных операций… подстроенных охранкой. В революционный бомонд Дегаев въехал на белом коне покрытый лавровым венцом.
С оперативной точки зрения все было проделано блестяще. Власти получали не только отличный источник информации, но и фактически могли управлять подпольным революционным движением (Дегаев довольно быстро пробился в руководящие круги народовольцев).
Однако у Георгия Порфирьевича Судейкина на этот счет имелось свое собственное мнение, несколько отличное от «генеральной линии» Зимнего дворца.
Судейкин с неудовольствием взирал на порядки, установившиеся в верхах. Он справедливо замечал – высшие сановники сплошь и рядом безбожно глупы и бестолковы.
А в это же время по настоящему ловкие и изобретательные люди (к каковым Судейкин совершенно справедливо относил себя самого) прозябают на средненьких должностях. И он решил эту несправедливость исправить, вознамерившись стать всесильным министром внутренних дел.
Увы, Судейкин не понимал исторической закономерности – в России человек умный и расторопный был во власти не правилом, а исключением (которое жизнь довольно быстро исправляла).
План Судейкина был прост. Георгий Порфирьевич уходит в отставку, а сразу после этого Дегаев организует серию терактов. Среди прочих должен был быть убит министр внутренних дел граф Толстой и великий князь Владимир. После этого, полагал Судейкин, напуганный разгулом террора император вновь призовет его, верного служаку, и не просто призовет, а назначит министром.
План был хорош, строен и логичен. Технически к его осуществлению Судейкин приготовился отлично. Не учел он лишь одну маленькую деталь – дело было не в Германии и не в Североамериканских штатах, а в России. А потому подвел человеческий фактор – Дегаев, главное действующее лицо, оказался разгильдяем и размазней.
Из-за нескольких глупейших ошибок соратники-революционеры стали подозревать его – Дегаев быстро раскис (хотя мог спокойно отвести от себя все подозрения) и раскрылся перед своими товарищами.
Дегаева решили пощадить при условии, что он самолично устранит своего шефа.
Развязка оказалась до обидного проста. Дегаев вызвал Судейкина ранее оговоренным сигналом на встречу на одну из конспиративных квартир охранки. Там подполковника ждали. Судейкина и его помощника насмерть забили ломами… Между тем, Дегаев благополучно скрылся и умер от старости за границей.
Вы думаете, это история кого-то чему-то научила? Ничего подобного.
Евно Азеф
Когда-то имя этого эсера наводило ужас на всех сановников Российской империи. Азеф возглавлял Боевую организацию – самое страшное оружие грозной партии социал-революционеров (унаследовавших террористическую тактику народовольцев). При этом он сотрудничал с охранкой, став, пожалуй, самым знаменитым провокатором за всю российскую историю.
В полицейские осведомители он был зачислен еще в 80-х годах XIX века с окладом 50 целковых в месяц.
Возглавив, под покровительством полиции, тайную эсеровскую армию террористов, он отнюдь не стремился распустить ее или на худой конец парализовать ее деятельность, предотвращая теракты.
Напротив, государева служба никак не помешала Евно Фишелевичу организовать в 1904 году убийство министра внутренних дел Плеве, а в 1905 году – дяди императора и генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея.
Азеф понимал: чем мощнее будет авторитет Боевой организации, тем больше заплатят агенту Азефу. А его покровители понимали и еще одну штуку – чем более царь будет напуган террором, тем в большей зависимости окажется от них самих.
Время от времени стражи порядка совместно с Азефом делали Николаю II приятные подарки, например, раскрывали покушение на особу Государя императора, которое… готовил сам Азеф!
Это была неплохая тактика – вначале показать опасность (убийство великого князя Сергея), а потом продемонстрировать собственную эффективность (спасли Его Величество).
В конце концов, Азеф обнаглел настолько, что потерял всякую осторожность. Известный деятель революционного движения Бурцев, заметив некоторые подозрительные детали, провел собственное расследование и убедился в провокаторстве Азефа. Но… вожди эсеров, проживавшие за границей, не поверили Бурцеву!
Знаменитый Борис Савинков, в ту пору набравший большой авторитет в Боевой организации, в своих воспоминаниях признается, что сам долго не мог поверить в предательство Азефа (поначалу не верили даже показаниям бывшего директора департамента полиции Лопухина, который, выйдя в отставку и обидевшись на петербургское начальство, решил «сдать» провокатора революционной братии).
Дело ловкого жулика несколько раз разбиралось так называемыми эсеровскими судами, на которые Азеф вполне спокойно являлся и безмятежно оправдывался.
В конце концов, тугодумы эсеры разоблачили Азефа, но к тому времени (заранее об этом предупрежденный) он скрылся.
Поп Гапон
Поп был не самым опасным, но зато, пожалуй, самым известным провокатором – о нем было написано во всех советских учебниках истории.
Сотрудником политического сыска он стал в 1903 году (завербован начальником особого отделения Департамента полиции Зубатовым).
Зубатов полагал, что сможет при помощи созданного Гапоном кружка контролировать стачечное движение. В результате дело дошло до Кровавого воскресенья – поп лихо вступил в союз с эсерами и превратил мирную демонстрацию в побоище. После январских событий Гапон (по заданию «кураторов») пытался узнать о законспирированных членах Боевой организации эсеров.
