Леонардо… из Калуги
Весь космос – только бесконечный и сложный механизм.
Константин Эдуардович Циолковский
Безумец или гений?
Древние римляне говаривали – о мертвых либо хорошо, либо никак. Правда, другие древние римляне считали иначе: о мертвых – правду. Оба высказывания не лишены смысла. А истина? Наверное, она находится, как обычно, где-то посередине.
О герое нашего повествования до недавнего времени говорили только хорошо. А с 2001 года – на волне повального разоблачения всех и вся – вдруг начали говорить… «правду». Константин Эдуардович Циолковский вдруг превратился из ученого-самоучки и «отца» идеи освоения космоса в опасного психа, блаженного и неуча, неспособного вывести без ошибок ни одной формулы. Ну а все его идеи оказались просто «бредом больного воображения»…
Не будем сейчас говорить о том, что в последнее время многие ранее почитавшиеся великими русские ученые вдруг становятся сумасшедшими, алкоголиками и просто невеждами. Однако в приложении к Циолковскому на ум приходит интересная параллель. Леонардо да Винчи тоже нафантазировал много чего – и парашют, и вертолет, и подводную лодку, и танк – при этом ни один аппарат, изготовленный по чертежам великого мыслителя, так и не полетел, не поплыл и не поехал. Тем не менее, вдохновленные его идеями, некоторое время спустя уже совсем другие люди сделали и то, и другое, и третье. Допустим, все заслуги Циолковского ограничиваются только его идеями. Их реализовали Королев, Глушко или Вернер фон Браун. Так почему Леонардо остается гением, а Константин Эдуардович становится сумасшедшим?
Творческое наследие Циолковского – почти четыреста работ! – настолько же противоречиво и запутанно, как и его биография. Есть там и прожекты, и «голые» идеи, и точные расчеты. И абсолютно еретические – с позиции современного менталитета – мысли.
О роли случаев
Константин Циолковский родился в селе Ижевское под Рязанью 5 (17) сентября 1857 года. Его отец, Макар-Эдуард-Эразм – по русскому паспорту Эдуард Игнатьевич Циолковский, принадлежал к древнему, но обедневшему польскому шляхетскому роду, считавшему свою родословную примерно с конца XVII века. После разделов Речи Посполитой Циолковские перебрались сначала на Украину, а потом в Россию. Несмотря на то, что сами они, по-видимому, не участвовали в многочисленных выступлениях польской шляхты, отец Константина Эдуардовича с точки зрения местных властей был неблагонадежен. Он неоднократно позволял себе антиправительственные высказывания, славился либеральными взглядами и пропольскими настроениями. Из-за этого выпускник лесного и межевого института вынужден был постоянно менять работу и часто переезжал с места на место. Когда Константину исполнилось три года, семья перебралась в Рязань, а еще через семь лет – в Вятку, где проживала обширная польская диаспора, в том числе некоторые родственники Эдуарда Игнатьевича.
Какое воспитание мог бы получить маленький Костя? Заразиться идеями польского национально-освободительного движения? Удариться впоследствии в политику? Вполне вероятно.
Однако воспитанием будущего мыслителя занялась его мать – Мария Ивановна Юмашева. Ребенок рос, надо полагать, активным и непоседливым – на спор с товарищами лазал на церковные колокольни и почти целые дни проводил на улице. Однако в девять лет мальчик заболел скарлатиной, которая дала осложнение на слух – Циолковский практически оглох. Наступило «самое грустное, самое темное» время в его жизни.
Болезнь и последовавшая за ней тугоухость не только лишили Константина друзей и привычных детских забав. Они нанесли серьезный удар по психике ребенка и помешали ему получить образование. Во втором классе гимназии Циолковский был оставлен на второй год, а из третьего – отчислен. Причем не только по успеваемости, но и по поведению. Однако болезнь привела к тому, что лучшими друзьями и учителями Кости стали книги. Тогда же у мальчика появился интерес к техническому и научному творчеству.
Тем временем судьба обрушивала на семью Циолковских удар за ударом – в 1869 году умирает старший брат, в 1870-м – мать. Константин все больше уходит в себя. Таким он и остался на протяжении всей жизни – недоверчивым, замкнутым, «диким». И вместе с тем – любознательным, готовым к постоянному самообразованию и самосовершенствованию. Правда, бедность и незнание иностранных языков привели к невозможности получать самую свежую информацию – впоследствии Циолковский неоднократно изобретал то, что уже придумали до него.
