Мир переживает острый финансовый кризис. Он настолько серьезно бьет по экономикам всех стран, что впервые за современную историю лидеры 20 ведущих государств начали собираться вместе для выработки путей его преодоления.
Сможет ли хоть одна страна избежать последствий кризиса? Вопрос так больше не стоит. Проблему надо формулировать иначе. Как выбрать такую стратегию, чтобы выйти из кризиса не хилым и истощенным, а более сильным и динамичным?
В период кризисов «места под солнцем» внезапно освобождаются. И занять их могут те фирмы или страны, которые станут действовать умнее и решительнее других.
Конечно, все прекрасно понимают, что государство в это время тоже не «спит в шапку». Какие же меры оно предпринимает? Какие инструменты использует, чтобы выйти из кризиса здоровым и конкурентоспособным, а не ослабленным, с расстроенной экономикой и финансовой системой?
Либеральный вызов и социальный ответ
Корень нынешних финансовых проблем в том, что банки предоставляли деньги слишком большому количеству людей и слишком многим компаниям, которые этого не заслуживали. Так, американские банки выдавали пользователям кредиты на строительство жилья, приобретение автомобилей и других потребительских товаров, не имея для этого достаточно оснований.
Хотя банк видел, что клиент может погасить кредит на приобретение дома в размере, скажем, 350 тыс. долларов, он предлагал взять ссуду в 700 тыс. Иными словами, размер выдаваемого кредита был больше, чем реально человек мог бы погасить. Расчет делался на будущий рост благосостояния заемщика.
Еще одна причина – отсутствие межбанковской координации. Так, взяв кредит под покупку дома в одном банке, можно было под залог этого дома, за который еще не был выплачен кредит, брать заем в другом банке. Потом можно было идти в третий банк, брать кредит под залог второго дома, за который также еще не был выплачен кредит, и покупать третий дом и т.д.
К настоящему времени банки уже списали около триллиона долларов потерь, но, по оценкам, объем плохих кредитов в мире насчитывает еще порядка 1,7 триллиона.
Однако если с причинами кризиса все более или менее ясно, то с путями его преодоления далеко не все так очевидно. Мнения здесь высказываются диаметрально противоположные.
На инвестиционном форуме в Лондоне, который проходил в период начала мирового финансового кризиса, я обсуждал перспективы инвестиций в белорусский «хай-тек» с двумя американскими бизнесменами. Естественно, тема кризиса также не могла пройти стороной.
Так вот, один из них высказал мнение, что банкротство «General Motors» – катастрофа для американской и мировой экономики.
«Это потянет за собой банкротство огромного количества небольших компаний и фирм, поставляющих для американского гиганта разного рода продукцию – от шин до деталей двигателей и подушек безопасности. А эти же поставщики работают и для других автомобильных концернов. И тогда пойдет цепная реакция банкротств всего американского автопрома, – довершил свой прогноз американский бизнесмен. – А это уже будет серьезнейшей проблемой не только американского, но и всего мирового автомобилестроения, так как в эпоху глобализации одни и те же поставщики работают и для американцев, и для немцев, и для французов, и для японцев…»
«Было бы здорово, если бы «General Motors» обанкротился, – неожиданно высказал совершенно иную точку зрения его собеседник. – И чем раньше это произойдет – тем лучше. В этом случае новый собственник сможет списать со счетов предприятия все социальные нагрузки, которые предприятие несет, закрыть неэффективные производства и передать их «на сторону» другим, более эффективным собственникам. Только в этом случае американские производители автомобилей смогут вернуть себе конкурентоспособность… Мне не хотелось бы, чтобы Америка походила на Японию, где благодаря фактически отсутствию банкротств компании не могут списать пассивы и потому уже на протяжении 15 лет в стране продолжается рецессия, которой не видно конца».
…Когда в Конгрессе США обсуждался план помощи компаниям «Chrysler» и «General Motors», мнения и парламентариев, и рядовых американцев разделились примерно поровну. «Ford» от финансовой помощи отказался…
Инвестиции или стимулирование спроса?
В период кризиса предприятия, корпорации, банки и инвестиционные фонды, чтобы не потерять конкурентоспособности, начинают выдвигать толковых людей и привлекать их в управление. Во многих странах начинают работать антикризисные комитеты, состоящие из представителей политической элиты, деловых кругов и академической среды.