С этой целью он встретился с членом партии социал-революционером Рутенбергом, некогда вытащившим его едва живого на руках из каши Кровавого воскресенья. Гапон стал убеждать боевого товарища выдать террористов.
Но Рутенберг, подозревая, о чем пойдет разговор, заранее разместил в соседней комнате рабочих-эсеров, которые, убедившись, что Гапон провокатор, тут же судили его и повесили.
Богров
Нередки были случаи, когда сановники при помощи террористов попросту сводили личные счеты. 1 сентября 1911 года в театре двумя выстрелами в упор был смертельно ранен премьер-министр Столыпин. Убийцей оказался сотрудник охранки некто Богров. Следствие по делу Богрова шло всего 6 часов, потом скорый суд и казнь.
Такая прыть в устранении исполнителя стала понятна только в ходе дополнительного расследования, назначенного Николаем II. Из-за спины Богрова стали выглядывать широкие золотые погоны генерала Курлова – товарища министра внутренних дел, заведующего полицией и командовавшего отдельным корпусом жандармов.
Таким образом партия реакционеров и интриганов устранила не в меру ретивого реформатора.
Столыпинские преобразования не нравились в России очень многим. Их общий смысл сводился к перекройке на капиталистический лад – кто не работает, тот не ест (социалисты напрасно взяли себе эту формулу, ибо она соответствует чему угодно, но только не социализму). А работать по-западному в России мало кто желал. И противников у столыпинских реформ было немало – от пьяниц-забулдыг в деревне до вороватых петербургских сановников.
Надо сказать, что практика устранения неугодных руками революционеров началась не со Столыпина. В 1909 эсер Петров добровольно заявил о желании сотрудничать с полицией. 19 декабря 1909 года он вызвал на конспиративную квартиру товарища министра внутренних дел, но явился лишь начальник Петербургской охранки полковник С.Г. Карпов. Мина была заложена в стол. Неожиданно Карпов попросил сменить несвежую скатерть и сдернул ее. Каково же было удивление полковника, когда он увидел прикрепленные к крышке стола провода. Однако сделать он уже ничего не успел, раздался взрыв…
После теракта ходили устойчивые слухи, что Петров был марионеткой генерала Герасимова, который пытался расчистить для себя место товарища министра и лишь по случайности не реализовал свой замысел.
Малиновский
От одних революционных титулов этого человека голова может пойти кругом. Член ЦК РСДРП(б), руководитель Думской фракции эсдеков, без пяти минут (партийное решение об этом было принято) представитель РСДРП(большевиков) в Интернациональном социалистическом бюро, один из руководителей всей партийной, особенно легальной, работы в России. В его компетенцию входил подбор и расстановка агентов ленинского ЦК в России.
У Малиновского была и еще одна должность – по совместительству он был одним из самых высокооплачиваемых провокаторов Российской империи с окладом в 700 рублей (министр получал 500). Когда товарищ министра внутренних дел Джунковский решил, что провокатор в Государственной думе это слишком, Малиновский получил отступных за эту должность 6000 рублей и уехал заграницу.
Чем же занимался Роман Вацлавович помимо своей основной деятельности – писания доносов (кстати, их он написал 88 штук – из-за него, в частности, в Сибирь отправили Сталина)? Роман Вацлавович легализовывал большевистскую прессу. Так сказать, нес печатное слово революционеров в массы. Думаете, шефы из жандармерии ему в этом препятствовали? Нет. Газета «Наш путь» выходила с 1913 года.
Причем Департамент полиции прекрасно понимал, чем это грозит. Вице-директор департамента полиции даже пытался вносить какие-то исправления… в гранки речей Ленина (!), но это мало влияло на дух газеты, призывающей силой оружия свергнуть царя.
Правда, Малиновскому повезло меньше, чем Азефу и Дегаеву. Ленин очень любил Малиновского, но порядок есть порядок – когда провокаторство выявилось, пришедшие к власти большевики его расстреляли.
Помимо этих «прославленных» провокаторов, были еще десятки и сотни помельче. Революционное движение в России можно было назвать подпольным весьма условно – на самом деле, оно почти полностью контролировалось полицией и жандармами.
Последние, вероятно, считали себя ловкими и изворотливыми. Но история дико расхохоталась им в лицо. Поощряя ради денег, чинов и званий революционеров-подпольщиков, они не замечали, как крепнет главная сила революции – социалистическая идеология.
Господа царские спецслужбисты не поняли, что настоящая политическая сила состоит не в килограммах динамита и не в наганах, не в подпольных ячейках и террористических группах, а в ИДЕОЛОГИИ, постепенно захватывающей умы масс.
Когда пришел 17-й год никто ничего не мог поделать, потому что поднялась волна, против которой все тайные картотеки и оперативные хитрости были бессильны.
В современном мире в каком-то смысле повторяется русская дореволюционная история. Западные спецслужбы который год хитроумно интригуют с исламскими фундаменталистами (а-ля «Аль-Кайда»).
По какому-то ужасающему недоразумению человечество основные свои надежды в борьбе с «мировым терроризмом» возлагает на разведки и контрразведки (хотя именно они очень часто и дают жизнь террористам). Между тем, в исламском мире крепнет идеология крайнего, радикального ислама. И чем больше ее подавляют, тем больше сторонников она приобретает.
История XX века во многом была определена в 17-м году. Прошлый век стал веком коммунизма. Как знать, не станет ли век двадцатый первый мрачным веком радикального исламского фундаментализма…