Интересные факты
Уже в детстве Константина Циолковского увлекли идеи воздухоплавания. Первый воздушный шар из папиросной бумаги, наполненный водородом, он попытался сделать в пятнадцатилетнем возрасте. Примерно годом раньше, по чертежам в книге, он «на коленке» собрал токарный станок. А когда один из друзей отца показал ему свой проект «идеального двигателя», подросток, просидев над чертежом несколько часов, обнаружил в нем ошибку.
Уездный мечтатель
В 1873 году Эдуард Игнатьевич отправил сына учиться в Москву. Поступить в училище Константину не удалось, и он активно занялся самообразованием. Живя на 15 рублей в месяц – из которых на питание тратилось 90 копеек – Циолковский за три года полностью освоил не только гимназическую программу, но и часть университетской. Он самостоятельно занимался в Чертковской публичной библиотеке – только она была бесплатной в то время. Единственным наставником юноши стал «москов-ский Сократ» – Николай Федорович Федоров, служивший в ней смотрителем. Однако о том, что его собеседником в читальном зале является основоположник русского космизма, Циолков-ский узнал значительно позже. Снова дала о себе знать «дикость» Константина.
В 1876 году молодой человек вернулся в Вятку. Пребывание в Первопрестольной в «режиме жесткой экономии» не прошло для него даром. У юноши ухудшилось зрение, да и общее состояние здоровья оставляло желать лучшего. Но это не помешало ему приступить к работе частного репетитора.
Тем временем семья переживала новые бедствия. Пока Константин жил в Москве, умерла его сестра, а вскоре по возвращении – младший брат. Вместе с отцом юноша снова перебирается в Рязань. Здесь, после семейной ссоры, Циолков-ский начинает самостоятельную жизнь. Осенью 1879 года он экстерном сдает экзамен на уездного учителя математики и получает направление от Министерства просвещения в Боровск.
Городок и его обитатели
Расположенный всего в 100 км от Москвы Боровск считался столицей русского старообрядчества. Нравы тут сохранились самые патриархальные. Двадцатидвухлетний Циолковский плохо вписывался в привычную картину быта боровчан. Чего только стоила его привычка кататься на лыжах или коньках, используя специально изготовленный огромный черный зонтик вместо паруса. Лошади шарахались от экстравагантной черной фигуры, а извозчики осыпали Константина непечатной бранью. Это сейчас в Боровске существует музей Циолковского – тогда его считали «человеком не от мира сего».
В Боровске Константин Эдуардович начал свою преподавательскую и научную деятельность. Материал он старался излагать максимально просто и наглядно, проводил вместе со своими учениками многочисленные опыты, даже запускал модель воздушного шара. Однажды шар улетел. Наполненный горячим воздухом, подогреваемым с помощью лучин, он едва не вызвал пожар в городе – что, естественно, не добавило Циолковскому популярности у мещан.
20 августа 1880 года Константин женился на дочери своего квартирного хозяина, Варваре Соколовой, а через год написал первую научную работу – «Теория газов». Труд был рассмотрен Русским физико-химическим обществом. Рецензия профессора П.П. Ван-дер-Флита содержала в себе следующие замечания: «Хотя статья сама по себе не представляет ничего нового и выводы в ней не вполне точны, тем не менее она обнаруживает в авторе большие способности и трудолюбие, так как автор не воспитывался в учебном заведении и своими знаниями обязан исключительно самому себе… Ввиду этого желательно содействовать дальнейшему самообразованию автора…Общество постановило ходатайствовать… о переводе г. Циолковского… в такой город, в котором он мог бы заниматься научными пособиями». Позже Циолковскому написал Д.И. Менделеев. Он сообщил, что кинетическая теория газов… была открыта 25 лет назад.
И неточность выводов, и «повторное» открытие были вызваны прежде всего тем, что в Боровске Циолковский не мог познакомиться с новейшими достижениями современной ему науки. Однако Константин Эдуардович не унывал и уже через год предоставил обществу новую работу – «Механика подобно изменяемого организма». Труд был воспринят неоднозначно. Член-корреспондент Петербургской Академии Наук Анатолий Богданов назвал творение Циолковского сумасшествием. А вот физиолог Иван Сеченов высказался более благожелательно: «Труд Циолковского несомненно доказывает его талантливость. Автор солидарен с французскими биологами-механистами. Жаль, что он не закончен и не готов к печати»…
Затем ученый-самоучка представил физико-химическому обществу статью «Продолжительность лучеиспускания солнца» – Циолковский рассматривал звезду как идеальный газовый шар. Труд изучил профессор Иван Боргман – он отнесся к ней в целом благожелательно и предложил обществу опубликовать работы «учителя из Боровска». В том же 1883 году члены Русского физико-химического общества единогласно проголосовали за принятие Константина Эдуардовича в свои ряды, о чем сообщили ему письмом. Но двадцатишестилетний Циолковский, видимо, расстроенный тем, что ни одна из его статей так и не была опубликована, не ответил на письмо. Это была очень большая ошибка. Стань он членом физико-химического общества – и последующие труды имели бы гораздо больше шансов привлечь к себе внимание.
