Как известно, первыми в эпоху Великих географических открытий вступили Испания и Португалия. Соседи по Пиренейскому полуострову ревниво следили за успехами друг друга и старательно скрывали собственные достижения. Даже Тордесильясский договор и булла папы римского Александра VI «Inter caetera» о разделе всего мира между двумя странами не сгладили остроту их соперничества. Что уж говорить о других европейских странах – для них завеса секретности была еще строже, а любое посягательство на мировой пирог грозило войной с находящейся на пике своего могущества Испанией и конфликтом со Святым Престолом.
Неудивительно, что Англия и прочие «аутсайдеры» тогдашней Европы предпочитали действовать через подставных лиц, получивших романтическое прозвище «королевские пираты». Джентльмены удачи на государственной службе успешно сочетали географические открытия, научные достижения, захват для своей страны новых владений и откровенный разбой. Впрочем, пример тут показали сами испанцы и португальцы. Гордые конкистадоры отличались от не менее гордых корсаров только тем, что грабили коренное население Америки и Азии, а не «цивилизованные государства». Однако прежде чем на «морскую дорогу» вышли Фробишер и Рэли, Данпир и Хокинс, у испанцев и португальцев предстояло добыть сокровище, ценимое пуще золота и серебра – морские карты и лоции.
Вначале был он
Ян Гюйген ван Линсхотен – нидерландский купец, путешественник и историк – к когорте «королевских корсаров» не относился. Мало того, во время одного из своих путешествий он еле унес ноги от морских разбойников. Но, побывав на Гоа и в Индии, на Азорских островах и на острове Святой Елены, он сумел скопировать сверхсекретные португальские морские карты. Именно благодаря ван Линсхотену моряки Северной Европы смогли сократить неизбежный период проб и ошибок, любезно воспользовавшись «тайным знанием» пиренейских мореходов.
Человек-легенда
Имя сэра Френсиса Дрейка – как и подробности его карьеры пирата, путешественника, первооткрывателя, работорговца, флотоводца и т.д. – известны настолько широко, что подробно на них останавливаться бессмысленно. Первым из англичан он совершил кругосветное путешествие, его именем назван пролив между Антарктидой и Огненной Землей, сумма привезенной из «пиратской кругосветки» добычи вдвое превысила годовой доход Англии, королева Елизавета возвела пирата в рыцарское достоинство, а испанцы прозвали своего самого страшного врага «Эль Драк» – Дракон. Дрейку приписывается введение моды на курение табака и ввоз в Англию картофеля. Но тут, как, впрочем, и в вопросе «кто есть самый знаменитый пират», у него имеются достойные конкуренты.
Самый именитый
Сэр Джон Хокинс в своей славе, пожалуй, превзошел Дрейка и Фробишера, Данпира и Рэли. Пират, моряк, кораблестроитель, адмирал, администратор, коммерсант, получивший рыцарскую цепь за отвагу в боях с Непобедимой Армадой у Плимута, близ Портленда, у острова Уайт близ Кале и при Гравелине, Хокинс заложил фундамент могущества будущей «Владычицы Морей» Великобритании. Между прочим, и его отец Уильям, и его сын Ричард тоже были моряками.
Масштабы операций Хокинса потрясают воображение! Если в первое плавание 1562 года он вел всего лишь три корабля – «Соломон», «Своллоу» и «Иона» – и занимался в основном работорговлей, то в 1567-м он командовал уже эскадрой из шести судов. На этот раз работорговлей дело не ограничилось. Англичане захватили Рио-де-ла-Ачу и занялись весьма своеобразным «бизнесом». Под угрозой разграбления города они принудили местную аристократию покупать у них негров. Цены диктовались кастильским донам под дулами орудий. Например, губернатор купил 20 рабов за 4000 песо (один песо в то время равнялся восьми испанским реалам и содержал почти 30 г серебра). Однако не брезговал Хокинс и обычным морским разбоем. Экспедиция закончилась жаркой схваткой с испанским «серебряным флотом» в гавани Сан-Хуан-де-Улуа, из которой смогли вырваться только Хокинс на корабле «Миньон» и Дрейк на «Юдифи».
Потеряв всю добычу, корсар отыгрался на испанцах довольно неожиданным способом – прикинувшись другом Испании, он вступил в заговор против королевы Елизаветы и обещал испанскому королю охранять подступы к Америке взамен на участие в вест-индской торговле. Игра была очень опасна, но англичанину повезло. Получив титул гранда Испании, 40 тыс. фунтов компенсации и добившись освобождения своих плененных в гавани Сан-Хуан-де-Улуа моряков, Хокинс… все рассказал английской королеве – включая мельчайшие детали заговора. И тем самым открыл себе путь в большую политику.