Это не чья-то прихоть. Из простой блажи этот вопрос превращается в проблему выживания предприятия и сохранения национальной конкурентоспособности. В странах с развитым фондовым рынком такая тенденция особенно заметна. Так, биржевые котировки США резко поднялись на 500 пунктов, когда было объявлено, что министром финансов и руководителем экономической команды нового президента страны стал авторитетный глава Федерального банка Нью-Йорка Тимоти Гейтнер.
На фоне общего спада и уныния пока мало кто замечает, что уже появляются и предприятия, и даже банки, биржевые индексы которых начали стремительно расти. Поэтому очень скоро мы услышим имена и торговые марки, которые станут таким же синонимом эффективности, высоких технологий и инноваций, как «Microsoft», «Sony», «Nokia», «Siemens» и др.
Например, акции компании «LinkedIn», специализирующейся на использовании сетей среди различных групп специалистов, за последние три месяца выросли почти в два раза. Почти такие же результаты продемонстрировали и другие «сетевые» компании – «Xing» и «Plaxo», которые представляют собой не только новые формы финансовых и образовательных услуг, но и новый социальный феномен.
Пошли вверх акции швейцарского фармацевтического концерна Roche и торговой сети «Wal-Mart». В хорошем экономическом состоянии находится Bank of America. Удовлетворен и наш инвестор, в начале кризиса столкнувшийся со сложной дилеммой: инвестировать в людей, которые, как известно, составляют основу любой программистской компании, или в строительство первого здания Парка высоких технологий.
«Мы ведем переговоры с университетскими и пенсионными фондами, и, надеюсь, на фоне просчетов крупнейших инвестиционных фондов на Уолл-стрит нам скоро доверят в управление серьезные финансовые ресурсы».
Стимулирование внутреннего спроса и деловой активности
При низком банковском проценте люди не держат денег в банке, а тратят их на покупки. Компании, выпускающие товары, имея доступ к дешевым деньгам, разворачивают производство товаров для удовлетворения потребительского спроса. Именно в этом видят рецепт оживления мировой экономикимногие страны мира. А потому большинство центральных банков начали снижать ставки по кредитам.
Так, Центробанк Евросоюза снизил ставку до 2,5% годовых. До такой же цифры снизил ставку и Центробанк Китая. А в США, Великобритании и Японии ее сделали практически нулевой.
Для стимулирования промышленного производства Центробанк Китая не ограничился снижением процентной ставки. Он пошел на то, чтобы сократить на один процент объем активов, которые большие банки обязаны держать в качестве резерва. Для более мелких банков требования к содержанию резервов были снижены еще значительнее – на 2%. Эта мера дала возможность банкам предоставлять больше средств лиц.
В связи с тем, что людям становится невыгодно хранить деньги, из банковской системы «вымываются» вклады частных лиц. Отчасти восстановить их можно работой печатного станка. Для основных резервных валют – доллара, евро, английского фунта или японской иены – это нормально, так как эти страны определяют сегодня мировую финансовую систему.
При этом, естественно, раскручивается инфляция. Однако при данной стратегии это даже хорошо, так как инфляция – еще один фактор, который толкает население к покупкам и тем самым стимулирует производство товаров.
Но «дешевые» деньги имеют один недостаток: идет финансирование практически всех без разбору проектов, даже малообеспеченных и низкорентабельных.
Собственно говоря, в слишком «дешевых» деньгах и заключалась основная причина нынешнего финансового кризиса.
Инвестиции как фактор преодолениЯ кризиса
Сразу скажу – это даже хорошо, что белорусский форум в Лондоне по времени совпал с началом кризиса. Потому как в период кризиса инвестиции – ключевой фактор обеспечения деловой активности и занятости населения. Государства в этот период начинают серьезно бороться за привлечение инвестиций и стимулирование бизнеса.
Как известно, Беларусь не стала понижать ставки по кредитам. Напротив. Опасаясь ухода капитала, Центробанк России и Национальный банк Беларуси увеличили процентную ставку. Вслед за нами на такой же шаг пошли Венгрия и Исландия.
Какими преимуществами обладает такой подход?
Во-первых, он должен повысить уровень сбережений граждан. При высокой процентной ставке деньги не тратятся на покупки, а остаются в распоряжении банков. Последние могут использовать эти деньги на кредитование производств.
