3 октября 1849 года в Балтиморе, штат Мэриленд, наборщик местной газеты «Балтимор Сан» Джозеф У. Уокер шел исполнить гражданский долг. Мэриленд избирал своих представителей в конгресс и законодательное собрание штата, а Балтимор – шерифа.
Неподалеку от таверны, служившей избирательным участком, Уокер наткнулся на беспомощного человека – изрядно заросшего, немытого. Он помог ему разместиться за столом в таверне и поинтересовался, есть ли у него в городе близкие. Несчастный, подумав, назвал имя Джозефа Э. Снодграсса, редактора журнала, а затем свое. Уокер отправил Снодграссу короткую записку сообщить, что в его помощи нуждается некто Э.А. По.
Четыре дня спустя великий писатель Эдгар Аллан По скончается по неизвестной причине, так и не поведав, что с ним случилось, куда делись его вещи и где он провел дни накануне появления на улицах Балтимора 3 октября… Смерть писателя удивительно похожа на его леденящие душу истории.
Эдгара Аллана По заслуженно называют величайшим американским поэтом. Но и как прозаик он достиг многого, балансируя на той неуловимой грани, которая позволяет творить искусство одновременно массовое и высокое. Его новеллы пользовались популярностью, но всю жизнь он оставался беден. Его преследовали тяжелые болезни и смерти близких. Жизнь его оказалась короткой, а фантазии на грани безумия стали отдушиной, попыткой убежать от неудач, враждебности и нищеты. Настоящее признание нашло его только после кончины.
Судьба поэта
Будущий писатель появился на свет 19 января 1809 года в Бостоне. Мать, Элизабет Хопкинс, была актрисой. Отец, Дэвид По, студент юридического факультета, бросил учебу ради театра. Кроме Эдгара в семье были еще двое детей: старший брат Уильям Генри Леонард и младшая сестра Розали.
Дэвид По бросил семью, когда Эдгару было немногим больше года и, по некоторым данным, вскоре умер. Год спустя Элизабет скончалась от чахотки и дети остались сиротами. Их приютили три разные семьи.
Эдгара взяли к себе торговец хлопком и табаком Джон Аллан и его жена Френсис. Это была уважаемая зажиточная семья из Ричмонда. Френсис обожала Эдгара, но Джон относился к нему прохладней. Они не усыновили его официально: второе имя писателя, Аллан, не имеет отношения к приемной семье – его Эдгару дали при крещении в 1812 году. Тем не менее мальчик получал от отчима заботу и внимание. У него были игрушки, лошадка, собаки, его учили в дорогом пансионе.
В колледже Эдгар увлекся чтением и сложением стихов, но Джон хотел сделать из него приказчика, который посвятит свою жизнь ежедневному труду в семейном магазине.
В 1824-м менингит лишил рассудка, а затем и жизни первую любовь поэта Джейн Стенард. После этого Эдгара долго мучили ночные кошмары. Предполагают, что именно тогда у него стало развиваться психическое расстройство, проявляющееся периодами апатии, манией преследования, мыслями о самоубийстве.
Через год у По завязались романтические отношения с Эльмирой Ройстер. Молодые люди собирались пожениться, но Джон Аллан запретил помолвку, а родные Эльмиры выдали ее замуж за богатого пожилого человека.
Джон отправил Эдгара в виргинский университет, но весьма ограничил в средствах. И юноша совершил роковую ошибку: попробовал добыть денег карточной игрой. Тогда-то у него и развилось пристрастие к спиртному. К своей досаде, он обнаружил, что пьянеет буквально от одного бокала. Разумеется, вскоре молодой человек влез в большие долги. Есть свидетельства, что Эдгар подделал подпись Джона Аллана на векселе. И тот отказался платить по счетам.
Эдгар попытался устроиться в Бостоне. Здесь издали книгу его ранних стихов, практически детских, написанных в возрасте 12 – 14 лет. За ним последовали еще два сборника. Но денег поэзия приносила мало, и Эдгару пришлось поступить на военную службу, а затем – в военную академию Вест-Пойнт.
В этот период он пережил еще одну утрату – смерть забрала его приемную мать Френсис Аллан.
Окончательно разругавшись с Алланом, По сознательно довел дело до отчисления из академии и снова оказался в нищете. Когда осенью 1833 года его рассказ «Рукопись, найденная в бутылке» выиграл премию в 100 долларов, автор голодал в прямом смысле.