Надо сказать, что Хокинс – один из трех знаменитейших «королевских корсаров» – наряду с Рэли и Дрейком оспаривает право первенства на введения в употребление в Англии картофеля и табака. Также Оксфордский словарь считает, что слово «акула» (shark) появилось в английском языке с легкой руки моряков прославленного пирата-адмирала.
Неслучайно наиболее известные пираты на государственной службе происходят из страны, которая на протяжении столетий гордо именовала себя «Владычицей морей» – Великобритании. Франция и Испания оказались втянутыми в долгую и изнурительную борьбу за первенство в Европе, а Нидерланды и Италия стали основными аренами этого бесконечного конфликта. Оставшаяся в стороне Англия, привлеченная блеском заморских богатств, получила возможность действовать в испанских колониях фактически в тепличных условиях.
Невезучий гений
Если Хокинса можно назвать самым именитым, а Дрейка – самым удачливым, то сэр Уолтер Рэли, безусловно, самый романтичный – и в то же время самый неудачливый «королевский корсар». Даже история его появления при дворе королевы Елизаветы напоминает эпизод из романа. Имея за душой только небольшое поместье и костюм, приобретенный для посещения королевского двора – по стоимости несколько превосходивший поместье – он бросил свой роскошный плащ в грязь, чтобы королева могла пройти, не запачкав обуви.
На всех свершениях сэра Рэли остался отпечаток его разносторонних талантов, изысканности, храбрости и феноменальной неудачливости. Он успешно отстоял перед Тайным советом свою программу «умиротворения» Ирландии, приобрел богатство, огромные земельные владения… и растратил свое состояние на организацию заморских экспедиций. Он совершил путешествие в Гвиану и исследовал земли вдоль реки Роанок, названные Виргинией, выступал с идеями их колонизации… но все население колонии Роанок бесследно пропало. Флотилии Рэли удалось захватить испанский галеон с богатейшим грузом – однако «537 тонн специй, 8500 центнеров перца, 900 центнеров гвоздики, 700 центнеров корицы, 500 центнеров ванили, 59 центнеров лепестков мускатного дерева, 59 центнеров мускатного ореха, 50 центнеров смолы бензойного дерева, 15 тонн черного дерева, два больших распятия и иные ювелирные изделия, инкрустированные бриллиантами, а также шкатулки с мускусом, жемчугом, янтарем, набивные ткани, шелка, слоновая кость, ковры, серебро и золото» оказались частично разворованы, частично ушли за бесценок. Чтобы заплатить королевскую долю в 80 тыс. фунтов, Уолтеру Рэли пришлось продать почти все свое имущество.
В конце концов король Яков I заточил Рэли в Тауэр, где опальный «королевский пират» занялся составлением «Всемирной истории». Пирата-романтика приговорили к смертной казни по обвинению в государственной измене. По поводу этого процесса один из судей, сэр Френсис Годи, на смертном одре утверждал, что «никогда прежде английская юстиция не попиралась столь грубо и беззастенчиво, как в ходе осуждения Уолтера Рэли». Но приговор не привели в исполнение сразу – после 13 лет заключения сэр Уолтер вышел из тюрьмы и отплыл в Гвиану, пообещав Якову I найти Эльдорадо. Однако золота там не оказалось. Зато эта экспедиция стоила жизни сыну Рэли, погибшему в стычке с испанцами. Зная, что в Англии его ждет смертный приговор, последний «королевский корсар» все же вернулся на родину и бестрепетно взошел на эшафот.
Однако время безраздельного господства английских «королевских пиратов» в роли «охотников на испанца» подходило к концу. Стремительно развивающиеся Нидерланды тоже торопились урвать кусок богатств Нового Света.
По пути Дрейка
Не успели испанцы отойти от бесчинств «Эль Драко», как на тихоокеанские просторы вырвался Томас Кэвэндиш, английский пират и – по совместительству – третий мореплаватель в истории, совершивший кругосветное путешествие. До начала своего плавания Кэвэндиш уже приобрел опыт морского разбоя и теперь продемонстрировал его во всей красе. Не мучаясь угрызениями совести, пират без разбору топил корабли, грабил приморские города – о том, что станет с экипажами судов и мирными жителями, он даже не задумывался. Если золото и драгоценности не обнаруживались сразу, в ход шли пытки. На этом фоне сэр Хокинс, галантно обменивающийся с губернатором Рио-де-ла-Ачи подарками после грабительской продажи невольников, выглядит едва ли не рыцарем!
