Человеку свойственно фантазировать. То, что находится за пределами познания, мы неизбежно додумываем, дополняем, дорабатываем. Так появляются разнообразные легенды, предания. На заре истории они рассказывали нашим предкам о происхождении мира, о богах и их отношениях с людьми. Шло время. Человек придумал колесо, рычаг, гребной винт, государство и Интернет. Но мифы не исчезли, хотя научное знание и оттеснило их на второй план.
Средневековый ирландец верил, что в полых холмах живет малый народец, хранитель сказок. Британские летчики времен Второй мировой войны жаловались, что их самолеты порой ломаются из-за маленьких человечков – гремлинов, которые селятся в сложной технике, но ненавидят ее и выводят из строя. Рациональные люди, способные перебрать двигатель своими руками и исправить любую поломку, оказывались выдумщиками и мифотворцами, как и их далекие предки.
Люди способны сочинять байки о любом значимом объекте. Стоит ли удивляться, что города, особенно древние, накапливают целые пласты самых настоящих мифов? Почти в каждом поселении есть предание о том, как оно возникло, почему названо именно так, с фантазией обыграны ключевые события его истории. Но и современность не отстает. Например, в городах, где есть метро, рассказывают истории о мутантах, живущих в подземке, или о поездах-призраках, прибывающих на станции в полночь в полнолуние. Садиться в них нельзя: уехавший на таком поезде, по преданию, уже никогда не вернется в мир живых.
Многие городские легенды — это вымышленные истории о происхождении того или иного здания или названия. Выдумка и реальность переплетаются в них самым причудливым образом, и чем больше проходит времени, тем сложнее отделить одно от другого.
В мифологии разных городов есть и общие черты, и совершенно уникальные. Столица Беларуси — не исключение, здесь тоже существуют свои городские мифы. С чем нам не повезло, так это с традицией их пересказывать. Частые разрушения, возрождения, «перезапуски» истории «с нуля» во многом прервали связь поколений. После очередного опустошения новыми минчанами становились приезжие. Они не знали местных старинных преданий и услышать их имели уже мало шансов. Зато создавали вместо них свои собственные легенды.
Тень языческих времен
Это было давно, еще до основания города. Огромный валун лежал на окраине дремучего леса у подножия холма недалеко от реки. За это место как раз спорили лесной и водный духи. Дело чуть не дошло до драки, но, в конце концов, они решили: место будет принадлежать тому, кто сможет перенести камень на вершину горы. Водяник первым взвалил ношу на плечи, но смог пройти совсем немного. Тогда валун подхватил Лесовик. Он обернулся огромным медведем, играючи побежал наверх. Понял Водяник, что сейчас проиграет, и поставил Лесовику подножку. Тот и сам упал, и свой груз, конечно же, выронил. Другие, впрочем, рассказывают, что это Водяник успешно волок камень, а Лесовик поставил подножку. Но все сходятся в одном: в том месте, где упал валун, на берегу Свислочи вырос священный дуб. Люди устроили тут капище и поклонялись камню и дубу, дав им имена «Дзед» и «Волат».
Языческое капище действительно существовало на территории Минска — сейчас это уже установленный наукой факт. Дуб и огонь, который там разводили, позволяют предположить, что оно было посвящено Перуну. Древнее святилище надолго пережило языческие времена и действовало в те годы, когда христианство стало основной верой белорусов. Оно окончательно исчезло лишь в 1905 году.
Сейчас ближайший к бывшему капищу объект — ресторан «Старое русло» напротив лицея Белорусского государственного университета. На плане Минска 1804 года святилище обозначено на границе предместий «Кошары» и «Ляховка».
В середине ХХ века минские старожилы рассказали исследователям, заинтересовавшимся огромным валуном на тогдашней улице Лодочной, что этот камень не простой. Еще в конце XIX столетия площадка вокруг него была выровнена и огорожена с трех сторон. В центре стоял знаменитый валун, рядом рос дуб, который могло обхватить лишь четверо взрослых мужчин, а над Свислочью был возведен деревянный помост, чтобы черпать из нее воду для обрядов. Здесь служили двое жрецов-«старцев» — отец и сын, обоих звали Севастеями. Они проводили древние ритуалы и поддерживали на капище огонь.