Во-вторых, высокие ставки по вкладам граждан и юридических лиц могут привести к тому, что на депозитах белорусских банков начнут размещать средства и зарубежные вкладчики.
Но здесь надо учитывать несколько факторов.
Во-первых, при высокой ставке кредитования невозможно поддерживать всех подряд, финансирование не может вестись «ковровым способом». В случае, если рентабельность предприятий окажется ниже банковского процента, то даже в краткосрочной перспективе это способно привести к проблемам для финансовой системы, что, в конце концов, может закончиться девальвацией национальной валюты и обесценением вкладов.
Поэтому при таком подходе поддержка оказывается лишь самым рентабельным предприятиям и тем, с которыми страна связывает свои конкурентные преимущества в будущем. С этой целью необходим переход от критериев «вала» (тем более что во многих отраслях он обеспечивался за счет банального роста цен на сырье и полуфабрикаты) к качественным оценкам – рентабельности, эффективности, энергоемкости и другим факторам.
Можно и нужно составить список предприятий, которым должна быть предоставлена господдержка, но этот список не может быть слишком длинным, так как при его составлении в любом случае будет присутствовать субъективный подход. Основными должны стать объективные критерии – прибыльность, выработка на человека и т.п.
Во-вторых, необходимо снижение налогов. Именно ослабление налоговой нагрузки может уравновесить высокую ставку рефинансирования и сохранить, таким образом, деловую активность, которая при высоком банковском проценте, по идее, должна идти на убыль. Снижение налогов позволит компаниям использовать дорогие банковские ресурсы.
На снижение налогов идут сейчас многие страны, даже те, которые избрали отличную от нашей антикризисную модель. Британское правительство сократило налог на добавленную стоимость (НДС) с 17,5 до 15%. По замыслу экономистов, это должно оказать стимулирующее воздействие на малый бизнес, который в значительной степени производит товары и услуги для внутреннего рынка.
Обама планирует существенное снижение подоходного налога для среднего класса и малообеспеченных семей опять все с той же целью – стимулирование потребления.
Но самым успешным примером подобного рода была экономическая политика президента Рейгана, вошедшая в историю под термином «рейганомика». За счет высоких банковских процентов в страну устремились серьезные финансовые средства со всего мира. Конечно, эти проценты надо было выплачивать. И не столько работой печатного станка. Для того чтобы компании продолжали брать в банке «дорогие» деньги и выплачивать по ним проценты, Рейган существенно уменьшает налоговую нагрузку, резко снижает административные барьеры при создании новых компаний, существенно упрощает условия ведения хозяйственной деятельности.
В результате он достигает главной цели: начинается бурное развитие предприятий – эффективных, интеллектуалоемких, высокорентабельных, способных выплачивать высокие проценты по кредитам. А трудоемкие, материало-, энергоемкие и другие «грязные» производства начали выноситься в страны с более дешевой рабочей силой, с более дешевым сырьем и энергетикой и низкими экологическими стандартами.
Рейган не просто снизил налоги, он существенно упростил систему. В результате резко уменьшились непроизводственные затраты, связанные с выполнением сложных бюрократических процедур. Огромная армия «офисного планктона», занятая бухгалтерией, ведением книг, заполнением множества форм и отчетностей, фактически сошла на «нет». А освободившиеся люди переквалифицировались в нужные для экономики страны специальности.
Ставка на сильных дает шанс, поддержка слабых – ведет в тупик
Почему рост мировой экономики начнется с США, а не, скажем, с Германии, Японии, Китая или России? Почему инвесторы ожидают, что оздоровление мировой экономики пойдет в той же последовательности, что и кризис?
Главная причина – предприятия в Штатах не содержат потенциальных безработных, которые получают зарплату, несмотря на то, что ничего не производят. В Америке, в отличие от Европы, нет мощных профсоюзов, которые заставили бы предпринимателя держать на производстве работников, не имеющих работы. Социальная роль предприятия ограничена тем, что оно платит налоги. На предприятия не возлагается задача содержать потенциально безработных, что особенно важно в период кризиса, когда надо думать в первую очередь о сокращении издержек.
Государство не помогает предприятию, а помогает людям через выплату пособий, которые те могут использовать при желании для переобучения. Это значительно сокращает государственные издержки, так как зарплата в себестоимости продукции составляет лишь 10–15%.