Третье кругосветное путешествие поставило целых два рекорда: по скорости (два года и пятьдесят дней) и по благополучию – вернулось 50 человек. Кроме огромной добычи Кэвэндиш привез в Англию подробнейшие карты с точно промеренными расстояниями, очертаниями берегов и обозначениями якорных стоянок, ветров и течений.
Дрейк… по-голландски
О кругосветном путешествии английского пирата Дрейка знает сейчас почти каждый. А вот его голландский последователь, Оливье ван Ноорт, известен гораздо меньше. 2 июля 1598 года – через 22 года после начала плавания знаменитого англичанина – эскадра ван Ноорта в составе четырех кораблей отплыла из Роттердама. Вслед за Магелланом они прошли по проливу, названному его именем, и принялись пиратствовать в Тихом океане. Два судна голландского «государственного пирата» погибли во время шторма, еще одно – затонуло после горячего морского боя с испанским галеоном «Сан-Диего» возле Филиппин. Через три года в Роттердам вернулся только флагман Оливье ван Ноорта «Мауритиус». Из 248 человек выжило 45. Однако, как и в случаях с Магелланом и Дрейком, доходы от экспедиции были астрономическими! Голландские купцы и банкиры, прикинув процент прибыли, сообразили, что дело того стоит – и через несколько месяцев после возвращения ван Ноорта была создана Голландская Ост-Индская компания.
Основными странами-«содержателями» «королевских пиратов», безусловно, были Англия, Франция и Нидерланды. А основной «жертвой» – испанские галеоны. Однако, как известно, нет правил без исключения. «Передовым опытом» активно пользовались и другие…
На службе… царя Иоанна Грозного
Балтийский пират Карстен Роде выделяется из когорты ему подобных оригинальностью в выборе покровителя. Потому что вершил он свои дела под прикрытием корсарского патента, выписанного… Иваном Васильевичем – тем самым московским государем, «за жестокость прозванным Грозным».
Когда в ходе Ливонской войны русские войска захватили Нарву, этот город быстро стал «морскими воротами» России на Балтике. Но со вступлением в конфликт Речи Посполитой и Швеции торговый оборот Нарвы стал стремительно падать – чему способствовали и регулярные флоты, и каперы воюющих держав. Тогда Иван Грозный, не обладая собственным флотом, обратился «к передовому европейскому опыту». И Карстен Роде, уже имевший опыт «ощипывания» шведского льва на службе у датского короля Фредерика II, занялся привычной работой под покровительством московского государя. В марте 1570 года он получил каперское свидетельство «московского стиля», в котором повелевалось: «…силой врагов взять, а корабли их огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять согласно нашего величества грамоты… А нашим воеводам и приказным людям того атамана Карстена Роде и его скиперов, товарищей и помощников в наших пристанищах на море и на земле в береженье и в чести держать».
К сентябрю 1570 года на счету у «атамана Роде», как его называли русские, было 22 захваченных судна с товаром на сумму в полмиллиона ефимков (серебряных талеров). Под его командованием находилась эскадра из шести кораблей, укомплектованных норвежцами, поморами, стрельцами и пушкарями из Пушкарского приказа. Корабли Карстена доставляли Швеции и Польше так много хлопот, что их короли посылали специальные эскадры, чтобы поймать корсара – но безрезультатно. Только в октябре 1570 года Роде был арестован в Копенгагене датскими властями и заключен в замок Галь. «Корсару на службе Ивана Грозного» запретили любые сношения с внешним миром, но содержали в приличных апартаментах, а в 1573 году перевели в Копенгаген. В переписке с Фредериком II русский царь предлагал отправить Карстена в Россию, чтобы «о всем здесь с него сыскав, о том тебе после отписал бы». Но Роде так и остался в Копенгагене. Последний раз его имя всплыло в переписке между русским и датским двором в 1576 году. Дальнейшая судьба единственного «королевского корсара» России до сих пор неизвестна.
В то время как одни «королевские корсары» – с середины XVII века их уже можно с полным правом именовать каперами – двигали вперед науку в свободное от пиратства время, находились и такие, которые поступали наоборот.
Под напором обстоятельств
Еще одним «оригиналом» в выборе покровителя стал пират и исследователь голландского происхождения Абрахам Блаувельт, «трудившийся» на этой ниве в середине XVII столетия. Первым нанимателем «мистера Блаувельта» можно считать карибское «береговое братство». В начале 30-х годов голландский мореплаватель проводил для «джентльменов удачи» с острова Провиденс исследования берегов Гондураса и Никарагуа. Неизвестно, брал ли голландец на абордаж испанские галеоны, но об удобных якорных стоянках и источниках пресной воды сообщал своим нанимателям регулярно. Проделанная работа позволила Блаувельту в 1637 году предложить английскому правительству создать поселение возле реки Блуфидс в Никарагуа.