Как же языческое святилище смогло существовать в европейской столице аж до начала XX века? Объяснение простое: оно находилось за городской чертой. Сейчас это место — центр города, но в середине XIX столетия тут были леса, а ближайшее поселение Ляховка считалось одним из пригородов Минска. Словом, места были глухие. Да и сам Минск в те времена еще не обрел сегодняшней значимости. Все изменило строительство железной дороги. Ее ветка «прирезала» к городу новые земли и капище оказалось между жилыми районами и рельсами.
И все же оно оставалось действующим, одним из последних на европейском континенте. Конечно, язычество начала ХХ века было уже не тем, что прежде. В своих обрядах «старцы» могли поминать имена святых. Посетители минского капища тех времен одновременно были прихожанами минских храмов. По воскресеньям и праздникам они направлялись в церкви и костелы, а в болезни или несчастье спешили «да малельнi да Дзеда» — просить исцеления, замужества, удачи. Так, например, бездетной женщине советовали трижды прийти к валуну глубокой ночью и сесть на него, накрыв его юбкой. А на третью попросить «помоги, Боже».
Поклонение камню — вообще очень древняя традиция, старше, чем вера в богов. «Старец», живший при капище, не только ворожил и проводил ритуалы, но и давал советы людям. Камень украшали рушниками, на него лили мед и вино. На огне приносили в жертву потроха и кости (мясо забирал жрец).
Борьба с капищем активизировалась в 70-х годах XIX века. Сначала запретили жертвоприношения, затем спилили священный дуб и на время изгнали старого Севастея. Он умер накануне русско-японской войны, и на этом история святилища закончилась. Ограду разрушили, поставили рядом крест, и в 1905 году от капища остался только сам валун «Дзед». Младший Севастей еще приглядывал за священным местом, но он был репрессирован в 20-х годах.
Во второй половине ХХ века при реконструкции набережной глыбу столкнули в Свислочь, где она пролежала несколько лет. В 1985 году про знаменитый камень вспомнили и отвезли его в Уручье в музей валунов под открытым небом. В музее он стоит особняком. Периодически и в наши дни возле него можно увидеть подношения — деньги и еду.
Несколько раз с 90-х годов озвучивалась идея воссоздания капища, как памятника старому Минску, и возвращения «Дзеда» на его прежнее место. Мог бы получиться нетривиальный туристический объект.
Минские призраки
В городе с тысячелетней историей не может не быть привидений. Или хотя бы рассказов о них. И в наши дни, как говорят, можно столкнуться с бывшими жителями Минска, не нашедшими упокоения в веках.
Пани Ядя — Ядвига Любанская — самый известный призрак из обитающих в белорусской столице. Евстафий Любанский, хозяин поместья Лошица, женился на красавице Ядвиге Киневич, дочери главы мозырской шляхты. Весьма образованный человек, он прославился своей библиотекой и собранием картин. Также Любанский владел в Минске пивоваренным заводом. А его супруга блистала на балах.
Там и завертелся ее роман с минским губернатором А.Н. Мусиным-Пушкиным. Свои отношения они скрывали, но когда губернатора отозвали, из Петербурга стали слишком часто приходить письма. Супругу стало ясно, что жена неверна.
После ссоры однажды вечером она вышла из дому, спустилась к Свислочи (по другой версии, к парковому озерцу в Лошицком имении) и, судя по всему, села в лодку. Так или иначе, но тело нашли только на следующий день…
Злые языки, впрочем, поговаривали, что Любанский сам утопил жену. Правда, следствие не выявило виновных, но некоторые горожане отказывались верить в самоубийство. Шептались, что от адюльтера Ядвига ждала ребенка. Не исключено, впрочем, что утонула она случайно.
Потеряв жену, Любанский утратил интерес и к своей усадьбе, и к Минску вообще. Дела на заводе пошли хуже некуда, а сам пан Евстафий засобирался прочь, на Кавказ, спеша забыть о постигшем его несчастии. Ядвигу похоронили в родовой часовне — до наших дней сохранились ее руины. Окно комнаты красавицы Любанский заложил кирпичами, а на берегу реки посадил дерево маньчжурского абрикоса, плоды которого похожи на сердечки.
Теперь, говорят, чаще всего именно у этого дерева в пору его цветения является по ночам призрак Ядвиги. Узнать былую хозяйку Лошицы можно по белым одеждам. Считается, что, несмотря на свою сердечную трагедию, пани Любанская помогает встретившимся ей девушкам и парам в амурных делах. А вот одиноких мужчин приведение недолюбливает.