В небо
Основными своими работами «боровского» периода Циолковский считал статьи, посвященные воздухоплаванию и постройке цельнометаллического дирижабля. «В 1885 году, имея 28 лет, я твердо решился отдаться воздухоплаванию и теоретически разработать металлический управляемый аэростат», – писал исследователь в автобиографии.
Аппараты легче воздуха
Баллоны аэростатов того времени изготовлялись из пропитанной ткани. Мягкая оболочка пропускала газ и быстро приходила в негодность. Кроме того, аппарат был плохо управляемым. Игрушка в руках ветра не могла служить ни транспортным, ни военным целям. Чтобы решить эту проблему, пытались изменить форму шара и установить на него двигатель.
Проблему управляемости аэростата и долговечности оболочки Циолковский планировал решить достаточно оригинально. Он предложил построить шар, «имеющий в горизонтальном направлении удлиненную форму» – проще говоря, сделать его цилиндрическим. Эта идея была не нова. А вот материал – гофрированный металл на каркасе – оказался «ноу-хау» «боровского мечтателя». Результатом трехлетней работы стали несколько статей и проект 210-метрового дирижабля, рассчитанного на 200 пассажиров. Осознавая всю опасность водородных шаров, изобретатель предполагал наполнять аппарат теплым воздухом, согретым отработанными газами двигателя.
Свой проект Циолковский представил в апреле 1887 года на заседании Физического отделения Общества любителей естествознания, в 1890-м – Императорскому Русскому техническому обществу, в 1891-м – А.Г. Столетову и, наконец, в 1892 году при помощи друзей А.А. Спицына и С.Е. Черткова издал свои работы самостоятельно.
Летающие левиафаны
При рассмотрении статьи «О возможности построения металлического аэростата» в Императорском обществе заключения по ней давал военный инженер Е.С. Федоров. Циолковскому удивительно не повезло: Федоров был убежденным сторонником летательных аппаратов тяжелее воздуха. Неудивительным становится вывод комиссии:
1. Весьма вероятно, что аэростаты будут и металлические.
2. Циолковский может со временем оказать значительные услуги воздухоплаванию.
3. Все-таки пока металлические аэростаты устраивать очень трудно. Аэростат – игрушка ветра, а металлический материал бесполезен и неприменим…
Справедливости ради следует отметить, что развитие дирежаблестроения пошло несколько по иному пути. Цельнометаллический дирижабль был построен, однако оказалось, что его корпус слишком хрупок. Усиление же конструкции сделало бы его чересчур тяжелым. Гофрированные листы металла, возможно, частично решили бы эту проблему, но не устранили бы ее полностью. Поэтому дирижабли жесткой конструкции имели металлический каркас и полотняную обшивку.
Научное сообщество с интересом ознакомилось с проектами Циолковского – но не более того. После каждого обсуждения «учителю из Боровска» рекомендовалось внести те или иные изменения. Однако когда Константин Эдуардович попросил Императорское Русское техническое общество выделить ему 300 рублей для продолжения исследований, в деньгах изобретателю отказали. Циолковскому удалось на собственные средства построить несколько небольших моделей цельнометаллических корпусов, но на полноценный аппарат средств не хватило.
Одновременно с разработкой аэростата Циолковский заинтересовался, как тогда говорили, «крылатым полетом». В 1891 году он написал работу «К вопросу о летании посредством крыльев». Она получила сдержанную, но весьма благоприятную оценку Н.Е. Жуковского. Для исследования обтекания воздухом тела той или иной формы Константин Эдуардович построил первый испытательный стенд – так называемую «вертушку». Впоследствии, уже находясь в Калуге, он заменил ее полноценной аэродинамической трубой. Фрагмент статьи под названием «Давление жидкости на равномерно движущуюся в ней плоскость» стал первой опубликованной работой Циолковского. Следует отметить, что аэродинамическая лаборатория и аэродинамическая труба Циолковского были первыми в России, а результаты ее работы активно использовал Н.Е. Жуковский.