Как правило, в период кризиса предприятие ставит перед собой цель сохранить ключевой, квалифицированный персонал, который при плохом сбыте продукции занимается исследованиями и разработками новых товаров. Так, знаменитые «i-pod», «i-phone» и другие популярные модели, позволившие компании «Applе» заработать десятки миллиардов долларов, были разработаны в период кризиса 2001 года.
В тяжелые экономические времена предприятие вынуждено сокращать объемы производства, а накопленный запас прочности использует для сохранения наиболее важных и квалифицированных сотрудников. Низкоквалифицированные рабочие будут использоваться в США (и Китае) в основном в инфраструктурных целях – строительство дорог, мостов, ремонт школ, больниц и т.п. за счет бюджетных ассигнований.
Неквалифицированные кадры при этом не сидят на балансе предприятия. Обучить рабочего, который стоит на конвейере машиностроительного завода, строить дороги или возводить мосты – труда не составит и времени много не займет. Зато их использование на общественных работах, которые нужны и полезны стране, дает возможность увеличивать общенародное богатство, оценкой которого служит курс национальной валюты.
Наконец, Соединенные Штаты будут и дальше уходить в сторону все большей специализации и кооперации производств. За пределы крупных предприятий будут выноситься и передаваться в управление не только производство различных деталей и узлов, но и функции обслуживания – управление сбытом и снабжением, бухгалтерия, питание, уборка помещений, транспорт и другие функции.
Для белорусского Парка высоких технологий особый интерес представляет отказ крупных мировых корпораций от содержания собственных ИТ-подразделений и передача функций разработки программного обеспечения на сторону, то есть нашим компаниям.
Ясно, что отказ от замкнутого, полунатурального производства может явиться антикризисной стратегией и для крупных белорусских компаний, если они хотят обеспечить себе конкурентоспособность. Ведущие мировые корпорации начиная с 1996 года на 45% обеспечивали повышение эффективности своих производств только за счет применения информационных технологий. Остальные 55% приходились на другие факторы – размещение предприятий в странах с более дешевой рабочей силой, низкими экологическими стандартами, близостью к рынкам сбыта и дешевому сырью и т.п.
Необходим и отказ от перекрестного субсидирования. В Беларуси до сих пор существует много предприятий, которые живут не за счет выпуска продукции, а за счет сдачи площадей в аренду. Средства от вырученных арендных платежей направляются на поддержку предприятия.
По сути, предприятие при такой системе может выпускать что угодно – хоть «гнилой лом». При данной схеме, чем хуже работает предприятие, тем проще директору, хоть тот и создает видимость удержания предприятия «на плаву». Тем самым поддерживается иждивенчество и неэффективность.
Не так давно по интернету гуляла информация о предлагаемых китайским руководством на секретном заседании ЦК КПК мерах по выходу из финансового кризиса. Так вот, если верить комментариям, одной из таких мер был отказ от перекрестного субсидирования неэффективных компаний и оказание поддержки тем, кто имеет перспективы для развития.
Правительство лишает государственные предприятия права взимать аренду за неиспользуемые площади и направлять ее на поддержку неэффективных производств. Эту арендную плату государство забирает себе и использует на поддержку перспективных производств. При этом арендную плату для производственных предприятий можно и нужно даже снизить, что сделает более конкурентоспособной производимую арендатором продукцию.
А высвобождающуюся рабочую силу используют не для производства «гнилого лома» – никому не нужной продукции – а на строительство и модернизацию дорог, школ, больниц и других социально значимых объектов, не имеющих рыночной стоимости, но важных для государства и нужных обществу.
Более того, являясь общенациональным достоянием, эта созданная или модернизированная инфраструктура повышает, если можно так выразиться, общую «стоимость страны». Именно поэтому подобная стратегия сопряжена с ростом национальной валюты США.
Поддержку должны получать лишь предприятия, выпускающие конкурентоспособную продукцию. Это не значит давать им деньги для выпуска продукции на склад. Это, прежде всего, создание механизма кредитования потребителей белорусской продукции, причем не только в Беларуси, но и за рубежом. То есть наделить какой-то банк функциями экспортного. Захотел кто-то приобрести БелАЗ или МАЗ, а средств нет. Он, то есть потребитель, должен иметь возможность получить белорусский кредит.