Эдгар постоянно переезжал от одного родственника к другому. В 1830-м он осел в Балтиморе у тетушки Мэри По Клемм, где познакомился со своей кузиной Вирджинией. Между молодыми людьми вспыхнули чувства. 12 сентября 1835 года был тайно заключен брак: почти все родственники (кроме тетушки) были против свадьбы бедной девицы и бездельника, тем более что невесте было лишь 13 лет.
Молодой муж был окрылен и бесконечно счастлив, полон любви и нежности. Однако в январе 1842 года Виржиния заболела чахоткой. Смерть забрала ее в январе 1847-го, и По впал в очередную затяжную депрессию.
«С каждым новым обострением болезни я любил жену все нежнее и все отчаяннее держался за ее жизнь. Но, будучи от природы человеком чувствительным и необычайно нервным, я временами впадал в безумие, сменявшееся долгими периодами ужасного просветления. В этих состояниях совершенной бессознательности я пил – один господь знает, сколько и как часто… Ужасных и бесконечных колебаний между надеждой и отчаянием – вот чего я не в силах был выдержать, полностью не утратив рассудка. С гибелью того, что было моей жизнью, я возродился к новому, но – боже милостивый! – какому же печальному бытию».
В те же году закрылся нью-йоркский Broadway Journal, печатавший произведения По, и Эдгар снова окунулся в нищету.
Последние дни
В июне 1849 года перед По замаячила надежда на финансовую стабильность. Он отправился в тур с лекциями о поэзии, рассчитывал собрать денег для выпуска нового литературного журнала. В Ричмонде он вновь встретил Эльмиру Ройстер (по мужу Шелтон). К этому времени она овдовела, и По снова начал ухаживать за ней. В конце июля он завел речь о свадьбе, в августе написал о своем намерении тетушке Мэри Клемм. Вдова не сразу согласилась на брак: ее беспокоила репутация алкоголика, тем более что По вновь сорвался.
В сентябре Эдгар присоединился к обществу трезвенников под названием «Сыны умеренности», и миссис Шелтон дала согласие на брак. Свадьбу назначили на 17 октября. Но По нужно было продолжить тур, к тому же в Филадельфии за редактирование сборника стихов миссис Лауд ему обещали 100 долларов, а в Нью-Йорке требовалось подготовить все к изданию журнала.
Вечером 26 сентября По зашел к Эльмире повидаться перед отъездом. Невеста отметила, что он был грустен и жаловался на лихорадку. Она предложила ему отложить поездку. Позже По посетил доктора Картера, попросил средство от лихорадки и прочел газету. Уходя, он унес трость Картера вместо своей. В этой трости был скрытый клинок, о чем поэт мог и не знать. Он зашел в ресторан «У Сэдлера», примечательный знаменитым объявлением: «В этом заведении тринадцать почтенных джентльменов заболели, объевшись черепаховым супом». Здесь По обнаружил знакомую компанию, с которой засиделся допоздна.
Пароход «Покахонтас» уходил в 4 часа утра, ложиться уже не имело смысла. Проведя ночь в застольных беседах, поэт отправился на пристань. Его провожало несколько друзей, позже отмечавших, что он был бодр и трезв.
Больше в здравом уме и твердой памяти его никто не видел. По взошел на борт парохода, чтобы исчезнуть, как исчезали его герои, и так же неожиданно появиться в другом месте, в чужой одежде, не представляя, где он был, что с ним случилось.
В Балтиморе
Редактор Джозеф Э. Снодграсс развернул записку:
«Уважаемый сэр! Около избирательного участка 4-го округа, что в таверне Райана, сидит довольно потрепанный джентльмен, который утверждает, что его зовут Эдгар А. По, и, похоже, находится в ужасном состоянии, и он говорит, что знаком с вами – уверяю, он нуждается в немедленной помощи. Ваш в спешке Дж. У. Уокер».
Снодграсс действительно обнаружил в таверне По: «Когда я вошел… то сразу узнал лицо того, кого я видел часто и знал хорошо, хотя застывшее-бессмысленное его выражение заставило меня содрогнуться. Блеск умных глаз совершенно исчез… На голове была шляпа – скорее всего, чужая; очевидно, что он оказался жертвой грабежа или обмана – поношенная, из пальмовой соломы, без ленты и грязная, дешевое пальто с чужого плеча, заношенные, неопределенно-серые кашемировые брюки, испачканные и мешковатые. На нем не было ни жилета, ни шейного платка… рубаха измята и сильно перепачкана».