Проводя опыты в лаборатории, Константин Эдуардович смог сформулировать ряд идей о конструкции аэроплана. В 1894 году он изложил их в работе «Аэроплан или Птицеподобная (авиационная) летательная машина». Предложенные ученым решения – обтекаемый корпус и толстопрофильное крыло с округлой передней кромкой – на полтора десятка лет опередили развитие мирового авиастроения.
Житейские трудности
Жизнь Циолковского тем временем складывалась не слишком удачно. Большая семья (в Боровске у него родилось четверо детей) жила бедно, хотя, как писал Константин Эдуардович, «не голодали и в заплатах не ходили». Отношения с сослуживцами и соседями не складывались. В празднованиях и гуляниях он не участвовал, был нелюдим и малообщителен. Неосторожные высказывания повлекли за собой несколько доносов. И если первый прошел незамеченным, то после второго Циолковскому пришлось ехать оправдываться в Калугу. Доносы оказались беспочвенными – это доказывает хотя бы то, что за время пребывания в Боровске Циолковский дослужился до чина коллежского асессора. По Табели о рангах это соответствовало армейскому майору.
Преследовали семью Константина Эдуардовича и неурядицы другого плана. В апреле 1887 года в доме случился пожар. Погибла вся утварь, коллекция книг, обстановка лаборатории. Спасти удалось только швейную машинку – в самом начале пожара кто-то выкинул ее из окна на улицу. Пришлось переезжать на другую квартиру и все начинать заново. Но через два года имущество семьи снова пострадало – на этот раз не от огня, а от воды. Дом, где жили Циолковские, оказался затоплен во время разлива реки – часть книг и рукописей пришла в полную негодность.
В феврале 1892 года Константина Эдуардовича вместе с несколькими другими «усерднейшими и способнейшими преподавателями» переводят в уездное училище города Калуги. Оказавшись на новом месте, несмотря на уже упоминавшуюся «дикость», он завязывает целый ряд знакомств. Циолковский сходится с А.Л. Чижевским и Я.И. Перельманом – они становятся его лучшими друзьями и единомышленниками. Изобретатель сводит знакомство с председателем Нижегородского кружка любителей физики и астрономии С.В. Щербаковым – впоследствии это позволило Константину Эдуардовичу регулярно публиковаться на страницах издаваемого кружком сборника, а потом и в журнале «Наука и жизнь». Знакомство с Александром Николаевичем Гончаровым – племянником писателя И.А. Гончарова – серьезно ускорило издание «Грез о земле и о небе». Кроме того, жена Гончарова перевела на французский и немецкий языки статью «Железный управляемый аэростат на 200 человек, длиною с большой морской пароход» и разослала ее в иностранные журналы.
Именно в Калуге Циолковский написал свои основные работы. За добросовестный труд в 1906 году он был награжден орденом св. Станислава третьей степени, а в 1911-м – орденом св. Анны третьей степени. Научная общественность России наконец обратила внимание на гения-самоучку. Константин Эдуардович начал более или менее регулярно печататься, его работы в области аэродинамики вызывали устойчивый интерес и даже оплачивались.
Однако не все было так радужно. Семью Циолковских преследовал какой-то рок. Из семи детей четверо погибли. Причем двое покончили жизнь самоубийством. В 1908 году во время разлива Оки дом ученого снова затопило – вода опять нанесла невосполнимые потери библиотеке и мастерской.
Сказать, что Циолковский стойко переносил удары судьбы, было бы несправедливо. Каждое такое происшествие погружало его в глубочайшую меланхолию, находившую отражение в философских трудах. Выражаясь современным языком, он оказался подвержен приступам депрессии. Однако проходило время – и Константин Эдуардович опять с головой погружался в свои опыты и исследования, в том числе и связанные с космосом.
Грезы о земле и о небе
Впервые Циолковский обратился к космической теме в 1883 году. Книга «Свободное пространство», написанная в виде дневника, стала своеобразной пробой пера. Это была не научная работа, но и не фантастическое произведение. Дневник написан от имени безымянного наблюдателя, находящегося в безвоздушном пространстве и не испытывающего сил притяжения и сопротивления. Там же описано поведение газов и жидкостей «в свободном пространстве», физиология растений и животных.
Вторая «космическая» работа Циолковского – «На Луне» – появилась в 1887 году. Она уже больше похожа на научно-фантастическое произведение. Два безымянных героя, оказавшись на спутнике Земли, наблюдают ее фантастические пейзажи.