После того как в 1641 году испанцы оккупировали Провиденс, Блаувельт стал военным офицером шведской Вест-Индской компании. Базами новоявленного королевского корсара стали залив на юго-западе Ямайки, до сих пор носящий имя Блаувельта, голландский Новый Амстердам (ныне Нью-Йорк) и Род-Айленд. Правда, «художества» его подчиненных вызвали конфликт с основателем колонии Род-Айленд Роджером Вильямсом, и голландец был вынужден вернуться в Карибское море. В 1663 году Блаувельт жил среди индейцев на мысе Гарсиа Диос, занимался заготовкой кампешевого дерева и время от времени выходил в море на своем трехпушечном барке. Но тяга к авантюрам не давала ему покоя. В один прекрасный день Абрахам Блаувельт вместе с сэром Кристофером Мингсом отправился в залив Кампече. Больше о нем ничего не известно…
Самый неожиданный регион
Если Вильямс и Роде выбрали себе весьма оригинальных покровителей, то Лукино Тариго «отличился» в выборе «поля деятельности». Он не совсем вписывается в славную когорту «государственных пиратов» – ремеслом «джентльменов удачи» он занимался исключительно на свой страх и риск. Да и разбойничал этот генуэзец в конце XIV века. Тем не менее «мистер Тариго» серьезно расширил представление тогдашних европейцев о географии, так как занимался своим «ремеслом» аж в Каспийском море, став единственным знаменитым «джентльменом удачи», избравшим для своей деятельности эту акваторию.
В 1374 году Лукино вместе с несколькими соратниками вышел из Кафы. Пираты поднялись вверх по Дону до Переволоки и продолжили свое путешествие уже по Волге – до Астрахани и дальше в Каспийское море. Здесь Тариго рассчитывал «пощипать» персидские корабли с богатым грузом восточных товаров – и его надежды полностью оправдались. Однако на обратном пути генуэзские «джентльмены удачи» сами оказались ограбленными, и в Кафу Тариго смог доставить только небольшое количество драгоценностей.
Ученый пират
Уильям Данпир считался одним из самых известных пиратов в истории. Однако это не мешало ему одновременно быть членом Британского Королевского общества, совершить два кругосветных путешествия, издать шесть книг (одну из них в двух частях), и прославиться не столько на ниве абордажей, сколько в деле исследования ветров и течений. Мало того. Если научные достижения Данпира общеизвестны, то его пиратская карьера отнюдь не богата сколь-нибудь громкими делами – наверно потому, что в его время за пиратство уже не возводили в рыцарское звание, а, как правило, вешали. И от корсарской славы порою были одни неприятности. Например, во время путешествия к берегам Новой Голландии (Австралии) собственный первый помощник лейтенант Фишер постоянно подозревал своего капитана в намерении присоединиться к пиратам. Очередная стычка закончилось тем, что Данпир тростью загнал подчиненного в каюту, где держал в кандалах, а по прибытии в Бразилию сдал в тюрьму. Но Фишер не успокоился. Вернувшись в Англию, он возбудил против своего капитана уголовное дело. Положение последнего усложнялось тем, что экспедиционное судно «Робак», которым Данпир командовал, потерпело крушение, и в Англию он с остатками команды вернулся на попутном корабле. Однако суд оправдал пирата-ученого.
Между прочим, именно Уильям Данпир, слывший очень суровым начальником, высадил на острове Хуан Фернандес парусного мастера Александра Селкирка – прототипа небезызвестного Робинзона Крузо. А вернул его в Англию другой английский капитан, по совместительству капер, а в будущем – первый королевский губернатор Великобритании на Багамских островах Вудс Рождерс в ходе своего кругосветного путешествия. Надо отметить, что этот моряк, как и Кавендиш, поставил рекорд – на родину вернулись оба корабля под его командованием и большинство моряков.
Последний могиканин
Одним из последних «государственных корсаров» стал Ипполито де Бушар. Во время войны за независимость испанских колоний в Латинской Америке он воевал в составе Аргентинского флота, которым командовал «аргентино-ирландский» адмирал Гильермо Браун, против испанских колоний – Чили и Перу. Де Бушар стал первым аргентинцем, совершившим кругосветное путешествие, во время которого он блокировал и захватил порт Манила. Для испанцев он словно вернул расцвет пиратства. А для аргентинцев – стал национальным героем и патриотом.
Однако время «государственных пиратов» уходило в прошлое. Наступала эра «путешественников на государственной службе»…
