Личную охрану Сталина возглавлял Николай Сидорович Власик, к которому даже всегда подозрительный и недоверчивый вождь за долгие годы службы постепенно проникся доверием.
Никаким влиянием на Власика Берия не пользовался. Более того, с какого-то момента они стали врагами.
Первая открытая стычка Власика с Берия происходит в 1947 году. Власик докладывает Сталину о разворовывании государственного имущества на даче Берия. В результате, дача передается в ведение Главного управления охраны, что Берия воспринимает как личное оскорбление. В ответ его люди арестовывают некоего Федосеева, подчиненного Власика, который дает показания о… готовящемся покушении на Сталина. Организатором «покушения» Федосеев называет… Власика.
От этой явно поддельной информации Сталин попросту отмахнулся, строго потребовав от Берия прекратить интриги и сосредоточиться на проекте №1 (производство первой советской атомной бомбы).
Тем не менее, война продолжается.
В начале 50-х не без участия Власика начинается разгром «бериевского клана» в Грузии. Власик активно поставляет информацию для так называемого «мингрельского дела», в котором затрагиваются близкие Берия люди и которое при желании очень легко можно повернуть против самого Берия.
Но начальник охраны явно переоценивает свое влияние. После успешного завершения «атомного проекта» Берия укрепляет свой авторитет в глазах Сталина. Кроме того, в мире становится все более неспокойно. Из различных источников в Кремль поступают сведения о том, что в Вашингтоне всерьез рассматривают возможность массированного ядерного удара по СССР. В такой ситуации Сталину нужны крупные личности и жестокие (но умные и способные) руководители вроде Берия.
Влияние Берия возрастает. Практически полностью оформился его союз с Маленковым. Жданов умер, «ленинградцы» расстреляны, Молотов не у дел, а Хрущев предпочитает разыгрывать дурака и держаться в тени. В этих условиях серьезно противостоять связке Берия–Маленков никто не может.
В 1952 году комиссия ЦК ВКП(б) под председательством Маленкова бесцеремонно вторгается в «вотчину» Власика. На десятках вверенных ему объектов были обнаружены дичайшие нарушения – повальное пьянство и воровство среди правительственной охраны и обслуги, сомнительные финансовые махинации, крупные недостачи. До поры до времени Власик спокоен – он твердо рассчитывает на покровительство Сталина. Но… неожиданно его отстраняют от должности, однако не арестовывают, а ограничиваются высылкой в провинцию на унизительную должность начальника лагеря.
Впрочем, разжалованный Власик еще представлял опасность. Сам он, конечно, уже ничего сделать не мог. У Власика не осталось ни влиятельных друзей, ни возможных покровителей. За исключение одного – самого Сталина.
В любой момент Вождь мог простить своего старого охранника и вернуть обратно в Москву. Всем был памятен пример Маленкова, который был удален от дел, фактически сослан и буквально ожидал ареста и расстрела. Но неожиданно Сталин не только оставил Маленкову жизнь и свободу, но и возвратил его обратно на самую вершину кремлевской власти.
Берия понимал: если с Власиком произойдет нечто подобное, то генерал-охранник, безусловно, начнет мстить. И самое главное – тогда Берия вновь потеряет контроль над охраной Вождя. А значит…
Рисковать ни Берия, ни Маленков не могли. Власика необходимо было полностью и ОКОНЧАТЕЛЬНО дискредитировать в глазах Сталина. И тогда возникает идея – привязать его к «делу врачей».
Один за другим Сталину направляются специальные материалы – деятельность «врачей-вредителей» была невозможна без содействия личной охраны.
Когда «дело врачей» только-только разворачивалось, Власик упрямо твердил: «Все лекарственные препараты, которыми пользовались члены правительства в Кремлевской больнице, подвергнуты экспертизе. Отравляющих веществ в них не обнаружено!»
Конечно, ничего другого он и не мог сказать. Признать правильность обвинений в адрес врачей означало одно – самому расписаться как минимум в преступной халатности. Но в данном случае Власик не только выгораживал себя – он прекрасно знал, что обвинения, предъявленные «врачам-вредителям», абсолютно абсурдны.