Проводя всевозможные опыты, герои повести демонстрируют читателю предполагаемое поведение газов и жидкостей, нагревания и охлаждения, горения и взрывов. Финал произведения несколько необычен. Один из героев просыпается на Земле, где ему сообщают, что он болел и находился в летаргическом сне.
На Луне
Мрачная картина! Даже горы обнажены, бесстыдно раздеты, так как мы не видим на них легкой вуали – прозрачной синеватой дымки, которую накидывает на земные горы и отдаленные предметы воздух… Строгие, поразительно отчетливые ландшафты! А тени! О, какие темные! И какие резкие переходы от мрака к свету! Нет тех мягких переливов, к которым мы так привыкли и которые может дать только атмосфера. Даже Сахара – и та показалась бы раем в сравнении с тем, что мы видели тут.
В 1895 году Циолковский издает свой сборник «Грезы о земле и о небе». Кроме повести «На Луне» в него входят еще два произведения – «Вне Земли» и «Жизнь в межзвездной среде». В дальнейшем Константин Эдуардович пишет о других мирах, населяющих их разумных существах и отношениях между ними. Правда, все обитаемые планеты он помещает в пределы солнечной системы, населяя даже некоторые крупные астероиды. С точки зрения современной науки это выглядит недалекими фантазиями, но давайте вспомним, что в те годы ведущие астрономы не отрицали вероятности разумной жизни на Марсе и Венере.
Фантазия Циолковского безгранична! Он рисует читателю космические корабли и орбитальные станции, населенные сотнями и тысячами человек. И эти фантазии сопровождаются математическими расчетами. Константин Эдуардович изобретает солнечные батареи и орбитальные оранжереи, придумывает, как обогреть, накормить и снабдить всем необходимым обитателей эфирных поселений. Многие его идеи использовались во второй половине ХХ века – в том числе американским физиком из Принстонского университета профессором Дж.К. О’Нейлом, предложившим идею постройки космических городов. В те же годы в СССР и США проводились многочисленные исследования по созданию замкнутой системы жизнеобеспечения, впервые предложенной «калужским мечтателем». Правда, Циолковский ничего не пишет о защите от космического излучения – но об этом в то время вообще никто не подозревал.
Одновременно Циолковский занимается теорией движения реактивных аппаратов. В 1896 году он сформулировал довольно стройную теорию, венцом которой стала так называемая «формула Циолковского». То, что в 1897 году такая же формула для движения тел переменной массы появилась в диссертации русского математика И.В. Мещерского, в принципе неудивительно. Неоднократно в истории науки открытие делалось двумя людьми практически одновременно. Так было и с телефоном, и с радио. Однако «разоблачители» Циолковского используют именно этот факт, чтобы доказать, что Константин Эдуардович на самом деле ничего не изобретал.
В 1903 году работы Циолковского, посвященные космическим исследованиям и ракетной технике, были изданы под общим названием «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Однако первое издание прошло почти незамеченным. Только с выходом в свет в 1911 году второй части «Исследования…» к «калужскому мечтателю» пришли известность и признание.
Так Циолковский все-таки пришел к тому, что стало «делом всей жизни». Идеи, заложенные в «Исследовании мировых пространств реактивными приборами», были развиты и продолжены Фридрихом Артуровичем Цандером, Юрием Васильевичем Кондратюком, Тихонравовым, Королевым и Келдышем.
На заре космической эры
Многие идеи, сформулированные Циолковским, нашли применение в ракетостроении. Это газовые рули для управления полетом ракеты, использование компонентов топлива для охлаждения внешней оболочки космического аппарата и стенок камеры сгорания, насосная система подачи топлива, оптимальные траектории спуска космического аппарата при возвращении из космоса и многое другое.
Неизвестный Циолковский
Однако сам Константин Эдуардович считал «Исследования…» лишь дополнением к философ-ским трудам. Их он публиковал в виде небольших брошюр и издавал за свой счет. И как раз в этих работах Циолковский предстает перед нами в весьма неожиданной ипостаси.
Как и большинство мыслителей того времени, ученый считал человека венцом творения, царем природы и предсказывал, что рано или поздно ему будут подчинены все ресурсы Земли. Однако сам человек в современном Циолков-скому виде несовершенен – как и окружающий его мир. И вот тут идеи Константина Эдуардовича нашим современникам начинают казаться дикими и опасными.