Был известен и призрак городской ратуши. В XVIII столетии жил в Минске Михаил Володкович, шляхтич весьма разудалого нрава. Пьяница и гуляка, он стремился попасть в ряды магистрата. Горожане не хотели его там видеть, но друг Володковича, могущественный Кароль Радзивилл (знаменитый пане Коханку), оказал ему покровительство. Увы, разгулы не прекратились. Михаил дерзил всем и каждому, угрожал обидчикам саблей, бил стекла. Когда ксендз попытался его урезонить, шляхтич сорвал богослужение, устроив рядом с костелом гуляние с цыганами, медведями и бесплатной раздачей вина. После одной особенно дерзкой выходки Володковича арестовали, быстро и формально судили безо всякого следствия и приговорили к смерти.
12 февраля 1760 года его расстреляли в парке возле городской ратуши. В последующие годы беспокойная душа шляхтича неоднократно появлялась на этом месте, требуя возмездия. Когда ратушу разрушили, призрак исчез, но сейчас, когда она восстановлена, поговаривают, что и он вернулся.
Еще одно привидение встречали, по слухам, на Кальварийском кладбище. В склепе, не сохранившемся до наших дней, якобы, похоронили некую молодую паненку. Как оказалось позже, она всего лишь впала в летаргический сон и погибла в муках, не в силах выбраться из могилы. С тех пор и бродит по кладбищу фигура в белых одеждах, напоминающая женский силуэт — чаще всего ее встречают осенью. Поскольку легенда не сохранила имен и подробностей, эта история вряд ли произошла на самом деле. Впрочем, байки о погребенных заживо рассказывают во всех уголках мира.
Еще одну утопленницу прозвали призраком Мокрого дома. Встречают ее на улице Зыбицкой, где она жила и погибла, и в районе моста через Свислочь у Троицкого предместья. Говорят, что она разгуливает в ночной рубашке, а с волос капает вода.
Рассказывают, будто при жизни эта девица из состоятельной семьи жила в Верхнем городе, полюбила простого горожанина из бедных минских ремесленных людей (по другой версии — гувернера). Она даже собиралась бежать с возлюбленным, но родители, прознав об этом, заперли ее в подвале. Иногда говорят, что в той семье было три дочери, и все они были влюблены в юношу, но он ответил взаимностью только младшей. Старшие же в отместку рассказали родителям о готовящемся побеге. Так или иначе, в тот день за городом случился сильный ливень. А ночью Свислочь вышла из берегов и залила подвал. Девушка погибла. А когда в окрестностях стал появляться ее дух, дом прозвали Мокрым. Одни говорят, что Мокрый дом до наших дней не сохранился, другие указывают на одно из старых зданий на Зыбицкой.
В другой версии легенды, жертв было больше: гувернер, узнав о смерти возлюбленной, убил ее сестер и сам повесился.
Есть в Минске и другие призраки, просто истории о них менее известны.
Минские подземелья
Их не так много. Песчаные почвы, на которых стоит столица, в старину затрудняли рытье ходов. Однако, по слухам, Верхний город чуть ли не весь изрыт.
Дело в том, что в районе площади Свободы в прежние времена стояло несколько монастырей и храмов. Пик их строительства в этих кварталах пришелся на XVIII век. Доминиканцы, францисканцы, иезуиты возводили костелы по соседству с униатскими церквями. Часть из них соединяли подземные коммуникации. Позже, перестраивая город, люди там и тут натыкались на отдельные ходы или даже подвалы уже несуществующих зданий, иногда довольно большие, в несколько этажей. В конце 70-х древний ход диаметром около метра обнаружили в районе консерватории, но он был засыпан — пройти по нему удалось не более десяти метров.
Другая группа подземелий — современные. Самые известные — ливневые коллекторы. Протекавшие некогда по территории современного Минска речки и ручьи во множестве своем оказались под землей — в том числе Немига, верхняя часть Лошицы, Грушевка, Дражня.
Слухи об этих подземных коммуникациях сводятся
в основном к удивительной флоре и фауне, якобы обнаруженной там. Если встать на набережной у Троицкого предместья и посмотреть в сторону Торгового дома «на Немиге», у самого моста видны две большие, квадратного сечения трубы, по которым в Свислочь стекает вода. Многие минчане рассказывают, что это — «загнанная» под землю Немига. Но их слова уже не соответствуют действительности. Немига и вправду впадала в Свислочь именно в этом месте, и трубы повторяли ее русло.