«Купляйце беларускае!»
Говорить о развитии фондового рынка в ситуации, когда именно финансовая система явилась причиной мирового кризиса, вроде бы несвоевременно. Но для того, чтобы давать однозначные оценки, необходимо все-таки разобраться в природе фондового рынка.
Можно условно выделить два типа фондового рынка – спекулятивный и ориентированный на поддержку реального производства. Начнем со второго.
Возьмем Японию. Практически любой гражданин этой страны владеет акциями компании «Sony». Когда японец идет в магазин, перед ним стоит выбор, какой телевизор, компьютер или фотоаппарат купить – «HP», «Dell», «IBM», «Philips», «Sony» или «LG». Как вы думаете, какой он выберет?
Практически любой кореец владеет акциями «Samsung». Как вы думаете, какой мобильный телефон он приобретет?
Подобная система дала возможность этим компаниям обеспечить серьезный спрос на внутреннем рынке и выйти впоследствии на мировой уровень продаж.
Но есть рынок спекулятивный. Это когда торгуются акциями Газпрома, нефтяной компании или, скажем, «Норильским никелем». Здесь от акционера ничего не зависит. Ему не нужно приобретать никель, нефть или уран. Он никак своим кошельком не может воздействовать на формируемые цены на нефть, газ или другое сырье. Он не может повлиять и на объем выпуска продукции, так как это регулируется потребностями рынка и договоренностями между государствами.
«Трейдер» на бирже – обычный спекулянт, который пытается предвидеть, будет ли идти снижение цен либо их повышение.
Если говорить о Беларуси, то массовое владение акциями «Коммунарки» подтолкнет людей к покупке конфет именно этой фабрики. То же самое и в отношении «Милавицы», «Горизонта» – да мало ли каких еще белорусских производств. Акционирование же «Беларуськалия» ничего не даст – это будет обычный спекулятивный рынок.
Можно, конечно, апеллировать и к патриотическим чувствам. Но экономическая мотивация является куда более действенным инструментом.
G-20. Кто пойдет «своим путем»?
Накануне лондонского саммита его участники разбились на два лагеря. Первый, куда вошли США, Великобритания, КНР, Бразилия, Япония и Корея, выступал за то, чтобы стимулировать экономику деньгами.
Второй лагерь – Германия, Франция, Австралия, Италия и Нидерланды – настаивал за ужесточении регулирования финансового рынка и против вливания дополнительных средств в экономику, опасаясь увеличения государственного долга.
Особняком стояла российская делегация, привезшая в Лондон самые радикальные предложения: «новую архитектуру финансовых отношений» и «новый мировой финансовый порядок», диверсифицированную систему резервных валют и финансовых центров – и тому подобные идеи, порожденные «чистым разумом».
Таким образом, кризис, по мнению России, проистекает не из присущего любому, даже самому полезному и эффективному механизму свойства ломаться, а из его изначальной порочности и неадекватности. Потому следует не скорректировать правила игры, а придумать принципиально новые.
Однако компромисс все-таки был найден. Правда, без учета мнения России. Страны согласились с тем, что надо установить более жесткий контроль над деятельностью системно важных хедж-фондов, большинство из которых зарегистрировано в оффшорных зонах, и поставить под жесткий контроль деятельность различных рейтинговых агентств.
На борьбу с экономическим кризисом было решено выделить около 1,1 триллиона долларов (большую часть получит МВФ). На поддержание мировой торговли – еще 250 млрд. (через механизмы ВТО).
Таким образом, был найден компромисс между двумя группами стран. Российские предложения о создании наднациональной валюты слушать не стали. На сегодняшний день ничто не свидетельствует о том, что какая-то абстрактная расчетная единица способна играть роль мировых денег, не будучи обязательной к приему ни в одной стране.
Мир ожидают большие перемены. Многое придется переосмыслить. Будет ли мировая экономическая система характеризоваться господством «бегемотов» – огромных коммерческих банков или корпораций – или в экономике найдется место тем, кто будет использовать шанс финансировать великие инновации будущего? Станем ли мы ориентироваться на абстрактные цифры, или начнем изобретать и внедрять новые виды продукции, рисковать и производить новые детали и изделия?
Ответа, думаю, ждать уже недолго.