Но на Сталина действуют аргументы Берия. Кажется, что одного намека на причастность к «делу врачей» достаточно, чтобы вызвать сталинский гнев. В декабре 1952 года Власика арестовывают.
В конце того же 1952 года Берия удается еще одна комбинация, многим в ту пору казавшаяся невозможной. Он добивается устранения из ближнего круга Вождя человека, которого совершенно справедливо называли «тенью Сталина».
Александр Поскребышев долгие годы оставался одним из самых доверенных лиц правителя СССР. Поскребышев руководил его личной канцелярией и курировал так называемый «особый сектор».
Особый сектор, не прописанный ни в каких регламентах, тем не менее, имел ключевое значение в обеспечении безопасности Сталина. Ни ГПУ, ни НКВД, ни МГБ никогда не имели на него никакого влияния. ЦК партии также не имела отношения к особому сектору. Поскребышев и его подразделения стояли как бы вне общей системы. И это было абсолютно логично.
В ведении бессменного сталинского «секретаря» находились архив и особо секретная переписка Вождя. Поскребышев, наверное, был единственным человеком, который доподлинно знал, с кем и когда встречался кремлевский правитель. И он единственный, кто пользовался исключительной привилегией делать короткие записи о сути обсуждений, которые велись на самом кремлевском олимпе – на заседаниях Политбюро ЦК (вести полноценные стенограммы Сталин запрещал).
Непосредственным поводом для атаки на Поскребышева явилось исчезновение некоего секретного документа из личного архива Сталина. Берия (который, судя по всему, и организовал «пропажу») удалось повернуть дело таким образом, что единственным виновником произошедшего оказывался Поскребышев. И как только Берия заметил, что в монолите сталинского доверия появилась трещина, в дело пошла «тяжелая артиллерия» – Поскребышева стали активно «подтягивать» все к тому же «делу врачей». И Вождь… убирает своего бессменного помощника.
Почему?
Зададимся вопросом: почему всегда осторожный и недоверчивый Сталин неожиданно отказался от двух старых и проверенных помощников?
Этот вопрос уже не раз задавали исследователи жизни «Вождя народов».
Каждый отвечал на этот вопрос по-разному.
Кто-то видел причину в том, что Сталин постарел и устал. Сказывались годы и страшные нервные перегрузки военной поры. Версия эта, впрочем, не выдерживает никакой критики.
Конечно, Сталин постепенно слабел физически. Но история убедительно доказывает – ни старость, ни физическая немощь никогда не препятствовали энергичному управлению государством.
Президент Рузвельт был тяжело больным инвалидом. Но это не помешало ему вывести Америку из великой депрессии и привести ее к победе во Второй мировой. Звездный час Черчилля наступил тогда, когда ему уже было далеко за шестьдесят, а с политической арены он удалился лишь после восьмидесяти. Знаменитый послевоенный канцлер Германии Конрад Аденауэр стал канцлером в 73 года и оставался им до 87 лет.
Ум Сталина (и это подтверждают все – и враги, и друзья) сохранял гибкость и абсолютную ясность до самых последних дней.
Поэтому вряд ли что-то в поведении Вождя можно было объяснить мнимой «усталостью».
Еще более экзотическую версию выдвинул Эдвард Радзинский.
Согласно Радзинскому, Сталин якобы… готовил Большую войну с Западом. И в преддверии этой войны он планировал грандиозную чистку, жертвой которой должна была пасть вся «старая гвардия». На смену ей Сталин будто бы хотел выдвинуть абсолютно новое поколение, способное выиграть последнюю и решительную битву с капиталистическим лагерем.
По Радзинскому получается, что Сталин хотел убрать всех – и Берию, и Маленкова, и Власика, и Поскребышева, и Молотова… Ошибся же он лишь в порядке устранения, за что и поплатился жизнью.
«Дело врачей» и вовсе трактуется Радзинским как некая прелюдия к мини-холокосту в СССР (антисемитская кампания с последующим выселением всех евреев… в Сибирь). Этот мини-холокост (внимательно следите за полетом мысли известного драматурга) должен был привести… к взрыву возмущения в США и стать прологом Большой войны, «подготовлявшейся» Сталиным.