Но после строительства второй линии метро воды речки отвели в главный ливневый коллектор Минска. Через него Немига несет свои воды до Свислочи долгим путем и впадает в нее ниже стадиона «Динамо». А через старую трубу стекает вода из дренажной системы метрополитена.
Наконец, сама минская подземка также является источником историй.
Говорят, для того чтобы заполучить право на строительство метрополитена, в середине 70-х годов минские власти искусственно привлекли из регионов почти
100 тыс. человек (подземку прокладывали в городах с населением свыше одного миллиона). Миллионный житель появился в 1975 году, а в 1977-м власти СССР приняли решение о строительстве метро в Минске.
В белорусской столице, в отличие от Москвы, нет легенд о Метро-2, зато есть множество баек о ведущих к метро ходах из правительственных сооружений. Нет у нас и станций-призраков, построенных, но закрытых для пассажиров. Есть, впрочем, одна несостоявшаяся станция — «Комсомольская», которая должна была располагаться на коротком промежутке между «Площадью Ленина» и «Октябрьской», аккурат в районе здания КГБ. Она присутствует на схемах проекта первой линии и даже упоминается в справочнике Минска, напечатанном после открытия метро. Там она помечена как «перспективная». Однако станцию так и не построили.
Подземелья, окутанные покровом тайны, появляются и сегодня. Например, подземный трехэтажный торговый центр на перекрестке улиц Кальварийской и Тимирязева, общей площадью 4200 квадратных метров, который был построен, но не отделан.
Легендарные здания
Архитектура Минска достойна отдельной статьи. Потому мы перечислим только несколько зданий, с которыми прочно связаны городские предания.
Самой курьезной, конечно, можно считать историю про туалет в сквере возле театра имени Янки Купалы. Эту легенду наверняка знает большинство минчан.
Однажды богатый помещик заказал архитектору проект новой усадьбы, но по окончании строительства, не рассчитался за работу. В отместку архитектор добился, чтобы общественный туалет в Минске в Александровском сквере был сооружен по тому же проекту, только в уменьшенном виде. После этого уважающие себя гости в панскую усадьбу не ездили.
Никто не помнит имен архитектора и помещика из легенды (хотя кое-кто поминает графа Чапского). Домик построен добрых сто лет назад (между 1910 и 1913 годами). Между тем, историки отрицают правдивость этой легенды.
Другая байка связана с Театром оперы и балета. Говорят, что по изначальному проекту архитектора Лангбарда он должен был получиться больше, чем сейчас, но московские власти не позволили Минску иметь театр, обгоняющий по размерам Большой. Пришлось проект «урезать». Но главная соль еще впереди. В те годы в Москве планировалась постройка грандиозного Дворца Советов. Как говорят, проект минского театра очень похож на элемент этого здания! Рассказывают даже, будто на крыше «храма Мельпомены» планировали поставить огромную статую Сталина, а на Дворце Советов — самый большой памятник Ленину.
Наконец, красивую и печальную историю рассказывает о постройке одного из самых ярких символов нашего города — Красного костела (костела святых Симона и Елены). Храм был возведен сто лет назад на деньги слуцкого землевладельца Эдварда Войниловича, который хотел увековечить память своих скончавшихся детей — Симеона и Елены.
По легенде, умирающая дочь рассказала отцу о красивом красном храме, который приснился ей, и даже успела по памяти зарисовать его. Войнилович обратился к городским властям за разрешением, обещая профинансировать строительство. У него было только два условия — костел будет освящен в честь святых Симеона и Елены и возведен по его проекту. Так и появился в Минске прекрасный храм.
В этой легенде много правды. Костел действительно посвящен памяти детей Войниловича (две башенки символизируют именно их, а главная — родительскую скорбь). И проект меценат действительно подбирал сам. Правда, он не уникален. В основу был положен костел святой Эльжбеты в неороманском стиле под Познанью в Ютросине.
Говорят, чем больше поколений сменилось в городе, чем больше веков и эпох он простоял — тем обширнее, богаче и красочнее его мифология. Будем надеяться, что и о свершениях нашего времени потомки сложат не одну красивую и романтичную легенду.