Вещей при поэте было немного. Одежда, трость доктора Картера, ключ от сундука. Снодграсс хотел снять для По отдельную комнату в той же таверне, но приехавший кузен Эдгара мистер Херринг предложил перевезти его в больницу. Кстати, откуда Херринг узнал об обнаружении родственника – неизвестно.
«Он находился в совершенно бесчувственном состоянии, к экипажу мы несли его как труп, говорить не мог, бессвязное и бессмысленное бормотание – вот и все, что можно было расслышать». По перевезли в госпиталь Вашингтона и около 5 часов вечера передали доктору Джону Морану.
Первый вечер и ночь в больнице Эдгар провел без сознания, но пришел в себя около 3 часов утра. Он бредил, говорил бессвязно, беседовал с призраками, его мучили конвульсии, но он не пытался встать с кровати. Поставить диагноз Моран так и не сумел.
В пятницу 5 октября поэту полегчало. Он сообщил, что супруга ждет его в Ричмонде, но не знал, когда уехал оттуда, где был, что стало с багажом и одеждой. Врач ободрил По, что скоро он сможет вернуться к друзьям, но тот выпалил, что «самый лучший из друзей мог бы сейчас оказать ему лишь одну-единственную услугу – пустить пулю в его несчастную голову, что, видя, как низко пал, он готов провалиться сквозь землю». Этот внезапный приступ яростного отчаяния поразил доктора Морана.
Нельсон По, другой кузен поэта, пытался его навестить, но Моран решил, что беспокоить больного не стоит, позволив лишь передать все необходимое. По поместили в лучшую палату – возле жилых комнат семьи Моран. Ухаживать за ним взялась жена доктора.
В субботу поэту снова стало хуже. У него начались приступы, сопровождаемые бредом – две сиделки удерживали его от метаний. Эти вспышки сменялись минутами бессилия и просветления.
«Есть ли у меня надежда?», – спросил он у Мэри Моран. Та ответила, что доктор считает его положение очень серьезным. Она прочла поэту четырнадцатую главу Евангелия от Иоанна и решила сшить саван. В ту ночь По жаловался на жажду и несколько раз звал какого-то Рейнольдса.
К утру 7 октября он совсем ослабел, а около 3 пополуночи затих, было слышно только его дыхание. Затем он произнес последние слова, которые запомнила Мэри Моран: «Господи, спаси мою бедную душу» – и испустил дух.
Похороны состоялись уже на следующий день на кладбище Уэстминстер Холл в Балтиморе в присутствии всего 8 человек, включая кузенов Генри Херринга и Нельсона По и Джозефа Снодграсса. Панихиду отслужил преподобный Клемм, кузен покойной Вирджинии. Церемония заняла всего 3 – 4 минуты.
Что же с ним случилось?
Итак, По сел в Ричмонде на пароход «Покахонтас». Кораблик шел двое суток с кучей остановок по пути, на нем был бар, попутчики, случиться в пути могло что угодно. В субботу 29 сентября судно пришло в Балтимор. Здесь По должен был навестить друзей и вечерним поездом выехать в Филадельфию. Кузен Нельсон По искал следы Эдгара в Балтиморе, но не нашел.
Исследователи не сошлись во мнении, кто такой таинственный Рейнольдс и почему поэт отчаянно звал его. Возможно, он вспомнил Иеремию Н. Рейнольдса, редактора и исследователя, повлиявшего на создание Эдгаром «Повести о приключениях Артура Гордона Пима». Но в комиссии на четвертом избирательном участке состоял Генри Р. Рейнольдс, с которым По мог познакомиться незадолго до смерти. Наконец, есть предположение, что По звал своего кузена Херринга, но имя было услышано неверно.
Единственным свидетельством о последних днях По являются данные доктора Морана. Но важно отметить, что официальных медицинских документов врач не оставил. Зато он написал несколько статей и книгу, причем факты с каждой новой публикацией менялись. Он называл разное время прибытия По в больницу и разное время его смерти, перечислял разных посетителей. Даже последние слова По в поздней публикации изменились: «Сводчатые небеса принимают меня, и Господь уже начертал свою Божью Волю на лбу каждого сотворенного человеческого существа, а демоны уже обретают плоть и кровь, их уже ждут бурлящие волны полнейшего отчаяния».
То есть достоверных данных о последних днях поэта совсем мало. Но их хватило, чтобы исследователи выдвинули несколько версий случившегося.