Рассуждая о жизни человека, Циолковский пришел к выводу, что если в первой половине жизни он, в основном, счастлив, то во второй половине – наоборот. Агония же смерти вообще сводит «эмоциональный отпечаток» жизни практически к нулю. При этом чем острее эмоции – как отрицательные, так и положительные – тем больше они мешают. Мыслитель предполагал, что совершенный человек полностью избавится от эмоций, подчинив их своему разуму.
При этом такое развитие человека, по мысли Циолковского, должно стать следствием не только естественного, но и искусственного отбора. В каждом населенном пункте надлежало создать «лучшие дома», где проживали бы гении обоих полов. Производя на свет потомство, они бы способствовали увеличению количества гениальных и просто одаренных, но совершенно безэмоциональных «снежных королей» и «королев».
Совершенный человек, по мысли Циолков-ского, изменит и все окружающее. Каким же виделся этот идеальный мир «калужскому мечтателю»? Во-первых, приятным для людей: будет вызывать исключительно положительные эмоции, станет «приятным на вкус и на ощупь» и не разбудит в человеке страсти. Во-вторых, безопасным: все то, что так или иначе угрожает жизни – болезни, микроорганизмы, растения и животные – останется в прошлом.
«Снежные короли»
И сейчас многие люди не могли бы обойтись без страстей, потому что разум и воля их слабы. Но со временем путем искусственного подбора может быть произведено существо без страстей, но с высоким разумом.
Какие же от того произошли бы выгоды? А вот какие. Ровность настроения, отсутствие тяжести жизни и более производительная работа. Кроме того, страсти несовершенны и часто служат причиною очень дурных поступков. Разум же избежит их, предполагая его выше человеческого.
Ужасно? Для нашего, повторю, современного мировоззрения – несомненно. Однако такой «математически-потребительский» подход к окружающему миру и к самому человеку весьма характерен для того времени – если вспомнить, многие мыслители призывали к чему-то подобному. Люди XIX – начала ХХ века были твердо уверены, что «природа – не храм, а мастерская, и человек в ней – хозяин». Следовательно, может – и мало того, должен – вносить в окружающий мир всевозможные «усовершенствования», не забывая при этом и про себя. Наверное, это мировоззрение стало одной из причин бесчисленных революций, войн, потрясений того времени. А также позволило сделать ряд самых ярких изобретений.
Заключение
Тем временем на «шестой части суши» разворачивались события, вряд ли способствующие спокойной научной работе. Циолковский не придал значения ни революции, ни гражданской войне. А вот новая власть довольно быстро обратила свой взор на «калужского мечтателя». Причем далеко не благосклонный. В 1918 году к ученому нагрянули представители ВЧК. Они обыскали дом, а Константина Эдуардовича отвезли на Лубянку. Там он провел несколько недель. Скорее всего, причиной ареста стал донос – коллежский асессор, награжденный царскими орденами, был для «чекистов» «лакомым кусочком» и вполне вписывался в образ «скрытого врага революции». Однако вскоре «калужского мечтателя» отпустили на свободу, и почти на пять лет власти забыли о нем.
Жизнь в Калуге в годы гражданской войны и разрухи была тяжелой и голодной. Семья Циолковского существовала только за счет пенсии, назначенной Константину Эдуардовичу Советом Русского общества любителей мироведения. Лишь в 1923 году, после выхода в Европе книги Германа Оберта о космических полетах и ракетных двигателях, Циолковскому была назначена персональная пенсия и созданы все условия для научной деятельности. Он продолжал работы по аэродинамике и ракетной технике, совершенствовал свою философскую систему, а в конце жизни выступал с резкой критикой теории относительности Эйнштейна, называя ее постулаты «шестью днями творения, поднесенными в другом облике». В общем, жил достаточно насыщенной жизнью до самой своей смерти 19 сентября 1935 года.
Так был ли Константин Эдуардович сумасшедшим? Следует признать, что в известной степени это так. Потрясения, подобные тем, что он перенес в детстве, вряд ли оставляют после себя здоровую психику. Кроме того, он был одержим еще и своими идеями. Ну а что касается его научного наследия…. Из почти четырехсот написанных им работ часть действительно содержит сомнительные выводы, а некоторые – не более чем прожекты. На протяжении всей жизни Циолковский сам пробивался к своему главному творению – ошибаясь, создавая химеры и воздушные замки – точно так же, как шел к своему творению Леонардо. Итальянский художник оставил потомкам «Мону Лизу», а «калужский мечтатель» – «Грезы о земле и о небе».