Между прочим, одна из глав книги Радзинского так и называется – «несостоявшийся апокалипсис». Имеется в виду, что смерть Сталина предотвратила якобы планировавшееся им вооруженное нападение на Европу и США (т.е. термоядерный конфликт).
Впрочем, как и в отношении иных своих смелых гипотез, никаких конкретных доказательств в поддержку этой версии драматург не приводит.
Версия Радзинского отлично укладывается в сложившуюся в последние годы традицию представлять Сталина не только тираном, но и агрессором.
Начало ей положено знаменитым «суворовским ледоколом», сообщившим «граду и миру» о том, что Сталин первым планировал напасть на Гитлера. Это почему-то ставилось Сталину в вину.
Не вдаваясь в дискуссию с Суворовым-Резуном, зададим лишь один вопрос: что было бы плохого, если бы Сталин действительно ударил первым. В истории нет сослагательного наклонения, и все же… Можно утверждать, что если бы неожиданным ударом германский нацизм был сокрушен в 1941 году, то не было бы ни гибели миллионов в ходе боевых действий, ни освенцимов, ни хатыней, ни холокоста. Так что, если Сталин даже и готовился нанести удар первым, то вряд ли его в этом можно обвинять.
Что же касается экзотической версии Радзинского, то родить ее могла лишь буйная фантазия человека, склонного к театральным эффектам.
Ядерная война не могла входить в планы Сталина по одной простой причине – в этот период СССР все еще был значительно слабее США. Что же касается якобы планировавшегося «выселения евреев», то это и вовсе смешно. Если бы Сталин желал найти повод для войны, то ему незачем было прибегать к столь странным и изощренным трюкам. В условиях тогдашней напряженности (на Корейском полуострове США ведут войну с нашими союзниками – китайцами и северокорейцами) никаких особых поводов не требовалось – любая маленькая «спичка» спокойно могла разжечь «пожар мировой».
Судя по всему, Сталин действительно намеревался сокрушить капиталистическую систему, но отнюдь не военным путем.
Западный мир в это время переживает острейший кризис. Трещит и разваливается старая колониальная система. Сталин предчувствует грозовые раскаты национально-освободительных революций в Азии, Африке и Латинской Америке. Старые европейские демократии находятся в глубокой прострации – Британия держится на плаву лишь благодаря поддержке США, Францию и Италию лихорадят постоянные кризисы. При этом влияние компартии по-прежнему чрезвычайно велико в обеих странах.
И кремлевский вождь видит стратегическую задачу – СССР должен стать во главе поднимающегося национально-освободительного движения
В ту пору для этого имелись все предпосылки. В глазах азиатских и африканских народов поработителями выступали именно европейцы – Советский Союз, никогда не имевший заморских колоний и только что вынесший на себе вся тяготы Великой войны, казался им образцом для подражания.
Почти всюду национальное движение шло рука об руку с движением социальным. Перед пробуждающимися от колониального рабства народами вставал вопрос не только о независимости, но и о том, как жить после ее обретения. Кому будут принадлежать земля и недра? И, опять-таки, образцом здесь мог выступать именно СССР.
Поэтому Сталин готовил страну к величайшей в истории схватке – не военной, а политической и идеологической. Его внимание целиком и полностью было захвачено грандиозностью предстоящих событий, которые Сталин чувствовал гораздо острее, нежели его соратники.
И их, соратников, он оценивал именно с этой точки зрения – готовы ли они к сверхнапряжению грядущей битвы.
Вряд ли Сталин верил в то, что Власик сознательно помогал его мнимым убийцам, – он слишком хорошо знал Власика. Но вот поверить в халатность Власика он вполне мог. И в преддверии больших сражений он не мог и не желал терпеть рядом с собой людей, погрязших в мелком воровстве и бытовом пьянстве.
Берия отлично знал это качество Сталина. И прекрасно сумел им воспользоваться.
К концу 1952 года вокруг Сталина уже не остается ни одной фигуры, независимой от Берия. В это время Вождь вполне здоров, бодр и работоспособен. Но жить ему остается всего несколько недель…