Алкоголизм
По страдал алкоголизмом, в этом нет никаких сомнений. На алкоголь как причину его смерти намекал некролог, а прямо его называл Снодграсс. Борец за трезвость, он любил подчеркнуть в статьях и выступлениях, что По сгубил алкоголь. Газеты тех времен писали, что поэт умер от «кровоизлияния в мозг» или «черепно-мозгового воспаления». Эти формулировки были тогда частым эвфемизмом.
Доказано, что в последний раз По пил незадолго до смерти – летом 1849 года в Ричмонде. Одна из очевидцев, Сьюзан Вайс рассказала, что врачи предупреждали его: следующий запой может стать фатальным. По якобы ответил, что не притронется к бутылке, если его не соблазнят другие люди.
В дневнике писателя Джона П. Кеннеди есть запись от 10 октября «…Эдгар А. По умер здесь, в больнице, от последствий разврата. Он упал рядом с каким-то компаньоном, который соблазнил его бутылкой, от которой, как говорили, он отрекся некоторое время назад. Следствием этого была лихорадка, бред и безумие, а через несколько дней прекращение его печальной карьеры в больнице. Бедный По!» Но откуда у Кеннеди такие детали, непонятно, зато известно, что Снодграсс был его другом.
Сам же Снодграсс вспоминал, что близкие По не сомневались: он выпил, ожидая поезд, а потом был обнаружен кондуктором, обходившим вагоны поезда Балтимор – Филадельфия, в бессознательном состоянии. Кондуктор довез его до станции Хавр дэ Грэйс, где посадил в обратный поезд на Балтимор. Но подтверждений этой информации нет.
С первых дней яростным противником теории отравления алкоголем стал доктор Моран. Он отрицал перегар, запах спиртного, клинические признаки опьянения. По провел в больнице 3 дня – от последнего приема алкоголя прошло достаточно времени, а значит, отравление им причиной смерти быть не могло. Он выводится из организма намного быстрее.
Алкоголь в крови превращается в опасный ацетальдегид, а затем в ацетат. Но у некоторых людей отсутствует отвечающий за этот процесс фермент. Это характерно для многих коренных азиатов и индейцев и лишь для 5% европеоидов. Но известно, что По пьянел очень быстро – возможно, у него была непереносимость алкоголя. Однако с таким диагнозом смерть от спиртного на четвертый день пребывания в больнице становится еще менее вероятной.
Политические махинации
Коррупция на выборах – притча во языцех той эпохи. Регистрации избирателей, единых списков не существовало. Достаточно было прийти на участок и ответить на пару вопросов, чтобы получить допуск к голосованию.
Типичной махинацией эпохи были подставные избиратели. Бродяги, бездомные, пьянчужки активно использовались политическими шайками. За дешевый алкоголь эти люди многократно ходили к избирательным урнам и «правильно» голосовали. Этот прием называли «купинг», а места, где держали бедолаг – «курятниками». Быть может, По в беспомощном состоянии попал в подобное заведение?
Как отмечают исследователи, один из «курятников» партии вигов находился в двух кварталах от места, где нашли Эдгара По, в старом паровозном депо на Хай стрит. Говорят, что на тех выборах в нем обитало порядка 140 «избирателей».
Согласно этой версии, поэт попал в «курятник», был одурманен алкоголем и один или несколько раз переодет для многократных голосований. Затем, обнаружив его полную невменяемость и невозможность продолжать, махинаторы бросили его недалеко от участка.
Напомним, что в комиссии на четвертом участке был Рейнольдс. А одним из кандидатов от вигов в том году был… Нельсон По.
Грабеж и избиение
Исследователи отмечают, что По отбыл из Ричмонда, имея в кармане 1500 долларов. Сложно поверить, что такую сумму он собрал лекциями. Цена подписки на его будущий журнал Stylus была установлена в 5 долларов за год! Но какие-то деньги у По с собой должны были быть. Багаж поэта позже нашелся: он забыл его в таверне в Ричмонде, где жил.
Нападение могло быть не связано с грабежом. Невеста По Эльмира Шелтон стала весьма состоятельной женщиной. Она владела несколькими домами. Муж оставил ей деньгами и ценными бумагами 100 тыс. долларов, но в завещании была оговорка, что в случае повторного брака вдова потеряет значительную часть этих денег. Однако она все равно была бы богатой женщиной, особенно на фоне почти нищего По.
Родственники Эльмиры, включая детей, открыто высказывали недовольство грядущим браком. Быть может, они организовали нападение на поэта с целью запугать и перестарались?
Наконец, сам По летом того года говорил, что два человека собираются его убить. Якобы он услышал их разговор в поезде. Через два дня он извинился и предположил, что у него были галлюцинации. Но возможно, он и вправду скрывался от реального преследования и переоделся?
Все вариации нападения на По, кроме последнего, не объясняют чужую одежду. Примечательно и наличие при поэте трости: даже если не знать о скрытом клинке в ней, это достаточно надежное средство зашиты. Наконец, доктор Моран уверяет: никаких побоев на теле не было.
Болезнь
Исследователи предполагают разные диагнозы, которые могли бы оказаться не под силу доктору Морану: диабет, сердечные заболевания, туберкулез.
Примечательным кажется предположение о бешенстве, для которого характерно временное улучшение перед смертью и трудности с водой. Этот диагноз По заочно поставила клиническая патологическая конференция в 1996 году, вспоминая неутолимую жажду в последнюю ночь.
А один из врачей попробовал поставить писателю диагноз по его творчеству. Тотчас меня охватила смертная тоска, и меня всего пронизало дрожью, как будто я дотронулся до проводов гальванической батареи… осталась черная тьма; все чувства во мне замерли, исчезли, как при безумном падении с большой высоты, будто сама душа полетела вниз, в преисподнюю. А дальше молчание, и тишина, и ночь вытеснили все остальное. Автор считает, что это мог написать только человек, знакомый не понаслышке с височной эпилепсией.
Невидимый убийца
Еще одну интересную теорию исходя из творчества По выстроил Альберт Донней. Гиперчувствительность, непреодолимое чувство тревоги, удушье – постоянные спутники героев книг Эдгара. Альберт Донней считает, что поэт столкнулся с убийцей, которого не замечал.
«Я слышал яростное биение своего сердца, и вены на кистях и рук и запястьях вздулись и едва не лопались, бешено стучало в висках, и я почувствовал, что мои глаза вылезают из орбит, меня охватило смятение». Так писал По в рассказе «Без дыхания». Донней считает, что это идеальное описание отравления угарным газом. Газовое освещение требовало жечь газифицированный уголь. Исследователь нашел 14 похожих цитат в рассказах, написанных По в Балтиморе, в Филадельфии и в Нью-Йорке. И ни одного подобного признака нет в ричмондских текстах. В первых трех городах было газовое освещение, в Ричмонде – нет. По мнению Доннея, По всю жизнь травился угарным газом – эта теория по своей изящности достойна самого мсье Огюста Дюпена.
Токсичные лекарства
Мэри Марки, архивариус исторического общества Мэриленда, обратила внимание, на другие строки По: «Меня несла птица, такая же темная как полночь, вокруг ее крылья стали расти и, словно шатром, накрыли весь город, с их поверхности губительным дождем падали крупные чернильные капли, и казалось, что я сам был этой черной жидкостью, с каждой каплей меня охватывал ужас падения со страшной высоты, и тогда, птица повернула ко мне клюв и прокричала: «Я – холера!»
В письме к другу По написал, что в Филадельфии он заболел холерой и в качестве лекарства принял очень много каломели.
Каломель – это белый порошок, без вкуса и запаха, хлорид ртути. Многократное его применение вызывает накопление ртути в организме. Повышенное потоотделение, бред, лихорадка, дрожь, невнятная речь – все это может быть симптомом отравления ртутью.
Уже в наши дни некоторые из перечисленных выше теорий были проверены, благодаря исследованиям волос поэта и его жены в институте патологии вооруженных сил США. Выявить в волосах следы угарного газа напрямую невозможно. Но Донней предложил искать следы урана, которым был богат уголь, использовавшийся для освещения – этот элемент мог бы накопиться в волосах По только в из-за отравления угарным газом. Результат удивил исследователя: вероятное воздействие угарного газа отмечено у Вирджинии, но не у Эдгара.
А вот уровень содержания ртути в волосах поэта за 2 месяца до смерти увеличился более чем в 2 раза. Однако это все еще в 30 раз ниже уровня, соответствующего отравлению.
Учитывая специфику творчества Эдгара Аллана По, его любовь к теме смерти, несчастья, тайны неудивительно, что его собственная кончина привлекла огромное внимание и породила множество исследований и спекуляции.
«Я родом из тех, кто обличен силой фантазии. Меня называли безумным, но вопрос еще далеко не решен, не есть ли безумие высший разум и не проистекает ли многое из того, что славно, и все, что глубоко, из болезненного состояния мысли, из особых настроений ума, вознесшегося ценою утраты разумности».
